Майкл Утгер: «Шанс выжить»

Майкл Утгер
Шанс выжить


OCR
Майкл УтгерШанс выжить Глава I 1 Душераздирающий тошнотворный вопль. Красные, кровавые вспышки и яркий, ослепительный свет. Дикая боль, крик, и все. Конец. Чернота. Сколько это длилось? Определений нет. Никаких определений. Все гладко, как р пустыне: пространство, уходящее в бесконечность. Доводящая до отчаяния гладь. С бешеной скоростью меня несет в бездну. Я вытягиваю руки вперед, жду препятствия, хочу остановиться, но препятствия нет, пустота. Сердце вырывается из груди, давит страх. Все превращается в белизну, пропадают цвета. Нет никакой опоры, как в бескрайних снежных льдах полюса. Глаза, болят и опухают от напряжения, но как ни всматриваешься, ничего не видишь — белая пелена. Хочется рыдать, но слез нет, нет рук, ног, туловища, нет тебя, есть только боль и страх. Бесконечная острая боль. Вновь вспышками чернота. Все исчезает. Мрак.Состояние, которого не существует. Возможно, это и есть смерть. Что-то прикоснулось ко мне. Боже! Значит, это еще не смерть. Я отчетливо услышал свой пульс, будто шар раздувался до гигантских размеров и сжимался до мельчайшей точки. Чья-то горячая рука держала пальцы на моем пульсе. Я с трудом поднял веки: перед глазами голубой туман. Сначала я раскачивался в нем, словно на качелях, потом их ход стал замедляться, и, наконец, они остановились. Туман рассеялся, и я отчетливо увидел чье-то лицо. Серые глаза внимательно смотрели на меня. Взгляд пристальный и тревожный. Тонкий рот под черной щеткой усов зашевелился. Он что-то говорил, но я ничего не слышал. Всеми силами, которые еще у меня были, я напряг слух, но в ушах стоял сплошной гул. Губы перестали шевелиться и вытянулись в слабой улыбке. Выражение глаз изменилось, они прищурились и стали добрыми, заблестели. Нет, это не смерть. Надо мной склонилось еще одно лицо. Строгое, гладкое женское лицо, которое мне захотелось разодрать только потому, что оно было гладким. Я возненавидел гладь, пространство и черноту. Ненависть?! Ненависть — это чувство, я чувствую, значит, существую. Живу!Вдруг что-то прорвалось, будто обрушилась между нами стена, и я услышал голос. Ровный, мягкий мужской голос, который я тоже возненавидел, потому что он был ровным.«Ну вот, самое страшное позади, теперь он пойдет на поправку», — произнес голос. Я воспринимал звуки, но не смысл сказанного. Но я слышал и видел — и это придавало мне силы, я чувствовал — ко мне вернулась жизнь. Горячая рука все еще сжимала мне кисть, но под сильными пальцами работал пульс. «Ему необходимо спать, большего мы пока сделать не можем, дозу снотворного нужно снизить, добавить глюкозы», — услышал я все тот же голос, но он уже не казался мне таким ровным.Горячая рука оторвалась от моей кисти, лица исчезли, и я испугался. Испугался, что опять окажусь в бесконечном пространстве, будто эта рука меня из него выхватила, а теперь бросила, и я вновь упаду в вечную пустоту.Перед глазами возникла другая — с длинными пальцами, держащими шприц. Струйка бесцветной жидкости брызнула вверх, и рука исчезла. Все погрузилось в туман, но не черный, а пузырящийся всевозможными цветами. Эти пузыри лопались и снова возникали. Тишина. Долгая, продолжительная тишина. Небо без солнца, земля без горизонта, часы без стрелок. Нет ничего, кроме меня и моих чувств.Страх перед пространством, гладью и чернотой.Вот оно, спасение: горячая рука, ее прикосновение, от которого можно растаять. Уже знакомые серые глаза казались веселыми, они ощупывали мое лицо, губы зашевелились, и я услышал голос, но он доносился откуда-то издалека и звучал, как эхо.— Меня зовут доктор Харлан Глайстер. Если вы меня поняли, то отведите взгляд вправо.Я его понял, но не знал, как отвести взгляд и куда.— Ничего страшного. Я вижу, что вы меня поняли. Только не пытайтесь говорить, это преждевременно. Мы еще наговоримся, у нас будет много времени. А сейчас вам следует заснуть. Сон — лучший лекарь.Лицо исчезло, но я не заснул. Белый потолок перед глазами раздражал меня, пошевелиться я не мог, пытался отвести взгляд в сторону и терялся от своей беспомощности. А он навис надо мной и давил своей белизной. Все же я сумел слегка повернуть голову. Окно, занавески, стол и она.