- Зак прополоскал рот содержимым фляги так, что
пролилось на грудь. Он даже не выругался. - Эти омерзительные, чудовищные
сукины сыновья. - Его зубы блестели, словно клыки. Он закрыл глаза и
погрузился в забытье, представляя себя с кнутом в руках.
Кнут был похож на один из тех, которыми пользовались на платной
конюшне в Шейне. Арривидерчи Кид лежал вниз животом на земле совершенно
голый. Он лежал распластанный, со связанными ногами и руками. Келемити
Фазерингейл лежала рядом с ним, точно в такой же позе, раздетая и
скованная.
Зак поднял кнут и размахнулся. На спине Кида появилась алая полоса.
Кид захныкал.
Зак продолжал бить Кида кнутом до тех пор, пока тот не закричал
пронзительным голосом и не взмолился о пощаде. Тогда он обратил внимание
на Келемити. Хлыст пронесся высоко у него над головой, выше, чем могла
достать его вспотевшая мускулистая рука.
Зак открыл глаза.
В дешевом зеркале для бритья, которое находилось напротив, он увидел
свое перекошенное лицо. Пот стекал по усам. Он еще раз взглянул на ужасное
лицо и произнес: "О, боже". Зак поспешно отвернул голову и выпил.
Затем он погасил лампу и медленно заполз в свою несвежую постель. Он
долго не мог заснуть. Сон, в котором он размахивал хлыстом, привел его в
дрожь.
Подобные сновидения никогда прежде не мучили его. Неужели он на самом
деле был способен проявить такую жестокость?! Нет!
Может быть, он действительно второсортный человек. Но он не животное.
Он не похож на них. Видеть во сне процесс избиения кнутом означает играть
в их игру. Признавать их стандарты. Как же все это могло произойти с ним,
даже в забытьи?
Забыть об этом. Естественная реакция. Внутренности и железы - это
часть тебя, но они не управляют тобой. Ты не такой, как эти, не такой как
остальные.
Но его одолевали новые сомнения.
Наконец, пришел беспокойный отдых. Он продолжался не более часа и
закончился мрачным сознанием того, что у ворот сада раздаются
пронзительные крики. В ворота стучали кулаками.
Зак натянул рубашку и вставил три заряда с транквилизатором в свою
шестизарядку. Он вышел босиком. В его руке блестел серебристый ствол
ружья, в котором отражались лучи света.
12
Слова, которые произносили по другую сторону стали более
вразумительными: "Крайне оскорбленный, я пребываю в состоянии гнева! Пусть
мой гнев падет на головы этих слуг! Я бушую против небес, которые навалили
на мою скромную голову эту тень злого провидения".
- Филемон! - позвал Зак. - Какого черта тебе здесь нужно?
- Бесчувственные дожди ослабляют их мучения! Поднимите ослепшие глаза
к сияющим звездам...
- Филемон, прекрати декламировать и расскажи, чего ты хочешь или я
снова пойду спать.
Сквозь толщину ворот раздался кашель, затем низкий тяжелый вздох и
царапанье ногтей.
- Открой, Рендольф. Открой, умоляю тебя. - Старый алкоголик словно
готов был зарыдать. Его болтовня мгновенно пробудила Зака. - Я знаю, где
скрывается Хенси.
Нетвердой рукой Зак поднял засов. Филемон Ресмассен едва не упал в
его объятия. Зак отстранился от него. Котелок Филемона слетел с головы. Он
потянулся, чтобы подхватить его, едва не задев фороспору, которая
находилась на краю дорожки, но вовремя упал на колени.
Лицо Зака исказилось. Он поднял ногу, чтобы ударить Филемона, но
увидел, что тот не повредил растение.
Качаясь, Филемон встал. Он выглядел еще более жалким, чем обычно. Он
отрыгнул, нащупал пальцем дыру в рукаве, моргнул, стараясь сосредоточить
взгляд. Зак жевал нижнюю губу.
- Ты надрался, как олух, Филемон.
- Не будь я настолько пьян, я бы не мог узнать такую пикантную
новость. Ей богу!
- Ты мне не друг. Почему ты сделал это?
- Потому! - Жирное лицо Филемона исказилось. - Эти жестокие пьяные
педерасты после сумасшедших скачек по городу снова вернулись в "Шанс". Они
заставили меня читать стихи. Когда я попытался отказаться, этот грязный
Фритци... - Филемон схватился за челюсть. С внутренней стороны виднелся
большой темный шрам. - ...затушил на мне свою сигару, а Дикий Билл и Кид в
это время держали мои руки. Затем они вышвырнули меня на улицу. Но пока я
там лежал, я слышал их болтовню. Они говорили о том, что тебе никогда не
удастся найти Хенси, потому что он скрывается в Купере.
