Приблизившись к будке охранника, грузовик прибавил ходу. Из будки выскочил человек в форме и открыл беспорядочный огонь. Крошечная «М-16» выпускала электронные пули, не причинявшие нападающим никакого вреда.
Сбив охранника, грузовик на полном ходу врезался в длинное низкое здание, которое под аккомпанемент доносящихся из динамика взрывов разлетелось на красно-желтые обломки.
После того как пыль улеглась, все повторилась снова.
В разыгрываемой сцене было что-то очень знакомое. Смит решил, что перед ним некая детская электронная игра, рекламу которой он недавно видел по телевизору.
Больше при беглом осмотре зеленой квартиры не обнаружилось ничего необычного.
Глава КЮРЕ уже направлялся к двери, когда компьютер внезапно ожил.
— Алла акбар! — выкрикнул высокий, тонкий голос.
Смит замер. Голос показался ему знакомым. Собственно, не этот именно голос, а вообще... Подобные голоса ему приходилось слышать не однажды. На Востоке. В выпусках новостей с Ближнего Востока и документальных фильмах.
Это был голос мусульманского муэдзина, призывающего правоверных на молитву.
— Алла акбар!
— Алла акбар!
Пронзительный голос стих, и заговорила какая-то женщина на языке, в котором глава КЮРЕ узнал арабский. Затем фразу повторили по-английски.
— Время послеполуденной молитвы.
Смит бросился обратно к монитору. Он уже давно заметил коврик, лежавший у компьютера, но только теперь понял, что это такое. Мусульманский коврик для молитвы, обращенный к пустой стене. Директору «Фолкрофта» не понадобилось много времени, чтобы определить, что в той стороне находится Мекка.
Сценка на экране беспрерывно повторялась. Смит задумчиво нахмурился и сел на стул.
На этот раз, прежде чем длинное низкое здание разлетелось в прах, глава КЮРЕ успел заметить на его крыше флаг. Американский флаг.
— Казармы морской пехоты в Ливане, — вдруг ошеломленно прошептал он. — Инсценировка атаки на казармы американской морской пехоты в Ливане...
Недоумение на сером лице Смита через минуту сменилось решимостью.
Отключив компьютер, он отодвинул в сторону бесполезный монитор и клавиатуру, вытащил винчестер из системного блока и сунул себе под мышку.
Держа в одной руке этот самый блок, а в другой — свой неизменный портфель, Смит подошел к двери.
— Пожалуйста, откройте, — потребовал он. — У меня обе руки заняты.
Дверь тут же распахнулась.
— Минуточку! — воскликнул домовладелец, увидев, как нагружен гость. — Разве вы вправе забрать это?
— Ну так забираю же.
— Я имею в виду — на законных основаниях...
— Это материальное доказательство совершения террористического акта против суверенной территории Соединенных Штатов, — чеканя каждое слово, проговорил Смит.
На домовладельца фраза произвела неизгладимое впечатление. Он побледнел и сделал шаг назад.
— А что, если Ал возвратится? — испуганно спросил он.
— Он никогда не возвратится.
— Но ведь один из тех психов, которые пытались взорвать Центр международной торговли, вернулся-таки, чтобы что-то забрать, — фыркнул домовладелец, спускаясь вслед за гостем по темной лестнице.
Глава КЮРЕ не сразу нашелся с ответом.
— Если он вернется, постарайтесь его не спугнуть. Сразу известите ФБР. Спросите спецагента Роуленда.
— Ладно. Никак не могу поверить, что он террорист. Это ведь хуже, чем почтовый служащий, верно?
— Гораздо хуже.
Домовладелец распахнул перед Смитом входную дверь. Уже на пороге тот повернулся и задал вопрос, который давным-давно вертелся у него на языке.
— А как Ладина зовут?
— Аллах. Но все звали его Ал.
— Меня здесь не было, — предупредил глава КЮРЕ и сбежал вниз по ступенькам.
Глава 8
Первое, что сделал Римо, вернувшись домой в Квинси, штат Массачусетс, — это проверил, нет ли сообщений.
Он решил, что автоответчик встретит его красным мигающим огоньком, но аппарат бездействовал.
— Может, Смит еще не знает об Осаке, — задумчиво протянул Римо.
Мастер Синанджу многозначительно погрозил своим чехлом для ногтя.
— Э, нет. Смит со своими оракулами все видит и все знает.
— Может, японцы пока молчат об инциденте?
— Император все равно узнает.
— По крайней мере он не звонил, — покачал головой Римо. — Хорошо бы, он не стал сердиться.
