– Так точно, господин маршал Дворшански!Два взмаха расчески – и маршал уложил свою седеющую шевелюру в аккуратную прическу, что-то среднее между «ежиком» и «полькой». Затем надел белую шелковую рубашку, белые хлопчатобумажные штаны и белые теннисные туфли. Прилично, аккуратно и удобно. Взглянув в зеркало, маршал похлопал себя по упругому животу. Хотя ему было за шестьдесят, он находился в отличной форме – ни грамма лишнего веса.Когда капитан нанимал очередного матроса, всегда молодого и крепкого, Дворшански предлагал ему испытать силы в борцовском поединке и ставил 100 долларов, если тому удастся положить маршала на обе лопатки. Когда новичку это не удавалось, ставка возрастала до 200 долларов, и против маршала выходили бороться двое. Когда и двое не могли его победить, он ставил 300 долларов, чтобы его попробовали побороть трое, и 400 – если его пытались одолеть вчетвером. Четверо противников был его предел, побеждал он их легко и даже не запыхавшись.– Боюсь, пятеро заставят меня попотеть, – говорил он.И вот теперь Дворшански входил в камбуз, как принимающий парад генерал.– Покажи мясо, Дмитрий, – приказал он. – Сегодня вечером оно должно быть особым. Совершенно особым.– Ради вашей дочери, господин маршал?– Да. На ужине будут моя дочь и внучка.– Я счастлив, что могу служить вашей семье, господин маршал.Дмитрий, невысокий, с квадратной фигурой человек с ярко выраженными славянскими чертами лица и кулаками, как чугунные гири, одним движением вскинул на разделочный стол тушу кабана. С чувством законной гордости он наблюдал, как маршал Дворшански разглядывает мясо. И тот действительно не был разочарован.– Дмитрий, ты мог бы отыскать ледяную воду в пустыне, а зимой в Сибири – испечь картошку в снегу, а уж в Америке ты просто творишь чудеса! Где ты умудрился раздобыть настоящее мясо, чистое мясо без единой прожилки жира? Скажи мне, Дмитрий, как тебе это удалось? Впрочем, нет, не говори, иначе пропадет все волшебство.Дмитрий упал на одно колено и стал целовать маршалу руки.– Встань, Дмитрий, встань. Сейчас же прекрати!– Маршал, я готов умереть за вас!– Только посмей! – воскликнул маршал Дворшански, поднимая слугу. – Неужели ты посмеешь обречь меня на голодную смерть среди этих дикарей? А ведь так оно и произойдет, если я останусь без моего дорогого Дмитрия!– Я приготовлю свинину под винным соусом, какой не едал даже ваш дед! – пообещал Дмитрий и, несмотря на протесты хозяина, снова принялся целовать ему руки.В кают-компании маршала ждали дочь и внучка. Женщины просматривали журналы мод, причем мать выглядела не намного старше своей дочери, которая училась в колледже. У обеих были высокие скулы Дворшанских и удивительно ясные голубые глаза. Они были радостью и счастьем всей его жизни.– Милые вы мои! – вскричал он, раскрывая им свои объятия.Внучка сразу же бросилась к нему и, как ребенок, со смехом принялась осыпать поцелуями его лицо.Дочь подошла к нему более сдержанной походкой, но ее объятие было более сильным и страстным – в нем чувствовалась любовь зрелой женщины к своему отцу.– Здравствуй, папа, – сказала она. Эта сцена могла бы привести в замешательство многих людей на Манхэттене, где ее знали как Дороти Уокер, президента компании «Уокер, Хэндлман и Дейзер», королеву феминисток Мэдисон-авеню, женщину, которая вступила в схватку с гигантами и сумела победить.Настоящей причиной успеха Дороти Уокер было вовсе не то, что она, как считали многие, умела в нужный момент лечь в постель с нужным человеком.Просто у нее было удивительное чутье. Хотя не последнюю роль сыграл и еще один факт, мало кому известный за пределами этой уютной кают-компании. Ее маленькое рекламное агентство на самом деле было не таким уж и маленьким: в момент открытия его основной капитал составлял двадцать пять миллионов долларов – все ее приданое, возвращенное мужем, прежде чем он исчез лет двадцать тому назад.В отличие от других агентств, которые начинали с талантливых задумок и больших надежд, «Уокер, Хэндлман и Дейзер» могло бы первые десять лет вообще обходиться без клиентов. Но как это всегда бывает, когда вовсе не нуждаешься в заказах, чтобы выжить или свести концы с концами, клиентов у агентства было хоть отбавляй.