В несколько прыжков преодолев темный лестничный пролет, Римо прошел по коридору и оказался перед массивной деревянной дверью. Даже в темноте он различил солидную надпись, сделанную золотыми буквами: «Доктор Харольд В. Смит, директор».Дверь была не заперта. За ней находилось помещение с большим количеством столов — днем там работали секретари и референты Смита. Из кабинета Смита доносился знакомый высокий голосок, который обещал всемерную поддержку в эти трудные для организации времена и возносил хвалы императору Смиту за мудрость, смелость и щедрость. И еще обещал устроить кровавую баню его врагам.Это был Чиун.— Как тебе удалось так быстро сюда добраться? — спросил Римо по-корейски.Пальцы Чиуна с длинными ногтями замерли посередине выразительного жеста. Смит сидел за большим, хорошо отполированным столом; его бесстрастное лицо было чисто выбрито. На нем был темный костюм-тройка, новый галстук и безупречная белая рубашка.Три часа ночи. У этого человека крупные неприятности, а он выглядит так, будто всего лишь решил сделать перерыв в работе, чтобы выпить чашечку кофе в офисе на Уолл-стрит. Наверное, в детстве он был единственным ребенком, научившимся проситься на горшок уже в первую неделю жизни. Римо не мог припомнить случая, чтобы складка на брюках Смита не была бы аккуратно отутюжена.— Неважно, как я сюда попал. Просто я должен спасти тебя от этого идиота-императора и оградить от его неприятностей, — так же по-корейски ответил Чиун.— А как же твои чемоданы?— Я гораздо больше вложил в тебя. Десять лет тяжелейшего труда — и хотя бы на грош отдачи за тот величайший дар, который я вручил тебе. Я не могу позволить тебе вот так просто уйти, унося мои капиталовложения.— Если мне будет позволено вмешаться, — перебил их Смит, — то должен буду заметить, что нам предстоит обсудить важные дела. А я не понимаю по-корейски.— На самом деле Римо тоже не все понимает, — по-английски заметил Чиун. — Нам просто надо обсудить некоторые вопросы, чтобы выработать план действий, как лучше вам служить.— Спасибо, — поблагодарил Смит. — Римо, боюсь, у меня для вас неприятные новости. Мы не просто в беде. К сожалению, мне придется...— Приостановить деятельность по многим направлениям, — договорил за него Римо.— Дай ему закончить, — прорычал Чиун.— Приостановить деятельность по многим направлениям, — сказал Смит.— Вот видишь, — обратился Чиун к Римо. — Теперь ты все знаешь.— Мы фактически бездействуем, — продолжал Смит. — Конечно, мы прекрасно могли бы пережить это никчемное расследование деятельности ЦРУ и ФБР, к которым мы подключили наши компьютеры, о чем они даже не догадывались. Но после этого злодейского убийства конгрессмена следователи принялись всюду совать свой нос и случайно наткнулись на несколько наших линий. Тогда я позвонил вам — в открытую, рассчитывая, что вы не станете прибегать к специальным телефонным номерам.— А я прибегнул.— Слава Богу, что вы не попались.— А я и попался.— Убили кого-нибудь?— Естественно, — вмешался Чиун.— Нет, — сказал Римо.— Отлично, — произнес Смит.— Чего ж хорошего, — заметил Чиун. — Он безобиден, как монах. Но мы ждем лишь вашего слова, чтобы утопить в крови ваших врагов.— Боюсь, что обычное физическое устранение кого бы то ни было здесь не поможет. По крайней мере, это не ослабит давления на нас. Вы должны выяснить, кто или что убило этого конгрессмена, а потом рассказать правду миру. Заставить его — или их признаться. Или сделать так, чтобы они были осуждены. Только это способно отвлечь внимание от нашей организации.— У вас есть какие-либо версии?— Нет, — ответил Смит. — У конгрессмена вырвали сердце. И следователям так и не удалось его найти.— Просто взяли и вырвали сердце? Рукой?— Не совсем так, насколько мы можем судить. Похоже, убийца пользовался каким-то примитивным ножом.— А сердца и след простыл?— Как сквозь землю провалилось.— Похоже на ссору любовников, — заметил Римо.— У этого человека не было связи на стороне. Он был женат, — скачал Смит, подумав о своей семейной жизни, которая длилась вот уже тридцать лет. — Нормальный, счастливый брак, который все длится и длится.— Словно все капает и капает вода, — добавил Чиун.