– Да, лейтенант Кремнев Петр Семенович слушает.
– Вот и слушай, сосунок, – грубо отозвались в трубке. – И повнимательнее. Эту тройку пальцем не трогать, и если потребуется, то во всем им содействовать. Если ослушаетесь, будете все иметь дело со мной, понял, мудила?
– Кто вы вообще такой? – в свою очередь тоже недружелюбно откликнулся мент.
– Я?! Косицин Михаил Илларионович, начальник городской службы спасения, мои ребята, те, что рядом с вами, сейчас работают совместно с МВД России. Они занимаются поимкой особо опасного преступника, и вы не должны им мешать. Я понятно объяснил?
– Я не уполномочен выполнять приказы, полученные по телефону, а тем более отданные не моим руководством, – как по заученному отчеканил следователь.
– Я тебе сейчас дам руководство! Да ты вместе с этим самым руководством у меня вверх тормашками полетишь, козел! – разразился бранью бывший командир группы Величко. – А ну, давай номер отделения, сейчас я их прочешу.
Мент никак не прореагировал на эти слова и, вернув трубку Грачеву, произнес:
– Следуйте за мной, вы арестованы за причинение урона частной собственности и избиение человека, находящегося на службе.
– Что? – взревел Максимов удивленно. – Какой урон, вы хоть одну покореженную машину тут видите?
– А мне и необязательно смотреть. Вы избили человека, и я обязан доставить вас в отдел.
– Ну вот и попробуй. Сам, своим ходом, я туда не пойду, – сложил руки на груди Макс. – Ну давай, чего же ты медлишь?
Мужчина кивнул своим ребятам на эту тройку, и бравые мальчики с серьезным видом стали наступать на Александра, Валентина и Максимова.

* * *
Через пять минут группа спокойно вышагивала в сторону будки охранника, а упрямые и непослушные блюстители порядка, скованные собственными наручниками, толпились у машины Кирсанова, пытаясь высвободиться и настичь обидчиков. Прекрасно видевший, как легко и просто мужчины расправились с вызванным им подкреплением, юный охранник испуганно топтался на месте, ожидая, что же будет дальше. Он был не дурак и прекрасно понимал, что выйти сухим из воды ему вряд ли удастся.
Первым будки охранника достиг Величко. Спокойно взявшись за ручку, он дернул дверь на себя, но та не поддалась, оказавшись запертой. Позади Александра раздался заразительный смех Максимова, нашедшего данную ситуацию весьма забавной. Ведь где это видано, чтобы тот, кого поставили все это охранять, прятался от кого-либо?
– Вот кино! – никак не мог успокоиться Максимов. – Прямо сцена из великой поэмы Чуковского «Тараканище»: все зверье зубастое по ямкам попряталось, а маленькая тварь усиками шевелит, делать глупостей не велит.
Величко не обратил на его слова внимания, спокойно облокотился об угол будки и, обращаясь к парню, произнес:
– Сам откроешь или нам выломать?
– Я ничего не знаю, – задрожал парень. – Честно, ничего не знаю.
– Врешь, гнида, – перестал покатываться Макс. – Все-то ты знаешь, только говорить не хочешь. Я последний раз тебя предупреждаю: или ты сам все выкладываешь, или кранты и тебе, и твоей будке.
Для большей правдивости своих слов Андрей торопливо снял цепь со столбов, образующих собой въездные ворота, и, приподняв руку вверх, принялся крутить ею над головой. Это подействовало на охранника, как плетка на непослушного осла, и он зачастил:
– Не надо, прошу вас! Не ломайте, мне потом возмещать.
– Тогда говори сам, – попросил Грачев спокойно.
– Хорошо, я все скажу. Серый, – видимо, имея в виду своего товарища, начал охранник, – он этого типа выпустил, я к машине и не подходил. Он сказал, что отвезет его к себе домой. Тот хачик, он ему что-то пообещал, вот он возле него и стал кружиться… А я правда ни при чем.
– Ладно, верим, – успокоился Макс, опуская цепь и едва не приземлив ее себе на ногу. – Теперь тебе осталось лишь назвать нам его адрес – и ты совершенно свободен, а главное, цел, – очаровательно улыбнулся он следом. – Ну, говори.
– Адрес… Я не знаю адреса.
– Ты опять начинаешь? – нахмурился Максимов.
– Нет-нет. Я правда не знаю, но могу объяснить, где это. Тут совсем рядом. Вон, этот дом даже отсюда видно, тот, что с красными цифрами на торце.