– Папочка, ты хорошо себя вел? – спросила Дороти, похлопывая его по упругому животу.– По крайней мере, не лез на рожон.– Не нравится мне, как ты это говоришь, – произнесла Дороти.– О, дедушка, ты снова попал в какое-нибудь восхитительное приключение?– Тери уверена, что вся твоя жизнь была полна романтики приключений. Лучше бы ты не рассказывал ей этих своих сказок.– Сказок? Но все это чистая правда!– Это еще хуже. Прошу тебя, не надо.– Мамочка, ты ничего не понимаешь. Дедушка просто ведет себя как настоящий мужчина, а ты все время его ругаешь. Ну, мамочка, перестань!– Если тебе нужен настоящий мужчина, могу купить любого за 25000 в год. Вес, рост и прическа по твоему выбору. А твой дед слишком стар и слишком опытен, чтобы мотаться по всему свету, ища приключений на свою голову…– Довольно ссориться, – прервал их маршал Дворшански. – Расскажите лучше, как дела у вас.У Тери было множество разных новостей, и она принялась выкладывать все от начала до конца. Все ее истории были исполнены внутреннего напряжения и имели для нее огромное значение, начиная от рассказа о новом поклоннике и кончая сетованиями на преподавателя, который ненавидел ее.– Что еще за преподаватель? – поинтересовался маршал Дворшански.– Папа, не обращай внимания. Тери, а тебе лучше ничего такого не рассказывать.– Господи, да моя дочь просто невыносима! А ты слушайся свою мамочку!Когда ужин закончился и внучка отправилась спать, Дороти Уокер, урожденная Дворшански, решила поговорить с отцом по душам.– Ну, ладно. Что у тебя на этот раз?– Что ты имеешь в виду? – спросил маршал, изображая святую невинность.– Отчего ты такой довольный?– Просто рад видеть своих крошек.– Папа, ты можешь обманывать премьер-министров, губернаторов, генералов и даже нефтяных шейхов, но не надо врать мне. Одно дело, когда ты просто рад видеть нас с Тери, и совсем другое – когда ты ввязываешься в какую-нибудь очередную авантюру.Маршал Дворшански напрягся.– Гражданская война в Испании – это тебе не авантюра. Да и Вторая мировая тоже. А еще была Южная Америка и Йеменская кампания.– Папа, ты говоришь с Дороти. И мне хорошо известно, что, какими бы ни были твои первоначальные расчеты, тебе всегда приходится в конце концов делать грязную работу самому. Вот именно это и доставляет тебе удовольствие. Так что же на этот раз? Что заставило тебя нарушить данное мне слово?– Слова своего я не нарушал, поскольку на этот раз вовсе не искал приключений. Я честно занимался своим делом, – начал оправдываться маршал Дворшански, а потом рассказал дочери, как во время коктейля с ним в Майами-Бич мэр Картрайт получил дурное известие, Маршал только и сказал при этом: «На вашем месте я бы не стал паниковать. Я бы…»Как и во многих других случаях, все началось именно так. Маршал дал неплохой совет, его обещали отблагодарить за услуги. Впрочем, в отличие от других джентльменов удачи, маршал Дворшански не был бродягой без гроша за душой, отправляющимся на поиски денег или драгоценностей. Как и дочь, он делал более высокие ставки. Не испытывая нужды в деньгах, он всегда требовал и получал нечто большее, чем деньги.– Я никогда прежде не владел целым городом, – объяснил он дочери. – К тому же избирательная кампания уже подходит к концу. Не может быть, чтобы Картрайт проиграл.– Скольким неугодным ты проткнул уши шилом на этот раз?– Ты же знаешь, иногда невозможно избежать определенных вещей, даже когда не получаешь от них никакого удовольствия. Но теперь все кончено, враг разгромлен.Но когда маршал Дворшански рассказал, что это за новый враг, дочь в гневе отвернулась.– Знаешь, пап, мне никогда не нравились польские анекдоты. Но теперь, выслушав тебя, эту историю насчет того, как ты счастлив, приобретя такого замечательного врага, я начинаю думать, что те анекдоты для нас даже слишком остроумны.Дворшански заинтересовался. Он никогда не слыхал польских анекдотов.– Думаю, если бы ты покидал свою яхту не только для того, чтобы наносить людям увечья или втыкать в уши шило, ты бы лучше знал, что происходит в мире.Маршал тут же потребовал, чтобы дочь рассказала ему хотя бы один, и, к ее удовольствию, хохотал над каждым, как ребенок.