Обычно у нее такой вид, как будто внизу стоит открытая бутылка с уксусом, а она пытается не замечать ее. Долго с ней я не выдержу, но на час-другой я смогу тебя подменить. Подумай, какой наряд тебе лучше всего надеть. Мне так надоело видеть тебя вечно в чем-то сером, раз он вернулся, в этом больше нет необходимости.
Губы Меады задрожали от признательности. Зачем теперь носить траур по Жилю, раз Жиль оказался жив. Она кинулась вниз в кладовую комнату, чтобы достать оттуда яркие цветные вещи, которые она туда спрятала. У нее был весенний наряд – юбка и джемпер из зеленой и серой шерсти и зеленый жакет. Хотя вместе с джемпером это, наверное, будет слишком жарко, тогда вместо джемпера она наденет тонкую клетчатую блузку. Кроме того, она наденет серого цвета шляпку с зеленым пером, которое она сняла на время.
Когда Меада пробегала по холлу первого этажа со своими нарядами, перекинутыми через руку, то натолкнулась на мисс Крейн. Та вечно куда-то торопилась, но как бы она не спешила, у нее всегда находилось время поболтать. Конечно, жить компаньонкой у старой мисс Мередит, наверное, было очень скучно, поэтому от нее было совсем не легко отделаться. Лифт был где-то наверху, и надежда обрести в его кабине убежище моментально исчезла. Ничего не оставалось, как позволить мисс Крейн выговориться.
Ее близорукие глаза смутно виднелись сквозь круглые и толстые стекла очков.
– Я так спешу. Какой у вас, однако, деловой вид. Вы складываете вещи или вынимаете? Зеленый такой приятный цвет, я всегда так считала. Мне кажется, что я никогда не видела вас в зеленом прежде. Поверить не могу, неужели вы наконец перестанете носить траур. Как это было грустно. Возможно, мне не следовало касаться этой болезненной темы. О, простите меня. Это случилось невольно, не намеренно. О, нет, я совсем не хотела. Всегда приятно видеть молодых людей, которые радуются жизни, тем более, когда вокруг так мало развлечений. Мисс Мередит – это погруженная в печаль страдалица, ей так нужно внимание. Очень много внимания. Порой мне так тяжело, но я не падаю духом. Ей это так необходимо. Она такая чувствительная. Именно об этом я всегда твержу Пакер. Ее настроение вовсе не отличается ровностью, как того хотелось бы Она очень переменчива. И мисс Мередит тут же раздражается. Поэтому я стараюсь все время быть веселой.
У мисс Крейн была одна особенность: во время разговора ее голова устремлялась вперед, при этом ее крупное бледное лицо оказывалось в неприятной близости от вашего. Ее мягкий хрипловатый голос, казалось, лишь слегка возвышался над ее дыханием, ее короткие с небольшим придыханием предложения сыпались быстро, одно за другим, как бисер. В руке она держала сумку для покупок, на ней были надеты старомодная черная фетровая шляпа и видавший виды дождевик – ее неизменный наряд. Она приподняла сумку и доверительным шепотом произнесла:
– Рыба, мисс Андервуд. Мисс Мередит обожает свежую рыбу, небольшой кусочек, зажаренный в панировочных сухарях. Если я не потороплюсь, то рыбу всю распродадут. Мясные блюда она не очень-то уважает, бедняжка. Итак, не сочтите меня грубой, но…
Нет, конечно, нет, – сказала Меада и с облегчением повернулась к спускающемуся лифту. Его тросы от натуги скрипели и визжали. Дверь отворилась, и оттуда вышла Карола Роланд, которая выглядела так, как будто только что сошла с подиума, где велся показ мод: блестящие новые туфли на шпильках, прозрачные шелковые чулки, очень короткий черного цвета наряд, сдвинутая набок крошечная изящная шляпка, а на плечах горжетка из очень больших и очень пышных черно-бурых лисиц. В верхней петле была продета гардения – белый цветок как символ безупречной (кто бы сомневался!) жизни; губы накрашены ярко-красной помадой, кожа искусно покрыта тоновой краской под цвет загара, замечательные голубые глаза и окрашенные в золотистый цвет волосы. Она ослепительно улыбнулась Меаде и произнесла, искусно подражая интонации Мейфэр-манекенщиц.
– О, мисс Андервуд, какие удивительные новости о Жиле. Вчера вечером миссис Андервуд буквально распирало от удовольствия. Хотя она упоминала, что он утратил память. Но это не так, не правда ли?
