Понимаешь, они прямо исходят пеной, и они напуганы до смерти, таково мое заключение. Я понял одно: дело не просто в обычной неделе ненависти к Болану. Боссы действительно в шоке.
— От чего?
— Вот этого-то я и не сумел выяснить. Но я знаю, что в Сиэтле вот-вот должно произойти что-то очень серьезное — на карту поставлено будущее Организации. И «старики» в трансе от того, что там находится Болан.
— Поэтому ты и прилетел?
— Именно поэтому. Я получил приказ отправиться в Сиэтл.
Броньола вздохнул.
— Сколько человек ты берешь с собой?
— Только свою обычную команду. А вот в группу киллеров собирают народ из Сент-Льюиса, Денвера, Финикса и Сан-Франциско. Две сотни, ты чувствуешь, — двести головорезов! Самые беспощадные убийцы съезжаются на западное побережье. Меня и близко не подпускают к руководству операцией. Я там буду в качестве советника-стратега. А возглавит группу некто Францискус. Ты слышал о таком?
Броньола озабоченно покачал головой, не скрывая своей тревоги.
— Я знаю только то, что он не член Организации, — продолжал Таррин. — Вольный стрелок, работает по контракту. Бывший солдат, с боевым опытом. Старики прыгали от радости, потирали руки от нетерпения и поздравляли друг друга с удачей, что подрядили этого парня. Они считают, что он не уступает Болану в боевом мастерстве. Но есть еще одна странность, связанная с этим типом...
— Ну, что еще? Не молчи, выкладывай!
— Он уже в Сиэтле!
— Ну и что?
— А то, что он был там еще до появления Болана. Это не может быть простым совпадением. Я думаю... нет, я уверен, что Францискус еще раньше приехал в Сиэтл по другому делу, каким бы крутым оно ни было. И каким-то образом все это взаимосвязано и указывает на...
— На что?
— Черт возьми, не знаю. Но я нутром чувствую беду. Этот Францискус — кадровый военный. Он был пехотным капитаном, служил в спецподразделении по борьбе с партизанами. И он не член мафии. Так какого же рожна они послали его в Сиэтл? Что можно делать в Сиэтле?
Обычно бесстрастное лицо Броньолы посуровело.
— Министерство финансов расследует происшествие в Сиэтле, — тихо сказал он. — Этим утром там на складе в порту было обнаружено двести единиц автоматического оружия. По предварительной версии, это заурядный случай нелегальной торговли оружием. Но... ты говоришь, что они вводят в строй двести стрелков.
— Может, это совпадение?
— Я бы не рискнул держать пари, — возразил Броньола. — Как ты думаешь, какого черта они замышляют в Сиэтле?
— О чем только я не передумал, но все версии кажутся мне абсолютно безумными, Гарольд. Извини, старик, но я не знаю ответа. Зато мне хорошо известно, как трудно за короткий срок собрать банду из двухсот отменных стрелков. Но если оружие уже находилось в Сиэтле, а две сотни головорезов были скрытно размещены там же в ожидании своего часа, то, видит Бог, надо быть идиотом, чтобы считать это совпадением.
— Ты прав. И их не могли заранее послать туда лишь для того, чтобы дождаться появления Болана. Это смешно.
— Конечно, — быстро ответил Таррин. — Я тебе уже сказал, что «старики» чуть не сошли с ума от ярости, когда узнали о появлении в Сиэтле Болана.
— Так ты думаешь, что эти хитромордые кровопийцы создают там военизированную группировку? Ты хочешь сказать, что Маку это стало известно, и именно поэтому он сейчас на западном побережье?
Таррин тяжело вздохнул и долгое время молчал, хрустя суставами пальцев. Наконец он ответил:
— Я уже говорил, что не имел связи с сержантом после его блицкрига в Новом Орлеане. Не знаю, каковы сейчас его планы. Но я готов биться об заклад: Мак вышел на крупное дело. Иначе он бы не сунулся в Сиэтл, а старики не исходили бы от ярости пеной.
— В таком случае, мне тоже туда надо, — решил Броньола.
— Мой самолет отлетает через час, — заметил Таррин, бросив быстрый взгляд на часы.
— Мой тоже, — сказал директор ФБР. — Я возьму с собой пятьдесят полицейских. Может, на месте наскребу еще пятьдесят. Где ты остановишься?
— Я буду жить в лучшей гостинице города. Спрашивать Джозефа Петрилло.
— Отлично. Тебе сообщат, как найти меня.
