На затылке у полковника Фанга была плешь. В последние два года, с помощью системы зеркал, он внимательно наблюдал за ее ростом.И вдруг эта плешь вместе со всем скальпом, словно отброшенная шелуха кокосового ореха, упала к ногам полковника. Такое впечатление, мысленно рассмеялся он, будто у меня отвалилась верхняя часть головы.С этой мыслью полковник Фанг потерял сознание. Он так и не пришел в себя. Когда он лицом ударился об пол, из большого отверстия в его черепе, словно яйцо из разбитой скорлупы, вывалились серые мозги.– Ну ты даешь! – воскликнула Скуирелли, переступая через упавшего полковника. – Нельзя ли как-нибудь поблагороднее?– Вот и телефон, – произнес мастер Синанджу, указав на стандартный тускло-черный настольный аппарат.– Замечательно!Сняв трубку, Скуирелли набрала код США, затем код Вашингтона, округ Колумбия, и, наконец, личный номер Первой леди.Телефон звонил и звонил, но никто не снимал трубку.– Не отвечает. Что с ней такое?– Возможно, она спит, – предположил Чиун.– Этого не может быть. Ведь она Первая леди, а Первая леди никогда не спит.– И все же она, наверное, спит, – заключил Кула.Скуирелли положила трубку и вытерла лоб тыльной стороной руки.– Надо подумать, хорошенько подумать. Кому же мне позвонить? Джулиусу? Но он захочет комиссионные, начнет торговаться. Матери? Нет, она только порадуется, что ее предсказание оправдалось. Позвоню-ка я лучше Уоррену.Зажужжал наборный диск, раздался только один звонок.– Алло, – протянул скучающий голос.Скуирелли радостно заулыбалась.– Я знала, что ты не спишь, Уоррен!– Скуирелли?– Она самая. И знаешь, где я? В Тибете.– Я знаю об этом из газет. Ну и как там?– Не так жарко, как я думала. Честно говоря, Уоррен, я под арестом. Но не волнуйся: я только что сбежала.– Все мы должны когда-нибудь спасаться бегством. От своего безумия. От табу нашего непросвещенного века.– Мне нужна твоя помощь, Уоррен.– Говори.– Пригласи Шварценеггера.– Шварце...– И Сталлоне. Попробуй также пригласить Сигала, Ван Дамма и всех, кто олицетворяет настоящих мужчин. Пусть приезжают немедленно. Меня надо спасать. Сцена спасения станет настоящим украшением замечательного цветного фильма.– Ты же сказала, что только что сбежала...– Я сказала, – с металлом в голосе отрезала Скуирелли, – что только что сбежала из тюрьмы. Но отнюдь не из страны. Послушай хорошенько! Нужна впечатляющая сцена спасения. Скажи им, что мы освободим Тибет от этих гнусных китайцев.– Мне казалось, они симпатизируют тебе, Скуирл...– У нас с ними творческие разногласия, понятно?– Стало быть... тебе нужна помощь. Тебе, моя дорогая сестра, знающая ответы на все вопросы?!– Да, Уоррен, мне нужна помощь. Освобождение Тибета – отнюдь не двухнедельная съемка боевика. Видел бы ты, какая это большая страна! И везде огромные горы.В голос на другом конце провода закрались маслянистые, льстивые нотки.– Если я позвоню им всем, что мне за это будет?– О'кей, о'кей. Я поняла, куда ты клонишь, Уоррен. Ты хочешь стать ламой? Пожалуйста. Хочешь стать тибетским послом на Таити. Никаких проблем.– А как выглядят тибетские девушки?– Приземистые и круглые, не в твоем вкусе.– Тогда я хочу тебя.– Прекрати этот разговор, Уоррен.– Соглашайся, или я вешаю трубку.– Ты не можешь поступить так со своей сестрой!– Я уже давно лишен эротических удовольствий. Соглашайся – или я вскрою себе вены.– Пожалуйста. Вспори себе вены. Желаю удачи! – И Скуирелли швырнула трубку на рычаг – Надеюсь, в следующей своей жизни ты будешь бесполым червем, Уоррен! – в сердцах добавила она, чтобы излить свое негодование.Повернувшись, актриса увидела, что все смотрят на нее круглыми, полными недоверия глазами.– Не смотрите на меня так! – вспыхнула она. – Вы же знаете, родственников не выбирают!Кула просиял.– Пробыть всего три дня бунджи-ламой и уже обрести такую мудрость! У китайцев нет никаких шансов выстоять против нас.