Костюм на руке Меады вдруг придавил ее своей тяжестью. Она не могла скрыть своего удивления как во взоре, так и в прозвучавшем вопросе.
– Вы его знаете?
Мисс Роланд улыбнулась, блеснув рядом жемчужных зубов и медоточиво произнесла:
– О, да. Но скажите мне, неужели это правда относительно его памяти? Как это ужасно! Он в самом деле утратил ее?
– Да.
– Всю, целиком? Вы имеете в виду, что он ничего не помнит?
– Он помнит только о своей работе. Он не помнит людей.
Красные губы опять тронула улыбка.
– Это выглядит очень странно. Ладно, если вы его увидите, то спросите, не забыл ли он меня. Не забудете?
Насмешливо улыбнувшись, Карола прошла мимо, ее силуэт промелькнул на фоне открывшихся дверей и пропал.
Меада с трудом вошла в лифт.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В половине двенадцатого миссис Андервуд спустилась в лифте и вышла на улицу. Затем прошла до поворота, вынула горсть мелочи и вошла в телефонную будку, закрыв за собой дверь.
Звонок оторвал мисс Сильвер от ее серьезных размышлений, причем прямо посередине, – хватит ли ее купонов, чтобы приобрести достаточное количество шерсти для того, чтобы связать племяннице Этель новый синий джемпер, в то же время она продолжала вязать пару носочков для малыша Лайлы Джернигам. Она неохотно взяла трубку и услышала, как чей-то высокий жеманный голос назвал ее по имени.
– Мисс Сильвер?
– Да, мисс Сильвер вас слушает. Доброе утро, миссис Андервуд.
Дыхание в трубке внезапно прервалось.
– О! Как вы догадались, кто это?
Мисс Сильвер кашлянула.
– Это моя профессия запоминать голоса. Что-нибудь случилось?
В голосе миссис Андервуд послышалась неуверенность.
– Мм, нет, не совсем. Я разговариваю из телефонной будки. Возможно, мне не стоило вас беспокоить.
Женщина не оставит свою квартиру, где, кстати, есть телефон, и не пойдет на улицу звонить, если у нее нет для этого веских причин и желания быть уверенной в том, что ее не подслушают.
Мисс Сильвер твердо произнесла:
– Никакого беспокойства. Возможно, вы мне все-таки скажете, почему вы позвонили.
В трубке раздался вздох, а затем послышалось:
– Я напугана.
– Пожалуйста, расскажите мне почему. Что-нибудь случилось еще?
– Да, в некотором роде…
– Ладно, вчера вечером я ходила к соседям поиграть в бридж, я так часто делаю. Иногда приходит их сестра, как четвертый игрок, она живет рядом, а мистер Уиллард провожает ее до дома. И Спунеры с верхнего этажа обычно тоже захаживают, но их сейчас нет, его мобилизовали, а она вступила в A.T.S. Раз или два заходил мистер Дрейк из квартиры напротив, но он слишком надменен, и это не очень приятно. Вот почему вчера они пригласили девушку из квартиры на верхнем этаже. Ее зовут Карола Роланд, хотя я вовсе не уверена в этом, во всяком случае, она так себя называет. О, мисс Сильвер, я испытала такое ужасное потрясение.
– Да? – сказала мисс Сильвер своим самым ободряющим тоном.
Миссис Андервуд подхватила последнее слово, отозвавшись, словно эхо.
– Да, я такое испытала. У меня на душе становится как-то спокойнее после того, как я поговорю с вами. Итак, перед самым моим уходом пришла Меада, моя племянница. И рассказала мне, что молодой человек, тот, с кем она была помолвлена, в общем, оказалось, что он не утонул, хотя Меада сообщила, что он потерял память. Сами понимаете, насколько это ловко придумано и, несомненно, очень удобно. Но ничего он все вспомнит, как только вмешается в это дело ее дядя. Итак, как вы можете представить, мне было о чем подумать, затем я отправила Меаду в постель – она едва не падала от усталости – и начала собираться к Уиллардам. Вскоре я поднялась наверх. Мисс Роланд пришла чуть позже. Это был день рождения мисс Уиллард, ее сестра из деревни прислала в подарок яйца, она замужем, но это не та сестра, которая приходит поиграть в бридж. Миссис Уиллард приготовила омлет и к нему подливу из помидоров, кроме того, был подан суп и желе из грейпфрутов. Как будто званый обед, я так и сказала ей, а мистеру Уилларду я сказала, что ему повезло с женой, которая умеет так готовить. Но тут появилась мисс Роланд, мы выпили кофе и начали играть. Я вам все это рассказываю ради того, чтобы вы поняли, я совсем не думала насчет того дела, о котором вы уже знаете. Я получала огромное удовольствие. Карта шла мне, как никогда прежде. Всех заинтересовало известие о Жиле Армтаже, его внезапное появление, как и утрата им памяти, если это действительно правда. Мистер Уиллард поведал нам историю об одном своем знакомом, который похитил пятьсот фунтов и уехал в Австралию, где его и выследили. Так он не мог вспомнить, кем он был, был ли он женат и тому подобное, он как раз намеревался вступить в брак с одной миловидной вдовушкой, их имена уже оглашались в церкви. В этот момент мисс Роланд рассмеялась и сказала, что такой вид утраты памяти очень удобен, затем она полезла в сумочку за сигаретами. А когда она вынимала пачку сигарет, я пришла в изумление.