Таррин хихикнул без тени юмора.
— А ты уверен, что можешь себе позволить оставить Вашингтон на несколько дней без присмотра?
— Ну, я лечу из одного Вашингтона в другой, из города в штат.
— Н-да, — сказал Таррин, — но какое различие в запахе, а?
— Посмотрим, — парировал Броньола.
— Безусловно, — ответил Лео. — Уверен, нам предстоит многое увидеть.
Его пророчеству суждено было сбыться. На северо-западном побережье Тихого океана уже раздавался рокот барабанов войны.
Глава 10
Болан перенес свой базовый лагерь на территорию коммерческого кемпинга на восточных подступах к городу. Там он переоделся, перекусил и просмотрел добычу, изъятую из сейфа Найберга. Единственными вещами, представлявшими какой-либо интерес, оказались бухгалтерская книга с зашифрованными записями и металлический ящик с двадцатью тысячами долларов в новеньких хрустящих стодолларовых банкнотах.
Мак бросил половину денег в ящик стола, а другую положил в карман куртки, убрал остальные вещи и поехал на «ферлейне» в Сиэтл.
В шесть часов он въехал в город. Дождь закончился, но небо оставалось угрожающе черным и оттого казалось, что уже наступила ночь.
Болан тщательно изучил список злачных мест, где можно выбрать приличный «живой товар», и удача улыбнулась ему с первого же раза. Он вошел в небольшое агентство, предлагавшее услуги «моделей и девушек для сопровождения», выгодно расположенное среди многочисленных отелей. Болану казалось, будто все оно провоняло запахами таких самцов, как Найберг.
За столом сидел толстый лысый человек лет пятидесяти с приклеенной к лицу улыбкой, и на первый взгляд можно было предположить, что он составлял единое целое со своим стулом.
Болан положил перед ним новенькую хрустящую сотню и сказал:
— Привет!
— Привет! — отозвался улыбчивый толстяк. — Это что?
— Это тебе, — ответил Болан, тоже растягивая рот в улыбке до ушей.
— Н-да?
— Да. У меня есть еще девять таких же, чтобы убедить тебя: ты как раз тот человек, который мне нужен.
— У вас что — договор о продаже? — хмыкнул толстяк. — Или вы просто хотите счастливо умереть?
— А кто не хочет? — Болан, не переставая улыбаться, отсчитал еще девять банкнот. — Что за это можно получить?
— Все, что пожелаете, — ответил толстяк.
— Мне нужен парень, который тратит на ваших птичек примерно двести долларов в день.
— Хм?!
— Лет сорока. В конкурсах красоты не побеждал, но, полагаю, чуть получше дьявола, как и большинство из нас. Довольно богат. Курочки ему нужны на обед, на ужин, а иногда чтобы перекусить среди ночи. Думаю, что вы его обслуживаете. Я хочу знать, где его можно сейчас найти.
Улыбка на лице толстяка не погасла, но настроение у него явно упало.
— Э нет, подождите! Я не знаю и знать не хочу, о чем вы говорите. Я ни во что не ввязываюсь, приятель, ни во что!
— А я тебе советую ввязаться, приятель. Или ты поможешь мне, или нарвешься на неприятности, — в голосе Болана послышалась неприкрытая угроза.
Толстяк, повидавший на своем веку, очевидно, все и вся, сейчас оценивающе смотрел на Палача.
— Однако ты не полицейский.
— Конечно, нет. Но мне нужен этот парень и именно сегодня, — по части улыбки Болан превзошел самого себя. — Избавь себя от кучи неприятностей и в придачу заработай тысячу баксов.
Толстяк осторожно забрал деньги.
— Я думаю, что знаю этого парня.
— Ты кого-то послал к нему сегодня, да?
— Конечно, как и каждый день. У этого типа дверь никогда не закрывается. Я послал к нему девочку час назад.
Болан положил свой «журнал боевых действий» на стол и открыл его на чистой странице.
— Напиши здесь, где он живет.
Толстяк записал адрес большими печатными буквами.
— Представляешь, где это находится?
Болан взглянул в блокнот и ответил:
— Не совсем.
— Я так и думал, что ты не здешний. Да в наши времена таких, пожалуй, и нет, — вздохнул хозяин агентства. — Моему клиенту пришлось дополнительно выложить двадцать баксов на такси. Это на противоположной стороне озера Вашингтон, если ехать на восток по дороге номер 1-90. Первый съезд с автострады на озеро Саммамиш. Остановись у заправки и спроси направление. Это лесной район и там легко заблудиться.
