Президент не всегда бывал доволен поведением банкира, но верил, что тот блюдет государственные интересы как свои собственные, а потому прислушивался к его советам.Увидев Аркатова, уверенно прошагавшего через приемную к президентской двери, Ащенко привстал:— Алексей Адамович…— Прошу прощения, Георгий Кузьмич, — с места поднялся Краснов, — Алексея Адамовича срочно вызвал Владимир Васильевич. У него спешное дело. Что-то международное.Банкир тяжело опустился в кресло, бросил взгляд на часы, сокрушенно вздохнул:— У меня тоже нечто международное. Кажется, даже связано с долларами.Краснов вежливо улыбнулся, принимая шутку Ащенко. Он хорошо понимал, что чувствует банкир, график которого не менее плотен, чем у президента.Президент, заведенный непростым разговором о кредитах с представителями Международного валютного фонда, заметно нервничал. Быстрые движения, скользящее рукопожатие и первый вопрос:— Это серьезно?Сжато министр изложил ситуацию с «изделием», оставшимся на чужой территории, которым сейчас пытаются завладеть добытчики ядерного оружия.— Каково состояние изделия? — спросил президент озабоченно. — У вас есть телеметрический контроль?— Владимир Васильевич… Это Казахстан…— Все ясно. Там могут проходить неконтролируемые физические процессы. Так?— В принципе — да. Надежда на то, что климатические условия и температура в каверне остаются стабильными. Пещера герметически изолирована от атмосферы. Первое время мы следили за гидрологическим режимом. Теперь такой возможности нет.— Возможна коррозия конструкции?Аркатов отвел взгляд.— Мы можем только предполагать.— Вот и предполагайте. Например, к чему может привести вторжение посторонних лиц в камеру? Какие варианты?— Самые разные. Свести к нескольким основным трудно. Может произойти несанкционированный взрыв ядерного устройства. Это самое неприятное из возможного. Затем может произойти разрушение устройства из-за неосторожного обращения. Произойдет радиационное заражение территории…Президент нервно прошелся по кабинету, размышляя. Принял решение. Протянул Аркатову руку:— Спасибо, Алексей Адамович. Мы создадим комиссию, продумаем меры. Если у вас возникнут предложения, немедленно сообщайте. А сейчас до свидания.Проводив министра, президент тут же пригласил помощника.— Роман Андреевич, с этого момента вы подключаетесь к операции, которая замыкается на меня. Вызовите срочно себе замену в приемную, переселяйтесь в мой оперативный кабинет и отключите мой аппарат от приемной.— Есть, — полковник Краснов уже понял, что произошли события, сбившие налаженный ритм работы президента.— Дальше. Вы не имеете права вести с кем-либо разговоры по вопросам, которыми нам придется заниматься. Вы будете знать всех, кто подключен к операции. Поскольку исполнители замкнуты на конкретные вопросы, вы не должны в какой-либо форме информировать их о задачах, которые решают другие члены команды. Учтите, в силу обстоятельств у вас не будет смены до конца операции. Обустраивайтесь в комнате отдыха оперативной группы.— Есть. Я понял, Владимир Васильевич.— Теперь извинитесь перед Ащенко. Скажите, что я знаю важность проблем, которые он хотел обсудить, и все же вынужден перенести разговор, чтобы его не комкать. На всякий случай предупредите тех, с кем назначены встречи на завтра о возможности их переноса и даже отмены. Да, еще. Дайте указания пресс-службам, моей и правительства, службам по связям с общественностью Минатома немедленно информировать вас о тех, кто проявит интерес к получению сведений о разработке и существовании портативных взрывных ядерных устройств. В качестве обоснования такого интереса могут быть использованы известные высказывания хасавюртовского генерала о ядерных чемоданчиках. Есть вопросы?— Да. В какой мере можно информировать руководство вашей администрации? Конечно, если у них возникнут вопросы.— Ни в какой. Это их не касается. У вас все?— Так точно.— Тогда сразу и приступайте. Пригласите ко мне Петрова. Срочно. Пусть бросит все другие дела.