– Что же случилось?
Миссис Андеруд замялась, а затем начала медленно выговаривать слова, как будто перед тем, как произнести каждое слово, ей требовалось всякий раз собираться с духом.
– Там лежало письмо… на дне… сумочки. Думаю … это было… мое письмо. Там был… оторван угол…
Мисс Сильвер сказала:
– Это серьезное и тяжелое обвинение, миссис Андервуд.
– Бумага та же самая… серовато-голубая. Угол оторван.
– Почерк вы заметили?
– Нет. Письмо было сложено… я его увидела лишь мельком… затем она положила пачку назад и захлопнула сумочку.
Мисс Сильвер задумалась, но через мгновение сказала самым твердым тоном.
– Вы должны наконец решиться, хотите ли вы, чтобы я взялась за это дело всерьез, профессионально.
Миссис Андервуд заметила довольно неловко:
– Не знаю… А что вы можете сделать?
Я наведу справки. Возможно, я найду, кто вас шантажирует. И определенно могу вас заверить, что к вам больше не будут приставать.
Миссис Андервуд вздохнула и отрывисто спросила:
– Сколько это будет стоить?
Мисс Сильвер назвала вполне приемлемую сумму.
– Нам следует прийти к соглашению, затем вы оплатите предварительные расходы по расследованию. Позже, в зависимости от сложности дела, я сообщу вам, какое полагается мне по справедливости вознаграждение. Вам стоит все как следует взвесить и дать мне знать. Если вы пожелаете, чтобы я взялась за ваше дело, то мне хотелось бы увидеться с вами снова, и как можно скорее.
Миссис Андервуд медлила. Она не могла, в самом деле, позволить себе оплатить вознаграждение, но и не могла дальше подвергаться шантажу. Она уже не ощущала в себе былой твердости, с которой вышла из квартиры. В голове промелькнуло: «А что, если письмо порвалось, потому что небрежно лежало в сумочке? И вообще могло оказаться, что это не мое письмо».
– Ладно, – вслух сказала она. – Я еще раз все обдумаю и дам вам знать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Жиль обещал зайти за Меадой без четверти час, но прибыл полпервого и обнаружил ее уже готовой. Может быть, он л утратил память, чего нельзя было сказать о Меаде, она прекрасно помнила, что он приходил на условленное свидание, по меньшей мере, всегда на четверть часа раньше. Открытие, что он вовсе не переменился, вселяло в ее сердце надежду.
Еще не успели стихнуть переливы звонка, как она уже отворила двери. На пороге стоял Жиль. Веселый и энергичный, он сразу перешел к делу.
– Ты готова? Прекрасно! Пойдем! Я подумал. что нам стоит прокатиться за город. Я достал машину и немного бензина. Вот когда понимаешь что друзья познаются в нужде.
В этот момент появилась миссис Андервуд. Ее необходимо было представить Жилю. Этого никак нельзя было избежать или по крайней мере отложить. Мейбл Андервуд приложила максимум усилий, чтобы произвести впечатление, что ей вполне удалось. Уложенные волосы, под крашенные глаза, припудренное лицо, перетянутая и подобранная фигура, наряд черного цвета, экстравагантная шляпка, узкие туфли – кто бы посмел ее не представить. Выказаны были лучшие манеры: обращение с подчеркнутой медлительностью «Майор Армтаж»; затем «Я с неизъяснимым удовольствием слушала все, что рассказывала о вас моя милая племянница». Потом последовало упоминание о дяде Годфри: «Безусловно, он привязан к ней, словно к родной дочери».
Меада почувствовала, как кровь прилила к ее щекам и что-то екнуло в груди.
Наконец они вышли.
Жиль предложил:
– Давай не будем ждать лифта, тут всего ведь один пролет.
