Шляпа потеряла свой товарный вид, а голова под ней растеряла все мысли и выключила сознание.
Жорж успел воспользоваться неразберихой. Он быстро понял, что старики стрелять по живым мишеням не станут, и выскочил из комнаты следом за шефом, который прекратил движение и валялся на полу. Перепрыгнув через Крылова, Жорж выскочил на улицу, выхватывая на ходу пистолет.
Однако на этом его пыл сошел на нет. Во дворе стояли шестеро или семеро мужиков с двустволками в руках, а Красавчик, дежуривший у ворот, мирно сидел у яблони, обмотанный веревками. Та же участь ожидала и Жоржа.
— Отлично сработано! — воскликнул Журавлев, подходя к своему хозяину.
— Народ у нас больно ленивый, но если надо, то за дело постоять может. А что нам с этими-то делать?
— Отпусти их, Василич. Не сразу, а когда совсем стемнеет. Больше они сюда не сунутся. А мне с Настей надо уходить. Деньги оставь себе. Ты не виноват, что я не прожил у тебя весь отпуск. Часа за два мы далеко уйдем. А им еще до утра со своей машиной придется копошиться.
— Доброго вам пути. Но если где-нибудь в деревеньке остановитесь, то вас все равно найдут. У нас народ простецкий, секретов не любит и на любой вопрос отвечает правдой. Мы тут все так живем.
— Учту, Василич.
— Да, тут еще одна новость. Чуть было не забыл.
Василич достал из кармана мятый листок бумаги.
— Это телеграмма. Утром почтальон принес.
Журавлев развернул листок. «Ждите с новостями. Выезжаю. Вечный раб случая, Метелкин».
— Дружок приехать хочет.
— Такой же, как эти?
— Нет, мирный парень. Метелкиным зовут. Ты отошли его в Симашки. Скорее всего, мы там на пару дней задержимся.
— Договорились. Сын его проводит. Будьте осторожны, там места болотистые, змеиные. В лес не ходите. Из него еще никто живым не выбирался.
Они собрали вещи, простились с сельчанами, не забыв сказать слова благодарности, и ушли. Настя даже спрашивать не стала, куда подевалась Наташа. Она догадывалась. Та ей с первого взгляда не понравилась. Глаза в сторону отводит, будто украла что-то.
— А я и не сомневалась, Квазимодушка, что ты меня выручишь, — весело сказала Настя.
— Иначе нельзя. Это же я тебя заманил в роковое путешествие.
— Только больше никого не заманивай, рыцарь. А то одной обещал защиту, вторую вовлек в свою аферу, у тебя времени не хватит всех из болота вытаскивать.
— Насчет болота ты права. Страшная штука.
12. Смоленский авторитет
Даму принимали на должном уровне. Встреча состоялась на дому. Лагорин Марк Феоктистович слыл известным коллекционером старины, отдавал предпочтение живописцам XIX века. Особую слабость он питал к Айвазовскому. С него начиналась его коллекция, и собирать мастера морского пейзажа было проще в связи с плодовитостью гениального мариниста. Среди коллекционеров Лагорин считался одним из самых преуспевающих в Смоленске и пользовался заслуженным авторитетом. Среди братвы его знали как Маркушу-всеядного и тоже уважали. Свою галерею Марк Феоктистович показывал не всем и не всю. Многие картины числились в розыске, но для такой гостьи, как Ингрид, он открыл свои запасники. Они оба сделали друг для друга немало. Марк выполнял заказы Ингрид и переправлял антиквариат в Германию, ворованный, конечно, а Ингрид щедро оплачивала работу известного вора в законе. Бизнес есть бизнес, в детали никто не углублялся. Главное в таком деле — взаимопонимание, доверие и четкое соблюдение сроков и неписаных правил.
Сегодня Ингрид пришла с необычным предложением, и Марк об этом догадывался. После охов и ахов над шедеврами старых мастеров они уселись пить чай из кузнецовского фарфора и перешли к цели визита необычайной гостьи.
— Мне нужна твоя помощь, Марк. Надеюсь, ты мне не откажешь.
— Весь внимание, Ингрид. Все, чем располагаю, у твоих ног. Тут ведь что важно: любое дело требует взаимного интереса.
