Итак, я вас предупреждаю. Прошлой ночью за мной следили, начиная с одной из прилегающих к этому месту улиц, вплоть до дома врача, который специализируется в криминалистике, вы понимаете?Он очень тяжело на меня взглянул, его зубы обнажились в страшном оскале.— Вы — очень странный таксист.— Возможно. Но дело не в этом. Прислушайтесь к моему совету. У меня все здесь записано, — я похлопал себя по груди, где в кармане куртки лежало письмо. — Вскоре весь мир поразится. Скажу вам больше, мой друг, я разбогатею.Я допил рюмку и заказал по одной для себя и для своего знакомого. Он смотрел на меня очень недоверчиво. Я поднял вновь наполненную рюмку, выпил ее залпом и заказал еще по одной. Затем я наклонился к человеку со шрамом и тяжело положил ему руку на плечо.— Пять тысяч фунтов, — прошептал я хриплым голосом, — предлагают за ту информацию, которая лежит у меня в кармане. Она еще неполная, вы понимаете, и поэтому меня могут убить прежде, чем я разузнаю недостающие факты: вы знаете, как я собираюсь с ней поступить?Опять я похлопал себя по карману куртки. Человек со шрамом недоуменно нахмурился.— Я даже не понимаю, о чем вы говорите, друг мой, — ответил он.— Я знаю, о чем говорю, — заверил я его (с каждой фразой я говорил все более и более хриплым голосом). — Послушайте же. Я собираюсь передать все свои записи в запечатанном виде своему другу доктору, в запечатанном виде, вы улавливаете? Если я не вернусь за ними, скажем, в течение недели, то он отошлет их в полицию. Это мне ничего не даст, вы полагаете? Нет… Но кой-кого повесят!Допив третью рюмку, я заказал себе четвертую и еще одну для своего «приятеля». Он остановил меня.— Благодарю вас, но я больше не буду, — сказал он. — Меня ждет одно дело. Желаю вам спокойной ночи.— Спокойной ночи! — крикнул я громко. — Спокойной ночи, приятель! Не забывайте моего доброго совета!Когда он вышел, бармен принес мне четвертую рюмку коньяка и подозрительно на меня взглянул. Наш разговор велся по-французски, но тон моего голоса привлек его внимание.— Не достаточно ли, приятель? — сказал он. — Ты едва держишься на ногах!— Вполне достаточно! — ответил я, теперь, конечно, по-английски. — Но этим вечером мне улыбнулась удача, и я почувствовал себя счастливым. Выпейте со мной. Это на сегодня последняя.Выйдя на улицу, я внимательно огляделся по сторонам, так как и не рассчитывал добраться до дома доктора Стюарта целым и невредимым. Даже если человек, со шрамом не подозревает, кто я на самом деле, то он мог не поверить в то, что я действительно пьян. Я никогда не совершаю такой ошибки, как недооценка ума своего противника, и хотя я и притворялся, но был уверен, что, получив подобную информацию, человек со шрамом проявит свою истинную сущность независимо от того, был ли я пьян или трезв, Гастон ли я, Макс, или кто другой. В любом случае его линия поведения будет неизменной. Он должен был принять как само собой разумеющееся то, что я намерен отдать свои записи на хранение доктору Стюарту, и постараться помешать мне так поступить.Не обнаружив каких-либо признаков наблюдения, я завел мотор, сел за руль и поехал. Когда я проезжал по Торговой улице, я неоднократно останавливался и оглядывался, но, насколько я мог видеть, за мной никто не следовал. Большая часть моего пути пролегала по многолюдным улицам, что меня совсем не огорчало, но далее мне предстояло проехать по Теймз-Стрит.Оставив Сити позади, я свернул на эту улицу, которая была ночью совершенно пустынна, и остановился. Черт возьми! Я был разочарован! Кажется, мой план потерпел неудачу. Я не мог понять, почему мне позволили совершенно беспрепятственно уехать, и собирался пройтись пешком до угла, чтобы напоследок еще разок убедиться в отсутствии слежки, прежде чем продолжать поездку. Но это мне сделать не удалось.Когда я остановил свое такси и собрался выбраться наружу, меня насторожил слабый, очень слабый звук почти у самого уха. Я наклонился и — как раз вовремя… Лезвие длинного ножа промелькнуло над головой и вонзилось в кепи!Да! Именно это движение спасло мне жизнь, иначе бы нож вошел мне в спину и вонзился в сердце.