Хорошо ещё — все обошлось, а то в жизни не простила бы…Пётр виновато смотрел на Анну.— Вот и Славик на меня не обижается. Не обижаешься?— Не, бать. Только я теперь водки и в рот не возьму, — серьёзно заявил Славка.— Ах ты умница моя, — умилилась Анна. — Правильно. И в рот её не бери, проклятую…
* * * Свидетельница. Бычкова я, Анна Васильевна Бычкова, жена его…Судья. Что вы можете показать по делу?Свидетельница. Да что показывать? Правда все: гнал он самогонку. Чего отпираться. Уж я душой изболелась. Все корысть проклятая, как трясина: машешь руками, ан уже ряска над головой сомкнулась…Судья (подсудимому). Вот видите, Бычков, жена-то ваша не отрицает.Подсудимый. Баба не мужик: её запугать легко. А я вам правду как на духу: невиновен…Из протокола судебного заседанияОднажды Бычков уже собирался ложиться спать, когда в дверь постучали. На крыльце стоял внук бабки Ефросиньи, двадцатилетний нескладный парень с помятым лицом и водянистыми глазами. Он работал шофёром в районном отделении милиции и изредка наведывался в Сосновку.— Слушай, Гаврилыч, — возбуждённо зашептал он на ухо Петру. — Кто-то на тебя капнул, что ты самогон гонишь. Прячь свою бандуру, не то погоришь. Лучше прямо сейчас, могут и сегодня прийти. Не мешает и сахар припрятать, не то все поймут.Спиридон попрощался и побежал домой. Пётр смотрел ему вслед.— Не было печали, так черти накачали… — вздохнул Бычков. Затем резко повернулся и быстро зашагал в избу.Большой чан Пётр вынес во двор, змеевик закопал в надёжном месте. «Теперь пусть приходят», — подумал Пётр.Анна спала тревожно и просыпалась от малейшего шума. Предупреждённая Петром об обыске, она ежеминутно ждала милицию.Пётр лежал, отвернувшись к стене, но чувствовалось, что он не спит.— Петя, а Петя… — трогала она мужа за плечо.— Чего тебе? — недовольно откликался он.— Прекратил бы ты это дело. Что у нас — денег не хватает, что ли? Слава богу, живём лучше многих.— Отстань ты, — отмахивался тот. — Мелет всякую чепуху, противно слушать. Когда это деньги были лишними?— Да ты посмотри на себя, издёргался весь. С работы приходишь — и за аппарат. Пожалел бы хоть себя. Боюсь я, Петя. Слыхал, на прошлой неделе в Поддубенке арестовали Семёнова?Пётр уже знал об этом. С Семёновым у него были кое-какие делишки, но, слава богу, давно и доказать никому не удастся.— Сам дурак был твой Семёнов. Надо дело делать, а не языком трепать. Вот и влип. Ну ладно. Спать пора.Но сон не шёл. Супруги прислушивались и прислушивались. А вдруг придут за ними? Рядом, в соседних домах, спокойно спали люди. Как им сейчас завидовала Анна! Не нужно ей ни денег, ни обнов — ничего не нужно. Лишь бы можно было спокойно, безмятежно уснуть. Ведь живут же другие честно.За стеной спал Славка. Анна встала и пошла посмотреть на сына.Лицо у мальчика во сне серьёзное, словно он решает грудную задачу. Анна поправила одеяло, погладила голову сына.— Спи, сынок, спи.В эту ночь никто не пришёл. А через неделю Пётр вновь встретился на рынке с Ярохиным.— Что ж, Гаврилыч, друзей забываешь? — голос Ярохина звучал зло. — Как припекло, так помоги, подскажи, а как все наладилось, так и от ворот поворот? Угостил бы, Гаврилыч, — закончил он плаксиво.— Ну что ж, угощу. Для друга никогда не жалко.Пётр зашёл в магазин, купил водки, закуски, и приятели расположились около станции в сквере, прямо на траве. Трясущимися руками Ярохин схватил бутылку, ловко выбил пробку и припал к горлышку.— Хороша, стерва, — он понюхал корочку и взял кружок колбасы. — Ну? Небось, опять чего нужно?— Да нет… — замялся Пётр. Не очень ему хотелось связываться с пьяницей. Потом подумал и решил: — Нет у тебя дружка какого, чтоб сахару дешёвого мог достать?— Левого то есть, — уточнил Ярохин. Выпив водки, он был в хорошем расположении духа.— А мне все равно какого, лишь бы дешёвого.— Это — дело сложное, — протянул Ярохин. — Тут подумать надо… — Он явно что-то недоговаривал.— Ты не крути, а говори прямо, — Пётр подвинул к нему бутылку. — Треплешься — прямо скажи. Так уж лучше.— Тут, Гаврилыч, пол-литрой не отделаешься. Дело серьёзное.— Ты сначала дело скажи, а о цене потом.Ярохин придвинулся к Петру и зашептал ему в ухо. Пётр слушал недоверчиво…— А ты, случаем, не брешешь?..— Сволочь буду! — Ярохин даже подпрыгнул на месте. — Сам, своими ушами слышал……Поздно ночью к дому Бычкова подъехала подвода. Хозяин уже ждал её на крыльце.