— О цене сговоримся. Сейчас речь пойдет о надежности. Разобьем мой план на несколько частей. Часть первая. Мне нужно убрать одного человека и его охрану, примерно шесть единиц. Исполнители у меня есть, но они не надежны и требуют контроля. Мне понадобятся человек пять опытных ребят с двумя машинами. Пусть они возьмут киллеров в узду и держат их на мушке, пока те не сделают свою работу. Потом их можно отпустить. Мой клиент не политик и не крупная шишка. Если киллеров возьмут, меня это не трогает.
— Кто клиент?
— Телохранитель моего компаньона из Германии. Он мешает моим интересам. Его надо убрать вместе с его прихвостнями. Не скрою: речь идет об очень опытном боевике, и мальчики, на него работающие, тоже не лыком шиты. А главное — они имеют особую подготовку и опыт. С крыши таких не постреляешь. Тут нужно брать нахрапом, автоматной очередью или бомбой.
— Хорошо, я тебе дам надежных людей. Они и подстраховать смогут в случае провала. Что еще?
— Примерно через недельку мне необходим автопоезд из десяти бортовых грузовиков с брезентом. Нужно перевезти склад из района Курнакова в Оршу. Машины должны быть чистыми — с легальными документами, путевками, а шоферы надежными.
— Понятно. И это не проблема.
— Вот и все, Марк. Запрашивай цену.
— Три Айвазовского за первое дело и одного за второе, за неимением оного согласен на замену в соответствующем эквиваленте. Тебя устраивает такой расклад?
— Ты имеешь в виду раннего Айвазовского?
— Конечно, средней оценки. Авансов не прошу, твою надежность знаю. Со временем тоже не тороплю. Мне на подбор людей и инструкции понадобится один день. План у тебя есть?
— Очень приблизительный.
— Готов дать консультацию. Бесплатно, по дружбе. Мне не хотелось бы подвергать своих людей риску и действовать по сырому плану. Я не люблю недоработок и нежданчиков. В таких делах мелочей не бывает.
— Ты прав. Нам надо обсудить мою задумку, а ты ее откорректируешь.
Приятно смотреть на людей, так хорошо понимающих друг друга. В зоне люди не хотели ничего понимать, они думали только об одном — как им выжить.
Николай стоял на каменных плитах вычищенного подвала и смотрел на стальной кованый люк в полу. За его спиной переминались с ноги на ногу еще трое мужчин — бывшие зеки, отборные головорезы, убийцы, люди, не имеющие понятия о чести и душе, прожившие свою жизнь по бандитским законам.
Николай Гаврилюк, главный прораб в Курнакове, решал внутренние вопросы самостоятельно. Командовать оравой уголовников, бомжей и заезжих шабашников дело непростое. Он поступил иначе: окружил себя авторитетами из блатных и создал для них приемлемые условия для существования, сделав их своими помощниками и телохранителями, а те в свою очередь следили за порядком, дисциплиной и выполнением необходимых работ.
— Жутко подумать! Высушили болото, откопали четырехэтажный особняк, вычистили, вот только полы не помыли и стекла в рамы не вставили.
— Ты чего, Микола, на люк косишься? — спросил самый рослый бугай, стоявший по правую руку. — Кроме дохлых крыс, там ничего нет.
— Хорошо сделано, на совесть. Вот люди строили в XIX веке! Полсотни лет эти стены в воде простояли — и ничего. Почисть, покрась и живи.
— Тут уже пожили, — усмехнулся крепыш с азиатской физиономией. — Черепов нашли больше, чем кирпичей в здании.
— Ладно, пойдем на воздух, тут задохнуться можно.
Николай в сопровождении свиты выбрался из подвала и вышел на крыльцо фасадного входа, украшенного колоннами.
Огромную рабочую площадку, изрытую котлованом, окружала черная, затянутая туманом лесная полоса. На этом месте вполне мог бы разместиться аэропорт со всеми службами. Как кресты на кладбище, пространство левой стороны котлована покрывали деревянные сараюшки, стоявшие на бревенчатых сваях в полутора метрах над землей. Эту систему безопасности придумал какой-то молдавский архитектор. Правда, эта его предосторожность от нашествия змей не спасла, а сам он утонул в болоте. Плененные шабашники соорудили пятьдесят таких, как их здесь называли, скворечников, и разместили их подальше от леса кучками по шесть штук в ряд. В каждой такой каморке жили по четыре раба — так они называли себя сами.