Женщина в белом сидела на стуле и следила за мной лишенным выражения взглядом, от которого повеяло холодом и пустотой. Я не мог выдержать этого и убежал от нее, закрыв глаза.Когда я проснулся, в окно заглядывала луна, на столе горела лампа. Женщина сидела неподвижно и читала книгу. Мягкий желтый свет разливался по комнате и был мне приятен. Потолок не давил своей белизной, чувство покоя и безмятежности овладевало мной. Стало теплее и уютнее, боль отступила. Я сумел повернуть голову в другую сторону и увидел открывающуюся дверь. В помещение вошел низкорослый плотный мужчина в белом халате с морщинистым добродушным лицом, на котором резко выделялись черная бородка и усы. Когда он приблизился ко мне, я узнал его по серым глазам. С его приходом я почувствовал себя увереннее и инстинктивно протянул к нему руку, или мне показалось, что я это делаю. Я ждал его горячего и твердого прикосновения.Он склонился ко мне и тихо произнес:— Я вижу, ваш взгляд стал осмысленным. Надеюсь, вы чувствуете себя неплохо. Теперь с каждым днем вам будет лучше. Ну, а теперь давайте вспомним, как меня зовут. Говорить не надо, я понимаю по губам.У меня тут же заломило в висках, голова затрещала, как только я попытался вспомнить, кто он. Мне запала в память только горячая рука, больше ничего.— Не надо напрягаться. Это же пустяк. Я вам напомню, а вы постарайтесь не забыть. Итак, меня зовут доктор Глайстер. Глайстер. Ну вот, на сегодня хватит. Теперь следует отдохнуть. — И он ушел.Снова я его увидел на следующий день или через день, мне трудно определить. Организм мой окреп, голову я поворачивал уже почти без усилий. Молчаливая женщина в белом делала мне уколы, которых я не чувствовал, ч кормила бульоном. Однажды вечером, сам того не зная, я что-то произнес. Точнее, издал какой-то звук. В первый момент меня это напугало, но потом обрадовало. Я попытался повторить его, но из меня вышел только воздух и хрип. Услышав меня, женщина тут же выскочила из комнаты и вернулась обратно вместе с бородачом.Теперь я не ждал его прикосновения, а пытался вспомнить его имя, и при этом не ощущал головной боли. Когда он подошел ко мне, я прошептал: «Глайстер». Мой шепот опередил мое сознание. Я точно знаю, что не вспомнил еще его имени, а просто произнес его, и все.Он, улыбаясь, смотрел на меня и молчал. Очевидно, я его порадовал. Взглянув на женщину, доктор кивнул ей и сказал:— Снотворное больше не колите. Пора переходить на витамины.Затем он подмигнул мне и с важностью произнес:— Вы совершили подвиг. Завтра потолкуем, а на сегодня и этого много. У вас, на зависть, железное здоровье… Клянусь вам, я не шучу!На следующий день Глайстер пришел, когда за окном смеркалось, и я уже выпил безвкусный жирный бульон. На этот раз он придвинул к кровати стул и сел возле меня. Улыбка не сходила с его лица, но в ней чувствовалось напряжение.— Ну, что ж, давайте знакомиться. Вы помните, как меня зовут?— Доктор Глайстер, — ответил я слабым голосом.— Все верно. А как зовут вас?Во мне все похолодело. Я не понимал его вопроса. Я знал только то, что «это» — я. Я был наблюдателем и совершенно не сознавал, что могу из себя что-то представлять. Пульс в висках становился все громче, в ушах зазвенело и возобновилась острая боль в голове. Я испугался, что не услышу Глайстера сквозь этот отвратительный звон.— Ну, ну, не надо так расстраиваться. В конце концов, вы только начинаете идти на поправку, а точнее сказать, — заново рождаться. Поначалу будет трудно, но эти трудности преодолимы.Он поднял вверх руку и растопырил пальцы.— Сколько пальцев у меня на руке?И опять мой голос опередил сознание:— Пять, — сказал я, не задумываясь.— Ну, вот видите. Блестяще! Старайтесь не напрягаться. Если не помните, не мучайте себя. Начнем с простых вещей.Он показал мне вторую руку.— Сколько пальцев на этой руке?Я видел две одинаковые руки, но никак не мог сформулировать ответ.— Больше или меньше?— Нет.— Что нет?— Пять.— Прекрасно. Вы превосходите все ожидания.Он склонил голову набок и, прищурив глаза, рассматривал меня.— Вы устали?— Да.— Ну, хорошо, на сегодня достаточно.