— Да, — сказал он. — Все сходится. Час с четвертью. Ну что ж, великолепно. Уотсон, теперь дело за вами. Сейчас вы поедете на Чаринг-Кросский вокзал и купите нам билеты на все поезда, отправляющиеся до семи часов вечера. Оттуда вы поедете на вокзал Ватерлоо и сделаете то же самое, оттуда — на Паддингтонский вокзал, ну, и так далее на всех вокзалах. И возвращайтесь побыстрее, у нас еще куча дел.
«Час от часу не легче!» — подумал я. Холмс тем временем подошел к окну, раскрыл форточку, высунул в нее голову и три раза издал то, что он называл КС .
Не успел я одеть плащ, как в комнату ворвался грязный оборванный мальчишка. Холмс долго шептался с ним, затем вытащил из кармана карамельку и издалека показал ее оборванцу.
— Здорово! — воскликнул малыш и потянулся за конфетой. — Нет, Картрайт, — сказал Холмс, ловко пряча карамельку в карман. — Это после того, как все будет сделано.
— О`кэй, — кивнул тот и вихрем выскочил из комнаты.
— Холмс удовлетворенно потер руки и тут заметил меня.
— Уотсон! — Холмс был просто поражен. — Вы еще здесь!
В общем-то, поручение оказалось не особенно трудным. К двум часам дня я объездил уже все вокзалы, кроме Паддингтонского. На Парк-Лэйн я отпустил кэб, решив немного пройтись. И тут стал свидетелем странного зрелища. На моих глазах к джентльмену, шагавшему ярдах в двадцати впереди меня, незаметно пристроился мальчишка. Отточенным движением он вытащил из кармана ничего не подозревающего джентльмена часы. Я уже было собрался раскрыть рот, чтобы поднять тревогу, как воришка что-то сделал с часами и столь же ловко положил их обратно. После этого он нарисовал мелом на спине джентльмена большой крест и скрылся в подворотне.
Я машинально сунул руку в карман и похолодел — часов не было! Проклиная все на свете, я оглянулся, но рядом тоже не было никого. Часы были новыми, недавно купленными и тем обиднее была их пропажа. Тяжело вздохнув, я побрел по направлению к вокзалу. Внезапно я ощутил легкое прикосновение, рука моя стремглав нырнула в карман, чтобы перехватить руку карманника, и — о чудо! — часы оказались на месте! Я вынул их из кармана — да, это были мои часы. Только… Только, они почему-то уже показывали без двух минут… три!
С недобрым предчувствием я свернул во двор одного из домов и снял плащ. Так и есть! На спине красовался огромный белый крест. Чертыхаясь, я с трудом отчистил его и вновь вышел на Парк-Лэйн.
Ближе к вокзалу я стал встречать все больше и больше людей с меловыми крестами на спинах. Еще несколько раз у меня исчезали и вновь появлялись часы, подвергаясь при этом странной метаморфозе — они начинали спешить на час. И каждый раз после очередного появления часов мне приходилось снимать с себя плащ и счищать с него меловой крест.
Судя по моим часам, домой я добрался уже за полночь. Ярко светило осеннее солнце, отражаясь в голубых лужах.
— Уотсон, ну где вы шляетесь? — нетерпеливо обратился ко мне Холмс. — Купили билеты? Отлично! Кстати, дайте сюда ваши часы.
Я безропотно отдал Холмсу требуемое. Великий сыщик перевел стрелки на час вперед и вернул часы мне, после чего он развернул меня спиной и что-то нарисовал там.
— Ну вот, теперь все в порядке, — с удовлетворением сказал мой друг. — Пойдемте.
По улицам сплошным потоком шли люди с меловыми крестами на спинах. Складывалось впечатление, что весь Лондон одевается по какой-нибудь новой моде.
— Все идет по плану, — сказал Холмс, довольно потирая руки. — Так, Уотсон, смотрите, что я буду делать, и запоминайте.
На фонарном столбе около стоянки кэбов были укреплены большие часы с красивым циферблатом. Холмс, ни минуты не раздумывая, взобрался на фонарь и, ловко орудуя консервным ножом, вскрыл заднюю крышку часов. Покопавшись внутри несколько минут, он спрыгнул вниз — маленькая стрелка часов переместилась вперед.
— Все очень просто. И не говорите, что вы не поняли. Вот вам зубило и молоток.
Весь оставшийся день и изрядный кусок ночи мы переводили лондонские часы. На вокзалах и в скверах, на городских башнях и в маленьких лавках, в известных на весь мир банках и в реакциях бульварных газет, в подозрительных притонах и в фешенебельных клубах, в конторах и лечебницах, в приютах для умалишенных и полицейских управлениях — везде мы с Холмсом приложили в этот день свою руку.