В голове Зака зрело подозрение, но он отверг его. "Купер?"
- Я был почти без сознания, но название я услышал четко. Эти
трусливые псы ни за что поиздевались надо мной, в особенности этот бандит
Фритци. - Филемон отрыгнул, затем поднял один палец. - Так мстительный
господь поражает тех...
Зак потянул болтуна вниз по дорожке: "Пойдем в дом, и я дам тебе еще
глоток, - сказал он. - Я бы хотел услышать кое-что".
Он вывел Филемона за ворота приблизительно через час. Затем наполнил
все вещевые мешки зарядами, разбудил охранника платной конюшни и на
рассвете выехал верхом в Купер, который находился в ста милях от Шейна.
13
Снова сумерки.
Длинные лучи оранжевого света проникают сквозь два высоких удлиненных
окна на сосновые стены и позеленевший медный пол комнаты. Зак лежит в
ванне. Во рту у него торчит сигара.
Горячая вода и желтое мыло очистили его тело от грязи, накопившейся
за этот поход. Но никакая ванна не способна ослабить боль, чувство пустоты
и незаметно подкрадывающийся стыд.
Дверь в ванную апартаментов отеля Доббса была приоткрыта. Неожиданно
на медный пол упала тень. Кто-то загремел бутылкой и стаканами.
- Я действовал быстро и энергично, - произнес глубокий, очень усталый
голос в коридоре. Причмокивание губами. Вздох. Звон бутылки. - Человек,
заместителем которого я назначен, рассказывал мне, почему вы здесь. Должен
заметить, Купер слишком далеко расположен от Шейна, чтобы в одиночку ехать
туда верхом.
Мужчина подошел и оперся о косяк двери ванной. Он был высокий, худой,
с уставшими глазами, в пыльной одежде, с лицом оливкового цвета. Большое
ружье свисало вдоль его правой ноги. На старой кожаной куртке виднелась
дешевая жестяная звезда.
- Я сожалею о том, что произошло, мистер Рендольф. Надеюсь, что
поездка была не слишком трудной.
- Нет, мистер Одопьюлоус, - произнес Зак, вылезая из ванны и хватаясь
за полотенце, - она не была слишком трудной. - Всего лишь, черт побери,
трое суток постоянного нервного всматривания в горизонт и бессонница,
когда выходят звезды и поднимается желтоволосая луна. - К счастью, мне не
встретился ни один дикарь.
Ремингтон Одопьюлоус пропустил его. Рассчитывая на успех, Зак снял
самый большой номер в отеле Доббса, чтобы доставить себе удовольствие.
Когда он натягивал одежду, то почувствовал сильную усталость. Он говорил
со своим посетителем через дверь. "Я ценю вашу заинтересованность, мистер
Одопьюлоус".
- Зовите меня Рем, Рендольф. К нам не так уж часто приезжают
посетители, связанные с Косфедом. У нас здесь нет никаких фабрик, кроме
одной, на которой изготавливают игрушечные седла. Агент из Грин Ривер
закупает все партии.
Зак заканчивал одеваться, а посетитель сидел, растянувшись в кресле и
уныло пил. Он вошел в гостиную, присоединился к Одопьюлоусу, налил себе
стаканчик и попытался разгадать, что же собой представляет его гость.
Внешне обычный человек, хотя на бедре болтается мощное ружье. А может
быть, оно просто выглядит внушительно, и одет он довольно небрежно.
Вьющиеся каштановые волосы Одопьюлоуса блестели и пахли макассаровым
маслом. Кроме того, у него были красивые карие глаза. Не такие, каким был
он весь. Необычные.
Зак сел, пытаясь избавиться от мрачных мыслей. Алкоголь помог. "Вы
долго проработали здесь начальником полицейского участка, Рем?"
- Нет, почти шесть недель. Полных пять. - Унылая улыбка. - Я отчасти
занимался такой же работой, как и вы. По профессии я коммерсант.
Синтетические овощи. Я грек, как вам известно. Мой отец открыл здесь
маленький магазинчик после того, как мы переехали на Миссури. Догадываюсь,
что вы считаете меня простаком, обыкновенным горожанином, которого
случайно выдвинули в кандидаты, когда все пошло из рук вон плохо.
