OCR и вычитка Угленко Александр
«Небо смотрит на смерть»: АСТ; Москва; 1992
ISBN 5-88196-066-1
Оригинал: “Death and the sky above”
Перевод: Т. Крамова
Аннотация
Эндрю Гарв — одно из крупнейших имен в английской приключенческой литературе. Не будучи столь же плодовитым автором, как А. Кристи или Д. X. Чейз, он написал всего лишь около полутора десятков романов, но каждый из них можно смело назвать жемчужиной авантюрного жанра. В произведениях Э. Гарва поражает прежде всего мастерское сочетание элемента тайны, создающего столь необходимое для детектива интеллектуальное напряжение, и элемента действия — динамичности сюжета, бурного развития событий, атмосферы катастрофы, погони, поиска. К сожалению, лучшие образцы творчества Э. Гарва оставались до сего времени практически неизвестны русскому читателю. Все вошедшие в настоящее издание романы впервые переводятся на русский язык и относятся к наиболее известным произведениям писателя.
Эндрю Гарв
Небо смотрит на смерть
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
В половине девятого утра резкий звонок телефона рядом с кроватью разбудил вялую от снотворных Луизу Хилари. Она долго лежала, не в силах пошевелиться, но телефон продолжал звонить, и наконец, нашарив трубку цвета слоновой кости, Луиза притянула ее к себе.
— Кто это? — хрипло спросила она.
— Хэлло, Луиза. Это я, Чарльз.
— А-а! — Она настороженно замолчала. — Тебе что нужно?
— Ты прочитала мое письмо?
— Какое письмо?
— Я отправил его вчера вечером, ты разве не получила?
— Нет, не видела. Наверное, оно валяется на коврике.
— Тогда, пожалуйста, прочти его. Мне необходимо с тобой увидеться. Можно зайти к тебе после обеда?
Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, какой день сегодня. Четверг? Нет, пятница.
— Не получится, — сказала она. — Я сегодня вечером уезжаю, надо еще собраться.
— Тогда я заскочу до обеда. Мне очень нужно. В двенадцать, ладно?
— Ну хорошо, раз это так необходимо, — Луиза бросила трубку, мысленно проклиная своего мужа.
Откинув мятые простыни, она голая встала с постели и жадно глотнула из кувшина. По утрам ее всегда мучила жажда.
Подняв с пола прозрачный шелковый пеньюар, она ненадолго задержала взгляд на своем отражении в большом зеркале. Лицо со следами вчерашнего грима являло печальное зрелище. Глаза были красные, щеки запали. Во рту пересохло, руки сильно тряслись. Превращаюсь в старую ведьму, подумала она. С каждым днем все хуже и хуже. Правда, с фигурой пока более или менее нормально — слишком худая, возможно, но для сорока лет — совсем недурно. Грудь упругая, как у девушки. Пока мужикам нравится мое тело, цинично успокаивала она себя, с лицом как-нибудь обойдется. Уж с телом-то полный порядок, иногда даже перебор!
Нахмурившись, она вспомнила о Максе Рачински с его дурацкими требованиями и угрозами. Эти ревнивцы такие зануды! Какого черта он все время качал права?! Ему и предложить-то было нечего, кроме молодого сильного тела. В постели он был, конечно, что надо. Но ни денег, ни машины приличной, кроме этой его двухместной развалюхи, ни квартиры нормальной… Вообще никаких удобств! И в самом деле, не будет же она винить себя в том, что ей осточертели эти встречи по выходным в отелях. Сплошной риск и никакого удовольствия! С Джеральдом все пойдет по-другому. У него и доход приличный, и квартира ничего. Они развлекутся как следует, когда Джеральд приедет из Канады. Ну а пока надо смываться из Лондона. Ей совсем не понравились глаза Макса. Может, он просто трепался, по с этими поляками никогда не знаешь… Не забыть позвонить насчет билета на поезд.
Накинув пеньюар и сунув ноги в шлепанцы, Луиза пошла за письмом. Чарльз так настаивал, что ее разобрало любопытство. Она положила четыре листка, исписанных мелким почерком, на подушку; вытянувшись во весь рост на кровати, закурила. С первых же строк ей стало ясно, что Чарльз принялся за старое. Новой была лишь нотка отчаяния, которую она отметила с удовлетворением. Он, видимо, здорово перенервничал, иначе ни за что не пошел бы на унизительную встречу с ней после всего, что было. «Моя последняя просьба к тебе!…» Луиза мрачно усмехнулась. Ну уж нет! Он будет просить и просить — а что еще ему остается? А она будет отказывать и отказывать. Мысль о его приходе вызвала у нее чувство мстительного удовлетворения.