— Туда ему часто посылают девочек? — небрежно спросил Болан.
— Туда? Нет. Всего второй или, может, третий раз. Когда этому парню хочется, у него горит. Ему все равно, где он находится. Ты был прав, когда говорил об обеде. Я посылал их к нему в офис, кстати, не очень богатый. Фантазия каждого мужика — шлюха под столом, чтобы взбодрить его в процессе ежедневной одуряющей работы.
— Не каждому по карману такие причуды, — сказал Болан.
— Ему по карману. Ты сказал, две сотни долларов в день? В некоторые дни бывало и три, и четыре.
Ну, кто не любит посплетничать?..
Болан заметил:
— Это хуже, чем наркотики.
— Конечно, хуже. Если бы он столько кололся, то давно бы уже сыграл в ящик. Честно говоря, я не могу себе это представить. Я даже спрашивал девочек, что же, черт побери, он с ними делает. А он их просто трахает, вот что. Иногда до полдюжины за день. Боже, я все еще не могу в это поверить. Я бы хотел, чтоб меня навестил какой-нибудь инспектор по вопросам секса и опросил меня. О, приятель, я мог бы ему многое рассказать!
— Вы платите за безопасность?
— Нет, нет. Мы не высовываемся, нас никто не трогает. Никто не пристает открыто к мужчинам, никто не гуляет по панели. У нас хорошие, чистые девочки, никаких проблем.
— А как насчет рэкета?
— Нет, нет. У нас тихий город. А ты откуда?
— С востока, — ответил Болан. — У таких людей, как ты, там нет никаких шансов. Всем заворачивает мафия.
— Ну, у нас здесь мафии нет, — толстяк занервничал. — Слушай, друг, не вбивай себе ничего в голову. Я имею в виду, если ты собираешься испытать свои мускулы на нас... Ты не протянешь и дня. Я сказал, что мы не платим за безопасность. Но это не значит, что нас некому защитить.
— Расслабься, — усмехнулся Болан. — Мне просто интересно, этот ваш суперхрен действительно платит или...
— Да, он платит. Сразу и наличными.
На этом разговор окончился. Болан поблагодарил толстяка и удалился.
Что-то ему не нравилось в этой ситуации. У него даже мелькнула мысль о ловушке, но он отбросил ее, как слишком невероятную.
Что же касается района озера Саммамиш, то это звучало достаточно убедительно: хорошее место для тихой берлоги, где при необходимости можно спрятаться от всех. Маргарет Найберг, если она не лгала, не знала об этом убежище мужа, что придавало информации большую убедительность.
С самого начата Болан отбросил мысль, что Найберг может уехать на остров. К той игре его, очевидно, не подпускали. Найберг был подставным лицом, а не головой, и тот факт, что он формально владел островом, не имел решительно никакого значения.
Найберг даже не был членом синдиката. Главный интерес Болана к этому парню определялся его идеей «цепочки домино». Ему надо было с кого-то начать и для этой цели Найберг казался ему наиболее подходящим звеном.
Но стервец поспешил скрыться, не теряя времени даром. Маргарет сказала, что рано утром он имел телефонный разговор, длившийся не более тридцати секунд.
Звонил ему не Томми Блевотина, за такое время мальчишка не смог бы сказать и пары членораздельных фраз, во всяком случае ничего такого, что заставило бы Найберга в панике связываться с кем-то в Нью-Йорке, а ведь именно это он немедленно сделал — пятиминутный междугородный разговор был не случаен. А еще через несколько минут Найберг в панике выбежал из дома.
Так кто же позвонил и оповестил его, если не единственный оставшийся в живых участник перестрелки?
Кто-то, имеющий реальную силу. Силу достаточную, чтобы повлиять на полицейское расследование. Силу достаточную, чтобы приостановить объявление тревоги и охоты на Болана, что немедленно наводнило бы город фараонами.
Удивляться нечему.
Мафия никогда не приходила на новую территорию, во всяком случае крупными силами, без предварительной юридической страховки. Кто-то в Сиэтле обеспечивал вторжение мафии. Алан Найберг, вероятно, знал этого человека или, по крайней мере, того, кто был следующим в цепочке, на более высоком уровне ответственности.
Болану во что бы то ни стало нужно было опрокинуть эту кость домино.