Догадываюсь, что вы можете сказать, что я начальник полицейского участка,
потому что подстрелил Буффало Юнга и всю свою жизнь рассказываю эту
сказку.
У Зака начало зудеть все тело. "Прошу прощения!"
Снова этот странный унылый взгляд. "Я сказал, что подстрелил Буффало
Юнга и теперь всем рассказываю об этом".
- Я считал... - Зак чуть не выплюнул виски. - ...что такого...
- ...человека вообще не существовало? Знаю, - усмехнулся Одопьюлоус.
- Я сам наслушался всех этих историй, пока он собственной персоной не
появился в городке. Знаю, все говорят, что это лишь вымышленный образ.
Просто некоторым людям он приходит во сне. Но я могу показать вам могилу у
подножия горы, где похоронил его, Рендольф. Если я подстрелил не Буффало
Юнга на этой самой улице пять недель назад, тогда значит я подстрелил
кого-то другого с огромным животом и парой револьверов с перламутровыми
рукоятками и тремя друзьями в черном, которые были рядом с ним, и значит,
что я все время дурачил весь город.
Одопьюлоус снова усмехнулся, чтобы показать, что просто дразнится.
Затем он мрачно продолжил:
- Это на самом деле был он. Огромный, как сама жизнь, и еще более
страшный. Я не хотел делать этого. Он сам вызвал меня, потому что я был
тем человеком, которого выбрал комитет. Так или иначе, по божьей воле, я
оказался проворнее.
Одопьюлоус снова устремил свой пристальный взгляд в глубину стакана с
виски. Казалось, солнечные лучи стали меньше проникать в гостиную.
Зак продолжал тяжело глотать напиток. "Я бы... хотел увидеть могилу".
- Почему бы и нет? Можно и прогуляться прежде, чем я заплачу за ваш
обед.
Они пошли по боковой улице, прячась от пыли, которая летела на них в
опьяняющем и необычайно зловещем вечернем свете. В самом конце улицы Зак
заметил деревянные кресты, которые тянулись высоко в небо. Одопьюлоус
дотрагивался до шляпы, когда мимо проходили женщины. Зак заметил, что за
пределами Шейна проживали более обыкновенные горожане. Он мог лишь сделать
из этого вывод, что законность и порядок, наконец, вернулись в Купер.
Об этом свидетельствовала и пивная, мимо которой они прошли. В ветхом
здании с выбитыми витринными фонарями дверь была заколочена. Одопьюлоус
обратил на это внимание Зака.
Это была "Чинк Селли", где безобразничали пьяные бандиты. Я закрыл
ее.
Зак что-то пробормотал. Когда они подошли поближе, он заметил
маленькую записку, прикрепленную к закрытым на замок дверям. "Временно
закрыто по приказу начальника полицейского участка".
Одопьюлоус пристально посмотрел на двух мужчин, которые появились на
тротуаре. Они старались выпрямиться и прислонились к стене здания,
дотрагиваясь до своих шляп, чтобы поприветствовать его.
Полицейский едва ответил на приветствие, продолжая объяснять Заку
дружеским тоном.
- У нас здесь действительно была ужасная обстановка. Каждый мог
подвергнуться опасности. Я часто удивлялся, почему так происходит, но у
меня не хватало времени, чтобы разобраться во всем. Я был слишком занят
дробовиками, поэтому все мои витрины в магазине были целы, когда эти
бандиты затрубили в рог.
В голове Зака роились противоречивые мысли, которые приводили его в
замешательство. "Я расскажу вам, почему городок Купер, а не какой-нибудь
другой городок на Миссури, находится в таком тяжелом положении. Потому что
вы или ваш отец не удосужились снять сладкий слой с той горькой пилюли,
которую революционная верхушка заставила вас проглотить. Но вы лжете мне,
Одопьюлоус. В вашей улыбке есть что-то странное, и я бы очень хотел
выяснить, с чем это связано, потому что та история, которую вы
рассказываете мне о Купере - это история о Шеттерхенде, которую я уже
слыхал от доктора Бастера Левинсона".
- ...все не так, - говорил Одопьюлоус. - Очередной начальник
полицейского участка, кажется, просто не смог бы упрекнуть за это.
- Что это был за человек?
- Том Браун? Похоже, ленивый. Такой же медлительный, как девочки
зимой. Хотя, однажды ночью он все же догнал бандитов. Они в каком-то узком
переулочке насиловали жену пастора.