Работы велись с рассвета до заката летом, а зимой устанавливали прожектора. Один раз в квартал привозили пополнение из двадцати человек. Именно такое количество погибало за этот отрезок времени. Чаще всего бежали. Погони тут не устраивали. Все знали, что лес пройти невозможно. Змеи и по котловану ползали в избытке, а про лес и говорить не приходилось. Наиболее ловкие научились ловить змей, это их спасало от смерти и давало прибавку к скудному пайку. Здесь научились готовить из змей деликатесные блюда, вымачивая мясо в травяных настоях и жаря его на самодельных противнях. Существовали по законам джунглей — выживал сильнейший. Тут и поножовщины хватало. Уголовники особо не церемонились с теми, кто им не нравился, кодексов и законов никто не чтил и лишнего срока не набавляли.
Болото до полной просушки тоже свое взяло. Не одну душу загубило и всосало в свою ненасытную утробу. Человеческая жизнь в зоне ничего не стоила. Во время просушки болот сюда пригоняли солдат на тяжелой технике, и ребята работали с автоматами наизготове, а целая рота стояла в охране, чтобы никому неповадно было напасть на экскаваторщика или бульдозериста с целью завладения оружием. Тут нож стоил дороже золота. Единственной защитой служили палки с гвоздями на обоих концах. Вот так и жили — ни на что не надеясь, кроме милости Божьей и собственной изворотливости. Любой преступник, получивший срок, знал, что этот срок кончится и он обретет свободу. Тут сроков не существовало и колючей проволоки тоже. Тут царствовали страх и отчаяние.
Николай прошел к бетонным сваям, сваленным возле котлована, присел на одну из них и достал из сумки две бутылочки водки, закуску и пластиковые стаканы, чем очень удивил своих сатрапов. Никогда еще прораб не приносил водку в зону. Правда, его об этом никто не просил. Тут люди не любили расслабляться. Каждый шаг требовал особого внимания, бдительности и осторожности. Пять-шесть часов сна могли немного снять напряжение, но, открыв глаза, ты снова собирался в кулак и жил, как канатоходец над пропастью.
— Выпьем по стаканчику, и я отправлю вас спать. Я уеду на целый день, и вы мне не понадобитесь. На работы можно наплевать. Сегодня инспекции не будет. Давай, Кореец, разливай.
Крепыш с азиатской физиономией принялся за дело.
— Пора нам о будущем подумать. Я к вам уже привык, и мне не наплевать, что ждет вас в ближайшее время. Но начнем все по порядку.
Взяв полный стакан, прораб выпил. То же сделали и остальные. Занюхав рукавом кожаной куртки, Николай продолжил:
— Мне нужно пятеро надежных мокрушников. Я их вывезу за зону, дам оружие, и они уберут нескольких моих недругов. Взамен получат свободу.
— А зачем далеко ходить? — подал голос рыжий мужик с лицом, похожим на обтянутый кожей череп. — Или ты нам не доверяешь?
— Доверяю и хочу сохранить вам жизнь. Мокрушники будут работать под контролем. Сделают дело и сами подохнут, а менты потом найдут пять неопознанных трупов. Такую пирамиду им не разобрать, в тупик попадут, и дело зависнет.
— Хорошо, Микола, — вступил в разговор самый грозный из команды, — мы своих корешей подставим, а что ты нам взамен дашь? Ведь ты мамой клялся, будто не можешь вытащить никого из зоны, а теперь готов пятерых вывести.
— Мне это дорого стоить будет. Я ведь человек маленький, за выход кого-либо из зоны мне придется последние штаны с себя снять. А с вами мы иначе сделаем. Мутите народ. Если всю ораву на мост бросим, то прорвемся. Другого пути нет. Слухи до меня дошли, что эту зону замораживают. Через неделю сюда армейские части придут, усадят всех в воронки и на новые разработки отправят, а там все с самого начала — непроходимые топи, леса с капканами, овчарки да колючка. Но меня туда не берут. Там своих прорабов хватает. Кому вы в руки попадете, никто не знает.
— Бунт поднять хочешь? — спросил Кореец. — Мост простреливается, как мишень в тире. Пятьдесят метров под огнем никто не пробежит.