— Вноси, ребята, только тихо…Два дюжих парня несколько раз входили и выходили из дома.— Все внесли?— Все.Бычков передал им свёрток.— Здесь как договорились.Подвода исчезла в темноте. Бычков обошёл вокруг дома и, не заметив ничего подозрительного, довольный, рассмеялся:— Порядочек!За краденный в сельмаге грузчиками сахар Бычков расплачивался самогоном. Дело стало ещё более прибыльным и доходным.Славка щеголял привезёнными отцом из города французскими ботинками, а Анна нарядилась в трикотажный модный костюм. Это не могло не обратить внимания односельчан, и Бычков удвоил осторожность. Теперь он уже сам не продавал самогонку даже хорошим знакомым, все шло через бабку Ефросинью. Поэтому, когда к нему заглянул колхозник Князев, Бычков решил, что не продаст ни бутылки.— Выручи, Гаврилыч, — попросил Князев. — Надо литров двадцать. У сына свадьба. Подбрось самогонки, а?— Я больше этим делом не занимаюсь.— Ну? — удивился Князев. — С чего бы это?— Да так.— Что ж делать-то? Посоветуй, Гаврилыч.— А у бабки был?— Был. Да у неё столько нет. Ты ж у неё был главный поставщик. А может, попробуешь выручить? Уж я тебя отблагодарю. Не пожалеешь.Бычков колебался. Но жадность победила.— Ладно, заезжай вечером в пятницу. Так и быть, выручу по дружбе.Довольный Князев уехал. А Пётр тут же стал готовить аппарат. Чтобы дело шло быстрей, позвал со двора Славку. Мальчик прибежал запыхавшись.— Звал, батя?— Да, сынок. Придётся пособить мне.— А что делать будем?— Идём в заднюю комнату, там расскажу.Славка с интересом слушал короткий инструктаж отца.— Сейчас мы его зарядим и начнём. — Отец похлопал мальчика по плечу. — Ты мне поможешь.Приготовления заняли немного времени. Когда из трубки появилась тоненькая струйка, Бычков-старший сказал:— Сиди и смотри; как только струйка начнёт ослабевать, позови меня. А я пока приготовлю следующую порцию.Пётр вышел.В комнате было полутемно и жутковато. В чане что-то тихонько шипело и булькало. Струйка текла равномерно, и Славке стало скучно.«Ребята в казаков-разбойников играют, — думал он, не отрывая взгляда от струйки. — Мишка, небось, опять спрятался на моем месте около старой берёзы». Славка вспомнил это место, уютное и укромное, ему даже показалось, что он чувствует запах мха… Чем бы заняться?Славка оглянулся. В комнате стояла тишина, с улицы не долетало ни одного звука. По-прежнему равномерно текла жидкость.— Ну, как дела? — Славка вздрогнул от неожиданности. На пороге стоял отец с двумя вёдрами в руках.— Помаленьку, — отвечал Славка. — Только скучно очень.— Ничего, потерпи чуток.Пётр вылил в чан содержимое вёдер и снова вышел из комнаты. В сенях он услышал, что в огороде кто-то копается. Выскочил из избы. На участке спокойно разгуливала соседская свинья.— Я тебе покажу! — бросился к ней Пётр, по дороге ища, чем бы ударить свинью.Минут пять он гонялся за ней и, когда она исчезла за оградой, весь красный, тяжело дыша, вошёл в дом. Отёр лоб и шагнул к задней комнате. И вдруг дверь со страшным грохотом прыгнула прямо на хозяина, зазвенели стекла, и Петра оглушил отчаянный Славкин крик. Одним прыжком Бычков очутился в комнате. Вначале он ничего не мог разглядеть: едкий дым ел глаза. Ступая по мокрому полу, он почти на ощупь добрался до середины комнаты и споткнулся обо что-то мягкое. Это был Славка. Пётр схватил его на руки, мальчик глухо застонал.— Славик, сынок, — забормотал Пётр, выбегая из комнаты.— Доктора надо, доктора, — слышал он сквозь какой-то звон в ушах. Кто-то взял у него Славку, дал ему воды. Потом голос Анны, истеричный, до визга:— Сыночек, родимый, да что с тобой?!У дома Бычковых собралась толпа, но Пётр никого не видел и ничего не понимал.Скрываясь от людей, он заперся в доме. Всю избу наполнял удушливый запах сивухи. Пётр машинально открыл все окна, двери, и тут его осенило. «Если придёт милиция…»Он бросился в заднюю комнату.Исковерканный чан, части аппарата — все, что могло скомпрометировать, он ломал, бросал, прятал.«Может, убежать? — промелькнуло в голове Петра. — Но куда?»Пришла милиция. Пётр сидел молча и смотрел в одну точку. Он так и не знал, что со Славкой: в дом он никого не впускал, а выходить боялся. Когда милиционер окликнул его, он молча открыл дверь и вышел на улицу. У крыльца стояла машина…У судей, по-видимому, не было разногласий. Присутствующие в зале не успели ещё обсудить речи прокурора и адвоката, как дверь совещательной комнаты отворилась, и разговоры сразу утихли.— Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики… — начал читать приговор судья.Бычков слышал его глуховатый, неторопливый голос — перечисление имён свидетелей, фактов, каких-то дней и месяцев, какие-то слова о вещественных доказательствах, о найденной трубке, но никак не мог понять смысла слов. Перед глазами стоял Славка с чёрной повязкой на лице.