– Это вон та девятиэтажка? – уточнил на всякий случай Величко.
– Да-да, она самая. Пятый подъезд, третий этаж, квартира справа.
– А не обманываешь? – не поверил парню почему-то Грачев.
– Нет-нет, честно, – активно замотал головой тот.
– Ну что ж, если соврал, мы вернемся, – вздохнул Валентин. – Тебе же хуже будет. Ну, пошли, – обратился он к своим друзьям, и они, следуя за Графом, предпочитавшим идти первым, будто бы он знал точную дорогу, поспешили к указанному дому.
Вскоре они вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Чуть выше что-то стукнуло. Граф зарычал, и Александр ускорил шаг. Он пулей домчался до описанной квартиры и, не нажимая на звонок, попробовал открыть дверь. Она подалась. Мужчины дружно ввалились в квартиру, и тут их глазам предстала ужасная картина…
Пожаров, никак не ожидавший на этот момент гостей, держал в руках деревянную шкатулку и с силой долбил ею по голове юноши. У последнего давно уже не было сил сопротивляться. На лице Эдуарда Георгиевича застыла маска злобы, смешанной с ненавистью и каким-то еще, незнакомым доселе товарищам, чувством. Он был кошмарен, он явно не контролировал себя, и это подтверждали еще и слова, тихо слетающие с его губ:
– Алчные сволочи. Никому из вас не получить моих денег. Никому.
Немного растерявшись, спасатели переглянулись, не в силах решить, как поступить дальше. Затем Величко перешагнул через порог и, дойдя до Пожарова, уже переставшего бить шкатулкой охранника, вывернул ему руку так, что пальцы его тут же разжались, и орудие преступления упало на пол, откуда движением ноги тут же было отброшено в сторону. Только после этого Величко склонился над парнем и стал нащупывать его пульс. Через пару минут посмотрел на остальных и отрицательно замотал головой. Все поняли, что парень мертв и ему уже ничего не поможет.
– Что ж ты наделал, несчастный? – сорвалось с губ Грачева. – Зачем?
Пожаров обвел всех бессмысленным взглядом, лишенным какой-либо искры рассудка, затем опустил глаза к телу убитого им человека и… зарыдал. Видимо, он никак не ожидал, что для него все так закончится. Он никого не собирался убивать и все же сделал это.
Но нет, они сами виноваты. И больше всех виноват этот сосунок, который решил, что он умнее других, и попытался запугать его, Пожарова. Он наставил на него пистолет и велел сказать, где деньги, которые были ему обещаны. Он возжелал получить их прямо сейчас, не откладывая на потом. Хотя он и сам сглупил, рассказав о том, что украл кучу бабок и из-за этого на него охотятся. Но что ему было делать, если его не собирались выпускать из того чертового багажника? Он рассчитывал, что все будет иначе, по крайней мере уж точно не так.
– Я… я не хотел, – попробовал оправдаться Пожаров, но не увидел на лицах Грачева, Максимова и Величко ни тени сочувствия и понял, что все бесполезно. Голова его снова обреченно упала на грудь, он тяжело вздохнул, а затем усмехнулся: – Понимаю. Ну что ж, теперь мне действительно нечего терять, забирайте меня и делайте все, что захотите. Я уже ничего не хочу, я просто хочу уснуть… навсегда.
– Это ты, конечно, успеешь сделать, но, может, сначала все же скажешь, куда ты дел бабло, из-за которого заварилась вся эта каша? – просто не мог не спросить Максимов.
– Это грязные деньги, – не поднимая на него головы, протянул Пожаров. – Очень грязные. Они загубили столько жизней, столько судеб. Они уничтожили меня. Так пусть они пропадут пропадом и никто и никогда их уже больше не увидит.
– Э-э, так не пойдет, – запротестовал Андрей. – Я из-за этих бабок шкурой своей рисковал, твою задницу не раз из-под пуль вытаскивал, а ты еще смеешь распоряжаться. Ну нет, так не годится.
– Деньги, – зашипел Пожаров, – всем нужны деньги. Все вы о них мечтаете. – Взгляд его снова стал каким-то туманным. – Но деньги – это зло человечества. Они заставляют всех идти по неправильному пути, они ломают…
– Ну надо же, как мы заговорили, – усмехнулся Максимов. – Что-то ты раньше так не думал, дорогой наш человек. Сам-то что, святым себя считаешь? Позволю себе напомнить, что это именно ты все и начал, решив прихапать себе чужое и оставить всех с носом, да еще и навешать на ни в чем не повинных людей море проблем. Или скажешь еще, что не так? Разве не ты подставил Ашота, разве не ты не вернул деньги поставщикам наркотиков? А теперь философию разводишь. Не надо, зубки я сам кому хочешь заговорю, отвечай – где деньги?