— Да, что-то в этом роде, — согласился Смит.— В моей жизни когда-то тоже было такое, — сказал Чиун. — Но однажды она поскользнулась на камнях в бухте с сильным течением и утонула. Так что, как видите, если иметь терпение, все всегда кончается хорошо.— Так или иначе, — продолжал Смит, — конгрессмен чист. У него были лишь политические противники. Считалось, что у него надежная охрана. Человек, приставленный к нему министерством юстиции после начала расследования, дежурил за дверью его кабинета всю ночь. Подозрение закралось к нему в пять часов утра, и когда он вошел в кабинет, то увидел конгрессмена, распростертого на столе. Рубашка был расстегнута, и сердце вынуто из груди. Все артерии и вены были разорваны. Вытекло невероятное количество крови.— Дилетанты, — презрительно бросил Чиун. — Большое количество крови — первый признак.— Так что вам надо быть крайне осторожными, — сказал Смит. — ФБР и ЦРУ не меньше нашего хотят найти убийцу. Проблема лишь в том, что они думают на нас, некую секретную организацию, о которой им ничего не известно. Если они заподозрят, что вы работаете на нашу организацию, то могут вас арестовать.— Я буду осторожен, — сказал Римо.— Хочу закрыть на некоторое время санаторий. Из компьютеров уже стерли всю информацию, большинство сотрудников уволены. Через несколько дней от нас не останется и следа. А дальше — дело за вами.— Хорошо, — подытожил Римо.— И даже больше, чем хорошо, — поддержал Чиун. — Мы выясним, в чем дело, и устраним нависшую над вами угрозу.— Только не надо устранять, — попросил Смит, прочистив горло. — Выясните, в чем дело, и сделайте так, чтобы преступники были публично разоблачены. И постарайтесь обойтись без убийств.— Конечно-конечно, — поспешил заверить его Чиун. — Ваша мудрость превосходит скромные способности обыкновенного наемного убийцы. Вы истинный император, самый великий на земле.Когда они вышли из здания и оказались на улице, где все еще царила прохладная ночь и с Лонг-Айлендского пролива долетал соленый ветерок, Чиун сказал Римо по-корейски:— Я всегда говорил, что Смит — сумасшедший, и сегодня он снова это доказал. — Состоявшийся разговор напомнил ему историю о царе, который, сойдя с ума, попросил своего наемного убийцу вычистить конюшни. — Тому императору был нужен чистильщик конюшен, а что нужно этому, я даже и понять не могу.— Он хочет, чтобы кого-нибудь приговорили, — объяснил Римо.— А-а. Значит, ему нужен представитель правосудия — прокурор или адвокат. А по мне уж лучше чистить конюшни.— Не вполне так. Мы должны найти убийцу и передать улики какому-нибудь прокурору.— Как делают полицейские и детективы?— Вроде того.— Понятно, — сказал Чиун. — Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. К тому же мы даже точно не знаем, что должны сделать с этим чем-то или кем-то, которого найдем, зато знаем, что если этого не сделаем, император Смит будет страдать.— Лично я знаю, что делаю, — успокоил его Римо. — Не волнуйся.— Волноваться? Мне? — удивился Мастер Синанджу. — Чтобы начать волноваться, сначала надо унять смех. Вы, белые, такие смешные. Глава 4 Миссис Рамона Харви Делфин изучала план мероприятий в связи с празднованием двухсотлетия образования США, и вдруг на черновик под названием «Парад возле памятника Колумбу» упало желтое перо. Она подняла глаза.Миссис Делфин была дородной дамой, чье лицо и тело поддерживались в форме, благодаря дорогим кремам и умелым рукам, так что, когда она улыбалась, маленькие морщинки, казалось, выходили из укрытия. На этот раз она улыбнулась очень широко: появление этих людей удивило ее, и к тому же выглядели они довольно нелепо.— Какого черта вы нарядились в эти перья? — поинтересовалась она со смехом.Одно лицо показалось ей знакомым, и принадлежало оно довольно бездарному юнцу, которому каким-то образом удалось встать во главе целого издательства. Должно быть, она встречала его на каком-то банкете или где-то еще. Остальные были незнакомцами, и она не очень понимала, почему дворецкий впустил их в ее квартиру на Пятой авеню, предварительно не доложив об их приходе. В наши дни на улицах Нью-Йорка творится столько безобразий, что ни в коем случае нельзя пускать в дом незнакомых людей. Ей казалось, что она вполне отчетливо донесла до дворецкого эту мысль.