Крутая каша заваривалась в этом «тихом» городе. Что-то на порядок более важное, чем ударная база на острове. Такие объекты никогда не являлись причинами — они были следствиями. А заваривалось нечто такое, что нуждалось в поддержке фантастически мощной ударной базы.
Безусловно, речь снова шла о Cosa di tutti Cosi — Главном Деле, но каком? Какой курс на этот раз взяла могущественная организация преступного мира?
Впервые после Лос-Анджелеса Болан чувствовал, что плетется в хвосте событий. Свою лос-анджелесскую операцию он считал провалом.
То же самое ожидает его и в Сиэтле, если не удастся выйти на передний край, и немедленно. Так подсказывала ему интуиция, а Болан всегда к ней прислушивался. Вот и сейчас она буквально вопила ему об опасности, и от этого в душе Болана поднял голову настоящий, леденящий кровь, страх.
Но, как бы то ни было, он знал пеленг на следующую «кость домино».
Лесная зона, направо. Узкие извилистые тропы вместо дорог, холмы и долины, деревья и вода, дикие животные. Туманная ночь без луны и звезд, пронизывающий до костей холод, непроглядная чернота, доводящая человека до головокружения, если хоть на минуту потерять связь с действительностью.
Да, местечко отнюдь не райское...
Болан сохранял ощущение принадлежности к реальному миру через свои шаги по мокрой траве, через жужжание насекомых, через чувство единения с ночью.
Несомненно, ночь была ему сестрой. Болану следовало бы родиться индейцем пару сотен лет тому назад. Он бы лежал в высокой траве и поджидал своего брата — медведя, топающего по тропе в поисках пищи и воды. Тогда Болан-храбрец поднялся бы с костяным ножом в руке, чтобы нанести могучий удар и освободить священный дух своего брата, а потом просить у него прощения за то, что отправляет его назад к великим богам прерий. Эта победа обеспечила бы племени пищу, теплую одежду, согревающую в холодные ночи, кости для орудий труда и войны, в его честь был бы исполнен танец и старики произнесли бы слова похвалы.
Но Болан-храбрец не был индейцем. Он не залег в ожидании своего брата-медведя. И смерть, которую он нес с собой, не принесет пользы, вызывающей уважение и одобрение племени, его победа не будет увенчана почестями, ибо он охотился за своим братом — человеком, и его окончательная победа станет его окончательным поражением: он будет похоронен в бесчестии.
Такова была реальность, таков был другой взгляд на жизнь.
Болан оставил свою машину далеко в тылу, руководствуясь чувством осторожности, родившимся давным-давно и обострившимся после перестрелки в порту Сиэтла, происшедшей менее суток тому назад.
Игра шла по-крупному, ставки в ней были исключительно высоки. Мак принял чужие условия, даже не зная, сколько стоит на кону, и вел игру соответственно с ощущением цены. На этот раз он не попадет в ловушку эшелонированной обороны противника.
И он не попал.
С расстояния в триста ярдов послышалось злобное рычание «томпсонов»: два автомата вели огонь длинными очередями, взорвав спокойствие ночи и нарушив ее мрачное очарование. Неясный свет окон находившейся в отдалении хижины был почти неразличим в молочной мути сгущавшегося тумана.
Болан даже не стал приближаться к ней. Петляя, словно заяц, запутывающий след, и напряженно вслушиваясь в звуки ночи, он уже выходил к дороге, сжимая в руке неразлучную «беретту», как вдруг увидел яркий свет вспыхнувших фар автомобиля и рев двигателя, запущенного на полный газ. Затем раздался хруст гравия и визг шин, въезжавших на асфальтовое покрытие дороги. Мак принял решение молниеносно. Он рванул прямиком через кустарник и черноту леса на перехват машины, проклиная себя за то, что не прочувствовал ситуацию на пару минут раньше.
Он добежал до дороги буквально за несколько секунд до появления из-за поворота светящихся фар и открыл огонь с ходу, тут же разрядив всю обойму. Не дожидаясь результата стрельбы, Мак нырнул в сторону и приземлился на мягкий густой мох, пропитанный водой, как губка. В падении он вставил в «беретту» новую обойму и лишь теперь заметил, что обстрелянная машина резко вильнула вправо и вылетела с дороги прямо в лес.
Передним бампером она с лету врезалась в дерево. От мощного удара машину отбросило, развернуло боком, снова швырнуло о толстый ствол сосны...
