Лиса Алиса успела сама распорядиться шампанским. На постели стоял узкий столик, а на нем два огромных фужера, наполненных шампанским. Рядом лежали бутерброды с паюсной икрой, намазанной в палец толщиной.
— За то, что еще живы! — предложила Василиса. Евгений сделал несколько глотков и икнул. Василиса рассмеялась:
— И как с такими манерами ты сумел соблазнить Киру?
— Я! — от неожиданности Евгений икнул второй раз.
— Или она тебя? Артемчика-то завалил по ее просьбе?!
Маленькие глаза Василисы блестели злорадством и похотью. Спорить с ней у Евгения не было сил. То, что произошло с Артемом, с Ариадной Васильевной, с Кирой, ему казалось чем-то давно прошедшим и несущественным. Сейчас его волновало только собственное будущее. Вернее, даже не оно, а тот неминуемый конец, к которому он так обреченно шел.
— Что они хотят со мной сделать?
— О… это вопрос! — Василиса с удовольствием съела бутерброд и запила его шампанским. Ей нравилось мучить никчемного любовника. — Поначалу всех интересует, что будет дальше. Потом наступает апатия, а после уже радость последнего глотка.
— Объясни проще, я уже не способен воспринимать всякие аллегории, — взмолился он и повалился на подушки.
— Какие уж тут аллегории… Труба дело! Кранты! Остается сливать воду! Понимаешь? Эти гады до чего додумались? О… они великие люди! Почему мне в голову не пришла такая элементарная идея? Я — умеющая рэкетнуть кого угодно, не додумалась. А они…
— Что они?!
— Они придумали, как вытаскивать зависшие деньги. Вот, скажем, кто-то «заказывает» бизнесмена. Киллер его убирает и с концами. А кому достаются деньги, оставшиеся на секретных счетах этого бизнесмена? Никому! Понимаешь?
— Нет.
— Ну и дурак! И я дура. А они умные! Они создали фирму по ликвидации неугодных партнеров. Получают заказ на ликвидацию, изучают жертву, подбирают ей двойника, потом эту жертву — хлоп и сюда, а двойнику — контрольный в голову. Вот как.
— И что?
Василиса разразилась истерическим хохотом.
— Что? Спрашиваешь, что? А что может быть с трупами? Что ты можешь сделать, если тебя уже похоронили и некрологи опубликовали. Я сама со слезами на глазах слушала по всем программам, как обо мне говорили. Любовалась на собственную фотографию. Нет меня, понимаешь? Все, кто здесь живут, — трупы… живые трупы, как у Толстого. Классику нужно читать. Изучать! Живешь тут на всем готовом, пока из тебя не выжмут последнюю копейку. А потом — пожалуйста, протирают края бокала цианистым калием, наливают в него шампанское. Хлоп — и ты уже дважды труп!
Выпалив всю информацию, Василиса зашлась в истерических рыданиях. Евгений настолько обалдел от услышанного, что даже не пытался ее успокаивать. Да и что он мог сказать… Оставалось узнать лишь одно — от него-то что надеются получить?
Глава 15
Смеян перестал бы себя уважать, если бы не смог узнать, кому принадлежит особняк на Арбате. Но оттого, что он узнал, легче ему не стало. Выяснилось — особняк находится на балансе могущественной организации ФСОСИ, созданной пять лет назад и расшифровывающейся как Федеральная служба охраны секретной информации. С заместителем руководителя службы Смеян был знаком еще по старой работе. Звали его — Вольных Валентин Георгиевич. Генерала получил после событий 93-го года. В политику не лез, но готов был выполнить любой, даже самый кровавый приказ вышестоящего начальника. А вышестоящим был — известно кто… Бодаться на таком уровне Смеяну не приходилось.
Он сидел в своем кабинете, курил трубку и легонько барабанил пальцами по столу. Здравый смысл подсказывал, что от этого дела нужно отойти подобру-поздорову. И в то же время очень хотелось понять, на кой черт им сдался Петелин? Даже если предположить, что они занялись собственным расследованием, то при чем тут топорные меры по захвату контуженого человека? Вольных мог бы напрямую связаться со Смеяном и прояснить все вопросы. Получить этого самого Петелина из рук в руки.
Хорошо разбираясь в действиях спецслужб, Смеян понимал, что в данном варианте методы явно неадекватны обычным приемам оперативной разработки. Неужели за Петелиным действительно стояли силы, способные создать угрозу политической ситуации в стране? В таком случае убийство Артема из криминального переходило в ранг политического. А это означало конец всякому частному расследованию. Смеян знал всю бесперспективность дальнейших действий. Политические убийства на таком уровне не раскрываются.