– А у нас нет никаких шансов спастись, если мы не выберемся отсюда прежде, чем объявят тревогу, – сурово предостерег Чиун. – Пошли.Перед уходом Скуирелли схватила со стола своего «Оскара». Глава 29 Из Лхасы в Пекин по военному радио было передано сообщение: «Бунджи-лама бежала».Премьер Китая получил раскодированную телеграмму.В своем насквозь прокуренном, душном кабинете, медленно читая телеграмму, премьер яростно дымил сигаретой. Пробежал глазами строчки раз, другой. Хорошо запомнив содержание, кончиком сигареты подпалил бланк.Затем положил его в фарфоровую пепельницу на столе и завороженно смотрел, как танцуют желтые язычки пламени и обугливаются и темнеют дочерна края телеграммы. Когда она превратилась в серый комок, который уже невозможно было прочитать, он раздавил его своими коричневыми от табака пальцами, такими заскорузлыми, что они уже не чувствовали жара.Только после этого он вызвал министра государственной безопасности.Телефонист очень долго дозванивался и наконец доложил, что линия отключена.– По чьему приказу? – хриплым шепотом спросил премьер.Телефонист, очевидно, узнал высшее должностное лицо Китайской Народной Республики...Его голос дрогнул, когда он ответил:– По приказу министра государственной безопасности.– Пригласите министра общественной безопасности.Услышав хорошо знакомый голос, он грубо крикнул:– Министра государственной безопасности немедленно ко мне!– В наручниках? – с надеждой спросил министр общественной безопасности.– Нет, но наручники пусть будут наготове.Через пятнадцать минут прибыл министр государственной безопасности. Лицо у него приняло пепельно-серый оттенок. Он то и дело вытирал платком свой высокий лоб.– Садитесь.Министр государственной безопасности сел. Небрежно взмахнув двумя пальцами с зажатой в них сигаретой, премьер велел охранникам закрыть дверь. Не надо было даже объяснять, чтобы они вышли, а уж потом закрыли за собой дверь. Ясно ведь, что разговор пойдет сугубо конфиденциальный.– Бунджи бежала из тюрьмы Драпчи, – сказал премьер без какого-либо вступления.Министр государственной безопасности мгновенно отреагировал на это заявление.– Я прикажу расстрелять всех, ответственных за такое грубое нарушение служебных обязанностей.– Ответственность несете в первую очередь вы сами.– Но я все это время был в Пекине и не имел никакой связи с Лхасой.– Однако теперь вы отправитесь в Лхасу и уладите этот неприятный инцидент.Министр государственной безопасности тотчас направился к двери.– Немедленно выезжаю, товарищ премьер, – произнес он, облегченно вздохнув.– Сядьте! Я еще не объяснил вам, как надо действовать... Вы поедете не один, – начал премьер, понизив голос до еле слышного шепота.Министр государственной безопасности кивнул.– «Огонь нельзя завернуть в бумагу», – привел премьер одно из конфуцианских изречений. – Происшедшее невозможно долго держать в тайне.– Люди уже открыто говорят про возвращение бунджи. И проявляют явное беспокойство.– Есть одна английская поговорка, – откликнулся премьер. – К сожалению, не помню дословно. Что-то вроде «с пожаром надо бороться огнем».– Если точно, «с огнем надо бороться огнем».Премьер сморщил свое бульдожье лицо.– Когда поедете в Лхасу, прихватите с собой огонь, с помощью которого, возможно, удастся потушить пожар. Вы знаете, что я подразумевая под «огнем».– Нет, – признался министр госбезопасности.Премьер посмотрел на кончик своей сигареты и подул на него. Красный огонек разгорелся сильнее.– Совсем небольшой огонек, – тихо сказал премьер, – и тлеет не так уж долго. Поэтому его пламя может стать для всех неожиданностью. Но не исключено, что этот крошечный огонек своим очистительным жаром поможет погасить большой пожар.Подумав, министр произнес:– Таши-лама Таши-лама (также панчен-лама, панчен-ринпоче) – одно из высших духовных лиц в ламаизме (по названию монастыря Таши, настоятелем которого он является).