Охваченный печальным предчувствием, Зак говорил довольно громко. "В
Шейне происходит практически то же самое. Кто-то же должен хоть чем-то
заниматься".
Одопьюлоус посмотрел на него каким-то особым пристальным взглядом.
"Может быть, вы?"
- Нет, не я. Я не собираюсь вмешиваться. Продолжайте.
Бандиты пристрелили полицейского Брауна именно в этом переулке. На
следующий день обстановка в городе стала ухудшаться. Они буквально
разносили городок на кусочки. Терпение переполнилось после того, как тело
полицейского украли из поминального помещения в ту ночь, когда его убили.
Пусть бог успокоит его душу.
И снова Зак проглотил слюну. "Что, полицейский исчез?"
Исчез бесследно. Даже окна в гостиной поминального помещения не были
разбиты. Но когда на следующее утро бальзамировщики открыли гроб, он был
пуст.
- Итак, в Купере не стало полицейского.
- Да, вы правы. Бандиты остались на свободе. Мы держались так долго,
как только могли. Затем мы созвали собрание горожан. Меня выбрали
совершенно случайно. Я объявил, чтобы бандиты в течение двадцати четырех
часов покинули город. Поверьте мне, я был очень напуган.
Но сейчас по нему нельзя было бы это сказать. Он прогуливался
совершенно спокойно, проходя с Заком мимо последнего здания и поднимаясь
вверх к крестам. В сумерках тихо насвистывал ветер.
- А что произошло потом, Рем?
- Бандиты убрались без особых эксцессов. Но через два дня они
вернулись. Они ходили в горы за помощью и привели с собой Буффало Юнга.
Наконец, в глазах Одопьюлоуса появился ужас, вызванный
воспоминаниями. "День или что-то около этого, Юнг отсиживался в пивной
вместе со своей свитой, потом послал мне вызов. Поймите, я не стрелок. Но
мой отец научил меня пользоваться одной из этих штучек. - Он прикоснулся к
большому прикладу своего револьвера. - На прощание я поцеловал жену и
отправился на встречу с Юнгом. Помню, как он вышел из "Наггет". Он
выглядел высоченным, чуть ли не до самого неба. Бахрома его куртки
развевалась на ветру. Солнце светило у него за спиной, и его вид напоминал
изображение пророков в Священном писании, только это было изображение
злого пророка. И еще никогда мне не приходилось видеть у человека столь
страшные усы. Его револьверы были украшены серебряными блестками и
переливались".
Одопьюлоус замолчал. Он указал на шероховатый холм земли и дощатый
крест. Зака охватил ужас, который увеличивался все больше из-за зловещих
сумерек, посмертных символов, ветра и впалых глаз Одопьюлоуса.
- Я плохо помню сам выстрел, - заговорил Одопьюлоус. - Должно быть, я
опередил его всего лишь на какую-то долю секунды, вот и все. Или,
возможно, он оказался более медлительным из-за крепкого дешевого виски,
которое лакал в "Наггете". Помню, как он возвышался, словно дерево. Эти
его три дружка, похожие на привидения, все в черных шляпах и сапогах,
притащили его прямо сюда, похоронили под моей охраной и ускакали прочь из
города, качая своими головами. Потом мне приснился сон. Я видел его
лежащим замертво с окровавленным большим жирным пузом.
Одопьюлоус повернулся на ветру, странно посмотрев на Зака. Это был
взгляд, полный печали и какой-то особой откровенности. Власть наложила
отпечаток на характер Одопьюлоуса, а, может быть, Заку это просто
казалось? Голос Одопьюлоуса звучал уверенно:
- Так случилось, что я стал большим человеком. Я не стремился к
этому, но так получилось.
Сапог Одопьюлоуса поднял пыль, когда он задел могилу. Зака удивляло,
как же Буффало Юнг мог одновременно умереть в Шеттерхенде и Купере. Тот
или другой город, несомненно, избавился от самозванца. Они спускались по
склону при тусклом свете фонарей. Купер пребывал в покое. Прозвенел гонг,
возвещающий о времени ужина. Над крытыми щепой крышами одиноко прозвучала
гитара. Одопьюлоус несколько раз ухмыльнулся какой-то хитрой усмешкой,
словно припоминая удовольствие, которое ему доставил тот выстрел.