Голова все еще гудела, как будто наполненная сырой ватой. Чтобы прийти в себя, Луиза проглотила таблетку амфетамина. По утрам это вошло у нее в привычку, так же как люминал на ночь. Она наполнила ванну и на двадцать минут погрузилась в теплую воду, успокаивая свои воспаленные нервы. Затем, все еще в пеньюаре и шлепанцах, направилась в кухню и приготовила кофе покрепче. Утром она не ела, только пила кофе, просматривая газеты и прикуривая одну сигарету от другой.
Вернувшись в комнату, она присела за туалетный столик и приступила к ежедневному ритуалу. Окрашенные хной короткие волосы уложены завитками по всей голове, дабы скрыть редковатость, и не представляют особых проблем. Но с лицом предстояло работать. Густой слой грима просто необходим — кожа никуда не годится, сплошные морщины. Румяна накладываются искусно, чтобы не привлекать внимания к складкам у рта, создающим выражение уныния. Яркая губная помада и черные брови — потоньше. Ей было непросто нарисовать их трясущимися руками. И тушь на ресницы — погуще! В глазах скоро появится блеск — под воздействием амфетамина. И она вновь шикарная женщина! Если не особенно приглядываться. Но мужчины никогда особенно и не приглядывались, им нравилось, что она так сильно красится.
Прежде чем одеться, Луиза попыталась хоть чуть-чуть прибрать в комнате, где все стояло вверх дном после вчерашней пирушки. Чарльз снимал для нее неплохую квартирку, обставленную дорогой мебелью, но ей и в голову не приходило следить за порядком. Ее не оставляло ощущение, что эта квартира — неудачная попытка подкупить ее, поэтому беспорядок ее вполне устраивал, даже доставлял ей удовольствие, как ни странно. Она собрала подушки с пола в гостиной, провела ногтем по прожженному окурком ковру, выбросила испачканные губной помадой окурки из наполненной до краев пепельницы и убрала мокрый стакан с полированной поверхности телевизора. Запах оставшегося в стакане снотворного вызвал у нее желание еще взбодриться. Она пересекла комнату, налила из бутылки, стоявшей в углу на подносе, треть бокала рома «Тринидад», добавила туда же немного имбирного эля и сделала внушительный глоток. День начался!
Припарковав машину в тени под деревьями на Кенсингтон-стрит подальше от палящего июньского солнца, Чарльз Хилари решительно направился к дому. Стройный, высокий мужчина без шляпы, весьма моложавый на вид. Его худое интеллигентное лицо после двадцати лет, проведенных в субтропиках, было всегда загорелым. Несмотря на то, что дверь квартиры № 1 оказалась открытой специально для него, он постучал, как сделал бы любой посторонний посетитель, и подождал, пока жена не пригласит его войти.
Последний раз он видел Луизу мельком, обедая на Пикадилли, месяцев пять назад, когда та садилась в такси с каким-то мужчиной. И теперь резко остановился от неожиданности на пороге гостиной, увидав ее. Он в какой — то степени был готов к переменам в ее внешности, догадываясь о ее теперешнем образе жизни, но той гротескной маске, которую он увидел сейчас, позавидовала бы любая уличная проститутка. Любовь давно умерла, но он еще помнил ее живой хорошенькой девушкой, когда они только поженились, и теперь ее вид привел его в ужас. На мгновение у него вылетело из головы, что это она разрушила его жизнь, и он взирал на нее почти с жалостью.
— Может, перестанешь глазеть?! — раздраженно спросила Луиза, не меняя позы. Она сидела развалясь на низкой кушетке в хорошо сшитом, но сильно измятом черном костюме, с журналом в руках. Рядом стоял пустой стакан, а в комнате висел густой запах духов, смешанный с запахом рома.
— Прости. Как поживаешь, Луиза?
— Можно подумать, тебя это волнует! — отбросив журнал в сторону, она с ненавистью посмотрела на него. Как всегда, все в нем вызывало у нее раздражение: его приятная внешность, спокойные манеры, вид здорового человека, проводящего большую часть времени на воздухе, а больше всего — его неискренняя забота о ней. Но сегодня она с удовлетворением отметила, что он выглядит взвинченным, как будто нервы у него на пределе.
— Выпей, — предложила она. — Тебя это взбодрит.
— Не теперь. Большое спасибо.
— Тогда налей мне.
— Послушай, Луиза, — начал он, не обращая внимания на ее просьбу. — Я хотел бы серьезно поговорить с тобой.