Из-под задних крыльев мгновенно на свободу вырвалось яркое пламя, оно расправило крылья, набрано силу и неудержимо взметнулось высоко в темное небо, пожирая искореженные останки автомобиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— От чего?
— Вот этого-то я и не сумел выяснить. Но я знаю, что в Сиэтле вот-вот должно произойти что-то очень серьезное — на карту поставлено будущее Организации. И «старики» в трансе от того, что там находится Болан.
— Поэтому ты и прилетел?
— Именно поэтому. Я получил приказ отправиться в Сиэтл.
Броньола вздохнул.
— Сколько человек ты берешь с собой?
— Только свою обычную команду. А вот в группу киллеров собирают народ из Сент-Льюиса, Денвера, Финикса и Сан-Франциско. Две сотни, ты чувствуешь, — двести головорезов! Самые беспощадные убийцы съезжаются на западное побережье. Меня и близко не подпускают к руководству операцией. Я там буду в качестве советника-стратега. А возглавит группу некто Францискус. Ты слышал о таком?
Броньола озабоченно покачал головой, не скрывая своей тревоги.
— Я знаю только то, что он не член Организации, — продолжал Таррин. — Вольный стрелок, работает по контракту. Бывший солдат, с боевым опытом. Старики прыгали от радости, потирали руки от нетерпения и поздравляли друг друга с удачей, что подрядили этого парня. Они считают, что он не уступает Болану в боевом мастерстве. Но есть еще одна странность, связанная с этим типом...
— Ну, что еще? Не молчи, выкладывай!
— Он уже в Сиэтле!
— Ну и что?
— А то, что он был там еще до появления Болана. Это не может быть простым совпадением. Я думаю... нет, я уверен, что Францискус еще раньше приехал в Сиэтл по другому делу, каким бы крутым оно ни было. И каким-то образом все это взаимосвязано и указывает на...
— На что?
— Черт возьми, не знаю. Но я нутром чувствую беду. Этот Францискус — кадровый военный. Он был пехотным капитаном, служил в спецподразделении по борьбе с партизанами. И он не член мафии. Так какого же рожна они послали его в Сиэтл? Что можно делать в Сиэтле?
Обычно бесстрастное лицо Броньолы посуровело.
— Министерство финансов расследует происшествие в Сиэтле, — тихо сказал он. — Этим утром там на складе в порту было обнаружено двести единиц автоматического оружия. По предварительной версии, это заурядный случай нелегальной торговли оружием. Но... ты говоришь, что они вводят в строй двести стрелков.
— Может, это совпадение?
— Я бы не рискнул держать пари, — возразил Броньола. — Как ты думаешь, какого черта они замышляют в Сиэтле?
— О чем только я не передумал, но все версии кажутся мне абсолютно безумными, Гарольд. Извини, старик, но я не знаю ответа. Зато мне хорошо известно, как трудно за короткий срок собрать банду из двухсот отменных стрелков. Но если оружие уже находилось в Сиэтле, а две сотни головорезов были скрытно размещены там же в ожидании своего часа, то, видит Бог, надо быть идиотом, чтобы считать это совпадением.
— Ты прав. И их не могли заранее послать туда лишь для того, чтобы дождаться появления Болана. Это смешно.
— Конечно, — быстро ответил Таррин. — Я тебе уже сказал, что «старики» чуть не сошли с ума от ярости, когда узнали о появлении в Сиэтле Болана.
— Так ты думаешь, что эти хитромордые кровопийцы создают там военизированную группировку? Ты хочешь сказать, что Маку это стало известно, и именно поэтому он сейчас на западном побережье?
Таррин тяжело вздохнул и долгое время молчал, хрустя суставами пальцев. Наконец он ответил:
— Я уже говорил, что не имел связи с сержантом после его блицкрига в Новом Орлеане. Не знаю, каковы сейчас его планы. Но я готов биться об заклад: Мак вышел на крупное дело. Иначе он бы не сунулся в Сиэтл, а старики не исходили бы от ярости пеной.
— В таком случае, мне тоже туда надо, — решил Броньола.
— Мой самолет отлетает через час, — заметил Таррин, бросив быстрый взгляд на часы.
— Мой тоже, — сказал директор ФБР. — Я возьму с собой пятьдесят полицейских. Может, на месте наскребу еще пятьдесят. Где ты остановишься?
— Я буду жить в лучшей гостинице города. Спрашивать Джозефа Петрилло.
— Отлично. Тебе сообщат, как найти меня.
Таррин хихикнул без тени юмора.