Кто-то прятался в такси! Он бесшумно опустил стекло, разделявшее нас, и дожидался удобного момента, чтобы ударить меня ножом. Теперь, потерпев неудачу, он выскочил через ближайшую к нему дверцу и скрылся, быстрый как ветер, как раз в тот момент, когда я сделал попытку подняться со своего места. Я заметил только, как он промелькнул.— Господи! — пробормотал я, поднимая руку к своей голове, из которой тонкой струйкой бежала кровь. — План удался!Я туго обвязал рану на голову, насколько у меня хватило сил, и надел кепи, чтобы повязка лучше держалась. Рана была поверхностной, несмотря на кровотечение, и не доставляла мне больших неудобств. Но теперь у меня была веская причина для того, чтобы навестить доктора Стюарта. По пути в Батерси я изменил свой первоначальный план в связи с возникшими обстоятельствами.Когда я подъехал к дому доктора Стюарта, часы его приема давно истекли. Служанка провела меня в приемную и сказала, что доктор выйдет ко мне через несколько минут. Как только она ушла, я вынул из кармана куртки запечатанный конверт, который я собирался отдать на хранение. Ба! Он был запачкан кровью, которая просочилась из раны на голове!Вы, конечно, скажете, что это — не основание для того, чтобы не передавать письмо в руки доктора Стюарта, но моя цель была бы также достигнута, если бы я только сделал вид, что его передал. Я знал, что имею дело с умными людьми, ловкими преступниками, и мне также следовало проявить мастерство. У меня были для этого веские основания, учитывая эффективность их слежки, и легкий путь был бы здесь ошибкой.Письмо, противно липнувшее к рукам, я снова убрал в карман и огляделся, подыскивая, из чего бы сделать подходящий конверт. Над занавеской, которой была задрапирована ниша, расположенная в другом конце комнаты, я увидел ряд коробок с медицинскими принадлежностями, в одной из которых, в частности, хранилась корпия. Это была аптечка доктора. Возможно, где-то там мне и удастся найти конверт, предположил я.Я пересек комнату и оглядел полку. Прямо на уровне моих глаз в углу лежала стопка конвертов размером тринадцать на семнадцать дюймов и палочка черного сургуча! Прекрасно! Все, что еще требовалось, так это лист плотной бумаги, чтобы вложить его в один из этих конвертов. Но мне не удалось найти ни кусочка бумаги: правда, в кармане у меня лежало запачканное кровью письмо, но мне неприятно было к нему притрагиваться. У меня даже не было газеты. Я уже начал прикидывать, не сложить ли мне вместе три или четыре конверта, но их всего было шесть, и отсутствие такого большого количества стало бы заметно.Отодвинув в сторону суконную занавеску, которая была подвешена к нижней доске полки, я обнаружил несколько старых картонных коробок. Этого было достаточно. С помощью хирургических ножниц я отрезал кусок от крышки одной из них, засунул его в конверт и заклеил. На маленькой газовой горелке, специально для этого предназначенной, я запечатал оба края конверта сургучом. По странному стечению обстоятельств я обнаружил на полке китайскую монету, прикрепленную к пробке, и чувство юмора подсказало мне использовать ее в качестве печати! И, наконец, чтобы добавить правдоподобия своей затее, я взял ручку, которая была прислонена к бутылочке с красными чернилами, и написал на конверте цифру 30, так как это происходило тридцатого числа.Моя артистическая натура, которой был продиктован этот осмотрительный поступок, оказалась права, что стало очевидно, когда появился доктор и пригласил меня пройти в кабинет для медицинского осмотра.Это была небольшая комната с окном почти во всю стену, занавешенным полотняной шторой, которое доктор распахнул настежь тотчас по приходе и лишь задернул штору.Осмотрев мою рану, он направился к аптечке за корпией; тем временем профессиональные привычки побудили меня к действию.Я тотчас же выключил свет и посмотрел в окно, слегка отодвинув край занавеси. В тени, падавшей от стены, на противоположной стороне живописной лужайки, огороженной живой изгородью, стоял человек! Я снова включил свет. Мне не хотелось разочаровывать этого наблюдателя!Когда моя голова была перевязана, я приступил к разговору о письме. Я сказал, что нашел его в своем такси после небольшой аварии, в которой получил эту рану.