Возможно, выстрел способен доставить удовольствие уроженцу Миссури,
который никогда не задумывался над тем, почему его городку потребовалось
потрясение для того, чтобы восстановить правопорядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
пролилось на грудь. Он даже не выругался. - Эти омерзительные, чудовищные
сукины сыновья. - Его зубы блестели, словно клыки. Он закрыл глаза и
погрузился в забытье, представляя себя с кнутом в руках.
Кнут был похож на один из тех, которыми пользовались на платной
конюшне в Шейне. Арривидерчи Кид лежал вниз животом на земле совершенно
голый. Он лежал распластанный, со связанными ногами и руками. Келемити
Фазерингейл лежала рядом с ним, точно в такой же позе, раздетая и
скованная.
Зак поднял кнут и размахнулся. На спине Кида появилась алая полоса.
Кид захныкал.
Зак продолжал бить Кида кнутом до тех пор, пока тот не закричал
пронзительным голосом и не взмолился о пощаде. Тогда он обратил внимание
на Келемити. Хлыст пронесся высоко у него над головой, выше, чем могла
достать его вспотевшая мускулистая рука.
Зак открыл глаза.
В дешевом зеркале для бритья, которое находилось напротив, он увидел
свое перекошенное лицо. Пот стекал по усам. Он еще раз взглянул на ужасное
лицо и произнес: "О, боже". Зак поспешно отвернул голову и выпил.
Затем он погасил лампу и медленно заполз в свою несвежую постель. Он
долго не мог заснуть. Сон, в котором он размахивал хлыстом, привел его в
дрожь.
Подобные сновидения никогда прежде не мучили его. Неужели он на самом
деле был способен проявить такую жестокость?! Нет!
Может быть, он действительно второсортный человек. Но он не животное.
Он не похож на них. Видеть во сне процесс избиения кнутом означает играть
в их игру. Признавать их стандарты. Как же все это могло произойти с ним,
даже в забытьи?
Забыть об этом. Естественная реакция. Внутренности и железы - это
часть тебя, но они не управляют тобой. Ты не такой, как эти, не такой как
остальные.
Но его одолевали новые сомнения.
Наконец, пришел беспокойный отдых. Он продолжался не более часа и
закончился мрачным сознанием того, что у ворот сада раздаются
пронзительные крики. В ворота стучали кулаками.
Зак натянул рубашку и вставил три заряда с транквилизатором в свою
шестизарядку. Он вышел босиком. В его руке блестел серебристый ствол
ружья, в котором отражались лучи света.
12
Слова, которые произносили по другую сторону стали более
вразумительными: "Крайне оскорбленный, я пребываю в состоянии гнева! Пусть
мой гнев падет на головы этих слуг! Я бушую против небес, которые навалили
на мою скромную голову эту тень злого провидения".
- Филемон! - позвал Зак. - Какого черта тебе здесь нужно?
- Бесчувственные дожди ослабляют их мучения! Поднимите ослепшие глаза
к сияющим звездам...
- Филемон, прекрати декламировать и расскажи, чего ты хочешь или я
снова пойду спать.
Сквозь толщину ворот раздался кашель, затем низкий тяжелый вздох и
царапанье ногтей.
- Открой, Рендольф. Открой, умоляю тебя. - Старый алкоголик словно
готов был зарыдать. Его болтовня мгновенно пробудила Зака. - Я знаю, где
скрывается Хенси.
Нетвердой рукой Зак поднял засов. Филемон Ресмассен едва не упал в
его объятия. Зак отстранился от него. Котелок Филемона слетел с головы. Он
потянулся, чтобы подхватить его, едва не задев фороспору, которая
находилась на краю дорожки, но вовремя упал на колени.
Лицо Зака исказилось. Он поднял ногу, чтобы ударить Филемона, но
увидел, что тот не повредил растение.
Качаясь, Филемон встал. Он выглядел еще более жалким, чем обычно. Он
отрыгнул, нащупал пальцем дыру в рукаве, моргнул, стараясь сосредоточить
взгляд. Зак жевал нижнюю губу.
- Ты надрался, как олух, Филемон.
- Не будь я настолько пьян, я бы не мог узнать такую пикантную
новость. Ей богу!
- Ты мне не друг. Почему ты сделал это?
- Потому! - Жирное лицо Филемона исказилось. - Эти жестокие пьяные
педерасты после сумасшедших скачек по городу снова вернулись в "Шанс". Они
заставили меня читать стихи. Когда я попытался отказаться, этот грязный
Фритци... - Филемон схватился за челюсть. С внутренней стороны виднелся
большой темный шрам. - ...затушил на мне свою сигару, а Дикий Билл и Кид в
это время держали мои руки. Затем они вышвырнули меня на улицу. Но пока я
там лежал, я слышал их болтовню. Они говорили о том, что тебе никогда не
удастся найти Хенси, потому что он скрывается в Купере.