— А чего бы ему сердиться? Мы только выполняли его императорскую волю.
— Ага. И все кончилось международным инцидентом. В Японии твой портрет, наверное, красуется сейчас в каждом почтовом отделении.
Чиун погладил редкую бороденку.
— Не стану возражать, если мой портрет поместят на почтовую марку. Главное, чтобы моя внешность не была обезображена ненужной растительностью.
— Я имею в виду — на плакатах «Разыскивается».
Улыбка исчезла с губ японца.
— Зная японцев, я не сомневаюсь, что мне не выплатят заслуженной награды, — фыркнул он.
— Может, посмотрим новости, — предложил Римо. — Уже почти шесть.
— Да. Будем смотреть Бев Ву.
— Которую? — уточнил Римо.
— Конечно, более внушительную.
Ученик нахмурился.
— Ты хочешь сказать — толстую?
— Она внушительная, а не толстая. Только такой западник, как ты, осмелился называть грациозную Бев Ву таким ужасным словом.
— Мне нравится другая Бев Ву. Та, которая на седьмом канале.
— Бев Ву с пятого канала — единственная, которая заслуживает внимания.
Они поднимались по лестнице в башню для медитирования. Чиун спешил, стараясь первым успеть к телевизору с большим экраном. Экраны мерцали по всему дому, но Римо с Чиуном смотрели телевизор только в башне.
— По крайней мере она не Чита Чинг, — хмыкнул Римо.
— Не упоминай при мне этого имени!
— Извини.
Он разбередил старую рану Чиуна. В восьмидесятые годы тот был тайно влюблен в ведущую одного из общенациональных телеканалов. Все шло своим чередом, пока мастер Синанджу обожал ее издали. Но когда он попробовал искать взаимности, то обнаружил, что имеет дело с прожорливой телеакулой.
В результате старик разлюбил Читу Чинг, ранее то же самое произошло с Барброй Стрейзанд. С тех пор в жизни мастера Синанджу больше не было женщин.
Беверли Ву отнюдь не являлась предметом обожания Чиуна. Она уже давно работала репортером местного пятого канала, но до недавних пор кореец не обращал на нее особого внимания.
И вот конкурирующий седьмой канал нанял на роль телеведущей другую женщину-азиатку, которая по случайному совпадению тоже звалась Бев Ву. Вторая Бев Ву была молодой и изящной, и Римо находил ее необычайно привлекательной. И все бы ничего, если бы в один прекрасный день Римо не обмолвился, что новая Бев Ву гораздо лучше старой.
— Ты с ума сошел! — возмущенно воскликнул учитель. — Новая Бев Ву просто костлявая и тощая!
— А старая Бев Ву толстая.
— Да у новой сквозь платье все ребра пересчитаешь!
— Старая Ву — настоящий шкаф.
— Старая Ву способна иметь детей, как и подобает женщине. А новая Ву — девчонка.
— Я предпочитаю ее старой.
— Ты ее не получишь. И думать не смей!
— Незачем так громко кричать, Чиун. Она мне не нужна. Просто все, что я сказал, — так и есть на самом деле.
— Ты городишь чепуху! Сравнивать эту молодую выскочку Ву с мудрой и внушительной старой Ву...
— Слушай, да они обе мне до лампочки! Но если смотреть передачу с одной из них, то я предпочел бы новую.
— Отныне, — заявил мастер Синанджу, — я запрещаю показывать новую Ву на экране моего телевизора.
Пришлось Римо теперь постоянно смотреть программу новостей с новой Бев Ву, хотя на самом деле он предпочитал брюнетку с четвертого канала. Для него это стало делом чести. В конце концов, он взрослый человек и смотрит то, что хочет!
Одолев лестницу, Чиун поспешил в башню, схватил пульт дистанционного управления и направил его на телевизор. На экране во всей своей красе появилась старая Ву.
Мастер Синанджу сел на деревянный пол, положил рядом пульт и принялся внимательно смотреть выпуск новостей.
Римо примостился рядом с учителем. Поскольку тот глаз не отрывал от телеэкрана, ученик стал украдкой тянуть руку к пульту.
— Если ты направишь этот прибор на старую Ву, я его сломаю, — бросил Чиун, не моргнув глазом.
Римо с минуту обдумывал, как поступить. Конфликт обоим уже надоел, но нельзя же так легко сдаваться! В конце концов, это его дом. И его телевизор.
Заставив свой лоб вспотеть, Римо дождался того момента, когда он стал отражаться в темных участках телеэкрана, и заявил:
— Я обещаю не направлять «дистанционник» на телевизор, если ты обещаешь весь вечер не ломать его и не переключать каналы.