?Китайский премьер торжествующе кивнул.– Да, таши.– Не слишком ли рано отправлять таши в Тибет?– Будем надеяться, что не слишком поздно.Как-то странно озираясь по сторонам, министр поднялся, собираясь направиться к двери.– Еще несколько слов напоследок, – тихо бросил вдогонку премьер.Министр обернулся, явно озадаченный.– Да, товарищ премьер.– Это вы хитро придумали – отключить телефон. Я, пожалуй, воспользуюсь вашей уловкой, когда надо будет отделаться от этих стервятников, членов политбюро. * * * Таши находился в своем роскошном доме в нескольких милях западнее Пекина. Сидел, медитируя, на подмостках, высоко над полированным полом из вишневого дерева. Отсюда он смотрел на всех своих слуг свысока, даже на самых рослых.Подоткнутые под шафранно-желтое облачение ноги его были невидимы. Ярко сверкающие, полные мудрости глаза отдыхали на страницах древнейшего манускрипта. Чтение таких вот древних манускриптов было одним из немногих его удовольствий.Китайское правительство удовлетворяло все, без исключения, желания таши. Единственное, в чем ему было отказано, это в возможности смотреть телевидение. Власти хотели уберечь ламу от его тлетворного влияния. Таши не выказывал недовольства по этому поводу, хотя телевидение его очень интересовало, а рассказы слуг только подогревали этот интерес.И вот таши перелистывал страницы своими короткими пальцами, которые никогда не знали труда, даже здесь, в раю трудящихся, где он теперь жил в ожидании часа своей славы. Власти заверяли его, что час этот уже близок.Бедняга уже довольно долгое время жил в изгнании. Вероятно, китайцы, не являясь последователями Будды, смотрели на время иначе, чем он. Но, будучи таши, он проявлял терпение, дожидаясь благоприятного расположения звезд, которое должно предшествовать его возвышению.Двойные двери открылись внутрь, вошел слуга, остановился и простерся ниц, прижавшись головой к роскошному ковру.– Говори, – медово-сладким голосом велел таши.– Час наступил, о таши!– Что ты хочешь сказать?– Тебя ожидает фей-чи, чтобы отвезти в святую Лхасу, о таши.Услышав неблагозвучное китайское слово, означающее «вещь, которая летает», такое неуместное в изысканной тибетской речи слуги, таши заморгал яркими карими глазами.– Я готов, – сказал он, откладывая книгу и выпрямляясь. С суровым выражением лица, решительно выдвинув вперед подбородок, он ждал, когда сильный слуга спустит его с подмостков. Глава 30 Ни один смертный человек не видел бегства бунджи-ламы и ее защитников из тюрьмы Драпчи, но священная летопись отметила, что это чудесное деяние было совершено тайно, в полной темноте. При этом погибло много угнетателей. Все они умерли спокойно, даже не сознавая, что их настигла блаженная смерть, несомненно, дарованная им по бесконечному милосердию Агнца Света. * * * – Может, нам следовало пристрелить нескольких парней, – пробормотала Скуирелли Чикейн, выскальзывая из ворот тюрьмы Драпчи в необыкновенно яркое лунное сияние. Млечный Путь, казалось, висел у них прямо над головой: протяни руку и дотронься.– Зачем? – просил Кула, который тащил по «АК-47» в каждой руке так, словно это были игрушечные пистолетики.– Не хватает драматизма, – пояснила Скуирелли.– Драматизма?– Мы просто переступаем через тела, – сказала Скуирелли. – Посмотрите, на них даже нет следов. Не очень-то впечатляюще это будет смотреться на пленке. Слишком нереально.Кула знаком остановил женщину. Впереди орудовал мастер Синанджу.– Вы просили мастера Синанджу не снимать больше скальпов с китайцев.– Но я не говорила, чтобы он снижал накал действия! Накал должен нарастать.– Вы говорите загадками, бунджи.– Называй меня Буддой Ниспосланным. Мне это больше нравится. Соответствует космическим масштабам. Несколько автоматных очередей не дадут публике уснуть на своих сиденьях.– Ты собираешься принимать простую публику? – недоуменно спросил Кула.– Нет, но должна же быть у меня своя. Все происходящее напоминает мне «Гудзонского ястреба» «Гудзонский ястреб» – кинофильм с участием Брюса Уиллиса(1991).