Виктор Катенин вернулся в кабинет. Сел за стол. Ослабил узел галстука. Посидел, подумал. Надавил кнопку переговорника:— Рита, будьте добры, стаканчик чаю.Когда через пять минут миниатюрная дамочка строгого преподавательского вида со скромной прической и в узких прямоугольных очках пришла и поставила чай, Катенин ловким, хорошо отработанным движением обхватил ее за ягодицы, туго обтянутые черной юбкой, и привлек к себе.Бледные щеки секретарши мгновенно порозовели, за стеклами очков вспыхнули голубыми искрами округлившиеся глаза.— Вик, ну не сейчас же, — шепнула она томно, хотя на всякий случай тут же прижалась животом к его бедру.Катенин ласково шлепнул ее ниже спины.— Хорошо, иди!Когда Рита вышла, он взял с блюдца стакан, отпил глоток горячего чаю. Отставил стакан. Подумал, поглаживая лоб. Снял трубку.— Вячеслав Маркович? Ты занят?Он звонил офицеру Федеральной службы безопасности Карцеву, с которым сотрудничал в качестве добровольного помощника, то есть был, как говорят в среде неблагодарного народа, его тайным осведомителем.Сведения, которые сообщил Карцеву помощник министра, тот сразу же доложил начальнику управления генерал-лейтенанту Травину.
Секретарь Совета безопасности Сергей Ильич Петров вошел в кабинет президента с видом встревоженным и озабоченным. Президент кивнул ему, показывая глазами, чтобы тот сел, а сам продолжал ходить по кабинету.— Сергей, отложи на время абсолютно все. В первоочередном порядке займись новым делом. Вот на столе мой диктофон. Прослушай запись. Это беседа с Аркатовым. Сразу дай задания службам. Внешней разведке подготовить справку по боевой исламской организации «Пламя Джихада», раз. ФСБ собрать сведения о Назарове, который сообщил Аркатову о планах исламистов. Самого Назарова возьмите под наблюдение. Придется его поберечь. Не раскрывая существа вопроса, дай задание в Генштаб Кашлеву прикинуть план армейской диверсионной операции в районе Мертвого Лога. Вчерне изложи ситуацию. Места операции не называй. Дай вводную, что действия будут проходить в пустынно-степной местности. Нужно как можно меньше шансов оставить для утечек. Попроси министра иностранных дел Орлова, чтобы лично просчитал, какие международные осложнения возможны в случае неудачи военной операции. И еще, прослушав пленку, реши, что я упустил.— Когда это нужно?— Еще вчера, но придется подождать, когда ты прослушаешь пленку.— Понял.
Приехав в Москву, Кашкарбай с вокзала отправился на Ленинградский рынок. Походил по рядам крытого павильона, полюбовался развалами разноцветных фруктов, искусно выложенных в икебаны продавцами, осмотрелся и подошел к молодому азербайджанцу, который, похоже, ничем не торговал, но то и дело давал указания другим торговцам.— Здравствуйте, уважаемый! Мне нужен Максуд.Азербайджанец напрягся, лицо словно окаменело.— Какое у вас дело? — спросил он, подозрительно оглядывая узбека.— Аллах расписал все наши дела наперед, — ответил Кашкарбай. — Должно быть, одно из них.Максуд — молчаливый, хорошо сложенный и по-горски красивый чеченец, подошел к Кашкарбаю с видом недовольным и хмурым.— Салам, — сказал Кашкарбай. — Если вы Максуд, вам большой привет от Багаутдина. Очень большой привет.Напряженность исчезла с лица чеченца. Он почтительно склонил голову:— Рахмат, уважаемый. Спасибо.Багаутдин — полковник пакистанской армии — был начальником учебного центра под Хостом в Афганистане, где Максуд постигал искусство войны в горах.— У меня к вам дело, Максуд.Они вышли с рынка и медленно двинулись по Часовой улице: старые знакомые, решившие поболтать.Кашкарбай достал из кармана три сотенные бумажки американского резервного банка и передал Максуду.— Нужны два быстрых парня.Перехватил напряженный взгляд собеседника. Покачал отрицательно головой:— Нет, ни ножей, ни пистолетов. Надо просто двое суток походить за человеком. Это доверенное лицо Багаутдина. Русский. Важно уловить, не ведется ли за ним в Москве слежка. Если ее ведут, то кто. Если это ФСБ — отвалить. Если кто-то из наших, азиатских, объяснить, чтобы отстали. Пусть скажут: так приказал Джумабой Намангани.