— Другого выхода не вижу. Тут только массой их задавить можно. Придется рискнуть. Соберите стальные щиты от заваленного крана. Клепки повыбивать нетрудно, но от дурной пули спасти смогут, хоть грудь прикроют. Побег нужно устраивать ночью, когда большая часть охраны спит. Важную роль сыграет фактор неожиданности и натиск, резкий марш-бросок. А там и оружие, и свобода. Только бы на деревни кидаться не начали с голодухи. А посему надо склад с продуктовыми припасами вычистить. Он стоит следом за зданием охраны. Жратвы там на неделю вперед припасено, всем хватит. На волю выскочат — и врассыпную. До железки девять верст, а там ищи ветра в поле.
Для вас троих я ксивы подготовлю. Пару недель в Смоленске перекантуетесь, а потом ваше дело. Но пока мы не уберем тех, кого надо, надежду на бунт можно похерить. Ведь я не за себя пекусь. Тот самый тип, некоронованный барон здешних болот, так просто уйти из зоны не даст — вы ему принадлежите со всеми потрохами. Убрав его, можно и охраной заняться. Тогда им некого будет на подмогу звать.
— Складно поешь, генерал, — проворчал рыжий. — Будь по-твоему. Людишек мы тебе подберем. Тебе мы верим. Ты нас вниманием не обделял.
— Вот и ладненько. Людишек мне к завтрашнему дню подготовьте и собирайте шоблу. Самых оголтелых на первый план выставляйте. Последними вы пойдете с надежными ребятами, чтобы не дать им отступить. Дня два на подготовку Как только барона уберут, в ту же ночь и жахнем по охране. Рабы к этому времени должны быть готовы. Для вас троих я оружие привезу. Охрана меня не проверяет, я у них давно в доверии.
Водку допили и проводили Николая до моста. Широкий, метров в десять, деревянный мост проходил через глубокий, поросший камышом овраг. Тот, кто рисковал в него спуститься, обратно не возвращался. По другую сторону моста по краям стояли две каменные будки с бойницами под пулеметы. Шесть человек в униформе с автоматами дежурили у шлагбаума, а чуть дальше — четырехэтажная кирпичная казарма с боевыми отрядами общей численностью в полсотни ружей. Народ сюда нанимали из дембелей внутренних войск, имевших опыт зонной охраны, и отставных офицеров из сокращенных, которым некуда было деваться. Служба необременительная, харчи сносные, казарма оборудована всем необходимым, жаловаться не приходилось.
Начальник охраны, бывший майор из зоны, некогда ходивший в кумах, привык к тихой жизни, и его все устраивало. Командовал объектом немец, человек сугубо штатский, деликатный, в дела охраны не лез и баловал майора сувенирами. Сидор Погорелов воспитывался в детском доме, потом армия, служил в зоне, начиная с сержанта, а закончил майором после офицерских курсов и, что такое свобода, знал только из телевизора, но его на вольные хлеба не тянуло. Он боялся городов, машин и людей. Там его как муху раздавят, а здесь он король, сам себе хозяин.
Погорелов дремал у телевизора, когда к нему зашел Коля Гаврилюк. Они нередко баловались водочкой и говорили о политике, в которой ничего не смыслили. Плохой премьер или президент, значит, ему одна дорога. «Пусть его ко мне пришлют, я из него сделаю человека, он у меня поймет службу!» — так звучал самый страшный приговор любому политику из уст бывшего майора. Бабы и футбол занимали следующую нишу в разговорах. Женщин Сидор любил, но постоянной не имелось. Ни одна баба не захочет жить в лесу со змеями. В этом вопросе Коля шел приятелю навстречу и пару раз в месяц привозил из города девочек, не нуждавшихся в долгих уговорах. Тоже своего рода свет в окошке. Много ли надо одичавшему зоновскому куму, который учился разговаривать и понимать остальных у телевизионных дикторов и журналистов.
— Ты чего, Коля? Раненько еще ханку жрать. Гюнтер приехать может, а он запах за версту чует.
— Сегодня он не приедет, Обещался в пятницу.
— Точно знаешь?
— Вчера его видел. Гостей ждет из Москвы. Не до зоны ему.
Сидор встал с кровати, открыл холодильник и достал закуску. Его десятиметровая комната вмещала в себя все, что нужно и не нужно, одних только плейеров валялось штук пять. Гюнтер забывал, что дарил главному охраннику, и дублировал подарки. А Сидор был человеком прижимистым и ничего никогда не передаривал. Даже на день рождения к своим заместителям приходил с пустыми руками, а когда приглашал на свой, то развертывал каждый пакет и оценивал размах души принесшего ту или иную безделушку.
Сели за стол, выпили по рюмке, и Николай заговорил на наболевшую тему.