В голове Зака зрело подозрение, но он отверг его. "Купер?"
- Я был почти без сознания, но название я услышал четко. Эти
трусливые псы ни за что поиздевались надо мной, в особенности этот бандит
Фритци. - Филемон отрыгнул, затем поднял один палец. - Так мстительный
господь поражает тех...
Зак потянул болтуна вниз по дорожке: "Пойдем в дом, и я дам тебе еще
глоток, - сказал он. - Я бы хотел услышать кое-что".
Он вывел Филемона за ворота приблизительно через час. Затем наполнил
все вещевые мешки зарядами, разбудил охранника платной конюшни и на
рассвете выехал верхом в Купер, который находился в ста милях от Шейна.
13
Снова сумерки.
Длинные лучи оранжевого света проникают сквозь два высоких удлиненных
окна на сосновые стены и позеленевший медный пол комнаты. Зак лежит в
ванне. Во рту у него торчит сигара.
Горячая вода и желтое мыло очистили его тело от грязи, накопившейся
за этот поход. Но никакая ванна не способна ослабить боль, чувство пустоты
и незаметно подкрадывающийся стыд.
Дверь в ванную апартаментов отеля Доббса была приоткрыта. Неожиданно
на медный пол упала тень. Кто-то загремел бутылкой и стаканами.
- Я действовал быстро и энергично, - произнес глубокий, очень усталый
голос в коридоре. Причмокивание губами. Вздох. Звон бутылки. - Человек,
заместителем которого я назначен, рассказывал мне, почему вы здесь. Должен
заметить, Купер слишком далеко расположен от Шейна, чтобы в одиночку ехать
туда верхом.
Мужчина подошел и оперся о косяк двери ванной. Он был высокий, худой,
с уставшими глазами, в пыльной одежде, с лицом оливкового цвета. Большое
ружье свисало вдоль его правой ноги. На старой кожаной куртке виднелась
дешевая жестяная звезда.
- Я сожалею о том, что произошло, мистер Рендольф. Надеюсь, что
поездка была не слишком трудной.
- Нет, мистер Одопьюлоус, - произнес Зак, вылезая из ванны и хватаясь
за полотенце, - она не была слишком трудной. - Всего лишь, черт побери,
трое суток постоянного нервного всматривания в горизонт и бессонница,
когда выходят звезды и поднимается желтоволосая луна. - К счастью, мне не
встретился ни один дикарь.
Ремингтон Одопьюлоус пропустил его. Рассчитывая на успех, Зак снял
самый большой номер в отеле Доббса, чтобы доставить себе удовольствие.
Когда он натягивал одежду, то почувствовал сильную усталость. Он говорил
со своим посетителем через дверь. "Я ценю вашу заинтересованность, мистер
Одопьюлоус".
- Зовите меня Рем, Рендольф. К нам не так уж часто приезжают
посетители, связанные с Косфедом. У нас здесь нет никаких фабрик, кроме
одной, на которой изготавливают игрушечные седла. Агент из Грин Ривер
закупает все партии.
Зак заканчивал одеваться, а посетитель сидел, растянувшись в кресле и
уныло пил. Он вошел в гостиную, присоединился к Одопьюлоусу, налил себе
стаканчик и попытался разгадать, что же собой представляет его гость.
Внешне обычный человек, хотя на бедре болтается мощное ружье. А может
быть, оно просто выглядит внушительно, и одет он довольно небрежно.
Вьющиеся каштановые волосы Одопьюлоуса блестели и пахли макассаровым
маслом. Кроме того, у него были красивые карие глаза. Не такие, каким был
он весь. Необычные.
Зак сел, пытаясь избавиться от мрачных мыслей. Алкоголь помог. "Вы
долго проработали здесь начальником полицейского участка, Рем?"
- Нет, почти шесть недель. Полных пять. - Унылая улыбка. - Я отчасти
занимался такой же работой, как и вы. По профессии я коммерсант.
Синтетические овощи. Я грек, как вам известно. Мой отец открыл здесь
маленький магазинчик после того, как мы переехали на Миссури. Догадываюсь,
что вы считаете меня простаком, обыкновенным горожанином, которого
случайно выдвинули в кандидаты, когда все пошло из рук вон плохо.
