— О да! — засмеялся Римо. — Целых два мешка морских ракушек и дешевые украшения на четырнадцать долларов. И еще двадцать две пепельницы «Чинзано», которые он спер в отелях.
— А ты помалкивай, — сказал Чиун. — Тебя это не касается.
— И правда, дружок, какое тебе до этого дело? — подхватила Руби.
— Чудеса! — сказал Римо, закидывая руки за голову, — Я готов поклясться, что меня это касается в первую очередь.
— Не обращай на него внимание, девочка, — сказал Чиун.
— Мы поговорим об этом после, без него, — решила Руби.
Смит повесил трубку на рычаг со словами:
— Несмотря на все ваши усилия помешать мне, я тем не менее все выяснил.
Римо смотрел в потолок и считал изразцы.
— Я только что говорил с компьютерами, установленными в... — Смит запнулся и посмотрел на Руби. — В моем центре, — докончил он.
— Как они поживают? — оживился Римо. — Как у них там с погодой? Надеюсь, они не застудили свои маленькие соленоиды?
Оставив его насмешки без внимания, Смит поднял левую руку и тронул раненое плечо.
— Земля, поросшая сосновым лесом, принадлежит корпорации, которую контролирует Бейсли Депау.
Римо рывком сел в кровати.
— Хитрюга-полковник говорил то же самое, но я ему не поверил. Бейсли Депау — самый левый из всех самых крикливых либералов, какие были в нашей истории. Врут ваши компьютеры.
— А это воззвание, — невозмутимо продолжал Смит, — появилось сегодня во многих ежедневных газетах. Поместила его организация, финансируемая фондом, который контролирует Бейсли Депау.
Римо снова лег.
— Я в это не верю, — сказал он.
— Бейсли Депау закупил по три часа экранного времени в день. Вещание будет вестись ежедневно по всем каналам в течение недели начиная с сегодняшнего дня.
— Не может быть! Это не он.
— Автобусы, которые мы сегодня видели, принадлежат одной из компаний Депау, — продолжал Смит.
— Не верю, и все тут!
Смит меж тем называл факты:
— На прошлой неделе, на другой день после рейда в Норфолк, два таких автобуса видели на пути в поместье Бейсли Депау в Уэст Палм-Бич.
— Все равно не верю, — упорствовал Римо. — Кто угодно, только не Бейсли Депау.
— Совокупная сумма расходов на оплату труда во всех компаниях Депау приближается к миллиарду долларов, — закончил Смит. — Рабский труд может сэкономить ему, по меньшей мере, пятьсот миллионов долларов с год.
— Вот теперь верю, — сказал Римо. — Доллар есть доллар. Кстати, где сейчас Люшен?
— Наверное, в Уэст Палм-Бич, — сказала Руби.
Смит кивнул.
— Должно быть, так.
— Тогда надо ехать, — сказала Руби.
— Поезжайте без меня, — предложил Римо. — Я не в состоянии ехать: мое сердце разбито. Милый, добрый Бейсли Депау! Кто бы мог подумать! Восстановить рабство! И кто это предлагает? Человек, давший нам такие театральные хиты, как «Убей белого» и «Вверх по стене, мама!». Который готов заложить самого себя, чтобы освободить маньяка-убийцу, если только у того кожа нужного цвета.
— Здесь ни у кого нет кожи нужного цвета, — вставил Чиун. — Правильный цвет кожи — желтый.
— Я просто не могу прийти в себя! Поезжайте одни...
Но тут Римо взглянул на Руби. Ее рот приоткрылся, ему стало ясно, что девушка сейчас закричит: он понял это по ее глазам.
Римо зажал уши ладонями, однако это ему не помогло: Руби разразилась потоком таких проклятий, от которых даже обои на стенах, казалось, пошли волдырями.
— Ну хорошо, хорошо! — сказал Римо. — Довольно. Я еду.
— Потому что ты обещал, — примирительно сказала Руби.
— Потому что я обещал, — согласился Римо, уступая. Глаза его остановились на Смите. — Так и быть, я поеду, — сказал он девушке, — но я не обязан брать с собой шефа, я этого не вынесу. Мы высадим его где-нибудь по дороге — пусть подлечит свою руку.
— Об этом позаботится моя мама, — заверила его Руби.
Глава двенадцатая
Особняк Депау выделялся среди соседних зданий, подобно бело-голубому бриллианту весом в два карата среди мелких полудрагоценных камушков.
Участок в шесть акров с трех сторон был окружен белой металлической оградой десять футов высотой, с очень частыми брусьями. Сзади, с четвертой стороны, поместье выходило на Атлантический океан. Через передние ворота можно было видеть пришвартованный к пристани большой катер.