* * * Когда мы встретились с помощником прокурора области Максимом Феофановичем Камышевым в следующий раз на совещании, где обсуждался вопрос об участии юристов в пропаганде права, о формах этой пропаганды, Камышев вновь вспомнил судебный процесс по делу Бычкова. Правда, он говорил о той стадии, которая не предусмотрена Уголовно-процессуальным кодексом, не фиксируется в приговоре и не приобщается к делу, но которая имела непосредственное отношение и к судебному процессу, и к теме совещания…Помощник прокурора области говорил о том, что хорошо организованный судебный процесс, убедительный приговор — одна из эффективнейших форм пропаганды права, один из действенных методов правового воспитания.Об ответственности за самогоноварение не раз говорилось и в местной печати, и в лекциях… Но что примечательно: не после лекций и газетных фельетонов, а после выездной сессии суда по делу Бычкова были составлены протоколы о добровольной сдаче трех самогонных аппаратов… Двое из покаявшихся сделали это через день после того, как они стоя выслушали приговор по делу Бычкова. МЕЧ, СКАЛЬПЕЛЬ И ГУМАННОСТЬ… — «Меч правосудия»… — сказала Анна Ивановна. — Так ли это? Уж если обязательно сравнивать с чем-то деятельность суда, то лучше вспомнить о скальпеле хирурга, хотя это сравнение и односторонне. Действительно, правосудие очищает общественный организм от скверны преступности. Оно действует скальпелем, изолируя от общества убийц, грабителей, воров, хулиганов. Суд, основываясь на законах, защищает наших граждан и наше государство от различных преступных посягательств. Но это одна сторона вопроса. А ведь у судебной деятельности есть и другая, не менее важная сторона, к которой ни «меч», ни «скальпель» никакого отношения не имеют. Карл Маркс писал, что государство в правонарушителе «должно видеть… человека, живую частицу государства, в которой бьётся кровь его сердца… члена общины, исполняющего общественные функции, главу семьи, существование которого священно, и, наконец, самое главное — гражданина государства" К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 1, стр. 132.
.Судья должен видеть в сидящем на скамье подсудимом не только преступника, носителя зла, но и «человека, живую частицу государства, в которой бьётся кровь его сердца». Поэтому советский суд не может ограничиться защитой общества от преступлений, карой виновного. Он обязан до конца использовать все предусмотренные законом возможности для его исправления, для возвращения обществу «гражданина государства», проявить к оступившемуся справедливость и гуманность. Именно поэтому во время судебного разбирательства тщательно исследуются и оцениваются все обстоятельства, которые дают основания к освобождению от уголовной ответственности или смягчают вину подсудимого. В этом, возможно, заключается самая главная особенность социалистического правосудия. Приговор советского суда должен сочетать в себе гуманность по отношению к обществу с гуманностью по отношению к тому, кто в силу каких-то причин противопоставил себя этому обществу, нанёс ему вред. Противоречие? Безусловно. Но такова диалектика судебной работы, которая проявилась сразу же после установления Советской власти. Даже в 1918 году, когда республика находилась в кольце фронтов и, казалось бы, гуманность к преступнику должна была отступить на второй план, социалистическое правосудие уже сочетало в себе эти две характерные для нового строя особенности. Вспомните, например, телеграмму Владимира Ильича Ленина Тамбовскому губисполкому. — Степанова раскрыла свой блокнот в коленкоровой обложке, прочла: — «Получил жалобу Ивана Богданова на арест его сына Владимира, 17 лет, больного бронхитом, за саботаж. Пересмотрите дело, проверьте болезнь, неопытность, молодость арестованного… Результат проверки телеграфируйте. Предсовнаркома Ленин" В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 216.