Едва они начали спускаться, как он взял ее под руку, посмотрел на нее своими смеющимися глазами и сказал:
– Я ведь не встречал ее раньше, не так ли? Не думаю, что смогу пережить это дважды. Она всегда так важничает, как сегодня. Если она действительно такова, то это вызовет между нами страшное напряжение. Дорогая, мне кажется, вряд ли она захочет жить вместе с нами, не так ли?
Меада едва не рассмеялась в ответ. Помнил ли он, что раньше он также называл ее – дорогая? Понимает ли он, что только что сказал? Или у него просто сорвалось с языка привычное словцо? Но какое это имело значение, когда он смотрел на нее такими глазами. Невольно у Меады слетело с языка признание, она прошептала:
– Тише! Я открою тебе секрет. Она была дочкой фермера. Когда она становится сама собой, то в ней по-прежнему видна дочь фермера и она очень добрая. Она не знает, что я знаю, об этом мне проговорился дядя Годфри.
– Хотелось бы мне посмотреть, как она доит корову, – пошутил Жиль.
– Но это ей как раз нравится делать. Когда они отдыхают, то уезжают в деревню, и там они очень, очень счастливы. Мне не следовало так смешно отзываться – это ужасно с моей стороны. Она напускает на себя важный вид, так как считает, что это способствует карьере дяди Годфри. Знаешь, она была исключительно добра ко мне.
Он обхватил ее за талию и по воздуху перенес через последние три ступеньки на пол вестибюля.
– Оставь совесть в покое, – словно подразнивая, сказал он. – Почему бы тебе просто не рассмеяться? Пойдем!
На ступеньках при выходе из дома они повстречали Агнесс Лемминг, шедшую им навстречу. Она несла тяжелую сумку и выглядела усталой, впрочем, у нее всегда был усталый вид. Свои густые каштановые волосы она спрятала под черным беретом так, что они едва виднелись. Лицо было бледным, а под глазами темные круги. Одета она была в фиолетовые жакет и юбку, а этот цвет так не шел ей. Не в обычае Меады пройти мимо, не поздоровавшись.
– Доброе утро, – сказала она. – Это майор Армтаж.
Агнес Лемминг улыбнулась. У нее была очень милая улыбка. Ее карие глаза приятно и мягко светились.
– Да, я знаю. Я так рада.
Но улыбка тут же исчезла с ее лица. Она продолжила с нервной торопливостью:
– Боюсь, что мне нельзя долго разговаривать. Я и так задержалась. Моя мать спросит меня, где я была все это время. А мне сегодня пришлось стоять везде в очередях, столько народу в магазинах.
Как только машина выехала на дорогу, Жиль спросил:
– Кто она? Я с ней не знаком?
Меада помотала головой.
– Нет. Ее зовут Агнесс Лемминг. Она живет в квартире на первом этаже.
– Ее кто-то обижает? Очень похоже на это.
– Ее мать. Если честно, то я считаю миссис Лемминг самой большой эгоисткой в мире. Она сделала из Агнесс рабыню и изводит ее все время. Даже не знаю, как только Агнес выдерживает.
– Замечу, что она может сломаться в любой момент. Но не будем больше говорить о ней, лучше поговорим о нас. Сегодня ты выглядишь лучше. Ты выспалась?
Меада кивнула.
– Ты никогда не мечтала о том, чтобы тайно сбежать со своим возлюбленным или о чем-нибудь подобном?
– Я вообще ни о чем не мечтала.
Он бросил на нее сбоку острый взгляд и сказал:
– Пустое дело предаваться мечтам.
Меада опять кивнула головой.
Он снял одну руку с руля и положил сверху на одну из ее рук.
– Все уже позади. Теперь будем веселиться. Ты расскажешь мне обо всем, что мы делали в Нью-Йорке, о чем говорили; потом я сосредоточусь на услышанном с целью восстановления этого в памяти.
Она не все поведала ему, хотя рассказала о многом: о тех приятных часах, что они провели вместе, где обедали и танцевали, какие пьесы смотрели в театре.
На обед они остановились в одном из загородных придорожных кофе. Меада внезапно спросила:
– Тебе знакома девушка по имени Карола Роланд?