В воротах стояли, прислонившись к кирпичным колоннам, двое охранников в военной форме.
Римо проехал мимо и через полквартала остановил машину.
— Тебе, наверное, лучше посидеть здесь, — сказал он Руби.
— Я пойду с вами, — возразила она. — Там Люшен.
— Она смелая, — сказал Чиун своему ученику. — Сильная, умная и к тому же смелая.
— Я объявляю вас мужем и женой, — зло сказал Римо. — И давайте покончим с этим.
— Неблагодарный! — прошипел Чиун.
Римо вышел из взятой напрокат машины и захлопнул за собой дверцу. Когда он прошел примерно половину расстояния до ворот особняка, Руби и Чиун двигались следом.
Римо чувствовал себя смертельно усталым оттого, что на него все время кто-то давил, заставляя принимать решения: делай то-то, делай тогда-то. Спасибо, подвернулось это дельце с овощерезкой. Это были первые деньги, честно им заработанные с тех пор, как прекратилась, много лет тому назад, его служба в полиции.
Если бы не обещание, данное им Руби, он прошел бы сейчас мимо ворот особняка Депау, ни разу не оглянувшись. Его совсем задергали: Смит с этой службой в КЮРЕ, Чиун, Руби... Надоело!
Он остановился около высоких белых ворот и сделал одному из стражей знак подойти.
— Что вам угодно, сэр? — спросил тот.
— Предлагаю два варианта на выбор: один легкий, другой тяжелый.
— Что вы хотите этим сказать?
— Впусти меня.
— Вы приглашены?
— Нет. Но в данном случае это не имеет значения.
— Я сожалею, сэр, но...
— Ты будешь сожалеть еще больше, — пообещал Римо.
Он протянул руку между прутьями ограды, схватил охранника за руку и легонько потянул его к себе. Второй охранник подумал, что его напарник подошел поближе к визитеру, с тем чтобы тот мог сказать ему что-то по секрету.
— Ну вот, — сказал Римо. — Пока еще это твое запястье, но я могу сделать из него студень. Выбирай сам, только побыстрее.
— Я выбрал.
— Молодец! А теперь позови сюда своего приятеля.
— Джо! — крикнул охранник. — Подойди сюда на минутку.
— Очень хорошо! — похвалил Римо.
— В чем дело, Вилли? — спросил второй охранник, но еще до того, как он получил ответ, его левое запястье оказалось в левой руке Римо.
— А теперь, ребята, если вы не захотите навсегда распрощаться со своей любимой игрой в пинг-понг, откройте ворота.
Для вящей убедительности он легонько сжал запястье Вилли, после чего правая рука стража сама собой потянулась к связке ключей, висевшей у него на поясе. Найдя среди них большой медный ключ, он открыл замок. Как только ворота распахнулись, Римо моментально проскользнул внутрь и, снова ухватив парней за руки, отвел их в глухую часть сада, заросшего японской айвой. Нажав на шейные артерии, он усыпил их и оставил спокойно лежать под деревьями.
Когда он вышел на выложенную кирпичом подъездную дорожку, в воротах показались Руби и Чиун.
— Ну и как? — спросил Римо. — Как оценивают мою работу ваши гениальные величества? Она вас устраивает?
Руби взглянула на Чиуна.
— Что это с ним? — спросила она, пожав плечами.
— Я никогда толком не понимал, о чем говорят белые.
— Я тоже.
— Ах вот вы как! — взорвался Римо. — Белые, видишь ли, им нехороши! Снюхались, да? Пусть он расскажет тебе, как Бог создавал человека и обжигал в печи, каждый раз получая не то, что нужно. Пусть он расскажет эту историю, чтобы ты убедилась, какой он изумительно чуткий и снисходительный человек.
— Не обращай на него внимания, — сказал Чиун. — Ему лучше, чем кому-либо другому, известно, как снисходителен я к неблагодарным ученикам.
— Интересно! — воскликнул Римо, направившись по длинной подъездной дорожке к дому.
Главное здание располагалось в глубине участка. Его задняя терраса выходила к причалу. В стороне стояли два небольших флигеля. Римо пошел к ним по давно не стриженной лужайке.
Первый флигель, по-видимому, предназначался для садовника. Там было пусто, обе комнаты сверкали безукоризненной чистотой.
Второе здание, скрытое от посторонних глаз первым, было сложено из известняка. Римо, попытавшийся заглянуть вовнутрь, ничего не увидел — окна были занавешены шторами. На передней двери этого флигеля была накладка для висячего замка, однако дверь не была заперта.