Догадываюсь, что вы можете сказать, что я начальник полицейского участка,
потому что подстрелил Буффало Юнга и всю свою жизнь рассказываю эту
сказку.
У Зака начало зудеть все тело. "Прошу прощения!"
Снова этот странный унылый взгляд. "Я сказал, что подстрелил Буффало
Юнга и теперь всем рассказываю об этом".
- Я считал... - Зак чуть не выплюнул виски. - ...что такого...
- ...человека вообще не существовало? Знаю, - усмехнулся Одопьюлоус.
- Я сам наслушался всех этих историй, пока он собственной персоной не
появился в городке. Знаю, все говорят, что это лишь вымышленный образ.
Просто некоторым людям он приходит во сне. Но я могу показать вам могилу у
подножия горы, где похоронил его, Рендольф. Если я подстрелил не Буффало
Юнга на этой самой улице пять недель назад, тогда значит я подстрелил
кого-то другого с огромным животом и парой револьверов с перламутровыми
рукоятками и тремя друзьями в черном, которые были рядом с ним, и значит,
что я все время дурачил весь город.
Одопьюлоус снова усмехнулся, чтобы показать, что просто дразнится.
Затем он мрачно продолжил:
- Это на самом деле был он. Огромный, как сама жизнь, и еще более
страшный. Я не хотел делать этого. Он сам вызвал меня, потому что я был
тем человеком, которого выбрал комитет. Так или иначе, по божьей воле, я
оказался проворнее.
Одопьюлоус снова устремил свой пристальный взгляд в глубину стакана с
виски. Казалось, солнечные лучи стали меньше проникать в гостиную.
Зак продолжал тяжело глотать напиток. "Я бы... хотел увидеть могилу".
- Почему бы и нет? Можно и прогуляться прежде, чем я заплачу за ваш
обед.
Они пошли по боковой улице, прячась от пыли, которая летела на них в
опьяняющем и необычайно зловещем вечернем свете. В самом конце улицы Зак
заметил деревянные кресты, которые тянулись высоко в небо. Одопьюлоус
дотрагивался до шляпы, когда мимо проходили женщины. Зак заметил, что за
пределами Шейна проживали более обыкновенные горожане. Он мог лишь сделать
из этого вывод, что законность и порядок, наконец, вернулись в Купер.
Об этом свидетельствовала и пивная, мимо которой они прошли. В ветхом
здании с выбитыми витринными фонарями дверь была заколочена. Одопьюлоус
обратил на это внимание Зака.
Это была "Чинк Селли", где безобразничали пьяные бандиты. Я закрыл
ее.
Зак что-то пробормотал. Когда они подошли поближе, он заметил
маленькую записку, прикрепленную к закрытым на замок дверям. "Временно
закрыто по приказу начальника полицейского участка".
Одопьюлоус пристально посмотрел на двух мужчин, которые появились на
тротуаре. Они старались выпрямиться и прислонились к стене здания,
дотрагиваясь до своих шляп, чтобы поприветствовать его.
Полицейский едва ответил на приветствие, продолжая объяснять Заку
дружеским тоном.
- У нас здесь действительно была ужасная обстановка. Каждый мог
подвергнуться опасности. Я часто удивлялся, почему так происходит, но у
меня не хватало времени, чтобы разобраться во всем. Я был слишком занят
дробовиками, поэтому все мои витрины в магазине были целы, когда эти
бандиты затрубили в рог.
В голове Зака роились противоречивые мысли, которые приводили его в
замешательство. "Я расскажу вам, почему городок Купер, а не какой-нибудь
другой городок на Миссури, находится в таком тяжелом положении. Потому что
вы или ваш отец не удосужились снять сладкий слой с той горькой пилюли,
которую революционная верхушка заставила вас проглотить. Но вы лжете мне,
Одопьюлоус. В вашей улыбке есть что-то странное, и я бы очень хотел
выяснить, с чем это связано, потому что та история, которую вы
рассказываете мне о Купере - это история о Шеттерхенде, которую я уже
слыхал от доктора Бастера Левинсона".
- ...все не так, - говорил Одопьюлоус. - Очередной начальник
полицейского участка, кажется, просто не смог бы упрекнуть за это.
- Что это был за человек?
- Том Браун? Похоже, ленивый. Такой же медлительный, как девочки
зимой. Хотя, однажды ночью он все же догнал бандитов. Они в каком-то узком
переулочке насиловали жену пастора.