— Договорились, — согласился мастер Синанджу.
Направив пульт себе прямо в лоб, Римо нажал на кнопку с цифрой "7". Благополучно отразившись от его головы, инфракрасный сигнал поступил в телевизор.
Тот мгновенно переключился на седьмой канал, и на экране появилось симпатичное личико новой Ву.
— Что? Что это? — всполошился Чиун.
— Должно быть, кнопка случайно сработала, — с невинным видом отозвался ученик.
— Ты переключил программу.
— Я не направлял пульт на экран, — покачал головой Римо.
— Да что ты говоришь, белоглазый? Сейчас же верни программу назад!
— А мне нравится эта. Кстати, не забудь про свое обещание.
Карие глаза Чиуна внезапно сузились.
— Почему это ты вдруг вспотел?
Римо пожал плечами.
— А почему бы и нет?
— Ты меня обманул! — поджав губы, выпалил мастер Синанджу.
— Я тебя перехитрил. Возможно. А теперь успокойся и дай мне послушать, что она говорит.
Вновь повернувшись к экрану, Чиун скривился.
— Как ты можешь смотреть на это худое, бледное лицо?
— Брось ты, форма лица у нее красивая.
— Зато голова похожа на репу. А еще у нее впалые щеки и пустой взгляд.
Над головой новой Ву вдруг появилось изображение взрыва.
— Стой-ка, наверное, что-то важное, — озабоченно проговорил Римо, протягивая руку за пультом, чтобы усилить звук.
— А как же обещание! — ехидно прошипел кореец.
— Ох, верно! — отозвался Римо.
— А я рта не закрою до тех пор, пока не вернется старая Ву во всем своем блеске.
— Чиун, все очень серьезно.
— И правильная Ву тоже.
— А может, пойдем на компромисс и включим четвертый канал? — предложил Римо.
— Что ж, пожалуй, поскольку мне надоел отвратительный вид новой Ву, — поколебавшись, согласился учитель.
— Вот и хорошо, — обрадовался ученик и вновь поднял пульт.
— Нет уж, позволь мне. Ты связан обещанием.
Римо заколебался.
— Я дал обещание, — многозначительно произнес Чиун. — И ты дал обещание. Мы оба пленники своих обещаний.
— Ладно, — буркнул ученик, передавая ему пульт дистанционного управления.
Мастер Синанджу быстро переключил каналы.
Вместо брюнетки на четвертом канале вела репортаж какая-то новенькая азиатка.
— Кто это? — изумился Римо.
— Айя! — воскликнул учитель. — Японка! Немедленно переключи канал.
— Я не могу. Я же обещал...
— И я, — вздохнул Чиун. — А еще программа есть?
— Да, Си-эн-эн, но ты ненавидишь его еще сильнее, чем Ву.
— Но не сильнее, чем японцев.
— Что за внезапная мания назначать ведущими азиатов? — фыркнул Римо. — Сначала пятую программу вела одна Бев Ву потом седьмая завела себе свою собственную Ву. Теперь четвертый канал притащил откуда-то эту девицу!.. Как хоть ее зовут?
Подпись на экране гласила, что ведущую зовут Тамайо Танака. Сейчас она вещала на фоне Манхэттена, над которым поднимались темные клубы дыма.
— Пусть звучит ее резкий голос. Я не стану смотреть на эту японскую физиономию, — сообщил Чиун, прикрыв глаза золотистым рукавом кимоно.
Римо решил, что такое решение ему подходит.
— ...В результате серии взрывов, происшедших сегодня около полудня в Центральном Манхэттене, число жертв достигло сорока трех, — говорила Тамайо Танака. — Власти хранят молчание, тем не менее выяснилось, что на большом участке от Пенсильвания-стейшн до Центра Джекоба Джавитса имели место по меньшей мере тринадцать взрывов. По данным ФБР, ответственность за них взяли на себя несколько ближневосточных террористических групп, однако информированные источники сообщают, что, хотя полностью исключить ближневосточный след сейчас невозможно, расследование идет в другом направлении.
— Похоже на психов из ополчения, — обеспокоенно сказал Римо.
— Вот и хорошо, — произнес Чиун.
— Что?!
— Конечно. Если террор охватит всю страну, у Императора Смита для нас будет много работы.
— Ну и что хорошего?
— Ему некогда будет обращать внимания на жалобы японцев.
— Надо же, а я и не сообразил, — хмыкнул Римо, вглядываясь в экран.