.Болезнь, неопытность, молодость, дурное влияние, стечение неблагоприятных обстоятельств — все это учитывается судом при определении меры наказания осуждённому. Но, установив вину подсудимого, суд в ряде случаев может и не применять к нему наказания. Это происходит, если ко времени рассмотрения дела вследствие изменения обстановки деяние потеряло характер общественно опасного или лицо, его совершившее, перестало быть общественно опасным. Суд отказывается от наказания и по малозначительному или не представляющему большой общественной опасности преступлению, если придёт к выводу, что подсудимый может быть исправлен мерами общественного воздействия.Обычно наказание назначается в пределах, установленных соответствующей статьёй Уголовного кодекса, предусматривающей то или иное преступление. Но, учитывая исключительные обстоятельства дела и личность виновного, суд может назначить наказание ниже низшего предела. Может он осудить и условно.Гуманность по отношению к обществу и гуманность по отношению к тому, кто противопоставил себя этому обществу…Анна Ивановна достаёт из ящика письменного стола конверт, в нем фотография человека средних лет. На обороте снимка надпись: «Человеку с большой буквы. Анне Ивановне Степановой от бывшего рецидивиста В.Сысоева».— Мой «крестник», — говорит Степанова. — Теперь начальник цеха. Техникум закончил, институт, отец семейства. А когда мы с ним впервые встретились… Впрочем, это было давно. Я тогда работала в Красногвардейском посёлке, он теперь включён в черту города…Анна Ивановна молча рассматривает снимок. С плотного картона на нас пристально глядят слегка прищуренные глаза Владимира Сысоева. Кажется, он тоже вспоминает своё прошлое, которое сдано в архив вместе с делом Э 69, рассмотренным некогда Народным судом Красногвардейского района.
* * * Это гражданское дело («Истец: С.С.Сысоев. Ответчик: В.Н.Сысоева. Иск о разделе имущества») с юридической точки зрения сложным не было. Но судьи долго не выходили из совещательной комнаты.…Семена Семёновича Сысоева в посёлке знали многие. Знали как пьяницу.Да, Сысоев любил выпить. И пьяный он становился страшен…Произошло это месяц назад. Сысоев привёл в дом, где помимо него жили жена и дети, свою любовницу.— Пить будем и гулять будем, а смерть придёт — умирать будем! Машка, открывай бутылку! — лихо выкрикивал Сысоев, притоптывая каблуками. — Чего? Открыть не можешь? Э-эх ты! Сейчас я штопор найду…У двери Сысоев лицом к лицу столкнулся с Верой Николаевной.— А-а, ты здесь. Дай штопор.Смотря невидящими глазами в лицо мужа, Вера Николаевна глухо сказала:— Со мной чего уж… Но хоть детей-то б постыдился. Взрослые дети-то…Ответом ей была площадная брань.За мать вступились Володя и Дина. И началось то, что часто происходило в доме Сысоевых…— Кто вас кормит, а? — кричал Семён Семёнович. — Дармоеды! Да я вас в бараний рог согну!Во время этой безобразной сцены у тяжело больной дочери Сысоева горлом пошла кровь.— Папа, прекрати, видишь, Дине плохо, — умолял Володя, показывая отцу окровавленное полотенце. — Не надо, прошу тебя.Но Сысоева уже ничто не могло остановить. На пол летела посуда. Падали опрокинутые стулья. Трещала мебель. Все это перекрывал пронзительный, надрывный голос отца:— Вон! Вон из дома!В эту ночь Дина скончалась. Хоронили её мать и брат. Отца на похоронах не было. А через неделю в суд поступило исковое заявление: Сысоев просил о разделе имущества…
* * * Судьи вышли из совещательной комнаты только в восемь часов вечера. Зал судебного заседания был пуст. Но судьи торжественно стояли за столом, когда Анна Ивановна, держа перед самыми глазами мелко исписанные листы бумаги, читала громким голосом знакомые слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
