После запрета бриться, все обросли щетиной, камуфляж приобрел не хватавшую ему помятость и пропах смолистыми запахами дыма.Каждое утро начиналось с обязательных марш-бросков по кручам.Ярощук уже втянулся в пробежки. В тот раз он двигался головным по тропе, которая от родника змеилась по склону среди цепких кустов терновника и забиралась все выше и выше. За ним на удалении в несколько шагов бежал Резванов.Неожиданно Ярощук обо что-то споткнулся и ему под ноги из кустов выкатилась пустая консервная банка. Ярощук инстинктивно подпрыгнул и остановился.— Откуда она тут? — спросил он с подозрением, поднял жестянку и посмотрел на нее. Посмотрел на этикетку. — Надо же, это наша.Вся группа уже подтянулась к Ярощуку и собралась вместе.Таран взял протянутую ему жестянку и передал Полуяну. Тот потряс банкой, в которой загремели положенные внутрь камешки.— Все, мужики, — сказал Полуян хмуро. — Одного человека мы потеряли. Не начиная войны. Это мина-растяжка. Единственное, что спасло нас — Столяров по моему указанию прикрепил поводок не к гранате, а к банке…— Господа генералы, — сказал Столяров насмешливо, — на этих тропах нужно забыть привычки городского асфальта. Эти горы не ждут альпинистов. Это стреляющие горы. Здесь надо ходить не ногами, а в первую очередь глазами. Мины-растяжки — вещи гнусные. Их ставят на разных уровнях. На низком, когда рассчитывают, что поводок заденут ногой. Как то было в сегодняшнем случае. А среднем, чтобы поводок оказался в метре — метре двадцати над землей. Ночью и на лесных тропинка такую мину подрывают грудью. Наконец, третий вариант. Поводок растягивают на высоте около двух метров. Сюрприз срабатывает, когда бронетехника задевает растяжку антеннами. Всех, кто сидит на броне, поражают осколки. Хороший минер может поставить две гранаты с разных сторон дороги и закрепить поводок к кольцам чек обоих…— Двинулись дальше, — подал команду Полуян. — Головной — Резванов.Так они прошли свои дневные десять километров и после обнаружения очередной мины меняли направляющих.Теперь каждому стало ясно, почему вчера Столяров все время шел позади и постоянно отставал от группы. Он успел понаставить на тропах столько сюрпризов, что к обеду у всех асфальтовая беспечность уступила месту внимательности и осторожности.Вечером у костра Полуян подвел итоги вольной жизни туристов и объявил:— Завтра выступаем.Они отправились в путь едва забрезжил рассвет. Впереди шли два автоматчика — Столяров и Резванов, за ними семенил караван ишачков, который вел Бритвин. Колонну замыкали Полуян, Ярощук и Таран.Вдоль склонов хребта Кад протекают две речки — притоки Андийского Койсу: с северной стороны — Тиндинская, с южной — Хварши. Истоки обоих в ледниках западного плеча Богосского хребта, который тянется от границы с Грузией вглубь Дагестана и служит водоразделом двух Койсу — крупных притоков Сулака — Андийского и Аварского.Полуян решил вести группу по северным склонам Када, вдоль русла Тиндинской.К вечеру они успешно выполнили задачу первого дня — сделав крюк, обошли стороной перевал Аридамеэр, по которому проходила торная дорога, перевалили Богосский хребет, спустились с него на западную сторону и вошли в леса, которые тянулись о Андийского Койсу. Если судить по карте, их маршрут е превышал пятнадцати километров, но подъемы и спуски увеличили расстояние почти вдвое.Полуян был доволен: его команда могла бы идти даже быстрее, но людей сдерживали ишаки. Старательные животные с поклажей на спинах, двигались по горам с осторожностью, и подгонять их не имело смысла. Рассчитывая скорость ордера — походного строя кораблей, за основу берут скорость самого тихоходного судна. Полуян, намечая маршрут дня, имел в первую очередь способности ишаков.На исходе дня они подошли к лесному массиву. Этот лес рос не для людей, а только для себя самого. Деревья здесь прорастали из семян, ростки их пробивались наружу сквозь сумрак, создаваемый кронами старых гигантов, крепли и незаметно набирали силу. Приходило время и старики, не дававшие ходу молодой поросли, гибли на корню, умирали и оставались торчать, вздымая голые ветви к небу, как руки, молящие о пощаде. Древоточцы тут же начинали работы. Они прогрызали множество тайных ходов под морщинистой броней коры, пожирая вкусные ля них части древесины. Дятлы в красных шапочках, не переставая стучали носами по коре, пробивая в поисках прожорливых червей множество дыр, расширяя щели.