— ...Сегодня в этот богатый событиями день трагедия произошла не только на Манхэттене, — продолжала Танака. — В Оклахома-Сити в переполненный зал судебного заседания, находящийся в новом здании федеральных служб, ворвался неизвестный и, открыв беспорядочный огонь, застрелил по меньшей мере двадцать пять человек. Пока неизвестен мотив массового убийства, но полиция Оклахома-Сити разыскивает некоего человека, являющегося предположительно почтовым служащим. Правда, непонятно, кто он — этот почтовый служащий — подозреваемый или свидетель убийства.
— Сдается мне, что просто разгневанный почтальон, — бесстрастно констатировал Римо.
— Нам вдвойне повезло, — заключил Чиун.
— Учитывая огромное количество невинных жертв, я бы так не сказал, — покачал головой ученик.
— Не мы их убили. Они мертвы, их не вернуть. Почему бы нам не насладиться горькими плодами их несчастья?
— А я вот не такой бесчувственный.
— По крайней мере теперь ты презираешь японцев.
Римо ничего не ответил. На экране вновь появилась брюнетка-ведущая.
— Оставайтесь на четвертом канале, — промурлыкала она, — чтобы следить за событиями в Нью-Йорке. Мы единственная бостонская станция, у которой есть свой репортер на Манхэттене.
— Кто бы мне объяснил, почему местные репортеры должны освещать сюжеты, имеющие общенациональное значение! — проворчал Римо.
Спустя десять минут последовало краткое сообщение о том, что из Соединенных Штатов отозван для консультаций японский посол.
— Значит, они недовольны нами, — нахмурился Римо.
— Но не так сильно, как мы ими, — возразил Чиун.
— Может, как-нибудь все образуется, — отозвался ученик.
Передавали погоду, когда зазвонил телефон.
— Должно быть, Смит, — вскочил на ноги Римо.
— Вырази ему сожаление, но не извиняйся, — бросил мастер Синанджу.
— А какая разница?
— Синанджу никогда не извиняется, но в определенных ситуациях мы, бывает, выражаем сожаление.
Голос Харолда В. Смита звучал так, будто глава КЮРЕ только что закончил пробежку.
— Римо, я рад, что вы вернулись.
— Спасибо, мы тоже.
— Вы срочно нужны мне по очень важному делу. Немедленно приезжайте.
— Зачем? — осторожно поинтересовался Римо.
— Мастер Синанджу знает арабский, я же никак не могу заставить работать программу перевода с арабского.
— Гм...
— Пожалуйста, поспешите, Римо. Дело не терпит отлагательств.
И Смит положил трубку.
— Мы нужны в «Фолкрофте», — сообщил Римо мастеру Синанджу.
— Я слышал, — отозвался тот, поднимаясь с татами.
— Тогда ты слышал и то, что Осака даже не упоминалась.
— Несомненно, Император собирается застать нас врасплох. Надо сочинить историю, в которую он поверит, Римо. Что-нибудь грандиозное, но правдоподобное.
Ученик подавил усмешку.
— Может, пусть наши документы съела собака?
— Какая еще собака?
— Мы купим ее по дороге.
— Чепуха какая-то.
— Слушай, Смит явно обеспокоен. И он к тому же просил тебя перевести что-то с арабского. Сейчас, вероятно, Осака его очень мало интересует.
— Прекрасно. Но если Император будет нами недоволен, то тебе как ученику Верховного мастера Синанджу придется броситься на меч.
— Но у меня нет меча, — удивился Римо и выключил телевизор.
— Мы купим его по дороге в крепость «Фолкрофт», — многозначительно проговорил Чиун.
Глава 9
Харолд В. Смит вполголоса ругался на чем свет стоит. Обычно обитатели Новой Англии очень любят употреблять крепкие словечки, а глава КЮРЕ, происходивший из вермонтских Смитов и обучавшийся в Дартмуте, несомненно, к ним относился.
Впрочем, он уже много лет подряд сдерживал свое желание выругаться. Прежде всего, считал Смит, богохульство — пустая трата времени. К тому же невежливо и бессмысленно. А самое главное — весьма неприлично, особенно в женском обществе.
В последний раз глава КЮРЕ выругался вслух, когда прочитал, что старый гимн его колледжа, «Мужчины из Дартмута», под давлением женской части обитателей кампуса сменил название на «Альма-матер» и из него были изъяты все упоминания о половых признаках.
Смит узнал об этом из бюллетеня для выпускников, который просматривал, сидя в своей гостиной.
— Черт бы их всех побрал! — взорвался он тогда. Его жена Мод чуть не упала со стула. Смиты уже давно не садились вместе на диван. Миссис Смит теперь смотрела телевизор, а мистер Смит читал. Вот так они проводили досуг.