— Я тут домик покосившийся прикупил неподалеку в деревушке. Поправить бы надо, участок прополоть и пропахать. Работенки хватит. Вот у меня идейка родилась. А почему бы мне с зоны не взять мужичков? Штук пять. Пропустишь?
Сидор с удивлением посмотрел на прораба.
— Хочешь меня работы лишить?
— Кроме нас с тобой, счет рабам никто не ведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Жорж успел воспользоваться неразберихой. Он быстро понял, что старики стрелять по живым мишеням не станут, и выскочил из комнаты следом за шефом, который прекратил движение и валялся на полу. Перепрыгнув через Крылова, Жорж выскочил на улицу, выхватывая на ходу пистолет.
Однако на этом его пыл сошел на нет. Во дворе стояли шестеро или семеро мужиков с двустволками в руках, а Красавчик, дежуривший у ворот, мирно сидел у яблони, обмотанный веревками. Та же участь ожидала и Жоржа.
— Отлично сработано! — воскликнул Журавлев, подходя к своему хозяину.
— Народ у нас больно ленивый, но если надо, то за дело постоять может. А что нам с этими-то делать?
— Отпусти их, Василич. Не сразу, а когда совсем стемнеет. Больше они сюда не сунутся. А мне с Настей надо уходить. Деньги оставь себе. Ты не виноват, что я не прожил у тебя весь отпуск. Часа за два мы далеко уйдем. А им еще до утра со своей машиной придется копошиться.
— Доброго вам пути. Но если где-нибудь в деревеньке остановитесь, то вас все равно найдут. У нас народ простецкий, секретов не любит и на любой вопрос отвечает правдой. Мы тут все так живем.
— Учту, Василич.
— Да, тут еще одна новость. Чуть было не забыл.
Василич достал из кармана мятый листок бумаги.
— Это телеграмма. Утром почтальон принес.
Журавлев развернул листок. «Ждите с новостями. Выезжаю. Вечный раб случая, Метелкин».
— Дружок приехать хочет.
— Такой же, как эти?
— Нет, мирный парень. Метелкиным зовут. Ты отошли его в Симашки. Скорее всего, мы там на пару дней задержимся.
— Договорились. Сын его проводит. Будьте осторожны, там места болотистые, змеиные. В лес не ходите. Из него еще никто живым не выбирался.
Они собрали вещи, простились с сельчанами, не забыв сказать слова благодарности, и ушли. Настя даже спрашивать не стала, куда подевалась Наташа. Она догадывалась. Та ей с первого взгляда не понравилась. Глаза в сторону отводит, будто украла что-то.
— А я и не сомневалась, Квазимодушка, что ты меня выручишь, — весело сказала Настя.
— Иначе нельзя. Это же я тебя заманил в роковое путешествие.
— Только больше никого не заманивай, рыцарь. А то одной обещал защиту, вторую вовлек в свою аферу, у тебя времени не хватит всех из болота вытаскивать.
— Насчет болота ты права. Страшная штука.
12. Смоленский авторитет
Даму принимали на должном уровне. Встреча состоялась на дому. Лагорин Марк Феоктистович слыл известным коллекционером старины, отдавал предпочтение живописцам XIX века. Особую слабость он питал к Айвазовскому. С него начиналась его коллекция, и собирать мастера морского пейзажа было проще в связи с плодовитостью гениального мариниста. Среди коллекционеров Лагорин считался одним из самых преуспевающих в Смоленске и пользовался заслуженным авторитетом. Среди братвы его знали как Маркушу-всеядного и тоже уважали. Свою галерею Марк Феоктистович показывал не всем и не всю. Многие картины числились в розыске, но для такой гостьи, как Ингрид, он открыл свои запасники. Они оба сделали друг для друга немало. Марк выполнял заказы Ингрид и переправлял антиквариат в Германию, ворованный, конечно, а Ингрид щедро оплачивала работу известного вора в законе. Бизнес есть бизнес, в детали никто не углублялся. Главное в таком деле — взаимопонимание, доверие и четкое соблюдение сроков и неписаных правил.
Сегодня Ингрид пришла с необычным предложением, и Марк об этом догадывался. После охов и ахов над шедеврами старых мастеров они уселись пить чай из кузнецовского фарфора и перешли к цели визита необычайной гостьи.
— Мне нужна твоя помощь, Марк. Надеюсь, ты мне не откажешь.