Задумчиво постучал мундштуком трубки о верхние зубы. Выходит, обманул Артема, пообещав найти убийцу. У каждого есть пределы собственной компетенции. Оставалось плюнуть на все и уйти на покой… Самым обидным было то, что он проморгал ситуацию. Ведь Петелин еще недавно находился в этом кабинете. Испуганный, сидел напротив, нес полнейшую чушь. Никакого труда не составляло додавить его. Не следовало усложнять мотивировки. Нужно было идти, как всегда, по линии упрощения. Выбивать признание всеми доступными способами. Навязывать свою волю… А он — проиграл абсолютному ничтожеству. Неужели постарел? Потерял нюх?
Смеян еще раз досконально прокрутил в памяти все детали допросов Петелина и не нашел никаких новых зацепок. И вдруг его осенило — украли не соучастника убийства Артема, а председателя правления «Крон-банка»! Значит, ФСОСИ заинтересовано в уничтожении банка. Это меняло дело. От борьбы Смеян не привык уклоняться. Он набил трубку новой порцией табака, раскурил ее и принял решение. Раз Вольных не поставил в известность о проведении акции по аресту Петелина, то и он может сыграть под дурачка и попытаться освободить своего нового шефа. Предприятие, конечно, очень рискованное, но это-то как раз придавало Смеяну уверенность в себе. Действовать собственными силами он не собирался. Поэтому, отложив трубку, набрал номер мобильного телефона Цунами.
— Жив?
— Кто это? — с характерной хрипотцой в голосе спросил Цунами.
— Смеян.
— А… отставник. Чего надо? Погоди, тормознули… — далее голос звучал более приглушенно. Было ясно, что Цунами разбирается с гаишником. — Слушай, братан, я же тебе вчера давал! Ну, у меня на всех не хватит! Дешевле купить права. Вот, все! Все! И завтра мне не маши своей палкой. Иначе будешь на сотом километре Калужского шоссе службу нести! Все, пока… — Раздался кашель, после него уже более отчетливо: — Слышь, отставник, они меня достали! Каждый день езжу по Кутузовскому, все под козырек отдают, а тут каких-то курсантов поставили! И это на правительственной трассе! Куда министр смотрит?
— Меня не тормозят, — ответил Смеян.
— У тебя на морде написано — крутой мент. Ладно, проехали. Чего надо-то? Опять по старым делам?
— Прибавились новые. Кое-что прояснилось. — Из наших?
— Нет… но наехали основательно. Нужно повидаться.
— Тогда давай сейчас. Вечером у меня прием в Кремле. Заедем в ресторан?
— Нет, прогуляемся.
— Ладно. Забиваем через сорок минут под «лохом».
— Буду, — коротко подтвердил Смеян и закончил разговор.
* * *
Под презрительной кличкой «лох» Цунами имел в виду новый памятник Петру первому, воздвигнутому на стрелке Москва-реки, как раз напротив Выставочного зала, большинство торговых заведений в котором принадлежало Святу.
Низкое серое небо готово было обвалиться на покрытую грязным снегом землю. Художники и перекупщики картин зябко прогуливались возле своих «шедевров». Народ толкался больше у лотков с бижутерией. Свят вышел из ресторана в бобровой шубе нараспашку. К старости вор в законе пристрастился к роскоши, как к наркотику. Стал одеваться с шиком. Броско, очень богато. На пальцах появились перстни с бриллиантами. На всегда открытой волосатой груди болтались золотые цепи. В руке он держал фляжку с коньяком. Протянул ее Цунами.
— Глотни.
— Не хочу.
— Зря. Простудишься.
— Лучше сам застегнись.
— А… моим съеденным туберкулезом легким уже ничего не страшно. Где эта погань?
Цунами посмотрел в сторону Садового кольца.
— Вон, идет.
— Говорить будешь сам. Мне неохота рот поганить.
— Деньги зависли твои.
— Всех порешу. Втолкуй ему.
Смеян подошел решительной походкой кадрового офицера. Протянул руку Цунами. — Рад.
— Ну и погодку ты выбрал для встречи, — ответил на рукопожатие тот и кивнул в сторону Свята. — Вы знакомы?
— Заочно, — кивнул Смеян.
— Мои знакомые долго не живут, — огрызнулся в ответ Свят.