Едва она произнесла это имя, как возникло странное ощущение, будто она бросила камень в спокойный пруд и наблюдает за искаженной картиной отраженных в воде деревьев и неба. Но это было лишь впечатление. Вот что она увидела на самом деле. На его щеках заиграли желваки, шея напряглась. В его ярких голубых глазах блеснуло еле уловимое выражение чего-то знакомого и тут же исчезло. Он медленно сказал:
– Ты знаешь, мне это имя явно что-то напомнило, только не вспомню, что именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Губы Меады задрожали от признательности. Зачем теперь носить траур по Жилю, раз Жиль оказался жив. Она кинулась вниз в кладовую комнату, чтобы достать оттуда яркие цветные вещи, которые она туда спрятала. У нее был весенний наряд – юбка и джемпер из зеленой и серой шерсти и зеленый жакет. Хотя вместе с джемпером это, наверное, будет слишком жарко, тогда вместо джемпера она наденет тонкую клетчатую блузку. Кроме того, она наденет серого цвета шляпку с зеленым пером, которое она сняла на время.
Когда Меада пробегала по холлу первого этажа со своими нарядами, перекинутыми через руку, то натолкнулась на мисс Крейн. Та вечно куда-то торопилась, но как бы она не спешила, у нее всегда находилось время поболтать. Конечно, жить компаньонкой у старой мисс Мередит, наверное, было очень скучно, поэтому от нее было совсем не легко отделаться. Лифт был где-то наверху, и надежда обрести в его кабине убежище моментально исчезла. Ничего не оставалось, как позволить мисс Крейн выговориться.
Ее близорукие глаза смутно виднелись сквозь круглые и толстые стекла очков.
– Я так спешу. Какой у вас, однако, деловой вид. Вы складываете вещи или вынимаете? Зеленый такой приятный цвет, я всегда так считала. Мне кажется, что я никогда не видела вас в зеленом прежде. Поверить не могу, неужели вы наконец перестанете носить траур. Как это было грустно. Возможно, мне не следовало касаться этой болезненной темы. О, простите меня. Это случилось невольно, не намеренно. О, нет, я совсем не хотела. Всегда приятно видеть молодых людей, которые радуются жизни, тем более, когда вокруг так мало развлечений. Мисс Мередит – это погруженная в печаль страдалица, ей так нужно внимание. Очень много внимания. Порой мне так тяжело, но я не падаю духом. Ей это так необходимо. Она такая чувствительная. Именно об этом я всегда твержу Пакер. Ее настроение вовсе не отличается ровностью, как того хотелось бы Она очень переменчива. И мисс Мередит тут же раздражается. Поэтому я стараюсь все время быть веселой.
У мисс Крейн была одна особенность: во время разговора ее голова устремлялась вперед, при этом ее крупное бледное лицо оказывалось в неприятной близости от вашего. Ее мягкий хрипловатый голос, казалось, лишь слегка возвышался над ее дыханием, ее короткие с небольшим придыханием предложения сыпались быстро, одно за другим, как бисер. В руке она держала сумку для покупок, на ней были надеты старомодная черная фетровая шляпа и видавший виды дождевик – ее неизменный наряд. Она приподняла сумку и доверительным шепотом произнесла:
– Рыба, мисс Андервуд. Мисс Мередит обожает свежую рыбу, небольшой кусочек, зажаренный в панировочных сухарях. Если я не потороплюсь, то рыбу всю распродадут. Мясные блюда она не очень-то уважает, бедняжка. Итак, не сочтите меня грубой, но…
Нет, конечно, нет, – сказала Меада и с облегчением повернулась к спускающемуся лифту. Его тросы от натуги скрипели и визжали. Дверь отворилась, и оттуда вышла Карола Роланд, которая выглядела так, как будто только что сошла с подиума, где велся показ мод: блестящие новые туфли на шпильках, прозрачные шелковые чулки, очень короткий черного цвета наряд, сдвинутая набок крошечная изящная шляпка, а на плечах горжетка из очень больших и очень пышных черно-бурых лисиц. В верхней петле была продета гардения – белый цветок как символ безупречной (кто бы сомневался!) жизни; губы накрашены ярко-красной помадой, кожа искусно покрыта тоновой краской под цвет загара, замечательные голубые глаза и окрашенные в золотистый цвет волосы. Она ослепительно улыбнулась Меаде и произнесла, искусно подражая интонации Мейфэр-манекенщиц.
– О, мисс Андервуд, какие удивительные новости о Жиле. Вчера вечером миссис Андервуд буквально распирало от удовольствия. Хотя она упоминала, что он утратил память. Но это не так, не правда ли?
Костюм на руке Меады вдруг придавил ее своей тяжестью. Она не могла скрыть своего удивления как во взоре, так и в прозвучавшем вопросе.
– Вы его знаете?