. Нам нужна одна из тех сцен, что есть в фильме «На север, к северо-западу» «На север, к северо-западу» – фильм с участием Альфреда (Джозефа) Хичкока (1959).
.– Понятно, – кивнул Кула, увидев, что мастер Синанджу поманил их в темноте рукой – лишь на какой-то момент став зримым, он подтолкнул бунджи-ламу вперед.Впотьмах Кула обратился к Чиуну:– У бунджи было видение. Она говорит, что мы должны идти на север, к северо-западу.– Это не очень хороший план, – возразил Чиун.– Но ведь она бунджи!– Зовите меня Буддой Ниспосланным.– К северо-западу лежат горы, а за ними – Чамдо. Ты знаешь, кто там живет?Кула скорчил гримасу.– Кхампы, – буркнул он.– Кто такие кхампы? – поинтересовалась Скуирелли.– Горные охотники, – ответил кореец. – Бандиты.– Трусы, вот они кто. Прямо как бабы, – продолжил Кула. – Носят красные нити в волосах и думают, что похожи на монголов, – добавил он, чтобы просветить бунджи.– А звучит не так уж ужасно, – вмешалась Скуирелли.– Бунджи-ламе самой судьбой предназначено войти на Львиный трон, – перебил Чиун. – Ничто не должно помешать этому.– Да, да, Львиный трон. Где же он?– Вон там. – Чиун указал на Красную гору.В лунном свете можно было разглядеть во тьме длинное белое здание со множеством окон, из которых освещалось лишь одно.– Что это?– Неужели вы не узнаете дворец Потала, бунджи, – сказал Лобсанг, – обитель, где находится символ вашей земной власти?Скуирелли грустно поморщилась.– Нет, не узнаю. А должна была узнать?– Последнее ваше тело предупреждало, что вы не узнаете ничего из того, что происходило в вашей прошлой жизни, – напомнил Чиун.Скуирелли подняла глаза на огромное строение.– Ну такое большое сооружение я должна была бы узнать!– Мы поднимемся во дворец Потала, – сказал Чиун.В ночи много кто бодрствовал. Солдаты. Регулярные войска Народно-освободительной армии. Агенты общественной безопасности. Китайцы в штатской одежде. Тибетские коллаборационисты.Они шли по улицам Лхасы, стараясь никому не попадаться на глаза.Горожане спали беспокойным сном. Время от времени мимо пролетали джипы, ехали они достаточно быстро, но не на предельной скорости.– Они еще не успели объявить тревогу, – заметил Чиун.– А не объявить ли ее нам самим? – с надеждой спросила Скуирелли.– То есть как это? – удивился Чиун.– Послушайте, мы только что вырвались из тюрьмы, радуемся, точно у нас пикник. Но наш фильм не какая-нибудь дешевка. В такой я ни за что не стала бы сниматься. Впереди уже третье действие. Второе был «сплошной перепихончик, легли и встали, спасибо, мой пончик».Чиун и Кула пристально посмотрели на актрису.– Неужели вы не понимаете? – в отчаянии сказала Скуирелли. – Как только моя попа окажется на Львином троне, все будет кончено. Дальше спад. Мы могли бы иметь такой же финал, как в «Мисс Сайгон».Сопровождающие непонимающе уставились на свою повелительницу.– Послушайте, я еще не решила, обычный это фильм или мюзикл, понятно?– Понятно, – неопределенно кивнув, ответил Кула.– Захватив трон без борьбы, я его тут же потеряю. Должна быть упорная борьба.– Тибетцы борются вот уже сорок лет. Этого недостаточно? – удивился Кула.– Это их борьба. А я говорю о своей борьбе. О своей! В этом вся суть. Бунджи-лама должна стать символом борьбы. А они пусть идут в задницу!Над головой у них загудел вертолет, и они все разом примолкли. Кула направил оба автомата вверх как зенитные пулеметы, однако стрелять не стал. Ноготь, чиркнувший по спине, предупредил его о необходимости соблюдать осторожность.