— А ты уверен, что можешь себе позволить оставить Вашингтон на несколько дней без присмотра?
— Ну, я лечу из одного Вашингтона в другой, из города в штат.
— Н-да, — сказал Таррин, — но какое различие в запахе, а?
— Посмотрим, — парировал Броньола.
— Безусловно, — ответил Лео. — Уверен, нам предстоит многое увидеть.
Его пророчеству суждено было сбыться. На северо-западном побережье Тихого океана уже раздавался рокот барабанов войны.
Глава 10
Болан перенес свой базовый лагерь на территорию коммерческого кемпинга на восточных подступах к городу. Там он переоделся, перекусил и просмотрел добычу, изъятую из сейфа Найберга. Единственными вещами, представлявшими какой-либо интерес, оказались бухгалтерская книга с зашифрованными записями и металлический ящик с двадцатью тысячами долларов в новеньких хрустящих стодолларовых банкнотах.
Мак бросил половину денег в ящик стола, а другую положил в карман куртки, убрал остальные вещи и поехал на «ферлейне» в Сиэтл.
В шесть часов он въехал в город. Дождь закончился, но небо оставалось угрожающе черным и оттого казалось, что уже наступила ночь.
Болан тщательно изучил список злачных мест, где можно выбрать приличный «живой товар», и удача улыбнулась ему с первого же раза. Он вошел в небольшое агентство, предлагавшее услуги «моделей и девушек для сопровождения», выгодно расположенное среди многочисленных отелей. Болану казалось, будто все оно провоняло запахами таких самцов, как Найберг.
За столом сидел толстый лысый человек лет пятидесяти с приклеенной к лицу улыбкой, и на первый взгляд можно было предположить, что он составлял единое целое со своим стулом.
Болан положил перед ним новенькую хрустящую сотню и сказал:
— Привет!
— Привет! — отозвался улыбчивый толстяк. — Это что?
— Это тебе, — ответил Болан, тоже растягивая рот в улыбке до ушей.
— Н-да?
— Да. У меня есть еще девять таких же, чтобы убедить тебя: ты как раз тот человек, который мне нужен.
— У вас что — договор о продаже? — хмыкнул толстяк. — Или вы просто хотите счастливо умереть?
— А кто не хочет? — Болан, не переставая улыбаться, отсчитал еще девять банкнот. — Что за это можно получить?
— Все, что пожелаете, — ответил толстяк.
— Мне нужен парень, который тратит на ваших птичек примерно двести долларов в день.
— Хм?!
— Лет сорока. В конкурсах красоты не побеждал, но, полагаю, чуть получше дьявола, как и большинство из нас. Довольно богат. Курочки ему нужны на обед, на ужин, а иногда чтобы перекусить среди ночи. Думаю, что вы его обслуживаете. Я хочу знать, где его можно сейчас найти.
Улыбка на лице толстяка не погасла, но настроение у него явно упало.
— Э нет, подождите! Я не знаю и знать не хочу, о чем вы говорите. Я ни во что не ввязываюсь, приятель, ни во что!
— А я тебе советую ввязаться, приятель. Или ты поможешь мне, или нарвешься на неприятности, — в голосе Болана послышалась неприкрытая угроза.
Толстяк, повидавший на своем веку, очевидно, все и вся, сейчас оценивающе смотрел на Палача.
— Однако ты не полицейский.
— Конечно, нет. Но мне нужен этот парень и именно сегодня, — по части улыбки Болан превзошел самого себя. — Избавь себя от кучи неприятностей и в придачу заработай тысячу баксов.
Толстяк осторожно забрал деньги.
— Я думаю, что знаю этого парня.
— Ты кого-то послал к нему сегодня, да?
— Конечно, как и каждый день. У этого типа дверь никогда не закрывается. Я послал к нему девочку час назад.
Болан положил свой «журнал боевых действий» на стол и открыл его на чистой странице.
— Напиши здесь, где он живет.
Толстяк записал адрес большими печатными буквами.
— Представляешь, где это находится?
Болан взглянул в блокнот и ответил:
— Не совсем.
— Я так и думал, что ты не здешний. Да в наши времена таких, пожалуй, и нет, — вздохнул хозяин агентства. — Моему клиенту пришлось дополнительно выложить двадцать баксов на такси. Это на противоположной стороне озера Вашингтон, если ехать на восток по дороге номер 1-90. Первый съезд с автострады на озеро Саммамиш. Остановись у заправки и спроси направление. Это лесной район и там легко заблудиться.