Наши действия вызвали законное недоумение добропорядочных лондонцев. Нам то и дело приходилось выдавать себя за часовщиков, сборщиков налогов и даже за членов Общества Покровителей Часовых Механизмов.
Язык Холмса работал без устали. Он объяснял зевакам, как устроен корабельный секстант, зачем нужно знать точное время и это такое анкерный механизм. Прохожим, собравшимся посмотреть на нашу работу близ церкви Сент Мери ле Боу, он подробно описал конструкции песочных часов, которыми пользовался Александр Македонский во время своего похода в Индию. Начальнику вокзала Ватерлоо, поинтересовавшемуся, с какой целью осуществляется перевод часов, Холмс сообщил, что тот отстал от жизни, и что с завтрашнего дня по всей Англии часы переводятся на зимнее время. В Вестминстерском Аббатстве Холмсу пришлось выдержать почти полуторачасовой религиозный диспут, сводившийся к отрицанию им божественной роли в деле перевода часов — монахи были очень недовольны и едва не побили великого сыщика палками. Лишь часы на Биг-Бене Холмс взял на себя, почувствовав, видимо, что я настолько измотан, что не могу даже добраться до механизма. Отсутствовал он довольно долго, и когда, наконец, вновь появился внизу, то с удивлением сказал:
— Знаете Уотсон, я ведь облазил весь механизм, чуть-чуть не погиб между шестернями, но так и не нашел ни ключа, ни места, суда его можно было бы вставить. — Холмс задрал голову и еще раз осмотрел часы на знаменитой башне. — Ума не приложу: как же их заводят?!
— Холмс! — не выдержал я. — Вы перевели часы?
— Разумеется! — Холмс пожал плечами.
— Зачем же вам знать, как их заводят?
— Так, — ответил мой друг, — для общего развития. Когда-то мы еще попадем на Биг-Бен.
Домой мы вернулись полумертвыми от усталости. Холмс, видя мое состояние, разрешил мне чуток поспать. Сам он, похоже, был так же измотан, но не показывал виду.
Спал я от силы два-три часа. Когда Холмсу удалось, наконец, разбудить меня, за окном занимался белесый, мутный рассвет.
— Все решится сегодня! Наши усилия должны увенчаться успехом!.. Уотсон, не забудьте взять свой револьвер — он может нам здорово пригодиться.
Ежась от утреннего холода, мы вышли из дома и быстрым шагом пошли по улице. На углу Оксфорд-стрит стоял человек, старательно делая вид, что читает перевернутую вверх ногами газету. Это был инспектор полиции Лестрейд. Чуть дальше стену дома подпирало несколько подозрительных субъектов.
— Мои, — улыбнулся Лестрейд, заметив наши вопросительные взгляды. — Сегодня они в штатском… Холмс, мы полностью в вашем распоряжении.
Великий сыщик устремился вперед. Я старался держаться слева от него, поскольку знал, что в кармане Холмса находится снятый с предохранителя револьвер — мой друг обожал носить оружие таким образом.
Впереди показалось здание отеля «Нортумберленд» .
— Что, Холмс, опять? — изумленно проговорил я, останавливаясь.
— Не задерживайтесь, Уотсон, — на ходу бросил Холмс. Сегодня в отеле нам делать нечего.
Напротив «Нортумберленда» , через улицу приютилось маленькое двухэтажное здание, выкрашенное в желтый цвет. К нему и направился Холмс.
— Лестрейд, — сказал он, — расставьте людей. Пусть не высовываются — я дам знать, когда придет пора действовать. Уотсон — вы со мной.
Мы вошли внутрь и оказались в небольшой комнате. У стены стоял кожаный диван, за ним приютилась кадка с пожухлой пальмой. На подоконниках выстроились цветочные горшки.
— Лечебница Куин-Элизабет, — объявил Холмс — Здесь, в приемной, мы и подождем.
Я сразу уселся в угол дивана и, облокотившись на валик, осоловевшим взглядом стал смотреть на большой плакат, призывающий мыть руки перед едой. Лечебница вновь всколыхнула мои уснувшие было подозрения, касавшиеся доктора Мак-Кензи.
Холмс подошел к окну и стал наблюдать за улицей. Однако очень скоро это занятие наскучило ему, и он принялся кругами ходить по комнате, время от времени разглядывая плакаты и серые, с подтеками, стены. Потом он вновь вернулся к окну, некоторое время смотрел вдаль, нетерпеливо притопывая ногой, вздохнул, повернулся и, поворачиваясь, неловким движением задел цветочный горшок. Пытаясь подхватить его, великий сыщик автоматически подставил руку и…
— Холмс, — успокаивал я моего друга, — не надо так волноваться. Вы распугаете всех больных! Все хорошо. Подумаешь, поймали кактус. С кем не бывает.