Охваченный печальным предчувствием, Зак говорил довольно громко. "В
Шейне происходит практически то же самое. Кто-то же должен хоть чем-то
заниматься".
Одопьюлоус посмотрел на него каким-то особым пристальным взглядом.
"Может быть, вы?"
- Нет, не я. Я не собираюсь вмешиваться. Продолжайте.
Бандиты пристрелили полицейского Брауна именно в этом переулке. На
следующий день обстановка в городе стала ухудшаться. Они буквально
разносили городок на кусочки. Терпение переполнилось после того, как тело
полицейского украли из поминального помещения в ту ночь, когда его убили.
Пусть бог успокоит его душу.
И снова Зак проглотил слюну. "Что, полицейский исчез?"
Исчез бесследно. Даже окна в гостиной поминального помещения не были
разбиты. Но когда на следующее утро бальзамировщики открыли гроб, он был
пуст.
- Итак, в Купере не стало полицейского.
- Да, вы правы. Бандиты остались на свободе. Мы держались так долго,
как только могли. Затем мы созвали собрание горожан. Меня выбрали
совершенно случайно. Я объявил, чтобы бандиты в течение двадцати четырех
часов покинули город. Поверьте мне, я был очень напуган.
Но сейчас по нему нельзя было бы это сказать. Он прогуливался
совершенно спокойно, проходя с Заком мимо последнего здания и поднимаясь
вверх к крестам. В сумерках тихо насвистывал ветер.
- А что произошло потом, Рем?
- Бандиты убрались без особых эксцессов. Но через два дня они
вернулись. Они ходили в горы за помощью и привели с собой Буффало Юнга.
Наконец, в глазах Одопьюлоуса появился ужас, вызванный
воспоминаниями. "День или что-то около этого, Юнг отсиживался в пивной
вместе со своей свитой, потом послал мне вызов. Поймите, я не стрелок. Но
мой отец научил меня пользоваться одной из этих штучек. - Он прикоснулся к
большому прикладу своего револьвера. - На прощание я поцеловал жену и
отправился на встречу с Юнгом. Помню, как он вышел из "Наггет". Он
выглядел высоченным, чуть ли не до самого неба. Бахрома его куртки
развевалась на ветру. Солнце светило у него за спиной, и его вид напоминал
изображение пророков в Священном писании, только это было изображение
злого пророка. И еще никогда мне не приходилось видеть у человека столь
страшные усы. Его револьверы были украшены серебряными блестками и
переливались".
Одопьюлоус замолчал. Он указал на шероховатый холм земли и дощатый
крест. Зака охватил ужас, который увеличивался все больше из-за зловещих
сумерек, посмертных символов, ветра и впалых глаз Одопьюлоуса.
- Я плохо помню сам выстрел, - заговорил Одопьюлоус. - Должно быть, я
опередил его всего лишь на какую-то долю секунды, вот и все. Или,
возможно, он оказался более медлительным из-за крепкого дешевого виски,
которое лакал в "Наггете". Помню, как он возвышался, словно дерево. Эти
его три дружка, похожие на привидения, все в черных шляпах и сапогах,
притащили его прямо сюда, похоронили под моей охраной и ускакали прочь из
города, качая своими головами. Потом мне приснился сон. Я видел его
лежащим замертво с окровавленным большим жирным пузом.
Одопьюлоус повернулся на ветру, странно посмотрев на Зака. Это был
взгляд, полный печали и какой-то особой откровенности. Власть наложила
отпечаток на характер Одопьюлоуса, а, может быть, Заку это просто
казалось? Голос Одопьюлоуса звучал уверенно:
- Так случилось, что я стал большим человеком. Я не стремился к
этому, но так получилось.
Сапог Одопьюлоуса поднял пыль, когда он задел могилу. Зака удивляло,
как же Буффало Юнг мог одновременно умереть в Шеттерхенде и Купере. Тот
или другой город, несомненно, избавился от самозванца. Они спускались по
склону при тусклом свете фонарей. Купер пребывал в покое. Прозвенел гонг,
возвещающий о времени ужина. Над крытыми щепой крышами одиноко прозвучала
гитара. Одопьюлоус несколько раз ухмыльнулся какой-то хитрой усмешкой,
словно припоминая удовольствие, которое ему доставил тот выстрел.
Возможно, выстрел способен доставить удовольствие уроженцу Миссури,
который никогда не задумывался над тем, почему его городку потребовалось
потрясение для того, чтобы восстановить правопорядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22