* * * Свидетельница. Бычкова я, Анна Васильевна Бычкова, жена его…Судья. Что вы можете показать по делу?Свидетельница. Да что показывать? Правда все: гнал он самогонку. Чего отпираться. Уж я душой изболелась. Все корысть проклятая, как трясина: машешь руками, ан уже ряска над головой сомкнулась…Судья (подсудимому). Вот видите, Бычков, жена-то ваша не отрицает.Подсудимый. Баба не мужик: её запугать легко. А я вам правду как на духу: невиновен…Из протокола судебного заседанияОднажды Бычков уже собирался ложиться спать, когда в дверь постучали. На крыльце стоял внук бабки Ефросиньи, двадцатилетний нескладный парень с помятым лицом и водянистыми глазами. Он работал шофёром в районном отделении милиции и изредка наведывался в Сосновку.— Слушай, Гаврилыч, — возбуждённо зашептал он на ухо Петру. — Кто-то на тебя капнул, что ты самогон гонишь. Прячь свою бандуру, не то погоришь. Лучше прямо сейчас, могут и сегодня прийти. Не мешает и сахар припрятать, не то все поймут.Спиридон попрощался и побежал домой. Пётр смотрел ему вслед.— Не было печали, так черти накачали… — вздохнул Бычков. Затем резко повернулся и быстро зашагал в избу.Большой чан Пётр вынес во двор, змеевик закопал в надёжном месте. «Теперь пусть приходят», — подумал Пётр.Анна спала тревожно и просыпалась от малейшего шума. Предупреждённая Петром об обыске, она ежеминутно ждала милицию.Пётр лежал, отвернувшись к стене, но чувствовалось, что он не спит.— Петя, а Петя… — трогала она мужа за плечо.— Чего тебе? — недовольно откликался он.— Прекратил бы ты это дело. Что у нас — денег не хватает, что ли? Слава богу, живём лучше многих.— Отстань ты, — отмахивался тот. — Мелет всякую чепуху, противно слушать. Когда это деньги были лишними?— Да ты посмотри на себя, издёргался весь. С работы приходишь — и за аппарат. Пожалел бы хоть себя. Боюсь я, Петя. Слыхал, на прошлой неделе в Поддубенке арестовали Семёнова?Пётр уже знал об этом. С Семёновым у него были кое-какие делишки, но, слава богу, давно и доказать никому не удастся.— Сам дурак был твой Семёнов. Надо дело делать, а не языком трепать. Вот и влип. Ну ладно. Спать пора.Но сон не шёл. Супруги прислушивались и прислушивались. А вдруг придут за ними? Рядом, в соседних домах, спокойно спали люди. Как им сейчас завидовала Анна! Не нужно ей ни денег, ни обнов — ничего не нужно. Лишь бы можно было спокойно, безмятежно уснуть. Ведь живут же другие честно.За стеной спал Славка. Анна встала и пошла посмотреть на сына.Лицо у мальчика во сне серьёзное, словно он решает грудную задачу. Анна поправила одеяло, погладила голову сына.— Спи, сынок, спи.В эту ночь никто не пришёл. А через неделю Пётр вновь встретился на рынке с Ярохиным.— Что ж, Гаврилыч, друзей забываешь? — голос Ярохина звучал зло. — Как припекло, так помоги, подскажи, а как все наладилось, так и от ворот поворот? Угостил бы, Гаврилыч, — закончил он плаксиво.— Ну что ж, угощу. Для друга никогда не жалко.Пётр зашёл в магазин, купил водки, закуски, и приятели расположились около станции в сквере, прямо на траве. Трясущимися руками Ярохин схватил бутылку, ловко выбил пробку и припал к горлышку.— Хороша, стерва, — он понюхал корочку и взял кружок колбасы. — Ну? Небось, опять чего нужно?— Да нет… — замялся Пётр. Не очень ему хотелось связываться с пьяницей. Потом подумал и решил: — Нет у тебя дружка какого, чтоб сахару дешёвого мог достать?— Левого то есть, — уточнил Ярохин. Выпив водки, он был в хорошем расположении духа.— А мне все равно какого, лишь бы дешёвого.— Это — дело сложное, — протянул Ярохин. — Тут подумать надо… — Он явно что-то недоговаривал.— Ты не крути, а говори прямо, — Пётр подвинул к нему бутылку. — Треплешься — прямо скажи. Так уж лучше.— Тут, Гаврилыч, пол-литрой не отделаешься. Дело серьёзное.— Ты сначала дело скажи, а о цене потом.Ярохин придвинулся к Петру и зашептал ему в ухо. Пётр слушал недоверчиво…— А ты, случаем, не брешешь?..— Сволочь буду! — Ярохин даже подпрыгнул на месте. — Сам, своими ушами слышал……Поздно ночью к дому Бычкова подъехала подвода. Хозяин уже ждал её на крыльце.— Вноси, ребята, только тихо…Два дюжих парня несколько раз входили и выходили из дома.— Все внесли?— Все.Бычков передал им свёрток.— Здесь как договорились.Подвода исчезла в темноте. Бычков обошёл вокруг дома и, не заметив ничего подозрительного, довольный, рассмеялся:— Порядочек!За краденный в сельмаге грузчиками сахар Бычков расплачивался самогоном. Дело стало ещё более прибыльным и доходным.