Мисс Роланд улыбнулась, блеснув рядом жемчужных зубов и медоточиво произнесла:
– О, да. Но скажите мне, неужели это правда относительно его памяти? Как это ужасно! Он в самом деле утратил ее?
– Да.
– Всю, целиком? Вы имеете в виду, что он ничего не помнит?
– Он помнит только о своей работе. Он не помнит людей.
Красные губы опять тронула улыбка.
– Это выглядит очень странно. Ладно, если вы его увидите, то спросите, не забыл ли он меня. Не забудете?
Насмешливо улыбнувшись, Карола прошла мимо, ее силуэт промелькнул на фоне открывшихся дверей и пропал.
Меада с трудом вошла в лифт.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В половине двенадцатого миссис Андервуд спустилась в лифте и вышла на улицу. Затем прошла до поворота, вынула горсть мелочи и вошла в телефонную будку, закрыв за собой дверь.
Звонок оторвал мисс Сильвер от ее серьезных размышлений, причем прямо посередине, – хватит ли ее купонов, чтобы приобрести достаточное количество шерсти для того, чтобы связать племяннице Этель новый синий джемпер, в то же время она продолжала вязать пару носочков для малыша Лайлы Джернигам. Она неохотно взяла трубку и услышала, как чей-то высокий жеманный голос назвал ее по имени.
– Мисс Сильвер?
– Да, мисс Сильвер вас слушает. Доброе утро, миссис Андервуд.
Дыхание в трубке внезапно прервалось.
– О! Как вы догадались, кто это?
Мисс Сильвер кашлянула.
– Это моя профессия запоминать голоса. Что-нибудь случилось?
В голосе миссис Андервуд послышалась неуверенность.
– Мм, нет, не совсем. Я разговариваю из телефонной будки. Возможно, мне не стоило вас беспокоить.
Женщина не оставит свою квартиру, где, кстати, есть телефон, и не пойдет на улицу звонить, если у нее нет для этого веских причин и желания быть уверенной в том, что ее не подслушают.
Мисс Сильвер твердо произнесла:
– Никакого беспокойства. Возможно, вы мне все-таки скажете, почему вы позвонили.
В трубке раздался вздох, а затем послышалось:
– Я напугана.
– Пожалуйста, расскажите мне почему. Что-нибудь случилось еще?
– Да, в некотором роде…
– Ладно, вчера вечером я ходила к соседям поиграть в бридж, я так часто делаю. Иногда приходит их сестра, как четвертый игрок, она живет рядом, а мистер Уиллард провожает ее до дома. И Спунеры с верхнего этажа обычно тоже захаживают, но их сейчас нет, его мобилизовали, а она вступила в A.T.S. Раз или два заходил мистер Дрейк из квартиры напротив, но он слишком надменен, и это не очень приятно. Вот почему вчера они пригласили девушку из квартиры на верхнем этаже. Ее зовут Карола Роланд, хотя я вовсе не уверена в этом, во всяком случае, она так себя называет. О, мисс Сильвер, я испытала такое ужасное потрясение.
– Да? – сказала мисс Сильвер своим самым ободряющим тоном.
Миссис Андервуд подхватила последнее слово, отозвавшись, словно эхо.
– Да, я такое испытала. У меня на душе становится как-то спокойнее после того, как я поговорю с вами. Итак, перед самым моим уходом пришла Меада, моя племянница. И рассказала мне, что молодой человек, тот, с кем она была помолвлена, в общем, оказалось, что он не утонул, хотя Меада сообщила, что он потерял память. Сами понимаете, насколько это ловко придумано и, несомненно, очень удобно. Но ничего он все вспомнит, как только вмешается в это дело ее дядя. Итак, как вы можете представить, мне было о чем подумать, затем я отправила Меаду в постель – она едва не падала от усталости – и начала собираться к Уиллардам. Вскоре я поднялась наверх. Мисс Роланд пришла чуть позже. Это был день рождения мисс Уиллард, ее сестра из деревни прислала в подарок яйца, она замужем, но это не та сестра, которая приходит поиграть в бридж. Миссис Уиллард приготовила омлет и к нему подливу из помидоров, кроме того, был подан суп и желе из грейпфрутов. Как будто званый обед, я так и сказала ей, а мистеру Уилларду я сказала, что ему повезло с женой, которая умеет так готовить. Но тут появилась мисс Роланд, мы выпили кофе и начали играть. Я вам все это рассказываю ради того, чтобы вы поняли, я совсем не думала насчет того дела, о котором вы уже знаете. Я получала огромное удовольствие. Карта шла мне, как никогда прежде. Всех заинтересовало известие о Жиле Армтаже, его внезапное появление, как и утрата им памяти, если это действительно правда. Мистер Уиллард поведал нам историю об одном своем знакомом, который похитил пятьсот фунтов и уехал в Австралию, где его и выследили. Так он не мог вспомнить, кем он был, был ли он женат и тому подобное, он как раз намеревался вступить в брак с одной миловидной вдовушкой, их имена уже оглашались в церкви. В этот момент мисс Роланд рассмеялась и сказала, что такой вид утраты памяти очень удобен, затем она полезла в сумочку за сигаретами. А когда она вынимала пачку сигарет, я пришла в изумление.