Он ушел, и я тут же заснул. Сон был тяжелым, но он был. Мне грезился пожар, полыхало пламя, я метался, мне нечем было дышать, огонь сжимал меня со всех сторон. Проснулся я от собственного крика. Женщина в белом сидела возле меня с салфеткой в руках и вытирала мое лицо, мокрое и липкое от пота. Меня знобили, я чувствовал невероятную усталость, глаза сами закрывались, но спать я боялся. Приподняв тяжелые веки, я увидел шприц, фонтанчик жидкости и — вновь провалился в никуда.Утром пришел Глайстер. Его лицо было встревоженным, он долго о чем-то разговаривал с женщиной, стоя у окна. После беседы врач сменил маску и, улыбаясь, подошел ко мне. Присев на край кровати, он взял мою руку и нащупал пульс. Это привычное уже прикосновение успокаивало.— Где я? — собственный голос удивил меня.— Вы в больнице. Это очень хорошая клиника.— Давно?В ответ он утвердительно кивнул.— Давно? — повторил я свой вопрос.— Больше месяца.— Что со мной?— У… у. Об этом мы потолкуем потом. Сначала надо набраться сил.— Кто я?— Вот когда вы вспомните свое имя, тогда мы будем считать, что вы здоровы.— У меня сильные головные боли. Стоит мне напрячься, как становится плохо, — я говорил, еле шевеля языком. — Лучше расскажите все сами.Он рассмеялся.— А вы хитрец! Да! Излагаете все правильно. Логично. Меня это радует.— Значит, я серьезно болен. Скажите, что со мной?— А вот нервничать вам не следует. Если вы будете так возбуждаться, я не стану к вам приходить.— Почему?— Ну, хорошо. Что вы помните?— Не знаю. Мне непонятен вопрос.— Не волнуйтесь. Ведь вас же не надо учить разговаривать заново. Вы прекрасно строите фразы и меня называете на «Вы», помните мое имя. Ведь так?— Глайстер.— Прекрасно. Постепенно все встанет на свои места. Но не следует торопить события. Вы пролежали на столе хирурга больше грех часов. Вирджий Лопес гениальный хирург, мяло кто верил, что вы останетесь живы. Он вернул вам жизнь. Но вы еще очень слабы и пробыли без сознания около месяца. Надо набираться сил, ну а все остальное потом. Хотите посмотреть на себя?— Я могу увидеть себя? Как?— Есть такая штука, которая называется зеркалом, оно способно в точности отражать предметы. Возможно, вам и следует посмотреть на себя, но не обещаю, что это доставит вам большое удовольствие.Он взглянул на женщину и подал ей знак. То, что я увидел, меня потрясло. Та часть лица — с середины лба до подбородка, — которая была не забинтована, походила на восковую маску с натянутой тонкой кожей, перерезанной красной ниткой шрамов. Испуганные голубые -глаза провалились, белые потрескавшиеся губы с черной щелью напоминали захлопнувшуюся мышеловку…— Уберите…Женщина тут же отошла в сторону и повесила зеркало на стену.— Что это за кошмар вы мне показали? Врач сочувственно вздохнул.— Я же вас предупреждал. Хорошего, конечно, мало. Вам сделали пластическую операцию, потому что лицо ваше сильно обгорело, и пришлось искать донора. Такой человек нашелся и отдал свою кожу. Теперь его кожа стала вашей. К сожалению, приживается медленно, так что наберитесь терпения. Счастье, что остались целы глаза.— Что со мной случилось? Кто я?— Давайте отложим этот разговор. Вы переутомились, и вам нужен покой…— Пока вы не скажете, я не успокоюсь. Неужели это не ясно…— Вы устали.Он кивнул женщине, и я увидел шприц в ее руках.— Прекратите меня мучить…— Успокойтесь. Сестра Кеннет сделает вам укол, и вы уснете, а завтра мы продолжим нашу беседу.И вновь тяжелый сон. Пожар. Беспорядочное движение каких-то людей, у которых вместо голов шары. Люди без лиц. Они натыкаются друг на друга, падают, встают и вновь приходят в движение, пламя поедает их, они лопаются… Но вот чернота, провал. Утро.Питательный бульон из рук сестры. Я запомнил: сестра Кеннет, так назвал ее доктор Глайстер.— Скажите, сестра, а когда вы спите?Она улыбнулась впервые за все время.— Ночью. Ночью около вас дежурит сиделка.У нее был мягкий низкий голос, говорила она тихо, но я хорошо ее слышал.— Долго я нахожусь в больнице?— Мне не ведено разговаривать с вами. Придет доктор и все вам скажет.Ее лицо вновь стало серьезным и непроницаемым.— Вы знаете, кто я?— Да.— Почему бы и мне об этом не узнать?— Вам все расскажет доктор Глайстер. Он очень хороший врач. Один из лучших психиатров нашего штата. Вы должны ему доверять и выполнять все его предписания.