Славка щеголял привезёнными отцом из города французскими ботинками, а Анна нарядилась в трикотажный модный костюм. Это не могло не обратить внимания односельчан, и Бычков удвоил осторожность. Теперь он уже сам не продавал самогонку даже хорошим знакомым, все шло через бабку Ефросинью. Поэтому, когда к нему заглянул колхозник Князев, Бычков решил, что не продаст ни бутылки.— Выручи, Гаврилыч, — попросил Князев. — Надо литров двадцать. У сына свадьба. Подбрось самогонки, а?— Я больше этим делом не занимаюсь.— Ну? — удивился Князев. — С чего бы это?— Да так.— Что ж делать-то? Посоветуй, Гаврилыч.— А у бабки был?— Был. Да у неё столько нет. Ты ж у неё был главный поставщик. А может, попробуешь выручить? Уж я тебя отблагодарю. Не пожалеешь.Бычков колебался. Но жадность победила.— Ладно, заезжай вечером в пятницу. Так и быть, выручу по дружбе.Довольный Князев уехал. А Пётр тут же стал готовить аппарат. Чтобы дело шло быстрей, позвал со двора Славку. Мальчик прибежал запыхавшись.— Звал, батя?— Да, сынок. Придётся пособить мне.— А что делать будем?— Идём в заднюю комнату, там расскажу.Славка с интересом слушал короткий инструктаж отца.— Сейчас мы его зарядим и начнём. — Отец похлопал мальчика по плечу. — Ты мне поможешь.Приготовления заняли немного времени. Когда из трубки появилась тоненькая струйка, Бычков-старший сказал:— Сиди и смотри; как только струйка начнёт ослабевать, позови меня. А я пока приготовлю следующую порцию.Пётр вышел.В комнате было полутемно и жутковато. В чане что-то тихонько шипело и булькало. Струйка текла равномерно, и Славке стало скучно.«Ребята в казаков-разбойников играют, — думал он, не отрывая взгляда от струйки. — Мишка, небось, опять спрятался на моем месте около старой берёзы». Славка вспомнил это место, уютное и укромное, ему даже показалось, что он чувствует запах мха… Чем бы заняться?Славка оглянулся. В комнате стояла тишина, с улицы не долетало ни одного звука. По-прежнему равномерно текла жидкость.— Ну, как дела? — Славка вздрогнул от неожиданности. На пороге стоял отец с двумя вёдрами в руках.— Помаленьку, — отвечал Славка. — Только скучно очень.— Ничего, потерпи чуток.Пётр вылил в чан содержимое вёдер и снова вышел из комнаты. В сенях он услышал, что в огороде кто-то копается. Выскочил из избы. На участке спокойно разгуливала соседская свинья.— Я тебе покажу! — бросился к ней Пётр, по дороге ища, чем бы ударить свинью.Минут пять он гонялся за ней и, когда она исчезла за оградой, весь красный, тяжело дыша, вошёл в дом. Отёр лоб и шагнул к задней комнате. И вдруг дверь со страшным грохотом прыгнула прямо на хозяина, зазвенели стекла, и Петра оглушил отчаянный Славкин крик. Одним прыжком Бычков очутился в комнате. Вначале он ничего не мог разглядеть: едкий дым ел глаза. Ступая по мокрому полу, он почти на ощупь добрался до середины комнаты и споткнулся обо что-то мягкое. Это был Славка. Пётр схватил его на руки, мальчик глухо застонал.— Славик, сынок, — забормотал Пётр, выбегая из комнаты.— Доктора надо, доктора, — слышал он сквозь какой-то звон в ушах. Кто-то взял у него Славку, дал ему воды. Потом голос Анны, истеричный, до визга:— Сыночек, родимый, да что с тобой?!У дома Бычковых собралась толпа, но Пётр никого не видел и ничего не понимал.Скрываясь от людей, он заперся в доме. Всю избу наполнял удушливый запах сивухи. Пётр машинально открыл все окна, двери, и тут его осенило. «Если придёт милиция…»Он бросился в заднюю комнату.Исковерканный чан, части аппарата — все, что могло скомпрометировать, он ломал, бросал, прятал.«Может, убежать? — промелькнуло в голове Петра. — Но куда?»Пришла милиция. Пётр сидел молча и смотрел в одну точку. Он так и не знал, что со Славкой: в дом он никого не впускал, а выходить боялся. Когда милиционер окликнул его, он молча открыл дверь и вышел на улицу. У крыльца стояла машина…У судей, по-видимому, не было разногласий. Присутствующие в зале не успели ещё обсудить речи прокурора и адвоката, как дверь совещательной комнаты отворилась, и разговоры сразу утихли.— Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики… — начал читать приговор судья.Бычков слышал его глуховатый, неторопливый голос — перечисление имён свидетелей, фактов, каких-то дней и месяцев, какие-то слова о вещественных доказательствах, о найденной трубке, но никак не мог понять смысла слов. Перед глазами стоял Славка с чёрной повязкой на лице.