– Там, где они никому больше не навредят, – словно бы на последнем издыхании выдал Пожаров. – Там, где и должны быть. Они грязные…
Этот ответ совершенно не удовлетворил Максимова, и он вскипел…
– Успокойся, Макс, – сказал Величко. – Он сейчас все равно ничего не скажет, ты же видишь, в каком он состоянии. Давайте лучше отвезем его к Мишке в отдел, пусть сам решает, что с ним делать.
– Нет, ну а деньги? – возмутился Андрей.
– А что деньги? – пожал плечами Грачев. – Деньги, друг, нам теперь и не нужны. Всех досаждавших Ашоту бандитов увезли в отделение милиции, а значит, и без этих денег все теперь наладится.
– Как это наладится, как наладится?! – еще быстрее зажестикулировал Андрей. – Да я на эти деньги мечтал такой фильм снять, такое кино забабахать, а теперь… Да вы же меня мечты лишили!
– Мы тебя ее не лишили, а как раз наоборот, тебе ее оставили, чтобы было для чего жить, – подмигнул в ответ Грачев и по-дружески потрепал Максимова по плечу. – Ну все, возвращаемся, а то нам, чует моя пятая точка, еще долго этот кинофильм распутывать придется, после всего того, что мы учинили. Полагаю, у уважаемого Михаила Илларионовича накопилось немало вопросов. Нехорошо заставлять его ждать.

* * *
– Господи, кто только выдумал эти чертовы деньги? – в сердцах вздохнул Грачев, на которого, так же как и на остальных, очень большое впечатление произвел рассказ Пожарова. Как выяснилось, именно Пожаров и организовал покушение на Мачколяна, чтобы окончательно запутать следы. Но – не получилось. Мачколяна спас Граф. А дальнейшее известно…
Пожаров не помнил точно, сколько времени он провел в том самом багажнике, но растрясло его отменно. Единственное, что ему дало это неудобное заключение: он сумел наконец все обдумать и как следует взвесить. И понял, что раз уж ему столько всего пришлось натерпеться из-за этих денег, то теперь он пойдет до конца, тем более что терять ему, кроме своей, в общем-то никому не нужной, жизни, нечего. Это придало ему сил и помогло уговорить охранника выпустить его. Он, конечно же, слышал разговор Максимова с парнем, а потому едва только первый удалился, стал кричать таким диким голосом, что это просто не могло не привлечь внимание одного из ребят на стоянке. Парнишка, который осмелился подойти к машине, оказался проворным, не расспрашивая ни о чем, поинтересовался, в чем дело, и едва только услышал о вознаграждении – сразу согласился помочь.
Этот самый охранник отволок Пожарова к себе домой, сказав, что там он сумеет спокойно отсидеться, но когда тот, второй, что остался на службе, передал ему по сотовому, что спасенного ищут потому, что он обманул кучу людей и захапал огромную сумму денег, почему-то резко изменился. Видимо, посчитав, что Пожаров сопротивляться сейчас совершенно не способен, он начал угрожать ему пистолетом. И тут директор сорвался: его достали все эти наезды, вся эта людская наглость и жадность. Ни о чем больше не думая, он схватил первое, что попалось под руку, а этим предметом оказалась шкатулка, и нанес ею со всего маху удар по голове парня. Тот надавил на курок, но выстрела не последовало, так как оружие оказалось даже не заряженным. В общем, когда в дом влетели товарищи Ашота, он как раз заканчивал свое дело, дрожа всем телом и повторяя одну фразу: «Никто не получит этих денег».
Вот примерно так пересказал свою историю сам Эдуард Георгиевич, когда друзья доставили его в отделение милиции. Пожаров не сопротивлялся и казался вялым и безынициативным. Он сразу согласился все рассказать, тем более что понимал, что это – уже конец. Не признался он только пока в одном: куда дел деньги. Когда же его об этом пытались спрашивать, тяжко вздыхал и отворачивался в сторону, бубня что-то вроде: «Да чтоб им сгнить».