– Я уже слышал их, – наконец произнес он, радостно хлопая себя по колену. – Но мы называли их украинскими. А ты когда-нибудь слыхала о хохле, который поступил в колледж?Дороти отрицательно покачала головой.– И никто не слыхал, – заявил Дворшански и вновь загоготал, отчего лицо его покраснело, и он продолжал время от времени повторять: – Никто не слыхал, – давясь при этом от смеха.– Ужасный анекдот, – рассмеялась Дороти, которая вовсе не хотела смеяться, но смех отца был настолько заразительным, что и она не смогла удержаться.Весь вечер он рассказывал ей украинские анекдоты и остановился только тогда, когда радист сообщил, что уже на протяжении долгого времени с ним безуспешно пытается связаться мэр Картрайт.– Вопрос, не терпящий отлагательств, – сказал радист. – Убит некто по имени Московитц.– Владислав, – ответил на это маршал Дворшански, – ты когда-нибудь слыхал о хохле, который поступил в колледж? Глава 9 В районе Майами-Бич объявили штормовое предупреждение. Когда шериф Мак-Эдоу приехал на ранчо мэра Картрайта, в его просторный одноэтажный дом, порывистый ветер раскачивал пальмы на лужайке.Картрайт оторвался от радиоприемника; лицо его горело. На нем были бермуды и белая тенниска. На радиоприемнике стояла откупоренная бутылка бурбона.Мак-Эдоу, бледный, как смерть, наклонился к нему.– Ну, что слышно?– Ничего. – Картрайт покачал головой.Мак-Эдоу, в белой рубашке с шерифской звездой и светло-серых брюках с черной кобурой на поясе, поднялся с кресла и подошел к окну. Он тоже покачал головой.– Это была твоя идея, Тим. Твоя идея.Картрайт налил себе полстакана бубона и в два глотка его осушил.– Хорошо, признаю. Моя идея. Ну, что мне теперь, застрелиться?– Господи, Тим, во что ты нас втянул? Во что ты нас втянул?– Слушай, ты можешь успокоиться? Расслабься. Маршал говорит, что все идет хорошо.– Но он не отвечает на твои позывные!– Он сказал, чтобы мы сидели тихо и что все пока идет хорошо. Поэтому, черт побери, пока мы не доберемся до него, мы так и поступим. – Тим Картрайт снова наполнил стакан.– Что и говорить, наше положение просто прекрасно. Просто прекрасно! Московитц мертв. И убили его тем же способом, что и Буллингсворта. Фарджер наделал в штаны, потому что якобы встретил парня, который может голыми руками разорвать крышу автомобиля, а мы спокойно сидим здесь, ожидая дальнейших указаний. Хорошенькое дело! Фарджер треплет языком направо и налево, а Московитц мертв.– Я доверяю Дворшански.– Чего же ты так много пьешь?– Просто начал праздновать победу заранее. Победу, которую одержу на выборах на следующей неделе. «Вчера вечером Тимоти Картрайт одержал убедительную победу на выборах, выиграв у своего сумасшедшего конкурента со счетом девяносто девять-один».– И ты так в этом уверен? Только потому, что Дворшански тебе это пообещал? Этот твой друг, великий человек, военный, политический и организационный гений. Человек, который так нужен всем. Твой большой друг.– Ты сам согласился, – сказал Картрайт.– Все произошло слишком быстро.– Слишком быстро произошло другое, – огрызнулся мэр. – Ты слишком быстро забыл, что федеральные власти собирались засадить тебя в тюрягу, а ход, который предпринял Дворшански, смешал им все карты.– Лучше отбывать срок в тюрьме, чем загнуться с шилом в ухе.– Мы не можем утверждать, что это сделал Дворшански.– Как не можем быть уверены и в обратном.– А если и сделал, так что? Он ведь предупредил, что кое-кого придется убрать.– Мне это не нравится, тебе это не нравится. Но еще меньше мне нравится оказаться без средств к существованию, да еще в тюрьме.Шериф отошел от окна.– Увидимся позже. Поеду в полицейское управление. В такую погоду вызовов будет до черта.– Давай, Клайд. Тебя для того и избрали. Защищай людей.Когда шериф ушел, Тим Картрайт наполнил стакан до краев и выключил свет. Он следил, как приближается ураган, – дождь лил сплошной стеной, город готовился во всеоружии встретить непогоду.Что же пошло не так? Ведь он согласился баллотироваться на пост мэра вовсе не для того, чтобы наживаться за счет других. Он выставил свою кандидатуру просто потому, что хотел добиться чего-то в жизни. Вернувшись со второй мировой, он имел право на бесплатное образование как демобилизованный и свято верил, что демократия – лучшая форма государственного устройства на земле.