В приемную ворвался Лестрейд с револьвером в руках, за ним вбежали два полисмена.
— Кто кричал? Где преступник?
Холмс ничего не ответил и, со злостью поддав ногой кактус, проковылял к окну. Лицо его выражало крайнюю степень обиды. Судя по всему, он считал, что пакость с кактусом ему кто-то подстроил.
У окна выражение лица Холмса моментально изменилось. Глаза его загорелись.
— Вот они! — полушепотом воскликнул он.
Я осторожно выглянул в окно. По ступеням отеля «Нортумберленд» спускались двое. Один из них — высокого роста, с окладистой рыжей бородой — кутался в серо-зеленый плащ с большими карманами. Из-под цилиндра, плотно надвинутого на лоб, сверкали умные пронзительные глаза. Второй был приземист и широкоплеч — короткая кожаная куртка, казалось, вот-вот разойдется на его мощной фигуре. Шляпа с большими полями не давала как следует рассмотреть его лицо. Они прошли так близко за окнами лечебницы, что мы с Холмсом едва успели присесть, чтобы не быть замеченными. Подождав с минуту, мы выбежали на улицу.
Двое, видимо, очень спешили. Прижимаясь к стенам домов, мы с Холмсом кинулись им вслед. За нами неотступно следовал Лестрейд со своими людьми.
На Чаринг-Кросском вокзале высокий человек купил билеты и вместе со своим спутником поспешил на поезд. Мы едва успели предъявить контролеру пачку билетов, купленную накануне, как состав тронулся, и нам пришлось вскакивать в вагон уже на ходу.
— Вы напрасно потратились на билеты, — отдуваясь, проговорил Лестрейд, пряча в карман удостоверение. — Вас бы пропусти ли со мной.
— Я не служу в Скотленд-Ярде, — гордо ответил Холмс. — И вполне могу сам покупать билеты. Правда, Уотсон?
Я ощупал пустые карманы, вздохнул и промолчал.
Вагон был переполнен. Отцы семейств, их жены, дети, молодые люди и пожилые пары — все рвались за город в воскресный день, предвкушая радость отдыха на свежем воздухе. В тамбуре, куда нам едва удалось втиснуться, было накурено и душно. Меня сразу же задвинули в угол, прижав к стеклу и больно наступив при этом на ногу. Холмс с Лестрейдом напряженно вглядывались в глубину вагона. За окном проносились убранные поля, леса, одетые в желто-багряный наряд, проселочные дороги. Вдали блеснула Темза.
Поезд затормозил. Народ хлынул на платформу. Я потерял из виду Холмса с инспектором и полисменами и усиленно заработал локтями, выбираясь из толпы. Ответив на последнее нелестное замечание в мой адрес, я едва не столкнулся нос к носу с теми двумя, но вовремя успел отвернуться и сделать вид, что изучаю доску объявлений. Двое прошли по платформе, спустились вниз и отделившись от потока людей, направляющихся к реке, пошли вдоль насыпи.
Я окликнул Холмса, бестолково озирающегося по сторонам, и указал на беглецов. Преследование возобновилось.
Мили через три, миновав рощу густых буков, мы вышли на обширную пустошь. Скрываться здесь было труднее, и мы, как могли, пригибались к земле, временами даже ползли на четвереньках, чтобы нас не заметили.
Судя по обилию угольных куч, эта пустошь в крутой излучине Темзы служила местом загрузки барж с углем. Двое повернули в сторону от железной дороги, и начали петлять в угольном лабиринте. Кучи становились все громаднее и величественнее. Когда я смотрел на них снизу вверх, у меня начинала кружиться голова от их крутизны. Временами мне казалось, что мы сбились с пути и теперь плутаем где-нибудь в отрогах Кембрийских гор, но Холмс уверенно шел вперед, не теряя преследуемых из виду и прячась за глыбами в минуту опасности.
И тут нашим глазам предстало поразительное, небывалое зрелище! Прямо среди мрачных черных гор угля, скрывающих все вокруг, мы увидели геометрически правильную вершину, освещаемую лучами солнца. Перед нами, по мере приближения, все выше и выше поднималась громада пирамиды, грандиозная даже по сравнению с гигантскими горами угля. Пропавшая пирамида Хеопса! Я украдкой бросил взгляд на Холмса. Его лицо выражало крайнюю степень отвращения.