Вот именно эта последняя фраза данного рассказа и вызвала вздох Грачева и его бессмысленный вопрос, на который, впрочем, Косицин, который заглянул к ним в каморку, едва они только заступили на дежурство, желая поделиться последними новостями, все же ответил:
– Не знаю, удивит ли тебя это или нет, но первые бумажные деньги придумали в Китае в одиннадцатом-двенадцатом веке нашей эры, и назывались они «фэй-тянь», что значит «летающие монеты». На них был изображен летящий журавль.
– Я так и думал, – закивал головой Максимов. – Только эти узкоглазые подобную гадость изобрести могли.
– Но что-то мы отвлеклись, – потерев одну руку об другую, закряхтел Косицин. – А ведь я не сказал вам главного: после допроса этой бригады задержанных, а никак иначе этот полк и не назовешь, менты все расставили по полочкам и передали дело в суд. Вы, как главные свидетели, должны быть на нем завтра в четыре часа. Полагаю, там все и решится, и каждый получит по заслугам, а нас с вами, мои дорогие спасатели, похвалят.
– Да, но как быть с… – замялся Максимов, но Косицин не дал ему договорить, перебив:
– С деньгами никак быть не придется, потому что их просто нет. Мы, как могли, пытались заставить Пожарова признаться в том, куда он их дел, но все бесполезно. Не помогло даже обещание скостить срок. Похоже, он окончательно намерен похоронить данные об этих деньгах.
– Вот гнида! – выругался Мачколян. – Все равно же воспользоваться ими не придется. Ему ж пожизненка теперь грозит.
– Ну а на меня-то ты что теперь смотришь? – пожал плечами Михаил. – От меня ничего не зависит, а мысли читать я не умею.
– Мысли читать? – Мачколян быстро развернулся к Грачеву, но не успел даже ничего произнести, как тот яростно замахал руками, ворча:
– Даже не думай, я на это не пойду. Это же незаконно, и вообще я предпочитаю другие методы воздействия и…
– Грач, да подумай сам, – не слушал его Ашот. – Мы же можем точно узнать, где те деньги, и светлое будущее нам полностью обеспечено.
– Нет и еще раз нет. Это грязные деньги, от них одни неприятности. Мне они не нужны.
– Зато нужны нам, – поддержал Ашота Максимов. – Ну давай соглашайся.
– Нет. Жили мы без этих денег распрекрасно и еще проживем. Это не способ заработать. Все, тема закрыта.
Косицин недоуменно обвел взглядами своих бывших подчиненных и, посмотрев на невозмутимого и совершенно никак не участвующего в разговоре Величко, спросил у того:
– О чем это они вообще?
– Да так, чепухой страдают, – ответил он вяло, а затем наклонился к лежащему у ног Графу и спросил у того: – Ведь правда, псина?
Собака внимательным взглядом посмотрела на своего хозяина и громко гавкнула, словно бы подтверждая его слова.

* * *
На следующий день начался суд. Процесс был долгим и растянулся едва ли не на неделю. В результате Пожаров, как главный виновник всего произошедшего, был приговорен к крайней мере наказания: пожизненному отбыванию в местах заключения. Не легче пришлось и руководителю банды псевдофээсбэшников. Уже одно только то, что бандиты незаконно выставляли себя работниками Федеральной службы безопасности, заслуживало серьезного наказания, а уж если брать во внимание и все то, что ими было совершено, то и вовсе снисхождения быть не должно. В общем, всех бандитов приговорили к пятнадцати годам заключения, а их руководителя к тому же наказанию, что и Пожарова.
Когда очередь дошла до сына Савельева Бориса Олеговича, которому смыться тогда так и не удалось, суд принял решение рассматривать данное дело самостоятельно и отдельно, тем более что это позволяли собранные улики. Но, как объяснил Ашоту один из адвокатов, скорее всего, Савельев получит год условно, тем более что большинство точек и магазинов тех же самых судей и их родственников находятся как раз под его опекой. Мачколян испугался, как бы ему не пришлось снова испытывать на себе гнев Савельева-старшего, но Грачев его успокоил, заметив, что теперь, после такого скандала в прессе и судебного разбирательства, дабы не наживать лишних проблем, ресторан он вряд ли станет трогать. Следовательно, Мачколян мог жить спокойно, никого не опасаясь. Как-никак, а он это вполне заслужил.
Увы, Мачколян был не из разряда тех, кто бы жил себе да радовался, а как раз наоборот – он любил перемены и сам себе их устраивал. Когда закончился судебный процесс, он так же, как и первый раз, пригласил своих друзей в гости, но пришел только Величко. Максимов и Грачев, задетые словами Косицина о том, что деньги Пожарова вряд ли кто теперь увидит, занялись их поисками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27