– Что же случилось?
Миссис Андеруд замялась, а затем начала медленно выговаривать слова, как будто перед тем, как произнести каждое слово, ей требовалось всякий раз собираться с духом.
– Там лежало письмо… на дне… сумочки. Думаю … это было… мое письмо. Там был… оторван угол…
Мисс Сильвер сказала:
– Это серьезное и тяжелое обвинение, миссис Андервуд.
– Бумага та же самая… серовато-голубая. Угол оторван.
– Почерк вы заметили?
– Нет. Письмо было сложено… я его увидела лишь мельком… затем она положила пачку назад и захлопнула сумочку.
Мисс Сильвер задумалась, но через мгновение сказала самым твердым тоном.
– Вы должны наконец решиться, хотите ли вы, чтобы я взялась за это дело всерьез, профессионально.
Миссис Андервуд заметила довольно неловко:
– Не знаю… А что вы можете сделать?
Я наведу справки. Возможно, я найду, кто вас шантажирует. И определенно могу вас заверить, что к вам больше не будут приставать.
Миссис Андервуд вздохнула и отрывисто спросила:
– Сколько это будет стоить?
Мисс Сильвер назвала вполне приемлемую сумму.
– Нам следует прийти к соглашению, затем вы оплатите предварительные расходы по расследованию. Позже, в зависимости от сложности дела, я сообщу вам, какое полагается мне по справедливости вознаграждение. Вам стоит все как следует взвесить и дать мне знать. Если вы пожелаете, чтобы я взялась за ваше дело, то мне хотелось бы увидеться с вами снова, и как можно скорее.
Миссис Андервуд медлила. Она не могла, в самом деле, позволить себе оплатить вознаграждение, но и не могла дальше подвергаться шантажу. Она уже не ощущала в себе былой твердости, с которой вышла из квартиры. В голове промелькнуло: «А что, если письмо порвалось, потому что небрежно лежало в сумочке? И вообще могло оказаться, что это не мое письмо».
– Ладно, – вслух сказала она. – Я еще раз все обдумаю и дам вам знать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Жиль обещал зайти за Меадой без четверти час, но прибыл полпервого и обнаружил ее уже готовой. Может быть, он л утратил память, чего нельзя было сказать о Меаде, она прекрасно помнила, что он приходил на условленное свидание, по меньшей мере, всегда на четверть часа раньше. Открытие, что он вовсе не переменился, вселяло в ее сердце надежду.
Еще не успели стихнуть переливы звонка, как она уже отворила двери. На пороге стоял Жиль. Веселый и энергичный, он сразу перешел к делу.
– Ты готова? Прекрасно! Пойдем! Я подумал. что нам стоит прокатиться за город. Я достал машину и немного бензина. Вот когда понимаешь что друзья познаются в нужде.
В этот момент появилась миссис Андервуд. Ее необходимо было представить Жилю. Этого никак нельзя было избежать или по крайней мере отложить. Мейбл Андервуд приложила максимум усилий, чтобы произвести впечатление, что ей вполне удалось. Уложенные волосы, под крашенные глаза, припудренное лицо, перетянутая и подобранная фигура, наряд черного цвета, экстравагантная шляпка, узкие туфли – кто бы посмел ее не представить. Выказаны были лучшие манеры: обращение с подчеркнутой медлительностью «Майор Армтаж»; затем «Я с неизъяснимым удовольствием слушала все, что рассказывала о вас моя милая племянница». Потом последовало упоминание о дяде Годфри: «Безусловно, он привязан к ней, словно к родной дочери».
Меада почувствовала, как кровь прилила к ее щекам и что-то екнуло в груди.
Наконец они вышли.
Жиль предложил:
– Давай не будем ждать лифта, тут всего ведь один пролет.