– Когда китайцы узнают, что мы сбежали, что они будут делать?– Искать нас.– Верно. – Скуирелли захлопала в ладоши. Наконец-то они начинают соображать! Сразу видно, что они ни черта не смыслят в постановке фильмов. – Они будут искать нас, – пояснила она, – а мы будем убегать. Затем победим их в решительной схватке, и я взойду на Львиный трон. Я, Скуирелли Чикейн, шестидесятилетняя бунджи-лама, к тому же еще и секс без приставки «экс».– Мы в меньшинстве. Каким же образом нам удастся их победить?Скуирелли приблизилась чуть ли не к самым их лицам и заговорщически понизила голос:– Не знаю. Но когда дело дойдет до решительной схватки, вы должны выполнить мою просьбу.– Хорошо, – согласился Кула.– Нет, – возразил Чиун.– Я должна спастись сама, собственными силами. Только так. В кульминационный момент героиня не может быть спасена второстепенными персонажами. Это просто не срабатывает. Возьмите, например, фильм «Ракетчик». Они приложили столько усилий, чтобы создать образ главного героя, но в самом конце Хоуард Хьюз таскал для него каштаны из огня. Естественно, что народ так и не повалил валом на этот фильм. Дураков нет.– У меня есть другой план, – остановил ее Чиун.– Какой? – спросила Скуирелли.– Вы сейчас уснете.– Усну?!Мастер Синанджу протянул два пальца с длинными ногтями к нерву, который волей богов находился у нее на шее, и мгновенно усыпил бунджи-ламу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
?Китайский премьер торжествующе кивнул.– Да, таши.– Не слишком ли рано отправлять таши в Тибет?– Будем надеяться, что не слишком поздно.Как-то странно озираясь по сторонам, министр поднялся, собираясь направиться к двери.– Еще несколько слов напоследок, – тихо бросил вдогонку премьер.Министр обернулся, явно озадаченный.– Да, товарищ премьер.– Это вы хитро придумали – отключить телефон. Я, пожалуй, воспользуюсь вашей уловкой, когда надо будет отделаться от этих стервятников, членов политбюро. * * * Таши находился в своем роскошном доме в нескольких милях западнее Пекина. Сидел, медитируя, на подмостках, высоко над полированным полом из вишневого дерева. Отсюда он смотрел на всех своих слуг свысока, даже на самых рослых.Подоткнутые под шафранно-желтое облачение ноги его были невидимы. Ярко сверкающие, полные мудрости глаза отдыхали на страницах древнейшего манускрипта. Чтение таких вот древних манускриптов было одним из немногих его удовольствий.Китайское правительство удовлетворяло все, без исключения, желания таши. Единственное, в чем ему было отказано, это в возможности смотреть телевидение. Власти хотели уберечь ламу от его тлетворного влияния. Таши не выказывал недовольства по этому поводу, хотя телевидение его очень интересовало, а рассказы слуг только подогревали этот интерес.И вот таши перелистывал страницы своими короткими пальцами, которые никогда не знали труда, даже здесь, в раю трудящихся, где он теперь жил в ожидании часа своей славы. Власти заверяли его, что час этот уже близок.Бедняга уже довольно долгое время жил в изгнании. Вероятно, китайцы, не являясь последователями Будды, смотрели на время иначе, чем он. Но, будучи таши, он проявлял терпение, дожидаясь благоприятного расположения звезд, которое должно предшествовать его возвышению.Двойные двери открылись внутрь, вошел слуга, остановился и простерся ниц, прижавшись головой к роскошному ковру.– Говори, – медово-сладким голосом велел таши.– Час наступил, о таши!– Что ты хочешь сказать?