— Психиатр? Но он говорил про операцию и про хирурга!— Операцию вам делали в другой клинике.— А зачем меня перевезли к вам? Где находится больница?— Какое это имеет значение? — услышал я знакомый голос от двери.В палату вошел Глайстер. Он пересек комнату и сел рядом на стул. Я приподнял голову, сделав это впервые, и мне удалось увидеть всю кровать. Забинтованные руки лежали поверх одеяла, как чужие. Я их не чувствовал.— Руки тоже?— И руки, и многое другое. Опустите голову на подушку. Не спешите узнать все сразу. В вашем положении не только лекарства, но и информацию следует получать в определенных долах.— Лекарств с меня достаточно, информацию вы экономите.— Мне виднее. Сосчитайте до пяти.— Один, два, три, четыре, пять.— Очень хорошо. Ну, а теперь в обратном порядке.— Как?— Наоборот.Опять наступила боль. Капельки пота покрыли мое лицо.— Пять… три… нет…— Ну, вот видите. Все постепенно. Несколько дней назад вы путались в пальцах, но теперь это уже пройденный этап. Вы можете мне сказать, какая у вас была машина?— Нет.— Каких домашних животных вы знаете?— Кошка, собака… лев.— Ну, ну, не преувеличивайте. Все правильно, но со львом вы перестарались.— При чем тут лев?— Вот именно, что не при чем. Кошка и собака осели в вашем сознании, и это неудивительно. Вот если бы вы начали с лошади, я бы обрадовался больше.— Вам не надоело издеваться надо мной? Кто я?— Ваше имя Сэд Марчес. Это вам о чем-нибудь говорит?— Ни о чем.— Жаль. Но так и должно быть. Не торопитесь. Придет время, и вы сами вспомните свое имя. Тогда оно для вас зазвучит.— Что со мной произошло?— Несчастье. — Он поерзал на стуле. Ему явно не хотелось ни о чем говорить. — Вы попали в автомобильную катастрофу, в которой погибли три человека. Вы чудом остались живы. Вас выбросило из машины, и это спасло вам жизнь. Но при падении вы получили тяжелую травму черепа и сильно обгорели.— Как это случилось?— Потом я вам почитаю газеты, где описаны подробности аварии, но не сейчас. Вас это порадует примерно так же, как зеркало. Не стоит пока травмировать и без того травмированную психику.— Когда это произошло?— Четвертого июня.— А сейчас какое число?— Двадцать пятое августа. Прошло уже восемьдесят дней. Тогда вас доставили в госпиталь к доктору Лопесу. Он близкий друг вашего адвоката. Там вас продержали месяц, а потом ваш адвокат перевел вас к нам. Хирурги сделали cвoe дело блестяще, ну а теперь наша очередь.— А где находится ваша больница?— Больница Св. Анны. Глендейл. Калифорния. В сорока милях от места аварии и в двадцати от Лос-Анджелеса.— Психиатрическая?— У вас травма черепа. Доктор Лопес предполагал, что с такой травмой неизбежна амнезия, он оказался прав. Правда, он ожидал худшего.— Амнезия? Что это?— Потеря памяти. В подобных случаях бывает и потеря речи, и полная деградация. Но, слава всевышнему, обошлось! У вас средняя стадия.— Это излечимо?— Вся надежда на ваш организм. Итак: один, два, три, четыре, пять… И в обратном порядке.— Пять, четыре, три, два, один.— Как вас зовут?— Сэд Марчес.— Прекрасно. До вечера. Он встал и быстро вышел. 2 Весь день я провел в мучениях. Мне не под силу переварить всю полученную информацию. Мое имя — абсолютно чужой для меня набор звуков. Такой же чужой, как имя медсестры. Я, конечно, ничего не имею против, оно мне нравится, жиль только, что принадлежит такому уроду. Я повторял его бесконечно, но оно ничего во мне не вызывало. Так я и заснул, шепча его.Глайстер появился, когда свет за окном померк. В руках он держал несколько свернутых газет. Лицо врача было серьезным, над переносицей пролегла вертикальная морщина. Устроившись рядом, он молча развернул одну из них, надел очки без оправы, и его глаза сразу увеличились в два раза.— Здесь напечатано о катастрофе? — спросил я в ожидании.— Именно. Хорошо, что вы помните наш утренний разговор.— Я только о нем и думаю.— Напрасно. Мозг должен отдыхать. Расслабьтесь и слушайте, как слушают сказки дети.— Мне это непонятно.— Да. Вы временно лишены детства. Вы родились взрослым человеком и не имеете прошлого. Та часть мозга, где находятся ячейки с памятью, у вас нарушена. Но рано или поздно все восстановится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16