— А разве мы уже не говорили серьезно?
— Это в последний раз, я тебе обещаю. Она пожала плечами.
— Без выпивки какой разговор? Угощайся. Вздохнув, он повернулся к столику.
— Что это? Обычное твое пойло?
— Как всегда, — зловеще усмехнулась она. — Помнишь, как ты угостил меня этим в первый раз в Порт-оф-Спейн? Неплохая вещь, сказал ты.
— Не мог же я тогда знать, что вы станете закадычными друзьями, — Чарльз поднял вверх бутылку рома, налил на два пальца бледной янтарной жидкости, добавил немного имбирного эля и передал ей стакан. Луиза выпила и поставила стакан на столик.
— Итак? — спросила она.
— Надеюсь, ты прочла мое письмо?
— Так, просмотрела.
Чарльз с трудом себя сдерживал. Он и раньше догадывался, что напрасно теряет время, но сделал последнее отчаянное усилие пробиться к сердцу Луизы, принеся в жертву и гордость, и свою обычную замкнутость, написав письмо. Ее равнодушие ранило больше всего. И все же терять контроль над собой не следовало.
— Но ты прочитала достаточно, чтобы прийти к решению? — спросил он. — Или мне следует начать все сначала?
— Если тебе не лень унижаться, унижайся, но это тебе ничего не даст. Я никогда не пойду на развод — пора бы уже привыкнуть к этой мысли. Ты останешься моим мужем до гробовой доски!
Злорадная решимость ее тона потрясла Чарльза. Она и раньше говорила, что не даст развода, но эта нотка злорадства оказалась для него неожиданной. Раз она на самом деле испытывает подобные чувства, продолжать разговор не имеет смысла. Он решил использовать последний довод.
— Твое финансовое положение значительно улучшится, Луиза.
— У меня и так все прекрасно, спасибо, — она встала, чтобы вновь наполнить стакан, и села на прежнее место. — Ты бы не смог купить у меня развод, даже если бы был богат, как Рокфеллер.
— Твоя «прекрасная» жизнь может скоро закончиться, если ты не дашь мне развода. Я могу прекратить выплачивать содержание.
— Ерунда! Я подам в суд.
— Ни один суд не присудит тебе тысячу в год без налога. Сама подумай, Луиза. Я плачу тебе гораздо больше, чем позволяют мои доходы, и если бы не наследство, я никогда не смог бы себе этого позволить, — он окинул взглядом шикарную комнату. — По судебному иску ты не получишь и половины, Луиза, и ты прекрасно знаешь об этом.
— А ты никогда не доведешь до суда — ты ведь слишком чувствительное растение! Ты ненавидишь всю эту шумиху, не так ли? В любом случае ты не единственный, за чей счет я живу. Не изволь беспокоиться.
— Не слишком ли ты рискуешь? Ты сказала, есть и другие мужчины… Может, со временем мне все-таки удастся привлечь тебя к суду за измену. Тогда… где ты окажешься?
— Сначала найди доказательства.
— Не думаю, что их так трудно найти.
— А вот здесь-то ты и ошибаешься. Я знаю, ты слишком разборчив, чтобы нанимать этих отвратительных «частников» и устраивать слежку, но тем не менее я предпочитаю не рисковать. Я весьма осмотрительна. Конечно, надоедает все время думать об осторожности, но игра стоит свеч. Нет, таким образом ты никогда не освободишься.
Он изумленно посмотрел на нее.
— Луиза… Хотелось бы мне понять твое отношение… Ведь это невероятно! Ты что же, все еще любишь меня?…
— Люблю тебя?! Я видеть тебя не могу!
— Тогда почему ты не даешь мне окончательно расстаться с тобой? Только для того, чтобы досадить мне?
— Ты совершенно прав! Я — собака на сене. И останусь такой навсегда.
— Не могу понять, за что ты меня ненавидишь.
— Не можешь? Я тебе тысячу раз говорила. Я ненавижу тебя за то, что ты сломал мою жизнь; за то, что ты увез меня на эти проклятые острова и оставил там гнить одну, пока ты прохлаждался на своей идиотской работе. Вот за что!
— Ты могла бы ездить вместе со мной. Ты знала, что я хотел этого.
— Жить в кустах и изучать вирус какао? Спасибо большое!
— Другим женщинам удавалось и там оставаться счастливыми.
— Я — не другие. Ты видел, что со мной происходит, и мог хоть что-то предпринять, пока еще было не поздно. Ты виноват, что я стала такой, и я тебе никогда не прощу, никогда!