Они вошли в большую комнату, площадью метров двадцать пять. Вдоль стены они увидели узкие металлические койки с брошенными поверх них матрасами из полосатого тика, без простыней. В углу — открытый унитаз и раковина. Вдоль другой стены, примерно на высоте плеч человека, — металлические цепи.
Руби посчитала койки — тринадцать! Сердце у нее екнуло: похищено было четырнадцать человек.
До Римо донеслись какие-то звуки.
— Слышишь, Чиун? — спросил он.
Тот кивнул утвердительно. Но Руби, сколько ни напрягала слух, не слышала ничего.
— Что? — с тревогой спросила она. — Что вы слышите?
— Работает какой-то механизм, — сказал Римо.
Он обошел помещение. Звуки усиливались у стены, обращенной к главному зданию.
Под ногами у Римо был потрепанный коврик. Отшвырнув его в сторону, он увидел крышку люка с большим, вделанным в доски кольцом.
Римо потянул за кольцо, и люк бесшумно открылся.
Теперь и Руби услышала мерное гудение. Она стояла рядом с Римо и смотрела в открывшуюся яму. Вниз вели крутые деревянные ступени. Римо начал спускаться.
Внизу обнаружился неширокий тоннель в семь футов высотой. Он тянулся на тридцать футов и заканчивайся дверью. Дверное стекло было закрыто черной полиэтиленовой пленкой, Римо отодрал ее с одного угла, и они заглянули внутрь.
Их глазам предстала длинная конвейерная лента, вдоль которой стояло тринадцать рабочих. Первые семеро обвертывали деревянные шесты листовым металлом, шестеро других снимали обвязку и возвращали шесты в начало конвейера, после чего цикл повторялся.
Все рабочие были темнокожие, одетые в белые хлопчатобумажные майки. Помещение освещалось лампочками без абажуров.
Руби тихонько всхлипнула. Видя, что она готова закричать, Римо зажал ей рот рукой.
— Ты чего? — спросил он.
— Там Люшен.
— Который из них?
— Первый слева.
Римо присмотрелся. Все работающие на конвейере выглядели совершенно одинаково. Как она сумела узнать среди них Люшена?
У конца конвейера на невысокой платформе стоял коренастый рыжий человек в белом костюме и соломенной шляпе. Носки его ботинок были подбиты железом. В правой руке он держал свернутый в кольцо длинный кнут.
В дальнем конце помещения на высоте шести футов от пола виднелась дверь. Вдруг, прямо на глазах у визитеров, она отворилась, и на возвышение, с которого хорошо обозревался весь конвейер, вышел Бейсли Депау. Римо узнал его по газетным фотографиям. Тот самый Бейсли Депау, который посвятил теме освобождения негров специальную книжную серию. Тот самый Бейсли Депау, который послал свой личный реактивный самолет в Алжир за ссыльными чернокожими американцами. Тот самый Бейсли Депау, который открывал свое сердце — и свою чековую книжку — для любого самого нелепого антиамериканского движения, какие только мог припомнить Римо.
— Ну как они? Справляются? — крикнул Депау надсмотрщику.
— Да, сэр. Они набавляют темп каждый день, — отозвался тот. Голос у надсмотрщика был низкий и грубый. Римо показалось странным, что Депау на эту должность нанял какого-то уличного бродягу.
— У меня сегодня будут еще гости, — сказал хозяин. — И я хочу, чтобы рабочие пели. Рабы должны петь: пусть все видят, как они довольны своим положением.
Кнут просвистел над головами негров, раскатисто щелкнув в пустом пространстве цеха.
— Вы слышали, что сказал ваш господин? Петь!!
Не замедляя темпа, рабочие переглянулись.
— Петь, я сказал! — заорал надсмотрщик.
Люди молчали.
— Начинай ты, Люшен! Ты стоишь первым.
Брат Руби поднял глаза и улыбнулся заискивающей улыбкой.
— Что я должен петь, мой господин?
— Мне все равно! Пой что хочешь.
— Я знаю мало песен, — сказал Люшен.
— Пой что знаешь. Что-нибудь ритмичное, чтобы работа спорилась.
Люшен открыл рот и неуверенно начал:
Девочка из диско,
Будь моею киской,
Будь моею дочкой
На всю эту ночку.
Девочка из диско...
— Хватит! — прорычал Депау как раз в тот момент, когда остальные подхватили игривый мотивчик. — Это совсем не то, что нужно. Я велю отпечатать тексты, и пусть они их выучат. Что-нибудь вдохновляющее, какие-нибудь псалмы.
— Я позабочусь, чтобы они выучили слова, господин Депау.