Мод сурово отчитала Харолда за его язык, и тот смущенно извинился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Сбив охранника, грузовик на полном ходу врезался в длинное низкое здание, которое под аккомпанемент доносящихся из динамика взрывов разлетелось на красно-желтые обломки.
После того как пыль улеглась, все повторилась снова.
В разыгрываемой сцене было что-то очень знакомое. Смит решил, что перед ним некая детская электронная игра, рекламу которой он недавно видел по телевизору.
Больше при беглом осмотре зеленой квартиры не обнаружилось ничего необычного.
Глава КЮРЕ уже направлялся к двери, когда компьютер внезапно ожил.
— Алла акбар! — выкрикнул высокий, тонкий голос.
Смит замер. Голос показался ему знакомым. Собственно, не этот именно голос, а вообще... Подобные голоса ему приходилось слышать не однажды. На Востоке. В выпусках новостей с Ближнего Востока и документальных фильмах.
Это был голос мусульманского муэдзина, призывающего правоверных на молитву.
— Алла акбар!
— Алла акбар!
Пронзительный голос стих, и заговорила какая-то женщина на языке, в котором глава КЮРЕ узнал арабский. Затем фразу повторили по-английски.
— Время послеполуденной молитвы.
Смит бросился обратно к монитору. Он уже давно заметил коврик, лежавший у компьютера, но только теперь понял, что это такое. Мусульманский коврик для молитвы, обращенный к пустой стене. Директору «Фолкрофта» не понадобилось много времени, чтобы определить, что в той стороне находится Мекка.
Сценка на экране беспрерывно повторялась. Смит задумчиво нахмурился и сел на стул.
На этот раз, прежде чем длинное низкое здание разлетелось в прах, глава КЮРЕ успел заметить на его крыше флаг. Американский флаг.
— Казармы морской пехоты в Ливане, — вдруг ошеломленно прошептал он. — Инсценировка атаки на казармы американской морской пехоты в Ливане...
Недоумение на сером лице Смита через минуту сменилось решимостью.
Отключив компьютер, он отодвинул в сторону бесполезный монитор и клавиатуру, вытащил винчестер из системного блока и сунул себе под мышку.
Держа в одной руке этот самый блок, а в другой — свой неизменный портфель, Смит подошел к двери.
— Пожалуйста, откройте, — потребовал он. — У меня обе руки заняты.
Дверь тут же распахнулась.
— Минуточку! — воскликнул домовладелец, увидев, как нагружен гость. — Разве вы вправе забрать это?
— Ну так забираю же.
— Я имею в виду — на законных основаниях...
— Это материальное доказательство совершения террористического акта против суверенной территории Соединенных Штатов, — чеканя каждое слово, проговорил Смит.
На домовладельца фраза произвела неизгладимое впечатление. Он побледнел и сделал шаг назад.
— А что, если Ал возвратится? — испуганно спросил он.
— Он никогда не возвратится.
— Но ведь один из тех психов, которые пытались взорвать Центр международной торговли, вернулся-таки, чтобы что-то забрать, — фыркнул домовладелец, спускаясь вслед за гостем по темной лестнице.
Глава КЮРЕ не сразу нашелся с ответом.
— Если он вернется, постарайтесь его не спугнуть. Сразу известите ФБР. Спросите спецагента Роуленда.
— Ладно. Никак не могу поверить, что он террорист. Это ведь хуже, чем почтовый служащий, верно?
— Гораздо хуже.
Домовладелец распахнул перед Смитом входную дверь. Уже на пороге тот повернулся и задал вопрос, который давным-давно вертелся у него на языке.
— А как Ладина зовут?
— Аллах. Но все звали его Ал.
— Меня здесь не было, — предупредил глава КЮРЕ и сбежал вниз по ступенькам.
Глава 8
Первое, что сделал Римо, вернувшись домой в Квинси, штат Массачусетс, — это проверил, нет ли сообщений.
Он решил, что автоответчик встретит его красным мигающим огоньком, но аппарат бездействовал.
— Может, Смит еще не знает об Осаке, — задумчиво протянул Римо.
Мастер Синанджу многозначительно погрозил своим чехлом для ногтя.
— Э, нет. Смит со своими оракулами все видит и все знает.
— Может, японцы пока молчат об инциденте?
— Император все равно узнает.
— По крайней мере он не звонил, — покачал головой Римо. — Хорошо бы, он не стал сердиться.
— А чего бы ему сердиться? Мы только выполняли его императорскую волю.
— Ага. И все кончилось международным инцидентом. В Японии твой портрет, наверное, красуется сейчас в каждом почтовом отделении.