— А мои ничего, процветают, — мрачно улыбнулся Смеян.
Обменявшись любезностями, оба развернулись к Цунами, который выступал гарантом их нейтралитета. В отличие от матерого вора в законе, он не гнушался связями с бывшими и нынешними представителями закона, разумно предпочитая заранее договариваться о разграничении зон влияния.
— Свят нервничает, потому что вы загоняете ситуацию с банком в тупик, — сразу предупредил он Смеяна.
— Мне плевать! Или мы берем банк под себя, или я вытаскиваю свой кусок! — рявкнул Свят.
— Виноваты не мы, а те, кто заказал убийство господина Давыдова, — спокойно возразил Смеян.
— Ни одна из наших структур в этом задействована не была. Я отвечаю за свои слова, — уверенно произнес Цунами.
— Знаю, — подтвердил Смеян, — иначе наша встреча не имела бы смысла. В этой точке наши интересы совпали. Мне нужно найти убийцу Давыдова, вам — обеспечить контроль над вкладами. Вот поэтому и пришел просить о помощи. Поступила информация о месте пребывания нового председателя правления банка, взятого в заложники. Собственными силами мы освободить его не в состоянии.
— А РУОП? — усмехнулся Цунами.
— Если Петелина освободят они, то уже не выпустят. Все реквизиты банка будут арестованы. Начнутся проверки, и тогда никто не сможет вам гарантировать возврат ваших вложенных средств.
— Да я тебя урою! — захрипел Свят.
— Он всего-навсего охранник, — поспешил успокоить Цунами.
Святу надоело стоять посреди пустынного вернисажа. Он подошел к перекупщику, сидевшему возле выставленных икон, и, вытолкнув его из раскладного кресла, уселся сам, запахнув полы бобровой шубы. На немой вопрос в глазах хозяина ответил кратко:
— Сгинь! — и сделал глоток из фляжки. Цунами подмигнул Смеяну.
— За свое Свят будет драться беспощадно.
— Это-то и нужно. Вы доверяли Артему, работали с ним, Петелин будет неукоснительно продолжать эту же линию.
— Этого уже мало. Введете в состав учредителей нашего человека.
Смеян понимал, что при таком раскладе банк попадет в полную зависимость от криминальных структур. Но возражать в данной ситуации было бессмысленно. Оставалось блефовать. Он и так перешел последнюю грань риска, ибо не собирался посвящать Цунами в то, кому принадлежит особняк на Арбате. При любом исходе дела элитная спецслужба не простит этой акции.
— Знаешь, кто держит особняк? — спросил Цунами, словно прочитав мысли полковника.
Смеян медленно вытащил трубку, набил ее табаком, раскурил.
— Если бы знал, устроил бы торг с ними. Так было бы проще.
— Это ФСБ? — Нет. — Кто?
— Узнай сам.
— А ты не смог? — колючие бесцветные глаза Цунами стали холоднее снежинок, цеплявшихся за его аккуратную седую бородку.
— Я же отставник. Многие источники информации для меня закрыты.
— Ладно, давай адресок, проверим сами…
В голосе прозвучала угроза. Смеян и сам понимал, что подставляется. Стоило Цунами пронюхать о принадлежности особняка к ФСОСИ, и полковнику несдобровать. Тем не менее, твердой рукой он передал карточку с адресом.
— Завтра наш юрист подъедет в банк, дашь ему документы для учредителя.
— Их должна подписывать мать Давыдова, а она этого не сделает, пока Петелин не будет освобожден.
— Будет, — уверенно кивнул Цунами. Посмотрел в глаза Смеяну и добавил: — В этом городе нет дверей, закрытых для нас.
— Бог в помощь, — Смеян махнул Святу, — рад был встрече!
— Следующая будет на кладбище, — буркнул тот.
Глава 16
Версий об убийстве Артема возникло множество. Ариадна Васильевна поначалу внимательно отслеживала по газетам их обсуждение. Пока не поняла бессмысленность этого занятия. Каждый журналист выдавал мнение хозяина печатного органа или политической партии, контролировавшей его. На телевидении вообще творилось непотребство. Поначалу передачи носили истерично-сенсационный характер, потом провокационный. Некоторые телеведущие занимались откровенным стукачеством. По мнению одних, Артема убили конкуренты, другие сходились на том, что виной стали тесные контакты с криминальным миром, третьи предполагали, что здесь следует искать руку мирового империализма, недовольного становлением в России финансово-олигархических империй… За всем этим шумом Ариадна Васильевна уловила одну тенденцию — почти никто не вспоминал о стремлении сына выиграть тендер по приватизации нефтяной компании «Сибирсо». Об этом как-то умалчивалось. Фамилия Артема упоминалась среди других, не менее достойных. Но ведь ни для кого не было секретом, что именно «Крон-банк» являлся без пяти минут владельцем крупнейшей в стране нефтяной компании.