— Туда ему часто посылают девочек? — небрежно спросил Болан.
— Туда? Нет. Всего второй или, может, третий раз. Когда этому парню хочется, у него горит. Ему все равно, где он находится. Ты был прав, когда говорил об обеде. Я посылал их к нему в офис, кстати, не очень богатый. Фантазия каждого мужика — шлюха под столом, чтобы взбодрить его в процессе ежедневной одуряющей работы.
— Не каждому по карману такие причуды, — сказал Болан.
— Ему по карману. Ты сказал, две сотни долларов в день? В некоторые дни бывало и три, и четыре.
Ну, кто не любит посплетничать?..
Болан заметил:
— Это хуже, чем наркотики.
— Конечно, хуже. Если бы он столько кололся, то давно бы уже сыграл в ящик. Честно говоря, я не могу себе это представить. Я даже спрашивал девочек, что же, черт побери, он с ними делает. А он их просто трахает, вот что. Иногда до полдюжины за день. Боже, я все еще не могу в это поверить. Я бы хотел, чтоб меня навестил какой-нибудь инспектор по вопросам секса и опросил меня. О, приятель, я мог бы ему многое рассказать!
— Вы платите за безопасность?
— Нет, нет. Мы не высовываемся, нас никто не трогает. Никто не пристает открыто к мужчинам, никто не гуляет по панели. У нас хорошие, чистые девочки, никаких проблем.
— А как насчет рэкета?
— Нет, нет. У нас тихий город. А ты откуда?
— С востока, — ответил Болан. — У таких людей, как ты, там нет никаких шансов. Всем заворачивает мафия.
— Ну, у нас здесь мафии нет, — толстяк занервничал. — Слушай, друг, не вбивай себе ничего в голову. Я имею в виду, если ты собираешься испытать свои мускулы на нас... Ты не протянешь и дня. Я сказал, что мы не платим за безопасность. Но это не значит, что нас некому защитить.
— Расслабься, — усмехнулся Болан. — Мне просто интересно, этот ваш суперхрен действительно платит или...
— Да, он платит. Сразу и наличными.
На этом разговор окончился. Болан поблагодарил толстяка и удалился.
Что-то ему не нравилось в этой ситуации. У него даже мелькнула мысль о ловушке, но он отбросил ее, как слишком невероятную.
Что же касается района озера Саммамиш, то это звучало достаточно убедительно: хорошее место для тихой берлоги, где при необходимости можно спрятаться от всех. Маргарет Найберг, если она не лгала, не знала об этом убежище мужа, что придавало информации большую убедительность.
С самого начата Болан отбросил мысль, что Найберг может уехать на остров. К той игре его, очевидно, не подпускали. Найберг был подставным лицом, а не головой, и тот факт, что он формально владел островом, не имел решительно никакого значения.
Найберг даже не был членом синдиката. Главный интерес Болана к этому парню определялся его идеей «цепочки домино». Ему надо было с кого-то начать и для этой цели Найберг казался ему наиболее подходящим звеном.
Но стервец поспешил скрыться, не теряя времени даром. Маргарет сказала, что рано утром он имел телефонный разговор, длившийся не более тридцати секунд.
Звонил ему не Томми Блевотина, за такое время мальчишка не смог бы сказать и пары членораздельных фраз, во всяком случае ничего такого, что заставило бы Найберга в панике связываться с кем-то в Нью-Йорке, а ведь именно это он немедленно сделал — пятиминутный междугородный разговор был не случаен. А еще через несколько минут Найберг в панике выбежал из дома.
Так кто же позвонил и оповестил его, если не единственный оставшийся в живых участник перестрелки?
Кто-то, имеющий реальную силу. Силу достаточную, чтобы повлиять на полицейское расследование. Силу достаточную, чтобы приостановить объявление тревоги и охоты на Болана, что немедленно наводнило бы город фараонами.
Удивляться нечему.
Мафия никогда не приходила на новую территорию, во всяком случае крупными силами, без предварительной юридической страховки. Кто-то в Сиэтле обеспечивал вторжение мафии. Алан Найберг, вероятно, знал этого человека или, по крайней мере, того, кто был следующим в цепочке, на более высоком уровне ответственности.
Болану во что бы то ни стало нужно было опрокинуть эту кость домино.
Крутая каша заваривалась в этом «тихом» городе. Что-то на порядок более важное, чем ударная база на острове. Такие объекты никогда не являлись причинами — они были следствиями. А заваривалось нечто такое, что нуждалось в поддержке фантастически мощной ударной базы.