С рынка Кашкарбай проехал на Старый Арбат. Прошелся, остановился возле художников, рисовавших моментальные портреты с натуры. Лохматый парень быстрыми движениями карандаша воспроизводил на листе ватмана черты немолодой женщины. Судя по тому, что видел Кашкарбай, портрет получится намного лучше и красивее оригинала. Лицо у женщины выглядело усталым, бесцветным, в уголках глаз лежали предательские морщинки, а на портрете под карандашом мастера все это исчезало, годы, наложившие печать на живого человека, теряли свое влияние, и утраченная красота возвращалась из прошлого.Должно быть, люди так любят свои фотографии и рисованные портреты именно потому, что они позволяют остановить мгновение, которое другими способами задержать нельзя.Делая вид, что увлечен работой художника, Кашкарбай краем глаза все же внимательно оглядывал редких прохожих, мысленно выделяя в их облике, в одежде, в манере движения черты, с помощью которых при следующей встрече мог бы узнать тех, с кем уже встречался.Постояв некоторое время, он медленно двинулся дальше. Прошел мимо ресторана «Прага», по подземному переходу перешел на противоположную сторону транспортного туннеля и направился к ротонде станции метро «Арбатская». Он неторопливо вошел внутрь и, делая вид, что собирается говорить по телефону, несколько минут простоял у стеклянных дверей, наблюдая за входившими и выходившими наружу людьми. Ни один из них не был похож на тех, кого он успел запомнить, прохаживаясь по Арбату.Во всем чувствовалось, что Кашкарбай до этого не раз бывал в Москве и ориентируется в ней не хуже старожила.Он спустился в метро, доехал до «Александровского сада» — конечной голубой линии, с видом человека, приехавшего не туда куда надо, перешел на другую платформу и поехал в обратную сторону, к Киевскому вокзалу.По системе подземных переходов Кашкарбай перебрался на Кольцевую линию и остановился на платформе поездов, шедших в сторону «Краснопресненской».На привокзальных станциях пассажиры собираются быстро. В толпе, ожидавшей поезда, к Кашкарбаю протиснулся невысокий черноволосый мужчина. Неосторожно толкнув узбека плечом, он сказал «Извините». — «Все нормально», — успокоил его Кашкарбай.Когда они втискивались плечом к плечу в вагон, черноволосый положил в руку Кашкарбая алюминиевый цилиндрик. Тот сжал его в кулаке.В вагоне они разошлись в разные концы.Кашкарбай опустил посылку в карман и поехал в гостиницу.
Получив сигнал о появлении в Минатоме странного посетителя, приняв которого министр сразу попытался связаться с президентом, а потом уехал к нему, начальник одного из управлений ФСБ генерал-лейтенант Травин выяснил все, что узнал Карцев, и немедленно отправился к своему шефу — директору Федеральной службы безопасности генерал-полковнику Барышеву. На то имелось несколько причин. Прежде всего, стоило предупредить, что президенту может стать известно нечто такое, чем придется заниматься их службе. Но было и желание показать: вот, мол, какие мы, не утратили хватки и узнаем кое о чем наперед.Барышев выслушал доклад со вниманием, попутно, делал какие-то заметки в рабочей тетради. Травин еще не закончил, когда Барышев вдруг его прервал:— Спасибо, Иван Артемьевич, как я полагаю, вы имеете в виду гражданина Назарова Андрея Ивановича? Очень оперативно.Травин, скрывая смущение, проговорил удрученно:— Что, опоздали?— Все нормально, — успокоил Барышев. — Но раз вы на него вышли сами, то доводите дело до конца. Требуется справка о Назарове. Для президента.— Как скоро?— У тебя уйма времени. Два дня. Послезавтра к вечеру кладешь сюда, — Барышев показал на стол.— Алексей Федорович, это нереально.— А у нас когда-то было реальное время на наши задачи?Вернувшись к себе, Травин вызвал полковника Федорчука.— Есть две новости. Обе хорошие. Надо взять в разработку некоего гражданина Назарова. Он сейчас в Минатоме. Это ты сумеешь. Несколько труднее другое. Потребуется справка о нем. И тут хорошая новость. Можешь не торопиться. Бумажка потребуется мне не сегодня, а послезавтра к утру.— Иван Артемьевич! — Федорчук взмолился. — Это же нереально.— Яков Алексеевич, дорогой, если бы мне ставили реальные задачи, их бы я поручал молодым и ранним, а тебя отпустил на заслуженный отдых.Намек оказался настолько крутым и понятным, что Федорчук лишь обиженно засопел, поднялся с места, сказал: «Есть!» — и, подволакивая левую ногу, схлопотавшую осколок в Чечне, вышел из кабинета.