* * * Когда мы встретились с помощником прокурора области Максимом Феофановичем Камышевым в следующий раз на совещании, где обсуждался вопрос об участии юристов в пропаганде права, о формах этой пропаганды, Камышев вновь вспомнил судебный процесс по делу Бычкова. Правда, он говорил о той стадии, которая не предусмотрена Уголовно-процессуальным кодексом, не фиксируется в приговоре и не приобщается к делу, но которая имела непосредственное отношение и к судебному процессу, и к теме совещания…Помощник прокурора области говорил о том, что хорошо организованный судебный процесс, убедительный приговор — одна из эффективнейших форм пропаганды права, один из действенных методов правового воспитания.Об ответственности за самогоноварение не раз говорилось и в местной печати, и в лекциях… Но что примечательно: не после лекций и газетных фельетонов, а после выездной сессии суда по делу Бычкова были составлены протоколы о добровольной сдаче трех самогонных аппаратов… Двое из покаявшихся сделали это через день после того, как они стоя выслушали приговор по делу Бычкова. МЕЧ, СКАЛЬПЕЛЬ И ГУМАННОСТЬ… — «Меч правосудия»… — сказала Анна Ивановна. — Так ли это? Уж если обязательно сравнивать с чем-то деятельность суда, то лучше вспомнить о скальпеле хирурга, хотя это сравнение и односторонне. Действительно, правосудие очищает общественный организм от скверны преступности. Оно действует скальпелем, изолируя от общества убийц, грабителей, воров, хулиганов. Суд, основываясь на законах, защищает наших граждан и наше государство от различных преступных посягательств. Но это одна сторона вопроса. А ведь у судебной деятельности есть и другая, не менее важная сторона, к которой ни «меч», ни «скальпель» никакого отношения не имеют. Карл Маркс писал, что государство в правонарушителе «должно видеть… человека, живую частицу государства, в которой бьётся кровь его сердца… члена общины, исполняющего общественные функции, главу семьи, существование которого священно, и, наконец, самое главное — гражданина государства" К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 1, стр. 132.
.Судья должен видеть в сидящем на скамье подсудимом не только преступника, носителя зла, но и «человека, живую частицу государства, в которой бьётся кровь его сердца». Поэтому советский суд не может ограничиться защитой общества от преступлений, карой виновного. Он обязан до конца использовать все предусмотренные законом возможности для его исправления, для возвращения обществу «гражданина государства», проявить к оступившемуся справедливость и гуманность. Именно поэтому во время судебного разбирательства тщательно исследуются и оцениваются все обстоятельства, которые дают основания к освобождению от уголовной ответственности или смягчают вину подсудимого. В этом, возможно, заключается самая главная особенность социалистического правосудия. Приговор советского суда должен сочетать в себе гуманность по отношению к обществу с гуманностью по отношению к тому, кто в силу каких-то причин противопоставил себя этому обществу, нанёс ему вред. Противоречие? Безусловно. Но такова диалектика судебной работы, которая проявилась сразу же после установления Советской власти. Даже в 1918 году, когда республика находилась в кольце фронтов и, казалось бы, гуманность к преступнику должна была отступить на второй план, социалистическое правосудие уже сочетало в себе эти две характерные для нового строя особенности. Вспомните, например, телеграмму Владимира Ильича Ленина Тамбовскому губисполкому. — Степанова раскрыла свой блокнот в коленкоровой обложке, прочла: — «Получил жалобу Ивана Богданова на арест его сына Владимира, 17 лет, больного бронхитом, за саботаж. Пересмотрите дело, проверьте болезнь, неопытность, молодость арестованного… Результат проверки телеграфируйте. Предсовнаркома Ленин" В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 50, стр. 216.