Прославленная пирамида была примерно наполовину засыпана углем. По ней с лопатой в руках лазил человек в тельняшке с мокрым пятном на спине, и старательно сбрасывал вниз уголь, откапывая это «чудо света» . Заслышав шаги двух приближающихся человек, он мгновенно выпрямился и, закрываясь рукой от бившего в глаза солнца, удивленно уставился на них. Потом, бросив недоуменный взгляд на часы, кинул лопату и начал поспешно спускаться вниз.
Едва он достиг подножья закопанной пирамиды, как Холмс с револьвером в руке выскочил из-за угольной кучи и громовым голосом проревел:
— Руки вверх! Не двигаться! Стреляю без предупреждения!
И он действительно выстрелил без предупреждения, видимо, случайно нажав курок. Пуля сбила шляпу с моей головы. Человек в тельняшке выхватил из-за пазухи револьвер, но тут Лестрейд метнулся вперед и по бульдожьи вцепился в него. Минута — и подскочившие люди Лестрейда докончили дело. Вся троица оказалась в наручниках.
— Вы арестованы, — тяжело дыша, проговорил Лестрейд. — Именем закона.
— Я протестую, — сказал человек в кожаной куртке с хорошо различимым американским акцентом. — Я буду жаловаться…
— Протестуйте, — устало сказал Холмс, опускаясь на кучу угля. — Жалуйтесь.
Тем временем Лестрейд, пристально смотревший на человека в тельняшке, изумленно присвистнул и хлопнул себя ладонью по лбу:
— Бог ты мой! — воскликнул он. — Моррел! Лопни мои глаза: Моррел!
— Да, начальник, — криво улыбаясь, ответил тот, — вам все-таки удалось замести меня. — Он перевел взгляд на Холмса, и лицо его исказилось ненавистью. — Жаль, что нам не удалось прихлопнуть тебя в Швейцарии! — Он рванулся, но полисмены крепко держали его.
— Вы достойный соратник профессора Мориарти, — улыбнулся Холмс — Ему очень не хватает вас на том свете.
Арест преступников произошел так быстро, что я ничего не успел сообразить. И теперь я во все глаза смотрел на арестованных, пытаясь хоть что-то понять.
— Холмс, — задумчиво сказал я, наконец, — вы знаете, мне кажется, что я видел этих троих раньше.
— У вас прекрасная зрительная память, мой дорогой Уотсон, — с уважением сказал Холмс. Он с минуту подумал и прибавил: — Вот этот — Фрэнк Моррел, преступник мирового масштаба, разыскиваемый полицией одиннадцати стран, похититель пирамиды Хеопса. Вы могли видеть его на похоронах лорда Блэквуда в обличье священника. Этот, — Холмс указал на человека в кожаной куртке, — Айзек Мунлайтнесс, подданный Северо-Американских Соединенных Штатов, скупщик краденных ценностей, а также, — Холмс резко повернулся к американцу, — военных секретов, не правда ли, мистер Мунлайтнесс? За последние годы немало британских военных секретов уплыло в Новый Свет. Нам никак не удавалось поймать его за руку, к тому же, мешало его иностранное подданство. Но теперь мы упрячем его в тюрьму за попытку покупки украденной пирамиды, а там, я надеюсь, раскрутим и весь клубочек. Им, без сомнения, заинтересуется военное ведомство. А видеть мистера Мунлайтнесса, Уотсон, вы могли в отеле «Нортумберленд» среди постояльцев во время нашего столь удачного похода. Американец раскрыл рот:
— Так, значит, вы и есть тот ненормальный?..
— И, наконец, последний, — громко сказал Холмс. Он подошел к высокому человеку в цилиндре, со злобой и страхом следившему за действиями Холмса, и резким движением сорвал с его лица бороду, оказавшуюся фальшивой.
— Позвольте вам представить, джентльмены, — торжественно провозгласил Холмс, — мистера Грегори Блэквуда, убийцу своего родного отца лорда Хьюго Блэквуда, посредника продажи пирамиды Хеопса, похитителя пятидесяти шести фунтов стерлингов и — наконец! — лжепривидения замка Блэквудов!
Глава 16.
— Как вы заметили, Уотсон, дело не представляло особого труда, — начал Холмс, когда мы ехали в кэбе домой из Скотланд-Ярда. — Это было самое банальное дело, которое еще раз продемонстрировало нам простую истину: преступный мир не что иное, как цепь, звенья которой неразрывно связаны друг с другом. Таким образом, потянув за одно звено, мы неизбежно явим свету второе, третье и так далее. Дело Блэквуда о похищении пятидесяти шести фунтов стерлингов вылилось в дело об убийстве старого лорда, а затем в дело о похищении пирамиды Хеопса и о между народных аферах американских бизнесменов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10