Чиун погладил редкую бороденку.
— Не стану возражать, если мой портрет поместят на почтовую марку. Главное, чтобы моя внешность не была обезображена ненужной растительностью.
— Я имею в виду — на плакатах «Разыскивается».
Улыбка исчезла с губ японца.
— Зная японцев, я не сомневаюсь, что мне не выплатят заслуженной награды, — фыркнул он.
— Может, посмотрим новости, — предложил Римо. — Уже почти шесть.
— Да. Будем смотреть Бев Ву.
— Которую? — уточнил Римо.
— Конечно, более внушительную.
Ученик нахмурился.
— Ты хочешь сказать — толстую?
— Она внушительная, а не толстая. Только такой западник, как ты, осмелился называть грациозную Бев Ву таким ужасным словом.
— Мне нравится другая Бев Ву. Та, которая на седьмом канале.
— Бев Ву с пятого канала — единственная, которая заслуживает внимания.
Они поднимались по лестнице в башню для медитирования. Чиун спешил, стараясь первым успеть к телевизору с большим экраном. Экраны мерцали по всему дому, но Римо с Чиуном смотрели телевизор только в башне.
— По крайней мере она не Чита Чинг, — хмыкнул Римо.
— Не упоминай при мне этого имени!
— Извини.
Он разбередил старую рану Чиуна. В восьмидесятые годы тот был тайно влюблен в ведущую одного из общенациональных телеканалов. Все шло своим чередом, пока мастер Синанджу обожал ее издали. Но когда он попробовал искать взаимности, то обнаружил, что имеет дело с прожорливой телеакулой.
В результате старик разлюбил Читу Чинг, ранее то же самое произошло с Барброй Стрейзанд. С тех пор в жизни мастера Синанджу больше не было женщин.
Беверли Ву отнюдь не являлась предметом обожания Чиуна. Она уже давно работала репортером местного пятого канала, но до недавних пор кореец не обращал на нее особого внимания.
И вот конкурирующий седьмой канал нанял на роль телеведущей другую женщину-азиатку, которая по случайному совпадению тоже звалась Бев Ву. Вторая Бев Ву была молодой и изящной, и Римо находил ее необычайно привлекательной. И все бы ничего, если бы в один прекрасный день Римо не обмолвился, что новая Бев Ву гораздо лучше старой.
— Ты с ума сошел! — возмущенно воскликнул учитель. — Новая Бев Ву просто костлявая и тощая!
— А старая Бев Ву толстая.
— Да у новой сквозь платье все ребра пересчитаешь!
— Старая Ву — настоящий шкаф.
— Старая Ву способна иметь детей, как и подобает женщине. А новая Ву — девчонка.
— Я предпочитаю ее старой.
— Ты ее не получишь. И думать не смей!
— Незачем так громко кричать, Чиун. Она мне не нужна. Просто все, что я сказал, — так и есть на самом деле.
— Ты городишь чепуху! Сравнивать эту молодую выскочку Ву с мудрой и внушительной старой Ву...
— Слушай, да они обе мне до лампочки! Но если смотреть передачу с одной из них, то я предпочел бы новую.
— Отныне, — заявил мастер Синанджу, — я запрещаю показывать новую Ву на экране моего телевизора.
Пришлось Римо теперь постоянно смотреть программу новостей с новой Бев Ву, хотя на самом деле он предпочитал брюнетку с четвертого канала. Для него это стало делом чести. В конце концов, он взрослый человек и смотрит то, что хочет!
Одолев лестницу, Чиун поспешил в башню, схватил пульт дистанционного управления и направил его на телевизор. На экране во всей своей красе появилась старая Ву.
Мастер Синанджу сел на деревянный пол, положил рядом пульт и принялся внимательно смотреть выпуск новостей.
Римо примостился рядом с учителем. Поскольку тот глаз не отрывал от телеэкрана, ученик стал украдкой тянуть руку к пульту.
— Если ты направишь этот прибор на старую Ву, я его сломаю, — бросил Чиун, не моргнув глазом.
Римо с минуту обдумывал, как поступить. Конфликт обоим уже надоел, но нельзя же так легко сдаваться! В конце концов, это его дом. И его телевизор.
Заставив свой лоб вспотеть, Римо дождался того момента, когда он стал отражаться в темных участках телеэкрана, и заявил:
— Я обещаю не направлять «дистанционник» на телевизор, если ты обещаешь весь вечер не ломать его и не переключать каналы.
— Договорились, — согласился мастер Синанджу.