Постепенно кора трескалась и опадала. Ветры доламывали то, что основательно подгрызли пожиратели древесины. Старожилы, немногим не дотянувшие до полного века, падали, окончательно уступая поле жизни молодому, быстро набиравшему силы подросту.Идти по такому лесу трудно, и Полуян вел группу по опушке. Так было удобней и сохранялась возможность при острой необходимости быстро свернуть в чащу, укрыться в лесу.По мере того, как склон уводил людей все выше и выше, лес начинал редеть, уступая место альпийскому лугу. Трава здесь росла густая и буйная, доходя людям до пояса. Но постепенно пологий склон стали сжимать камни, выступавшие из земли и трава становилась все ниже ростом и росла только в прогалах между скалами.Они поднимались все выше и выше. С каждым шагом крутизна требовала все большей затраты сил. Мало того, что людям приходилось самим одолевать высоту, они вынуждены были тащить за собой ишаков. Утомленные подъемом животные в полной мере испытывали кислородное голодание. Они то и дело упрямо останавливались и, опустив морды, судорожно дышали. Бока их, мокрые от пота, тяжело вздымались и опадали.К полудню они вышли к горной реке. Прозрачный, весело шумевший на перекатах поток сжимали с обеих сторон сырые каменные отвесы. Казалось, вода рядом — свежая, вкусная, только пей и пей, но добраться до нее, чтобы напиться не так-то просто. Последние пять-десять метров спуска к ложу реки стояли глухими неприступными стенами. Спуститься к воде можно было лишь на канате.Бритвин, после того как они прошли по карнизу около часа, остановился и сказал с восхищением:— Во Баб-эль-Манеб! У воды и от жажды умрешь, не напьешься. Кто пить хочет?Оказалось пить хотели все.— Эх, ребята! Чтобы вы без меня, — сказал Столяров. Он достал из вьюка брезентовое ведро из которого поил ишачков, привязал к ручке веревку.Вода была холодной и удивительно вкусной.Полуян с усмешкой подумал, как быстро в горах отлетают от людей предубеждения цивилизации: никто не выразил неудовольствия тем, что ведро в одинаковой мере послужило им и ишакам одновременно. Все они уже ощущали себя единой командой.Ночевали на пологом склоне горы, покрытом кустарником. Костра не разводили. Поднялись с рассветом, поеживаясь от холода.Высота и вчерашний большой переход не оказали существенного влияния на людей. Видимых признаков усталости Полуян ни в ком не замечал. Это его порадовало.После завтрака они навьючили ишаков и тронулись в путь.Идти пришлось в гору, пологий тягучий склон которой покрывал редкий буковый лес…Двигались медленно. Передвигаться в горах так, как привыкли к этому горожане, где спешка и толчея подгоняют людей к бессмысленной гонке, заставляя их бежать за троллейбусами или к закрывающимся дверям вагонов метро, Полуян не мог позволить ни себе, ни товарищам. Он всячески старался помочь им отбросить городские привычки и принять неторопливый ритм жизни горцев. Конечно, можно было достичь водораздела и быстрее, но что даст выигрыш в полчаса, если на восстановление затраченных сил потом потребуется в два раза больше времени?Особенно хорошо людям отучиться от спешки помогали ишаки. Маленькие лошадки двигались по склону осторожно перебирая ногами и никакие силы не могли заставить их шагать быстрее.Полуян с интересом наблюдал за Бритвиным, который на первых порах все же пытался подгонять свою длинноухую команду, но в конце концов был побежден спокойствием и упрямством ослов и смирился, приняв темп, навязанный ему животным.Чем ближе они подходили к перевалу, тем Полуян острее замечал, что начинает нервничать. Нет, он не испытывал страха, но в нем росла напряженность. Он попытался разобраться в том, что его тревожит и понял: причина беспокойства в неопределенности, которую таила в себе обстановка на перевале. В глухой местности вероятность встречи с людьми была ничтожной. Но если где-то в округе имелся хотя бы один отряд боевиков, то умный и осторожный командир мог посадить на перевале секрет.