— У нас уже есть группа индейцев для парада, — сказала миссис Делфин.Мужчины хранили молчание. Одеяния из желтых перьев доходили им до колен и не имели застежек, обнажая голую грудь и белые набедренные повязки гостей.— Я говорю, у нас уже есть чудный танцевальный ансамбль индейцев-могавков. К тому же вы одеты не как североамериканские индейцы. Ваш наряд скорее напоминает что-то южноамериканское. Если хотите, наряд ацтеков.— Вовсе не ацтеков, — сказал человек, стоявший дальше всех от нее. В руке он держал нечто, напоминающее фаллический символ, вытесанный из светлого камня. Остальные четверо расположились по обе стороны от него, как бы встав в колонну по двое.— К сожалению, майя нам тоже не нужны.— Мы не майя.— Кстати, внешне вы вовсе не похожи на индейцев, — произнесла миссис Делфин, теперь уже выдавливая из себя улыбку, и принялась крутить в руках жемчужное ожерелье, украшавшее ее затянутую в черное, пышную грудь. Жемчужины в ее ладонях сразу сделались скользкими от пота.— В наших жилах течет индейская кровь, — сказал мужчина с заостренным камнем.— Это очень мило, — откликнулась миссис Делфин. — Полагаю, красотой свой Америка обязана именно тому что столько народностей внесли свой вклад в ее развитие. Но, видите ли, инки не принадлежали к их числу.— Мы не инки. Мы из племени актатль.— Никогда не слышала о таком.— Потому что вы не дали нам выжить. По крайнее мере, в нашем первозданном виде. Поэтому мы приняли ваш облик, ваши волосы, ваши глаза. Но тем не менее мы все равно представляем племя актатль. Мы всегда хотели лишь одного — выжить, но вы не хотели нам этого позволить. По крайней мере, в нашем традиционном обличье. А теперь вы надругались над тем, что было у нас самого ценного и дорогого, — над камнем наших предков, питающим жизненной силой наши сердца, над тем, что является главной вдохновляющей силой нашего существования. Камень этот настолько священен, что вы не можете знать его настоящего имени, называя его Уктут.— Что ж, прошу извинить меня за какие-то невольные действия, которые нанесли вам ущерб. Уверена, что мы сможем его как-то вам компенсировать.— Вам придется это сделать.Двое незваных гостей в накидках из перьев схватили миссис Делфин за запястья, и она сказала, что вовсе не обязательно применять силу. Когда же двое других ухватили ее за лодыжки, у нее промелькнула совсем другая мысль.— Что ж, если вы хотите изнасиловать меня в извращенной форме, я не могу вас остановить. Но тогда хотя бы пойдемте в спальню.Однако они водрузили ее массивную тушу на стол, и тот, кто держал заостренный камень, затянул монотонную песню на незнакомом ей языке. Она попыталась высвободить руку, но ее еще сильнее прижали к столу. Попыталась брыкаться, но не смогла поднять ногу достаточно высоко, чтобы нанести хороший удар. В ноздри ударил острый запах страха и возбуждения — словно мочу смешали с затхлыми духами. У парня, сжимавшего ее правое запястье, были широко раскрытые, наивные глаза — точно такие же были у ее первого мужа в момент оргазма. Его покрытый потом лоб блестел в свете хрустальной люстры под потолком. Небольшая, вырезанная из камня копия египетской пирамиды, которую она использовала в качестве пресс-папье, больно давила ей в бедро, но она не могла даже отодвинуться. Двое, что держали ее за ноги, свободными руками надавили ей на живот.Она посмотрела на люстру, и, как ни странно, подумала о том, что ее давно не протирали. И ту, которая висит в главном зале, наверное, тоже. Больше она ни о чем думать не могла.Вдруг двое, державшие ее за руки, одновременно схватились за ворот ее черного платья и одним движением разорвали его. Нитка жемчуга тоже порвалась, и жемчужины рассыпались по столу и по паркетному полу. Затем один из мужчин расстегнул на ней лифчик.— Кстати, об извращенцах, — проговорила миссис Делфин. — Вы что? Не можете возбудиться без этих перьев?