Направив пульт себе прямо в лоб, Римо нажал на кнопку с цифрой "7". Благополучно отразившись от его головы, инфракрасный сигнал поступил в телевизор.
Тот мгновенно переключился на седьмой канал, и на экране появилось симпатичное личико новой Ву.
— Что? Что это? — всполошился Чиун.
— Должно быть, кнопка случайно сработала, — с невинным видом отозвался ученик.
— Ты переключил программу.
— Я не направлял пульт на экран, — покачал головой Римо.
— Да что ты говоришь, белоглазый? Сейчас же верни программу назад!
— А мне нравится эта. Кстати, не забудь про свое обещание.
Карие глаза Чиуна внезапно сузились.
— Почему это ты вдруг вспотел?
Римо пожал плечами.
— А почему бы и нет?
— Ты меня обманул! — поджав губы, выпалил мастер Синанджу.
— Я тебя перехитрил. Возможно. А теперь успокойся и дай мне послушать, что она говорит.
Вновь повернувшись к экрану, Чиун скривился.
— Как ты можешь смотреть на это худое, бледное лицо?
— Брось ты, форма лица у нее красивая.
— Зато голова похожа на репу. А еще у нее впалые щеки и пустой взгляд.
Над головой новой Ву вдруг появилось изображение взрыва.
— Стой-ка, наверное, что-то важное, — озабоченно проговорил Римо, протягивая руку за пультом, чтобы усилить звук.
— А как же обещание! — ехидно прошипел кореец.
— Ох, верно! — отозвался Римо.
— А я рта не закрою до тех пор, пока не вернется старая Ву во всем своем блеске.
— Чиун, все очень серьезно.
— И правильная Ву тоже.
— А может, пойдем на компромисс и включим четвертый канал? — предложил Римо.
— Что ж, пожалуй, поскольку мне надоел отвратительный вид новой Ву, — поколебавшись, согласился учитель.
— Вот и хорошо, — обрадовался ученик и вновь поднял пульт.
— Нет уж, позволь мне. Ты связан обещанием.
Римо заколебался.
— Я дал обещание, — многозначительно произнес Чиун. — И ты дал обещание. Мы оба пленники своих обещаний.
— Ладно, — буркнул ученик, передавая ему пульт дистанционного управления.
Мастер Синанджу быстро переключил каналы.
Вместо брюнетки на четвертом канале вела репортаж какая-то новенькая азиатка.
— Кто это? — изумился Римо.
— Айя! — воскликнул учитель. — Японка! Немедленно переключи канал.
— Я не могу. Я же обещал...
— И я, — вздохнул Чиун. — А еще программа есть?
— Да, Си-эн-эн, но ты ненавидишь его еще сильнее, чем Ву.
— Но не сильнее, чем японцев.
— Что за внезапная мания назначать ведущими азиатов? — фыркнул Римо. — Сначала пятую программу вела одна Бев Ву потом седьмая завела себе свою собственную Ву. Теперь четвертый канал притащил откуда-то эту девицу!.. Как хоть ее зовут?
Подпись на экране гласила, что ведущую зовут Тамайо Танака. Сейчас она вещала на фоне Манхэттена, над которым поднимались темные клубы дыма.
— Пусть звучит ее резкий голос. Я не стану смотреть на эту японскую физиономию, — сообщил Чиун, прикрыв глаза золотистым рукавом кимоно.
Римо решил, что такое решение ему подходит.
— ...В результате серии взрывов, происшедших сегодня около полудня в Центральном Манхэттене, число жертв достигло сорока трех, — говорила Тамайо Танака. — Власти хранят молчание, тем не менее выяснилось, что на большом участке от Пенсильвания-стейшн до Центра Джекоба Джавитса имели место по меньшей мере тринадцать взрывов. По данным ФБР, ответственность за них взяли на себя несколько ближневосточных террористических групп, однако информированные источники сообщают, что, хотя полностью исключить ближневосточный след сейчас невозможно, расследование идет в другом направлении.
— Похоже на психов из ополчения, — обеспокоенно сказал Римо.
— Вот и хорошо, — произнес Чиун.
— Что?!
— Конечно. Если террор охватит всю страну, у Императора Смита для нас будет много работы.
— Ну и что хорошего?
— Ему некогда будет обращать внимания на жалобы японцев.
— Надо же, а я и не сообразил, — хмыкнул Римо, вглядываясь в экран.