Чарльз молчал, уставившись в пол. Пропасть между ними была столь велика, что наводить мосты бесполезно. Он знал, что слова не помогут, но врожденное чувство справедливости бунтовало внутри.
Я говорил тебе, что будет именно так, хотелось ему возразить. Я говорил тебе, что острова Карибского моря столь же опасны, сколь и красивы. Я говорил тебе, что там очень жарко и что многие женщины не выдерживают жары. Я говорил тебе, что мне придется надолго уезжать «на натуру», и если ты не захочешь сопровождать меня, тебе будет одиноко. Я говорил тебе, что работа меня захватила полностью, что мной руководило отнюдь не тщеславие и что быть женой инспектора по сельскому хозяйству совсем не то, что быть женой губернатора. Я говорил тебе все это перед тем, как мы туда отправились. Я не знал, что, охваченная своими романтическими иллюзиями, ты меня едва слушала. Мне казалось, ты понимала меня. Я не знал, что ты возненавидишь жизнь там и не сможешь поладить с цветными. Я не знал, что ты возненавидишь мою работу и станешь презирать меня за то, что я хотел помочь местным. Я не знал, насколько ты слаба духовно и физически и, что ты не в силах выдержать самых пустяковых неудобств. Я не думал, что ты откажешься рожать детей, чтобы не испортить фигуру, и предпочтешь играть в бридж и скандалить по каждому поводу. Я не мог предположить, что ты настолько подвержена действию алкоголя, что и дня без него прожить не сможешь. Я не понял вовремя, видит Бог, что ты была лишь хорошенькой, ветреной и совершенно безнравственной женщиной. Я был слишком влюблен в тебя и поторопился увезти тебя с континента прежде, чем. узнал тебя по-настоящему. Ведь у меня заканчивался отпуск, и сама мысль о скорой разлуке была для меня невыносима. Возможно, я совершил ошибку. Но и ты не права. Я не несу ответственности за все!…
Вот что он хотел бы сказать в свое оправдание, но взаимные обвинения сейчас вряд ли пошли бы на пользу, а кроме того, в ее словах была крошечная доля истины, и он промолчал.
— Ну что ж, — проговорил он наконец как можно спокойней. — Ты проклинаешь меня. Раньше я не подозревал, насколько ты меня ненавидишь, но теперь вижу. Ты хочешь наказать меня за то, что, по твоему мнению, я нанес тебе непоправимый урон. Но послушай, Луиза! В этой истории участвую не только я один. Есть Кэтрин. Она не сделала тебе ничего плохого. Она не взяла ничего, что бы принадлежало тебе. Ты могла бы проявить великодушие хотя бы по отношению к ней.
— Почему я должна это делать? Я ненавижу ее. Чарльз посмотрел на Луизу в упор, не скрывая своего удивления.
— Как ты можешь так говорить? Ты никогда с ней не встречалась, никогда даже не видела ее.
— Да нет, видела, — Луиза глянула в сторону телевизора. — я часто видела ее… там. Я способна убить ее.
Чарльз заметил этот ее взгляд, внезапно догадавшись, что именно отравило ее душу и наполнило ее сердце такой злобной и неукротимой ненавистью. Он представил себе эту комнату в темноте, горящий экран и Луизу, сидящую в одиночестве, одурманенную ромом и жалостью к самой себе, к своему моральному и физическому уродству. Он представил, как она следила за той, другой женщиной — молодой, полной жизни и сил, такой счастливой и обаятельной, какой ей, Луизе, уже не быть никогда. Она ощущала свое бессилие во всем, кроме одного-единственного: возможности причинить им вред!
— Да, понимаю… — медленно сказал он. — Это… ужасно.
— Ну, ты всегда меня прекрасно понимал, — фыркнула она.
— И все же, — продолжил Чарльз, — так ты ни к чему не придешь. Встав на пути Кэтрин, ты не станешь счастливой. А если бы ты попробовала вести себя по-другому?…
— Ах, заткнись, пожалуйста! Вечно ты читаешь мне мораль.
— Неужели ты не понимаешь, как жестоко все это по отношению к ней?
— Мне было еще хуже. Ей не на что жаловаться — просто наступила пора и для нее понять, что жизнь состоит не из одних удовольствий. Раз уж она так зациклилась на тебе, так пусть и живет с тобой, рожает и воспитывает ублюдков!…
— Луиза! Как ты смеешь так говорить?! — Чарльз придвинулся к ней со сжатыми кулаками.
Луиза издевательски усмехнулась.
— Хочешь ударить меня, ведь так? Давай, бей! Посмотрим, понравится ли ей, когда ты сядешь в тюрьму?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23