— Кто-то оставил его сегодня, сэр, — сказал я, — возможно, тот джентльмен, которого я вез, когда произошел этот несчастный случай, и я не знаю, как его найти. Однако, возможно, он сам меня разыщет или даст объявление. Очевидно, в конверте что-то ценное. Я хотел бы узнать, не сделаете ли вы мне небольшое одолжение? Не будете ли вы так любезны, что возьмете его себе на хранение, приблизительно на неделю, до тех пор пока его не востребуют?Он спросил меня, почему я не сдам его в Скотланд-Ярд.— Потому, — сказал я, — что если владелец получит его в Скотланд-Ярде, то менее вероятно, что он меня отблагодарит, чем в том случае, если он получит его непосредственно от меня!— Но какой смысл в том, чтобы оставлять конверт мне? — спросил доктор Стюарт.Я объяснил, что если я оставлю письмо у себя, то меня могут заподозрить в том, что я собирался его присвоить, тогда как если он оставит его у себя, то я смогу оправдаться тем, что оставил конверт у него на хранение. Доктор, кажется, был удовлетворен моим ответом.Человек, затаившийся на лужайке, вероятно, тоже удовлетворил свое любопытство: во время разговора я стоял в трех шагах от настольной лампы и размахивал конвертом, который отбрасывал четкую тень на полотняную занавеску!Еще когда доктор распахивал окно, я мог лишь гадать, хорошую или дурную службу сослужит мне это обстоятельство. Теперь же я счел, что не воспользоваться им просто грех.— Смотрите, — сказал между тем доктор Стюарт. — Я вкладываю ваше письмо в этот большой конверт и запечатываю его.— Да, сэр, — ответил я, держась от него в некотором отдалении — так, чтобы он был вынужден говорить громко. — А не могли бы указать на нем адрес отделения пропавших вещей?— Конечно, — сказал он и сделал так, как я предложил. — Если его не затребуют в ближайшее время, то я отправлю его в Скотланд-Ярд.Я приблизился к открытому окну.— Если его не затребуют, — сказал я громко, — вы пошлете его в Скотланд-Ярд, не так ли?— Разумеется, — заверил доктор. — До тех пор я запру его в ящике бюро, в котором храню свои ценные вещи.— Оно будет заперто в вашем бюро. Очень хорошо. ГЛАВА XVIIIИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЧАРЛЬЗА МАЛЕТА Я знал наверняка, что люди «Скорпиона» ведут за мной наблюдение, и не стану утверждать, что это меня не беспокоило, когда я подъезжал к пустому дому, в котором находился гараж. Мое расследование вошло в новую стадию, и вскоре Чарльз Малет должен был исчезнуть. Я хорошо понимал, что если хоть на мгновение ослаблю свою бдительность, то могу вообще перейти в мир иной. Дорожка, которая вела к гаражу, заросла травой, а по бокам ее нелепо высились неподстриженные кусты; трава пробивалась и между камнями, которыми был вымощен небольшой дворик, хотя во многих местах она поблекла от недавно пролитого там бензина. Загнав машину во двор, я выбрался из нее и осмотрел это пустынное место. В лунном свете оно выглядело таинственно. Я был бы рад, если бы сейчас зашел кто-нибудь из знакомых, но за исключением констебля, который как-то заходил сюда пару раз, чтобы со мной поболтать: вечером я всегда был в гараже один.Я решил поставить машину в гараж и сразу же его запереть, так как понимал, что оставаться в этом уединенном месте дольше необходимого в сложившихся обстоятельствах чрезвычайно опасно. Торопливо выключив свет, я отпер двери, остановился и снова огляделся вокруг. Мне предстояло рискованное испытание: надо было проехать до гаража последние десять ярдов, с обеих сторон заросших густым кустарником, где так легко мог спрятаться злоумышленник, чтобы в нужный ему момент оказаться у меня за спиной.Однако мне необходимо было это сделать. Я сел за руль и подал машину вовнутрь этого узкого строения, выключил мотор и настороженно посмотрел на яркий прямоугольник открытых дверей. Там никого не было видно. Ни одна тень не шевельнулась.Выйдя из машины с пистолетом наготове, я, осторожно ставя ноги, прокрался вдоль стены до дверей. Там я остановился. Мне удалось услышать, как кто-то тяжело дышит снаружи!Я быстро опустился на пол и медленно высунул голову за угол кирпичной стены, держа ее на расстоянии четырех дюймов от земли. Я знал, что тот, кто меня поджидал, зафиксировал свой взгляд на том уровне дверного проема, где должна была появиться моя голова.