— ...Сегодня в этот богатый событиями день трагедия произошла не только на Манхэттене, — продолжала Танака. — В Оклахома-Сити в переполненный зал судебного заседания, находящийся в новом здании федеральных служб, ворвался неизвестный и, открыв беспорядочный огонь, застрелил по меньшей мере двадцать пять человек. Пока неизвестен мотив массового убийства, но полиция Оклахома-Сити разыскивает некоего человека, являющегося предположительно почтовым служащим. Правда, непонятно, кто он — этот почтовый служащий — подозреваемый или свидетель убийства.
— Сдается мне, что просто разгневанный почтальон, — бесстрастно констатировал Римо.
— Нам вдвойне повезло, — заключил Чиун.
— Учитывая огромное количество невинных жертв, я бы так не сказал, — покачал головой ученик.
— Не мы их убили. Они мертвы, их не вернуть. Почему бы нам не насладиться горькими плодами их несчастья?
— А я вот не такой бесчувственный.
— По крайней мере теперь ты презираешь японцев.
Римо ничего не ответил. На экране вновь появилась брюнетка-ведущая.
— Оставайтесь на четвертом канале, — промурлыкала она, — чтобы следить за событиями в Нью-Йорке. Мы единственная бостонская станция, у которой есть свой репортер на Манхэттене.
— Кто бы мне объяснил, почему местные репортеры должны освещать сюжеты, имеющие общенациональное значение! — проворчал Римо.
Спустя десять минут последовало краткое сообщение о том, что из Соединенных Штатов отозван для консультаций японский посол.
— Значит, они недовольны нами, — нахмурился Римо.
— Но не так сильно, как мы ими, — возразил Чиун.
— Может, как-нибудь все образуется, — отозвался ученик.
Передавали погоду, когда зазвонил телефон.
— Должно быть, Смит, — вскочил на ноги Римо.
— Вырази ему сожаление, но не извиняйся, — бросил мастер Синанджу.
— А какая разница?
— Синанджу никогда не извиняется, но в определенных ситуациях мы, бывает, выражаем сожаление.
Голос Харолда В. Смита звучал так, будто глава КЮРЕ только что закончил пробежку.
— Римо, я рад, что вы вернулись.
— Спасибо, мы тоже.
— Вы срочно нужны мне по очень важному делу. Немедленно приезжайте.
— Зачем? — осторожно поинтересовался Римо.
— Мастер Синанджу знает арабский, я же никак не могу заставить работать программу перевода с арабского.
— Гм...
— Пожалуйста, поспешите, Римо. Дело не терпит отлагательств.
И Смит положил трубку.
— Мы нужны в «Фолкрофте», — сообщил Римо мастеру Синанджу.
— Я слышал, — отозвался тот, поднимаясь с татами.
— Тогда ты слышал и то, что Осака даже не упоминалась.
— Несомненно, Император собирается застать нас врасплох. Надо сочинить историю, в которую он поверит, Римо. Что-нибудь грандиозное, но правдоподобное.
Ученик подавил усмешку.
— Может, пусть наши документы съела собака?
— Какая еще собака?
— Мы купим ее по дороге.
— Чепуха какая-то.
— Слушай, Смит явно обеспокоен. И он к тому же просил тебя перевести что-то с арабского. Сейчас, вероятно, Осака его очень мало интересует.
— Прекрасно. Но если Император будет нами недоволен, то тебе как ученику Верховного мастера Синанджу придется броситься на меч.
— Но у меня нет меча, — удивился Римо и выключил телевизор.
— Мы купим его по дороге в крепость «Фолкрофт», — многозначительно проговорил Чиун.
Глава 9
Харолд В. Смит вполголоса ругался на чем свет стоит. Обычно обитатели Новой Англии очень любят употреблять крепкие словечки, а глава КЮРЕ, происходивший из вермонтских Смитов и обучавшийся в Дартмуте, несомненно, к ним относился.
Впрочем, он уже много лет подряд сдерживал свое желание выругаться. Прежде всего, считал Смит, богохульство — пустая трата времени. К тому же невежливо и бессмысленно. А самое главное — весьма неприлично, особенно в женском обществе.
В последний раз глава КЮРЕ выругался вслух, когда прочитал, что старый гимн его колледжа, «Мужчины из Дартмута», под давлением женской части обитателей кампуса сменил название на «Альма-матер» и из него были изъяты все упоминания о половых признаках.
Смит узнал об этом из бюллетеня для выпускников, который просматривал, сидя в своей гостиной.
— Черт бы их всех побрал! — взорвался он тогда. Его жена Мод чуть не упала со стула. Смиты уже давно не садились вместе на диван. Миссис Смит теперь смотрела телевизор, а мистер Смит читал. Вот так они проводили досуг.
Мод сурово отчитала Харолда за его язык, и тот смущенно извинился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26