— Весь внимание, Ингрид. Все, чем располагаю, у твоих ног. Тут ведь что важно: любое дело требует взаимного интереса.
— О цене сговоримся. Сейчас речь пойдет о надежности. Разобьем мой план на несколько частей. Часть первая. Мне нужно убрать одного человека и его охрану, примерно шесть единиц. Исполнители у меня есть, но они не надежны и требуют контроля. Мне понадобятся человек пять опытных ребят с двумя машинами. Пусть они возьмут киллеров в узду и держат их на мушке, пока те не сделают свою работу. Потом их можно отпустить. Мой клиент не политик и не крупная шишка. Если киллеров возьмут, меня это не трогает.
— Кто клиент?
— Телохранитель моего компаньона из Германии. Он мешает моим интересам. Его надо убрать вместе с его прихвостнями. Не скрою: речь идет об очень опытном боевике, и мальчики, на него работающие, тоже не лыком шиты. А главное — они имеют особую подготовку и опыт. С крыши таких не постреляешь. Тут нужно брать нахрапом, автоматной очередью или бомбой.
— Хорошо, я тебе дам надежных людей. Они и подстраховать смогут в случае провала. Что еще?
— Примерно через недельку мне необходим автопоезд из десяти бортовых грузовиков с брезентом. Нужно перевезти склад из района Курнакова в Оршу. Машины должны быть чистыми — с легальными документами, путевками, а шоферы надежными.
— Понятно. И это не проблема.
— Вот и все, Марк. Запрашивай цену.
— Три Айвазовского за первое дело и одного за второе, за неимением оного согласен на замену в соответствующем эквиваленте. Тебя устраивает такой расклад?
— Ты имеешь в виду раннего Айвазовского?
— Конечно, средней оценки. Авансов не прошу, твою надежность знаю. Со временем тоже не тороплю. Мне на подбор людей и инструкции понадобится один день. План у тебя есть?
— Очень приблизительный.
— Готов дать консультацию. Бесплатно, по дружбе. Мне не хотелось бы подвергать своих людей риску и действовать по сырому плану. Я не люблю недоработок и нежданчиков. В таких делах мелочей не бывает.
— Ты прав. Нам надо обсудить мою задумку, а ты ее откорректируешь.
Приятно смотреть на людей, так хорошо понимающих друг друга. В зоне люди не хотели ничего понимать, они думали только об одном — как им выжить.
Николай стоял на каменных плитах вычищенного подвала и смотрел на стальной кованый люк в полу. За его спиной переминались с ноги на ногу еще трое мужчин — бывшие зеки, отборные головорезы, убийцы, люди, не имеющие понятия о чести и душе, прожившие свою жизнь по бандитским законам.
Николай Гаврилюк, главный прораб в Курнакове, решал внутренние вопросы самостоятельно. Командовать оравой уголовников, бомжей и заезжих шабашников дело непростое. Он поступил иначе: окружил себя авторитетами из блатных и создал для них приемлемые условия для существования, сделав их своими помощниками и телохранителями, а те в свою очередь следили за порядком, дисциплиной и выполнением необходимых работ.
— Жутко подумать! Высушили болото, откопали четырехэтажный особняк, вычистили, вот только полы не помыли и стекла в рамы не вставили.
— Ты чего, Микола, на люк косишься? — спросил самый рослый бугай, стоявший по правую руку. — Кроме дохлых крыс, там ничего нет.
— Хорошо сделано, на совесть. Вот люди строили в XIX веке! Полсотни лет эти стены в воде простояли — и ничего. Почисть, покрась и живи.
— Тут уже пожили, — усмехнулся крепыш с азиатской физиономией. — Черепов нашли больше, чем кирпичей в здании.
— Ладно, пойдем на воздух, тут задохнуться можно.
Николай в сопровождении свиты выбрался из подвала и вышел на крыльцо фасадного входа, украшенного колоннами.
Огромную рабочую площадку, изрытую котлованом, окружала черная, затянутая туманом лесная полоса. На этом месте вполне мог бы разместиться аэропорт со всеми службами. Как кресты на кладбище, пространство левой стороны котлована покрывали деревянные сараюшки, стоявшие на бревенчатых сваях в полутора метрах над землей. Эту систему безопасности придумал какой-то молдавский архитектор. Правда, эта его предосторожность от нашествия змей не спасла, а сам он утонул в болоте. Плененные шабашники соорудили пятьдесят таких, как их здесь называли, скворечников, и разместили их подальше от леса кучками по шесть штук в ряд. В каждой такой каморке жили по четыре раба — так они называли себя сами.