Безусловно, речь снова шла о Cosa di tutti Cosi — Главном Деле, но каком? Какой курс на этот раз взяла могущественная организация преступного мира?
Впервые после Лос-Анджелеса Болан чувствовал, что плетется в хвосте событий. Свою лос-анджелесскую операцию он считал провалом.
То же самое ожидает его и в Сиэтле, если не удастся выйти на передний край, и немедленно. Так подсказывала ему интуиция, а Болан всегда к ней прислушивался. Вот и сейчас она буквально вопила ему об опасности, и от этого в душе Болана поднял голову настоящий, леденящий кровь, страх.
Но, как бы то ни было, он знал пеленг на следующую «кость домино».
Лесная зона, направо. Узкие извилистые тропы вместо дорог, холмы и долины, деревья и вода, дикие животные. Туманная ночь без луны и звезд, пронизывающий до костей холод, непроглядная чернота, доводящая человека до головокружения, если хоть на минуту потерять связь с действительностью.
Да, местечко отнюдь не райское...
Болан сохранял ощущение принадлежности к реальному миру через свои шаги по мокрой траве, через жужжание насекомых, через чувство единения с ночью.
Несомненно, ночь была ему сестрой. Болану следовало бы родиться индейцем пару сотен лет тому назад. Он бы лежал в высокой траве и поджидал своего брата — медведя, топающего по тропе в поисках пищи и воды. Тогда Болан-храбрец поднялся бы с костяным ножом в руке, чтобы нанести могучий удар и освободить священный дух своего брата, а потом просить у него прощения за то, что отправляет его назад к великим богам прерий. Эта победа обеспечила бы племени пищу, теплую одежду, согревающую в холодные ночи, кости для орудий труда и войны, в его честь был бы исполнен танец и старики произнесли бы слова похвалы.
Но Болан-храбрец не был индейцем. Он не залег в ожидании своего брата-медведя. И смерть, которую он нес с собой, не принесет пользы, вызывающей уважение и одобрение племени, его победа не будет увенчана почестями, ибо он охотился за своим братом — человеком, и его окончательная победа станет его окончательным поражением: он будет похоронен в бесчестии.
Такова была реальность, таков был другой взгляд на жизнь.
Болан оставил свою машину далеко в тылу, руководствуясь чувством осторожности, родившимся давным-давно и обострившимся после перестрелки в порту Сиэтла, происшедшей менее суток тому назад.
Игра шла по-крупному, ставки в ней были исключительно высоки. Мак принял чужие условия, даже не зная, сколько стоит на кону, и вел игру соответственно с ощущением цены. На этот раз он не попадет в ловушку эшелонированной обороны противника.
И он не попал.
С расстояния в триста ярдов послышалось злобное рычание «томпсонов»: два автомата вели огонь длинными очередями, взорвав спокойствие ночи и нарушив ее мрачное очарование. Неясный свет окон находившейся в отдалении хижины был почти неразличим в молочной мути сгущавшегося тумана.
Болан даже не стал приближаться к ней. Петляя, словно заяц, запутывающий след, и напряженно вслушиваясь в звуки ночи, он уже выходил к дороге, сжимая в руке неразлучную «беретту», как вдруг увидел яркий свет вспыхнувших фар автомобиля и рев двигателя, запущенного на полный газ. Затем раздался хруст гравия и визг шин, въезжавших на асфальтовое покрытие дороги. Мак принял решение молниеносно. Он рванул прямиком через кустарник и черноту леса на перехват машины, проклиная себя за то, что не прочувствовал ситуацию на пару минут раньше.
Он добежал до дороги буквально за несколько секунд до появления из-за поворота светящихся фар и открыл огонь с ходу, тут же разрядив всю обойму. Не дожидаясь результата стрельбы, Мак нырнул в сторону и приземлился на мягкий густой мох, пропитанный водой, как губка. В падении он вставил в «беретту» новую обойму и лишь теперь заметил, что обстрелянная машина резко вильнула вправо и вылетела с дороги прямо в лес.
Передним бампером она с лету врезалась в дерево. От мощного удара машину отбросило, развернуло боком, снова швырнуло о толстый ствол сосны...
Из-под задних крыльев мгновенно на свободу вырвалось яркое пламя, оно расправило крылья, набрано силу и неудержимо взметнулось высоко в темное небо, пожирая искореженные останки автомобиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17