Через минуту перед Федорчуком уже стоял один из лучших его оперативников капитан Грызлов. Получив задание, он растерянно посмотрел на шефа:— Это же нереально, Яков Алексеевич. У нас только фамилия человека и фото. Даже откуда он, мы не знаем.— Вот и надо узнать.— Может, я его задержу? Будь он у меня в руках, я из него через полчаса вытряс бы все, начиная с количества его любовниц и кончая излеченной гонореей.— Это я знаю, но трогать мужика нам не позволили. Глядеть со стороны можно. Судя по некоторым сведениям, он приезжий из Узбекистана. Вот и начни с аэропортов. Куда прилетают из Ташкента? Проверь списки. Не найдешь там, давай вокзалы. На южном направлении в поездах всегда работают опера. Они знают в лицо даже вагонных тараканов. Бери и тряси всех.— Он что, проходит по наркотикам?— Ты воще, Грызлов! Запрос делает директор. Справка пойдет в Кремль. Какие, к черту, наркотики? Этот Назаров, по меньшей мере, резидент Карабаса-Барабаса. Иначе откуда к нему такое внимание? И давай так. Чуть что узнал интересного — немедленно звони. В любое время дня и ночи.Час спустя Грызлов уже добрался до Гордова, который приехал поездом из Ташкента в один день с Назаровым.— Взгляните на фото. Это лицо вам знакомо?Грызлов шлепнул на стол фотографию Назарова, сделанную при его выходе из Минатома.Гордов бросил на нее быстрый взгляд, потом посмотрел на Грызлова.— Давайте без спринтерской гонки. Прежде всего вопрос: фото предъявляется мне для опознания? Тогда, по закону, карточек должно быть не менее трех, с изображениями других, сходных с основным персонажем лиц. — Он взял снимок, перевернул его изображением вниз. Постукал пальцем по чистой поверхности бумаги. — А здесь, извините, положено ставить печать, удостоверяющую официальность снимка.— Кончайте, Гордов, — Грызлов занервничал. — Я знаю, у вас диплом юриста. Повторяю вопрос: это лицо знакомо?Гордов пожал плечами:— Я, конечно, могу ответить, если вас так припекает. Но учтите, коли дело дойдет до суда, то сообщу, что опознание проводилось с нарушением закона и без понятых.— Да не дойдет дело до суда! — чуть не сорвался на крик Грызлов. — Мне важно знать, тот ли он человек, за кого себя выдает.— А если он выдает себя за другого, как я могу сказать, кто он?— Это мы установим сами. Главное: знакомо вам это лицо?— В какой-то мере.Грызлов вдруг изменил тон и неожиданно перешел на «ты».— Послушай, Гордов. Ты же хороший оперативник. Так чего так сразу вздулся? Я на тебя попер, да?— А ты сам как думаешь?— Конечно, надо бы по-иному, но меня поджимают обстоятельства.— Что с этим Назаровым? — Гордов почувствовал, что получил право спрашивать.— Вот чего не знаю, так этого. С бугра на нас скатили команду собрать о нем все, что можно. Так тебе знакомо его лицо?— Знакомо. Мы ехали в одном поезде из Средней Азии. Он тогда назывался Андреем Назаровым.— Вы с ним знакомились?— Специально нет. Я вел группу наркокурьеров.— Он в нее входил?— Нет, но такое предположение поначалу было. Впервые я увидел его в Бухаре в чайхане, где местные оперативники показали мне фигурантов. Были сделаны фотоснимки. Потом для меня выяснили, что к наркотикам Назаров отношения не имеет. Он инженер-нефтяник из Туркмении и в чайхане оказался случайно…— Ты уверен, что он с ними не связан?— Кто сейчас в чем может быть уверен? Но если за ним что-то есть, то другое.— Почему так считаешь?— В поезде его пытались крупно подставить. Именно мои подопечные. В багаж ему вложили пакет наркоты.— Может, для отвода глаз? Чтобы отвлечь внимание от чего-то другого?— В этом не было никакой нужды. В бригаде, которая проводила досмотр поезда, имелись их люди.— Чем все окончилось?— Вот в этом и фокус. Назаров тут же просек, что в его вещах закладка. Не стал раздумывать и избавился от нее. Собака вышла на запах, но обыск ничего не дал. Искавшие потянули пустышку.— Значит, Назаров держался осторожно?— Я бы сказал настороженно. Похоже, что он все время чего-то опасался.— Ты не заметил, Назарову что-то угрожало?— Раз ваша артель села ему на хвост, значит, и сейчас угрожает.— Гордов, брось эти шуточки. Я серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37