Хозяин кивнул и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
— Как тебе это нравится? — спросил Римо у девушки.
— Работают они неплохо, — сказала та. — Возможно, я установлю такой конвейер у себя на фабрике, чтобы повысить производительность.
— И тебе не стыдно?
— Я же не буду заставлять их петь!
— Да, песенка не очень... — сказал Римо. — Но Люшен, кажется, в порядке.
— Он выглядит лучше, чем обычно, как это ни странно, — признала Руби.
— Может, работа идет ему на пользу? — предположил Римо.
— Мне трудно судить. Я никогда раньше не видела, чтобы он работал.
Чиун все это время хранил молчание. Присмотревшись, Римо заметил, что его светло-карие глаза пылают огнем. Такое со стариком случалось редко.
— Что с тобой, Чиун? Что-нибудь не так?
Старец махнул рукой в сторону двери.
— Вот это! Это — низость! Это — величайшее зло!
Римо изумленно поднял брови.
— Что я слышу? И это говорит человек, считающий всех людей ниже жителей деревни Синанджу!
— Одно дело оценивать людей по достоинству, видеть их слабости и обращаться с ними соответственно. И совершенно другое — не считать людей людьми. Это значит оскорблять самого Бога в лице его творения.
В этот момент над конвейером вновь взметнулся кнут.
— Быстрее! — заорал надсмотрщик.
Тут уж Чиун не выдержал.
— Стой! — воскликнул он.
Со страстью и гневом, питавшими его поразительное искусство, он ударил рукой в массивную дверь, ближе к петлям. Тяжелая деревянная панель вздрогнула и упала внутрь рабочего помещения.
Будто призрак, закутанный в желтые одеяния, Чиун ворвался внутрь и снова крикнул:
— Остановись, животное!
Лицо взглянувшего на него надсмотрщика отражало смятение и страх.
«Рабы» подняли головы, ожидая увидеть могучего избавителя, но увидели маленького, похожего на куклу азиата, уставившего сузившиеся от гнева глаза на надсмотрщика.
Здоровяк в белом костюме и белой шляпе, с пистолетом у пояса спрыгнул с платформы, раскрутил над головой кнут и ударил им старца.
Однако удар не достиг цели. Натренированная рука сделала резкое движение, чтобы придать свинцовому шарику, привязанному на конце, сверхзвуковую скорость. Но ожидаемого щелчка не последовало. Точно рассчитанным движением Чиун выбросил вперед правую руку и будто отрезал ребром ладони конец кнута длиной в шесть дюймов.
Надсмотрщик подтянул кнут к себе, готовясь к новому удару. Если раскрутить кнут над головой в полную силу, то мощным ударом можно срезать мышцы с предплечья жертвы до самой кости. Плетеный ремень медленно полз по полу, собираясь в кольцо. Вот жилистый здоровяк взметнул его над головой, вкладывая в размах всю силу мускулистых рук. Однако кнут замер, едва достигнув Чиуна, а рыжего надсмотрщика вдруг потянуло через все помещение в сторону маленького азиата.
Он попытался бросить кнут, но конец ремня был обмотан вокруг его запястья. Тогда он потянулся левой рукой к кобуре револьвера.
Вынув оружие, он взвел курок, но нажать на спуск ему не пришлось. Едва уловимым движением Чиун выбросил вперед указательный палец и молниеносным тычком в кадык вдавил его в шею до самого позвоночника. Проследив, как упавшее на пол тело дернулось в предсмертной судороге и застыло, старик метнулся к «рабам». В его глазах полыхал гнев. При виде этого крики радости замерли на устах негров. На миг у них промелькнула мысль, а не будет ли их освобождение страшнее, чем было порабощение?
— Запомните, вы, трусы! — прошипел старец. — Нельзя поработить человека, если он этого не захочет. Я презираю вас. Вас много, а этот мерзавец — один, и вы молча сносили удары кнута.
Рабочие повернулись к дверям, в которых появился Римо в сопровождении мулатки.
— Руби! — закричал Люшен.
— Ты здоров? — спросила она.
— Да. Только очень устал.
Боковым зрением Руби увидела, как Римо вскочил на высокую платформу, ту самую, куда только что выходил Депау.
— Обожди немного, мы сейчас вернемся, — сказала Руби брату.
Она с трудом взобралась на платформу и поспешила за Римо, который уже успел выбить дверь. За ними последовал Чиун. При виде того, как он это проделал, рабочие замерли от изумления только что старик стоял у основания высокой платформы — и вот он уже стоит на ней, не приложив, казалось, для этого ни малейшего усилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15