Прижавшись спиной к стене, с пистолетом в левой руке и поднятым мешочком с песком в правой, стоял человек со шрамом. В лунном свете можно было разглядеть жестокое выражение его глаз и зубы, обнажившиеся в зверском оскале. Но он меня не заметил.Осторожно я выставил вперед свой пистолет и поднял его ствол под острым углом. Я, конечно, не мог быть уверен в том, что хорошо прицелился, но у меня не было на это времени.Я выстрелил, целясь в запястье правой руки, но пуля попала выше. Он дико вскрикнул, отскочил назад, выронил пистолет и, увидев, как я вскочил на ноги, замахнулся мешочком с песком, стремясь нанести мне удар в голову. Я прикрыл ее левой рукой, по которой сразу же пришелся очень сильный удар.Я отшатнулся к стене, пистолет выпал у меня из руки! Моя левая рука на какое-то время вышла из строя, а человек со шрамом не мог пользоваться правой. Черт возьми! У меня было преимущество!Он бросился на меня.Тотчас же преимущество перешло к нему, так как он схватил меня за горло! Черт возьми! Ну и хватка же у него была! Он припер меня к стене и начал душить; на лице у него играла жестокая усмешка.От такого натиска можно было спастись только контратакой. Я сильно ударил его ногой, и смертельная хватка ослабла. Несмотря на страшную боль, причиняемую его рукой, я повернулся и высвободился! Он пошатнулся. Я ударил его в область сердца, и он упал. Я набросился на него, торжествуя: он хотел лишить меня жизни — и я не знал пощады.Однако я не думал, что будет так легко задушить такого сильного мужчину. Когда он замер, я несколько мгновений стоял и глядел на него. Я думал, что он пытается меня обмануть. Но оказалось, что это не так. С ним было покончено.Я прислушался. Положение, в котором я оказался, было очень сложным. Где-то прокричала сова, но больше ничего не было слышно. Видимо, звук выстрела не привлек ничьего внимания. Я наклонился и осмотрел одежду лежавшего у моих ног человека.При нем я нашел билет на Париж, датированный сегодняшним числом, который лежал вместе с другими документами, но все это не заслуживало внимания, наконец я нащупал во внутреннем кармане пиджака что-то твердое, неправильной формы. Я вытащил этот предмет наружу, и при свете луны он заблестел у меня на ладони… Это был золотой скорпион!Вероятно, он был поврежден во время борьбы. Хвост у него отсутствовал; не стану утверждать, что не продолжил поиски, но мне не удалось его обнаружить.Бледный лунный свет оказал на меня благотворное действие; я взглянул на приобретенный им билет, и у меня возникла идея, которую я сразу начал осуществлять. Убедившись, что на его одежде нет маркировки, по которой его можно было бы опознать, я отстегнул со своего запястья идентификационный диск, который всегда носил при себе, и пристегнул его на запястье человека со шрамом!Я ясно понял, что он тщательно подготовился к моему устранению и сразу же после него собирался уехать во Францию. Мне захотелось создать видимость, что ему это удалось.Десять минут спустя меня можно было видеть медленно ехавшим по набережной Темзы с ужасным пассажиром на заднем сиденье. Я высматривал место, которое я как-то приметил во время своих поездок, и размышлял о том, насколько легко совершить убийство в Лондоне когда выбежал констебль и перегородил мне дорогу!Господи! Как у меня забилось сердце!— Я остановил тебя, чтобы выяснить твой номер и фамилию, приятель, — сказал он.— Зачем? — спросил я; в этот момент мне пришла на ум превосходная английская идиома и я добавил: — Что случилось?— У тебя не горят фары, — крикнул он, — вот что случилось!— О, — сказал я и вылез из машины, — точно. Прошу простить. Я не заметил. Вот моя лицензия.Я протянул ему этот документ и включил фары, проклиная себя за забывчивость.— Хорошо, — сказал он и вернул мне лицензию. — Но как, черт возьми, вас угораздило не включить хотя бы габаритные огни, не могу себе представить!— У меня в машине сейчас пассажир, которого я посадил еще до наступления сумерек, — объяснил я, быстро подходя к задним фонарям.— Он что-то помалкивает! — заметил констебль.Я убрал спички в карман и, подойдя к передней дверце такси, жестом показал, как подносят рюмку ко рту, а большим пальцем ткнул через плечо туда, где сидел пассажир, которого не было видно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22