– Тебя ожидает фей-чи, чтобы отвезти в святую Лхасу, о таши.Услышав неблагозвучное китайское слово, означающее «вещь, которая летает», такое неуместное в изысканной тибетской речи слуги, таши заморгал яркими карими глазами.– Я готов, – сказал он, откладывая книгу и выпрямляясь. С суровым выражением лица, решительно выдвинув вперед подбородок, он ждал, когда сильный слуга спустит его с подмостков. Глава 30 Ни один смертный человек не видел бегства бунджи-ламы и ее защитников из тюрьмы Драпчи, но священная летопись отметила, что это чудесное деяние было совершено тайно, в полной темноте. При этом погибло много угнетателей. Все они умерли спокойно, даже не сознавая, что их настигла блаженная смерть, несомненно, дарованная им по бесконечному милосердию Агнца Света. * * * – Может, нам следовало пристрелить нескольких парней, – пробормотала Скуирелли Чикейн, выскальзывая из ворот тюрьмы Драпчи в необыкновенно яркое лунное сияние. Млечный Путь, казалось, висел у них прямо над головой: протяни руку и дотронься.– Зачем? – просил Кула, который тащил по «АК-47» в каждой руке так, словно это были игрушечные пистолетики.– Не хватает драматизма, – пояснила Скуирелли.– Драматизма?– Мы просто переступаем через тела, – сказала Скуирелли. – Посмотрите, на них даже нет следов. Не очень-то впечатляюще это будет смотреться на пленке. Слишком нереально.Кула знаком остановил женщину. Впереди орудовал мастер Синанджу.– Вы просили мастера Синанджу не снимать больше скальпов с китайцев.– Но я не говорила, чтобы он снижал накал действия! Накал должен нарастать.– Вы говорите загадками, бунджи.– Называй меня Буддой Ниспосланным. Мне это больше нравится. Соответствует космическим масштабам. Несколько автоматных очередей не дадут публике уснуть на своих сиденьях.– Ты собираешься принимать простую публику? – недоуменно спросил Кула.– Нет, но должна же быть у меня своя. Все происходящее напоминает мне «Гудзонского ястреба» «Гудзонский ястреб» – кинофильм с участием Брюса Уиллиса(1991).
. Нам нужна одна из тех сцен, что есть в фильме «На север, к северо-западу» «На север, к северо-западу» – фильм с участием Альфреда (Джозефа) Хичкока (1959).
.– Понятно, – кивнул Кула, увидев, что мастер Синанджу поманил их в темноте рукой – лишь на какой-то момент став зримым, он подтолкнул бунджи-ламу вперед.Впотьмах Кула обратился к Чиуну:– У бунджи было видение. Она говорит, что мы должны идти на север, к северо-западу.– Это не очень хороший план, – возразил Чиун.– Но ведь она бунджи!– Зовите меня Буддой Ниспосланным.– К северо-западу лежат горы, а за ними – Чамдо. Ты знаешь, кто там живет?Кула скорчил гримасу.– Кхампы, – буркнул он.– Кто такие кхампы? – поинтересовалась Скуирелли.– Горные охотники, – ответил кореец. – Бандиты.– Трусы, вот они кто. Прямо как бабы, – продолжил Кула. – Носят красные нити в волосах и думают, что похожи на монголов, – добавил он, чтобы просветить бунджи.– А звучит не так уж ужасно, – вмешалась Скуирелли.– Бунджи-ламе самой судьбой предназначено войти на Львиный трон, – перебил Чиун. – Ничто не должно помешать этому.– Да, да, Львиный трон. Где же он?– Вон там. – Чиун указал на Красную гору.В лунном свете можно было разглядеть во тьме длинное белое здание со множеством окон, из которых освещалось лишь одно.– Что это?– Неужели вы не узнаете дворец Потала, бунджи, – сказал Лобсанг, – обитель, где находится символ вашей земной власти?Скуирелли грустно поморщилась.– Нет, не узнаю. А должна была узнать?