Следовательно, кому-то было выгодно отводить внимание общественности от этой темы. Об этом Ариадна Васильевна и хотела поговорить с управляющим «Сибирсо» Егором Пантелеймоновичем Вакулой, которого звала ласково — Егоркой.
Вакула был крупным здоровым мужчиной с льняными волосами. Буйные кудри не поддавались никаким укладкам, волнами сбегали на плечи, что делало его похожим не на нефтяного магната, а на участника телевизионных гладиаторских боев. Ходил он, косолапо ставя ноги и балансируя руками, словно боялся потерять равновесие. Эта привычка выработалась в тайге, где, пробираясь сквозь завалы, приходилось хвататься за кустарники. Вакула, прежде чем стать управляющим, провел многие годы в геологических экспедициях. В них пропил голос, поэтому говорил надсадно.
— Что ж, мать, не уберегли Артема? — посочувствовал он, присев на край кровати, отчего она едва не перевернулась.
— На все воля божья и подлость людская. Быдло не прощает тех, кто талантливей, умней, богаче. Отстреливают лучших, остальные превращаются в дерьмо посредством гниения.
— Думаю, его убили не из зависти. Артем стал Артемом не потому, что остальные оказались глупее. Просто он сумел отработать систему взаимоотношений с властью. А это в российском бизнесе — самое главное. Его смерть — ликвидация важнейшего звена в цепочке: деньги — власть — деньги.
— Ты догадываешься, кто стоит за убийством? — насторожилась Ариадна Васильевна. Среди партнеров Артема Егорка был, пожалуй, единственным, кому она доверяла. Вакула обладал крепким крестьянским умом. Попадая в московкие деловые круги, обычно косил под таежного мужичка. Сыпал присказками, отшучивался, щурил глаза и отгонял рукой от себя дым. В общении же с Артемом становился хватким вполне европейским бизнесменом, умеющим просчитывать сложнейшие ситуации. Ариадна Васильевна знала его именно таким.
— Догадываться тут мало. А логика простая. Если правительство перешагнет через «Крон» и завяжется с другим банком, значит, убрали Артема сверху. А ежели торги по «Сибирсо» состоятся и «Крон» не лишится своего привилегированного положения, то шукать следует вокруг.
— А сам ты как думаешь?
— Ничего не думаю. Возможно все.
— На панихиде Суховей был предельно любезен…
— Выстрел в Артема — это удар по нему. Олег Данилович не любит менять условия игры. Сейчас многое зависит от вас.
— Знаю. Несмотря на постоянные боли, я пока полностью контролирую работу банка. Некоторые сопротивляются. Усиков спит и видит стать хотя бы исполняющим обязанности председателя правления.
— А вы?
— Он не мой человек. Мне нужен Петелин.
— О нем никаких известий?
— Если бы его хотели убить, расстреляли бы прямо в палате… — ее прервал телефонный звонок. — Алло?
— Ариадна Васильевна, к вам Кира, — раздался в трубке голос Али.
— Я ни в чем не нуждаюсь, пусть не беспокоится.
— У нее новости о Петелине.
Ариадна Васильевна раздраженно дернула головой. Ей не хотелось прерывать разговор с Вакулой ради очередного бреда бывшей невестки. Но сейчас нельзя было отмахиваться ни от какой информации.
— Пусть зайдет на минуту.
Вакула встал, заслонив собой почти все окно, за которым в лучах утреннего солнца серебрились заснеженные ели.
— Подожду в холле?
— Останься. Ты — свой!
Стремительной походкой в палату вошла Кира. С одного взгляда можно было догадаться, что она находится во взвинченном состоянии.
— Я нашла его! — заявила она с порога, размахивая рукой с дымящейся сигаретой. Увидела Вакулу и осеклась.
— Говори при нем, — приказала Ариадна Васильевна и тоже схватилась за сигарету.
— Примите мои соболезнования, — неуклюже склонился Вакула.
— Какие? Ах, да, — смутилась Кира и, переключив все внимание на свекровь, обрушила на нее поток сведений. — Вчера я ездила к Ядвиге Ясной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39