Тогда человек с фаллическим символом занес свое орудие у нее над головой, и полуобнаженной миссис Делфин показалось, что камень опускается очень медленно. Но вот он уже протаранил ей грудь. Не разрезал, а именно протаранил. Словно в грудь ей ударил пневматический молот, который продолжал неуклонно двигаться вперед. И тут она отчетливо увидела, как камень медленно проникает в ее тело. У нее возникло ощущение, что какой-то механизм вынимает из нее внутренности и вдавливает плечи в живот. Тогда она издала крик, вой, получившийся приглушенным из-за недостатка кислорода, и заметила широкую улыбку на лице злодея, вращавшего камень у нее в груди.— Еще, — произнес он. — Покричи еще.И вот люстры уже не имели никакого значения — они просто ушли, исчезли в длинном туннеле, сначала сером, затем черном, — и скоро ей было вовсе не о чем беспокоиться.Человек с каменным ножом увидел, как лицо ее становится спокойным, почти восковым, и понял, что криков в честь Уктута больше не будет. Тогда он стал работать быстрее, разрывая последние оставшиеся артерии, и наконец одним движением вырвал сердце из грудной клетки и поднял его, все еще продолжающее пульсировать и истекать кровью у него руке. Больше не было необходимости держать женщину, и двое, что сжимали ей запястья, полезли под свои одеяния, где на кожаных ремнях были закреплены глиняные чаши.Отцепив чаши, они принялись ждать, когда яростно бившееся сердце содрогнется в последний раз и замрет. Человек с каменным ножом осторожно опустил окровавленный сгусток мышц в одну из чаш. Вторая чаша оказалась крышкой, которая закрылась с тихим щелчком.Мужчины, державшие жертву за ноги, перевернули безжизненное тело на живот. А человек, вырвавший сердце, оставил отпечатанный на машинке лист, аккуратно смоченный по краям кровью миссис Делфин.Римо узнал об убийстве, как только они с Чиуном вошли в здание аэропорта Даллеса под Вашингтоном. По словам Римо, они прибыли сюда для того, чтобы обследовать «место преступления», где был убит конгрессмен.— Какого преступления? — удивился Чиун. — Смит ничего не говорил ни о грабеже, ни об обмане, или, что того хуже, о невыплате труженику вознаграждения за честный труд.— Убийство, — ответил ему Римо, — вот преступление.— Разве за него не заплатили?— Это убийство было преступлением, — повторил Римо.— В таком случае, любой руководитель любой страны — преступник. Нет, это невозможно. Императоры не могут быть преступниками, потому что именно они сочиняют законы. Преступники те, кто отказываются повиноваться императору.— Убийство противоречит законам нашей страны, — объяснил Римо.Чиун на мгновение задумался, а потом покачал головой.— Это невозможно. В таком случае выходит, что мы преступники, но на самом деле это не так. Преступник — это человек, лишенный свойственных нам твердых принципов.— Все не так просто. Поверь мне, все гораздо сложнее.— Верю, — ответил Чиун и, обратившись к сидевшему через проход от него банкиру из Димойна, сказал, что американский образ жизни удивительно загадочен и непостижим, но если он служит на благо Америки, то ему, Чиуну, грех жаловаться.Разговор происходил в самолете. А в аэропорту до слуха Римо донеслись новости из транзистора, и он расслышал сообщение об аналогичном убийстве. В утреннем выпуске «Вашингтон Стар» была опубликована следующая заметка:Информационное сообщениеНью-Йорк (АПИ). Сегодня в фешенебельном особняке был обнаружен труп богатой вдовы, убитой тем же способом, что и конгрессмен, проводивший расследование деятельности ЦРУ и ФБР. Труп миссис Рамоны X. Делфин, 51 год, был найден дворецким. Тело лежало на письменном столе, сердце было вырвано из груди.Римо заплатил за газету, но вернул ее в киоск.— Итак, — сказал Чиун, — жду твоих ценных указаний, чтобы отправиться на поиски неизвестно кого, затем сделать с ним неизвестно что. Короче, пойти туда, где он может есть, а может нет, но когда-то был.— Я передумал, — ответил Римо, явно смущенный.— Как ты мог это сделать, если это делается тем, чего у тебя отродясь не бывало? — язвительно поинтересовался Чиун.— Мы едем в Нью-Йорк.— Я люблю Нью-Йорк, — сказал Чиун. — Там есть кое-какие рестораны, кухня которых не является для меня иностранной. Конечно, корейские рестораны там не самые лучшие, но тем не менее вполне приличные, если учесть, как далеко они находятся от цивилизации.Полет до Нью-Йорка занял меньше часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14