– Последнее ваше тело предупреждало, что вы не узнаете ничего из того, что происходило в вашей прошлой жизни, – напомнил Чиун.Скуирелли подняла глаза на огромное строение.– Ну такое большое сооружение я должна была бы узнать!– Мы поднимемся во дворец Потала, – сказал Чиун.В ночи много кто бодрствовал. Солдаты. Регулярные войска Народно-освободительной армии. Агенты общественной безопасности. Китайцы в штатской одежде. Тибетские коллаборационисты.Они шли по улицам Лхасы, стараясь никому не попадаться на глаза.Горожане спали беспокойным сном. Время от времени мимо пролетали джипы, ехали они достаточно быстро, но не на предельной скорости.– Они еще не успели объявить тревогу, – заметил Чиун.– А не объявить ли ее нам самим? – с надеждой спросила Скуирелли.– То есть как это? – удивился Чиун.– Послушайте, мы только что вырвались из тюрьмы, радуемся, точно у нас пикник. Но наш фильм не какая-нибудь дешевка. В такой я ни за что не стала бы сниматься. Впереди уже третье действие. Второе был «сплошной перепихончик, легли и встали, спасибо, мой пончик».Чиун и Кула пристально посмотрели на актрису.– Неужели вы не понимаете? – в отчаянии сказала Скуирелли. – Как только моя попа окажется на Львином троне, все будет кончено. Дальше спад. Мы могли бы иметь такой же финал, как в «Мисс Сайгон».Сопровождающие непонимающе уставились на свою повелительницу.– Послушайте, я еще не решила, обычный это фильм или мюзикл, понятно?– Понятно, – неопределенно кивнув, ответил Кула.– Захватив трон без борьбы, я его тут же потеряю. Должна быть упорная борьба.– Тибетцы борются вот уже сорок лет. Этого недостаточно? – удивился Кула.– Это их борьба. А я говорю о своей борьбе. О своей! В этом вся суть. Бунджи-лама должна стать символом борьбы. А они пусть идут в задницу!Над головой у них загудел вертолет, и они все разом примолкли. Кула направил оба автомата вверх как зенитные пулеметы, однако стрелять не стал. Ноготь, чиркнувший по спине, предупредил его о необходимости соблюдать осторожность.– Когда китайцы узнают, что мы сбежали, что они будут делать?– Искать нас.– Верно. – Скуирелли захлопала в ладоши. Наконец-то они начинают соображать! Сразу видно, что они ни черта не смыслят в постановке фильмов. – Они будут искать нас, – пояснила она, – а мы будем убегать. Затем победим их в решительной схватке, и я взойду на Львиный трон. Я, Скуирелли Чикейн, шестидесятилетняя бунджи-лама, к тому же еще и секс без приставки «экс».– Мы в меньшинстве. Каким же образом нам удастся их победить?Скуирелли приблизилась чуть ли не к самым их лицам и заговорщически понизила голос:– Не знаю. Но когда дело дойдет до решительной схватки, вы должны выполнить мою просьбу.– Хорошо, – согласился Кула.– Нет, – возразил Чиун.– Я должна спастись сама, собственными силами. Только так. В кульминационный момент героиня не может быть спасена второстепенными персонажами. Это просто не срабатывает. Возьмите, например, фильм «Ракетчик». Они приложили столько усилий, чтобы создать образ главного героя, но в самом конце Хоуард Хьюз таскал для него каштаны из огня. Естественно, что народ так и не повалил валом на этот фильм. Дураков нет.– У меня есть другой план, – остановил ее Чиун.– Какой? – спросила Скуирелли.– Вы сейчас уснете.– Усну?!Мастер Синанджу протянул два пальца с длинными ногтями к нерву, который волей богов находился у нее на шее, и мгновенно усыпил бунджи-ламу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28