Как же получилось, что теперь у него солидный счет в швейцарском банке и он ввязался в грязную игру, лишь бы не оказаться в тюрьме? Он не брал взяток, даже когда был членом муниципального совета. Конечно, ему нужны были люди, которые делали бы взносы в фонд избирательной кампании, и их начинания неизменно получали зеленый свет, но он не делал ничего, что выходило бы за рамки закона.Когда же произошло его грехопадение: когда в фонде кампании оказался излишек и он взял эти деньги себе? Или когда он задумался, почему бы не брать деньги за те услуги, которые до этого он оказывал бесплатно?Тим Картрайт давно забыл, когда ему впервые пришло в голову использовать служебное положение в личных целях, зато он отлично помнил, каковы были его последние художества. И за них ему легко можно было припаять на всю катушку.И вот, чтобы избежать тюрьмы, он вверил свою судьбу человеку, который утверждал, будто знает, что такое шпионаж. Сначала все казалось очень просто. Ну, если не просто, то красиво и дерзко.Агенты ФБР имели досье на Картрайта, Мак-Эдоу и Московитца. Они знали про их банковские счета, незаконные доходы, взяточничество и вымогательства. Поэтому вместо того, чтобы все отрицать и защищаться, им было рекомендовано перейти в атаку. Сделать так, чтобы федеральные власти не могли использовать имеющуюся у них информацию.И план сработал! Предмет одноразового использования, Уиллард Фарджер получил задание, на которое мог согласиться только такой идиот, – атаковать правительство. И получилось! На следующей неделе Картрайт будет избран на очередной срок, и правительство уже не сможет добраться до него.А к тому времени, когда они там придумают, как его достать, возможно, мэр Картрайт выйдет в отставку и решит провести остаток жизни в Швейцарии.– Я гарантирую вам долгую и счастливую жизнь, над которой никогда не будет витать призрак тюрьмы, – сказал маршал Дворшански.Услуга стоило недорого. Всего-то и требовалось, что отдать ему город.Картрайт должен был обеспечить маршалу в Майами-Бич все, что только душе угодно. Картрайт надеялся, что Дворшански попросит всего лишь отдать ему рынок наркотиков. Сам мэр никогда не хотел с этим связываться, но деньги, которые давал наркобизнес, были слишком уж велики, чтобы от них отказаться.Защищать людей… Тим Картрайт осушил стакан, и ему захотелось плакать. Сейчас ему больше всего на свете хотелось бы вернуть свою жизнь к моменту, когда он впервые положил себе в карман тот излишек из фонда избирательной кампании.Доктор Харолд Смит выглядел озадаченным. Неужели господа из ФБР действительно думают, что кто-то из тех, кто ведет научные изыскания в рамках выделенных Фолкрофту субсидий, занимается политическим шпионажем?Да, ответили ему.Что ж, все книги и отчетность доктора Смита полностью открыты для ФБР.Только представить себе, что кто-то использовал субсидии на научные исследования для незаконной деятельности! Куда катится этот мир?– Вы либо очень наивный человек, либо гений, – сказал один из агентов ФБР.– Боюсь, вы ошибаетесь, – ответил доктор Смит. – Я обычный администратор.– Позвольте задать вам один вопрос. Почему у вас на окнах зеркальные стекла, не позволяющие заглянуть внутрь?– Они уже были, когда наш фонд купил это здание, – объяснил Смит. Он помнил, как еще десять лет назад меняли даты на всех счетах, на случай подобного расследования. Вся деятельность организации была строго законспирирована, начиная с компьютерных распечаток и кончая счетами на одностороннее стекло.Пока тайна КЮРЕ не была разгадана. Если бы продержаться еще немного, возможно, Римо успел бы совершить маленькое чудо. Придумал бы, как обезвредить бомбу, готовую взорваться в Майами-Бич и сдернуть покровы тайны с деятельности КЮРЕ, Конечно, вероятность этого была очень мала, но для КЮРЕ это был единственный шанс. Надо ждать. Ждать от Римо сигнала «отбой тревоги».Над Майами-Бич гроза отнюдь не миновала, и виной тому был ураган «Меган». Даже Чиун был не в силах ничего предпринять – антенна барахлила, и он не мог смотреть свои дневные сериалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17