Полуян поднял руку. Не произнося ни слова, двумя указательным пальцами как регулировщик движения качнул вперед, показав Столярову и Резванову, что им следует уйти вперед.Предосторожность оказалась не лишней.Некоторое время спустя Резванов вернулся к отряду.— Справа по другому склону горы примерно в километре от нас движется группа людей.Полуян вместе с Резвановым вышли на гребень. Оттуда в бинокль отлично просматривал противоположный склон и долина, лежавшая у его подножья.Судя по всему отряд составляли опытные вояки. Несмотря на то, что местность позволяла им идти плотной группой, отряд растянулся в колонну по одному, строго выдерживая дистанции.— Раз, два, три, — считал людей Полуян. — Двадцать два, двадцать пять, двадцать восемь…Замыкали колонну шесть вьючных лошадей, которых цугом по две вели в поводу погонщики и боевое охранение из трех человек, вооруженных пулеметом и автоматами.Ни миномет, ни граната, ни пулеметная очередь, с какой бы стороны ни прицеливаться, существенного урона такой группе нанести не могли.— А ведь у нас с ними одна дорога, — сказал Резванов. — Они туда же, куда и мы. Что станем делать, командир?— Думать.— Ситуация, — сказал Столяров, наблюдавший за колонной дольше других. — Это явно не наши. Ввязаться с ними в бой, хуже не придумаешь. Один против пяти — что-то не вдохновляет. А если сообщить нашим?— Наши, это кто? — спросил Полуян.— Выйти на Шалманова. Объяснить ситуацию.— Нет.— Почему?— Мы не можем раскрывать себя, раз. У нас нет позывных Шалманова и кодовых таблиц, два… Наконец, я не могу ставить под удар наше дело, — Полуян говорил неторопливо, старательно подбирая слова. — Что это боевики, которые идут в Чечню через Дагестан сомнений не может быть. Нас они не видят, это точно. Судя по всему, они свернут к какому-нибудь аулу. Мы возьмем южнее и уже через день о них забудем.— И все же, — сказал Резванов озабоченно, — двадцать восемь боевиков с вооружением, втянутых в пешие переходы — сила серьезная. Я согласен, это явно не отряд врачей без границ. Разогнать такую компашку не мешало бы…— Нет, — твердо отрезал Полуян. — Уходим южнее. Мы с ними разойдемся.Они изменили маршрут: не переваливая хребет быстро стали уходить на юг.Для маскировки слегка углубились в буковый лес. Вдоль опушки двигался только разведозор.Первым сигнал тревоги подал Бритвин. Он заметил человека, который находился впереди метрах в двадцати. Он небольшими бросками передвигался вдоль кромки леса и явно был насторожен. Об этом свидетельствовало его стремление быстро преодолевать прогалы между деревьями. Оказавшись под укрытием ствола, человек замирал, вытягивал шею, осторожно оглядывал склон. В правой руке он держал короткоствольный автомат, хотя ни разу не сделал попытки нацелить его во что-либо.Бритвин огляделся, стараясь понять нет ли поблизости других людей. Ничего подозрительного не заметил.Приняв решение, Бритвин затаился за стволом векового бука с бурой потрескавшейся корой и замер в ожидании.Человек медленно приближался. Он ступал, едва поднимая над землей ноги, словно скользил по льду, при этом не создавал никакого ума. Теперь Бритвину стало ясно, что их отряд не замечен.В том, как ему предстояло поступить Бритвин ни мгновения не сомневался. Он приготовил боевой нож, плотно сжал ладонью рубчатую рукоятку так, чтобы рука оперлась в крестовину…На войне грань между жизнью и смертью чрезвычайно тонка, но разные люди видят и воспринимают её по разному.Артиллерист, посылающий смертоносные снаряды на несколько километров вглубь территории противника, не видит ни разрушений, ни рук и ног, которые разбрасывают по сторонам мощные взрывы.Снайпер, выцеливающий врага в оптический прицел и даже видящий как тот падает, не может быть уверен в том убил ли он человека или нет.Иное дело спецназовец, несущий смерть на острие своего ножа, вынужденный бить в упор, ощущающий сопротивление чужого живого тела, слышащий хруст чужих связок и костей.За солдата, ведущего дистанционный бой, решения принимает его командир, который берет на себя ответственность за чужую смерть в момент, когда подает команду «Огонь!»