Едва они начали спускаться, как он взял ее под руку, посмотрел на нее своими смеющимися глазами и сказал:
– Я ведь не встречал ее раньше, не так ли? Не думаю, что смогу пережить это дважды. Она всегда так важничает, как сегодня. Если она действительно такова, то это вызовет между нами страшное напряжение. Дорогая, мне кажется, вряд ли она захочет жить вместе с нами, не так ли?
Меада едва не рассмеялась в ответ. Помнил ли он, что раньше он также называл ее – дорогая? Понимает ли он, что только что сказал? Или у него просто сорвалось с языка привычное словцо? Но какое это имело значение, когда он смотрел на нее такими глазами. Невольно у Меады слетело с языка признание, она прошептала:
– Тише! Я открою тебе секрет. Она была дочкой фермера. Когда она становится сама собой, то в ней по-прежнему видна дочь фермера и она очень добрая. Она не знает, что я знаю, об этом мне проговорился дядя Годфри.
– Хотелось бы мне посмотреть, как она доит корову, – пошутил Жиль.
– Но это ей как раз нравится делать. Когда они отдыхают, то уезжают в деревню, и там они очень, очень счастливы. Мне не следовало так смешно отзываться – это ужасно с моей стороны. Она напускает на себя важный вид, так как считает, что это способствует карьере дяди Годфри. Знаешь, она была исключительно добра ко мне.
Он обхватил ее за талию и по воздуху перенес через последние три ступеньки на пол вестибюля.
– Оставь совесть в покое, – словно подразнивая, сказал он. – Почему бы тебе просто не рассмеяться? Пойдем!
На ступеньках при выходе из дома они повстречали Агнесс Лемминг, шедшую им навстречу. Она несла тяжелую сумку и выглядела усталой, впрочем, у нее всегда был усталый вид. Свои густые каштановые волосы она спрятала под черным беретом так, что они едва виднелись. Лицо было бледным, а под глазами темные круги. Одета она была в фиолетовые жакет и юбку, а этот цвет так не шел ей. Не в обычае Меады пройти мимо, не поздоровавшись.
– Доброе утро, – сказала она. – Это майор Армтаж.
Агнес Лемминг улыбнулась. У нее была очень милая улыбка. Ее карие глаза приятно и мягко светились.
– Да, я знаю. Я так рада.
Но улыбка тут же исчезла с ее лица. Она продолжила с нервной торопливостью:
– Боюсь, что мне нельзя долго разговаривать. Я и так задержалась. Моя мать спросит меня, где я была все это время. А мне сегодня пришлось стоять везде в очередях, столько народу в магазинах.
Как только машина выехала на дорогу, Жиль спросил:
– Кто она? Я с ней не знаком?
Меада помотала головой.
– Нет. Ее зовут Агнесс Лемминг. Она живет в квартире на первом этаже.
– Ее кто-то обижает? Очень похоже на это.
– Ее мать. Если честно, то я считаю миссис Лемминг самой большой эгоисткой в мире. Она сделала из Агнесс рабыню и изводит ее все время. Даже не знаю, как только Агнес выдерживает.
– Замечу, что она может сломаться в любой момент. Но не будем больше говорить о ней, лучше поговорим о нас. Сегодня ты выглядишь лучше. Ты выспалась?
Меада кивнула.
– Ты никогда не мечтала о том, чтобы тайно сбежать со своим возлюбленным или о чем-нибудь подобном?
– Я вообще ни о чем не мечтала.
Он бросил на нее сбоку острый взгляд и сказал:
– Пустое дело предаваться мечтам.
Меада опять кивнула головой.
Он снял одну руку с руля и положил сверху на одну из ее рук.
– Все уже позади. Теперь будем веселиться. Ты расскажешь мне обо всем, что мы делали в Нью-Йорке, о чем говорили; потом я сосредоточусь на услышанном с целью восстановления этого в памяти.
Она не все поведала ему, хотя рассказала о многом: о тех приятных часах, что они провели вместе, где обедали и танцевали, какие пьесы смотрели в театре.
На обед они остановились в одном из загородных придорожных кофе. Меада внезапно спросила:
– Тебе знакома девушка по имени Карола Роланд?
Едва она произнесла это имя, как возникло странное ощущение, будто она бросила камень в спокойный пруд и наблюдает за искаженной картиной отраженных в воде деревьев и неба. Но это было лишь впечатление. Вот что она увидела на самом деле. На его щеках заиграли желваки, шея напряглась. В его ярких голубых глазах блеснуло еле уловимое выражение чего-то знакомого и тут же исчезло. Он медленно сказал:
– Ты знаешь, мне это имя явно что-то напомнило, только не вспомню, что именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27