.Болезнь, неопытность, молодость, дурное влияние, стечение неблагоприятных обстоятельств — все это учитывается судом при определении меры наказания осуждённому. Но, установив вину подсудимого, суд в ряде случаев может и не применять к нему наказания. Это происходит, если ко времени рассмотрения дела вследствие изменения обстановки деяние потеряло характер общественно опасного или лицо, его совершившее, перестало быть общественно опасным. Суд отказывается от наказания и по малозначительному или не представляющему большой общественной опасности преступлению, если придёт к выводу, что подсудимый может быть исправлен мерами общественного воздействия.Обычно наказание назначается в пределах, установленных соответствующей статьёй Уголовного кодекса, предусматривающей то или иное преступление. Но, учитывая исключительные обстоятельства дела и личность виновного, суд может назначить наказание ниже низшего предела. Может он осудить и условно.Гуманность по отношению к обществу и гуманность по отношению к тому, кто противопоставил себя этому обществу…Анна Ивановна достаёт из ящика письменного стола конверт, в нем фотография человека средних лет. На обороте снимка надпись: «Человеку с большой буквы. Анне Ивановне Степановой от бывшего рецидивиста В.Сысоева».— Мой «крестник», — говорит Степанова. — Теперь начальник цеха. Техникум закончил, институт, отец семейства. А когда мы с ним впервые встретились… Впрочем, это было давно. Я тогда работала в Красногвардейском посёлке, он теперь включён в черту города…Анна Ивановна молча рассматривает снимок. С плотного картона на нас пристально глядят слегка прищуренные глаза Владимира Сысоева. Кажется, он тоже вспоминает своё прошлое, которое сдано в архив вместе с делом Э 69, рассмотренным некогда Народным судом Красногвардейского района.
* * * Это гражданское дело («Истец: С.С.Сысоев. Ответчик: В.Н.Сысоева. Иск о разделе имущества») с юридической точки зрения сложным не было. Но судьи долго не выходили из совещательной комнаты.…Семена Семёновича Сысоева в посёлке знали многие. Знали как пьяницу.Да, Сысоев любил выпить. И пьяный он становился страшен…Произошло это месяц назад. Сысоев привёл в дом, где помимо него жили жена и дети, свою любовницу.— Пить будем и гулять будем, а смерть придёт — умирать будем! Машка, открывай бутылку! — лихо выкрикивал Сысоев, притоптывая каблуками. — Чего? Открыть не можешь? Э-эх ты! Сейчас я штопор найду…У двери Сысоев лицом к лицу столкнулся с Верой Николаевной.— А-а, ты здесь. Дай штопор.Смотря невидящими глазами в лицо мужа, Вера Николаевна глухо сказала:— Со мной чего уж… Но хоть детей-то б постыдился. Взрослые дети-то…Ответом ей была площадная брань.За мать вступились Володя и Дина. И началось то, что часто происходило в доме Сысоевых…— Кто вас кормит, а? — кричал Семён Семёнович. — Дармоеды! Да я вас в бараний рог согну!Во время этой безобразной сцены у тяжело больной дочери Сысоева горлом пошла кровь.— Папа, прекрати, видишь, Дине плохо, — умолял Володя, показывая отцу окровавленное полотенце. — Не надо, прошу тебя.Но Сысоева уже ничто не могло остановить. На пол летела посуда. Падали опрокинутые стулья. Трещала мебель. Все это перекрывал пронзительный, надрывный голос отца:— Вон! Вон из дома!В эту ночь Дина скончалась. Хоронили её мать и брат. Отца на похоронах не было. А через неделю в суд поступило исковое заявление: Сысоев просил о разделе имущества…
* * * Судьи вышли из совещательной комнаты только в восемь часов вечера. Зал судебного заседания был пуст. Но судьи торжественно стояли за столом, когда Анна Ивановна, держа перед самыми глазами мелко исписанные листы бумаги, читала громким голосом знакомые слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25