Спецназовец, разведчик, диверсант принимают решения сами и переложить ответственность за них на кого-то другого у них нет возможности.Неизвестный, стронув сухую листву ногой, обутой в кроссовку, миновал дерево, за которым затаился Бритвин.Секунда и тот увидел чужую спину, плотно обтянутую зеленой выцветшей на солнце курткой-ветровкой. Вложив всю силу в удар, Бритвин в стремительном рывке ударил рукояткой ножа в затылок неосторожному автоматчику.Привести сраженного ударом Бритвина человека удалось только после десяти минут беспрерывных стараний реаниматора Ярощука.Пленный оказался чеченцем из глухого горного аула Хуландай. Русским он владел на уровне «твоя моя не понимай» и допрос проводил Резванов.Чеченец, которому не было и двадцати, явно не был готов к происшедшему и не сразу понял, что с ним. Молчаливые бородатые люди, склонившиеся над ним, туман в голове после оглушающего удара, вопросы, которые задавались на отличном южном диалекте чеченского, заставили парня решить, что произошла ошибка.— Я шел вас встречать, — сказал он слабым голосом.Резеванов сразу понял свое преимущество и спросил:— Ты из какого отряда? Кто командир?— Майор Астемир Везирханов, — сказал парень.— Тебя самого как зовут?— Саду, господин.— Ты шел так, Саду, что мои люди приняли тебя за чужого, — объяснил происшедшее Резванов.— Я остерегался, господин.— Куда тебе приказано нас отвести?— Здесь неподалеку есть пещера. Там для вас запасы еды и боеприпасы.— Их охраняют?— Да, там нас ждут два человека. Ширвани и Юсуф.— Так мало?— У них засада перед узким карнизом, амер. Двоих с пулеметом и винтовкой там достаточно, чтобы сдержать сто человек.Сломала игру нетерпеливость Тарана.— Что он там лопочет? — спросил он Резванова, и Саду, должно быть поняв все, замолчал.— Кто тебя за язык тянул?! — вспыхнул Резванов. — Он же нас за своих принял!— Во, Баб-эль-Мандеб! — Бритвин расстроено хлопнул себя руками по ляжкам. — Ты хоть что-то из него вытянул?— Именно кое-что, — сдержав раздражение ответил Резванов. — Что теперь делать с ним?Полуян взял правую кисть парня и ощупал указательный палец. На второй фаланге нащупал фасолину ороговевшей кожи. Такую мозоль набивают стрелки, которым приходится регулярно палить из автоматов.— Скажи ему, пусть помолится, — сказал Полуян Резванову. — Больше мы для него ничего сделать не можем.— Аллах акбар! — помертвевшими губами проговорил Саду.Ширвани, боевик из аула Тазбичи, уже вторую войну не выпускал из рук снайперскую винтовку.Великий кормчий китайцев Мао Цзэдун говорил, что винтовка рождает власть. К власти Ширвани не стремился, но вот деньги, которые ему приносила стрельба, брал охотно. Именно с винтовкой в руках он обрел для себя и двух рабов, которых он держал дома в подвале новой усадьбы, которую построил для всей семьи Шовхаловых.Вместе с Юсуфом Салмановым Ширвани занял удобную позицию перед горным узким карнизом, по которому шел единственный путь через этот хребет в Южную Чечню.По приказу своего командира Астемира Везирханова они охраняли полевой склад боеприпасов, предназначенный для вооружения групп наемников, которые шли в Ичкерию через Азербайджан и Дагестан.Для встречи очередного отряда они выслали вперед Саду Шовлахова, который приходился племянником Ширвани. И теперь ждали его возвращения.Неожиданно на узкой тропе появился человек. Он медленно шел по карнизу, словно выверяя каждый шаг. Заложенный за спину посох, он придерживал руками, согнутыми в локтях. От посоха тянулся повод, прикрепленный к уздечке ишака. Покорное животное, помахивая ушами плелось за хозяином.Человек был чужим и ходить ему в этих местах было незачем. Ширвани подвел мушку под черную бороду.У каждого хорошего стрелка бывает излюбленная точка прицеливания. Ширвани предпочитал простреливать шею. Человек от такой раны редко умирал сразу. Он мучался — хватался за горло, хрипел и видеть это было приятно. Уходя из жизни твой враг должен терпеть муки и понимать, что именно ты достал его и заставил страдать, прежде чем позволить душе уйти из тела.— Я стреляю, — сказал Ширвани, выбирая свободный ход спускового крючка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35