Работы велись с рассвета до заката летом, а зимой устанавливали прожектора. Один раз в квартал привозили пополнение из двадцати человек. Именно такое количество погибало за этот отрезок времени. Чаще всего бежали. Погони тут не устраивали. Все знали, что лес пройти невозможно. Змеи и по котловану ползали в избытке, а про лес и говорить не приходилось. Наиболее ловкие научились ловить змей, это их спасало от смерти и давало прибавку к скудному пайку. Здесь научились готовить из змей деликатесные блюда, вымачивая мясо в травяных настоях и жаря его на самодельных противнях. Существовали по законам джунглей — выживал сильнейший. Тут и поножовщины хватало. Уголовники особо не церемонились с теми, кто им не нравился, кодексов и законов никто не чтил и лишнего срока не набавляли.
Болото до полной просушки тоже свое взяло. Не одну душу загубило и всосало в свою ненасытную утробу. Человеческая жизнь в зоне ничего не стоила. Во время просушки болот сюда пригоняли солдат на тяжелой технике, и ребята работали с автоматами наизготове, а целая рота стояла в охране, чтобы никому неповадно было напасть на экскаваторщика или бульдозериста с целью завладения оружием. Тут нож стоил дороже золота. Единственной защитой служили палки с гвоздями на обоих концах. Вот так и жили — ни на что не надеясь, кроме милости Божьей и собственной изворотливости. Любой преступник, получивший срок, знал, что этот срок кончится и он обретет свободу. Тут сроков не существовало и колючей проволоки тоже. Тут царствовали страх и отчаяние.
Николай прошел к бетонным сваям, сваленным возле котлована, присел на одну из них и достал из сумки две бутылочки водки, закуску и пластиковые стаканы, чем очень удивил своих сатрапов. Никогда еще прораб не приносил водку в зону. Правда, его об этом никто не просил. Тут люди не любили расслабляться. Каждый шаг требовал особого внимания, бдительности и осторожности. Пять-шесть часов сна могли немного снять напряжение, но, открыв глаза, ты снова собирался в кулак и жил, как канатоходец над пропастью.
— Выпьем по стаканчику, и я отправлю вас спать. Я уеду на целый день, и вы мне не понадобитесь. На работы можно наплевать. Сегодня инспекции не будет. Давай, Кореец, разливай.
Крепыш с азиатской физиономией принялся за дело.
— Пора нам о будущем подумать. Я к вам уже привык, и мне не наплевать, что ждет вас в ближайшее время. Но начнем все по порядку.
Взяв полный стакан, прораб выпил. То же сделали и остальные. Занюхав рукавом кожаной куртки, Николай продолжил:
— Мне нужно пятеро надежных мокрушников. Я их вывезу за зону, дам оружие, и они уберут нескольких моих недругов. Взамен получат свободу.
— А зачем далеко ходить? — подал голос рыжий мужик с лицом, похожим на обтянутый кожей череп. — Или ты нам не доверяешь?
— Доверяю и хочу сохранить вам жизнь. Мокрушники будут работать под контролем. Сделают дело и сами подохнут, а менты потом найдут пять неопознанных трупов. Такую пирамиду им не разобрать, в тупик попадут, и дело зависнет.
— Хорошо, Микола, — вступил в разговор самый грозный из команды, — мы своих корешей подставим, а что ты нам взамен дашь? Ведь ты мамой клялся, будто не можешь вытащить никого из зоны, а теперь готов пятерых вывести.
— Мне это дорого стоить будет. Я ведь человек маленький, за выход кого-либо из зоны мне придется последние штаны с себя снять. А с вами мы иначе сделаем. Мутите народ. Если всю ораву на мост бросим, то прорвемся. Другого пути нет. Слухи до меня дошли, что эту зону замораживают. Через неделю сюда армейские части придут, усадят всех в воронки и на новые разработки отправят, а там все с самого начала — непроходимые топи, леса с капканами, овчарки да колючка. Но меня туда не берут. Там своих прорабов хватает. Кому вы в руки попадете, никто не знает.
— Бунт поднять хочешь? — спросил Кореец. — Мост простреливается, как мишень в тире. Пятьдесят метров под огнем никто не пробежит.
— Другого выхода не вижу. Тут только массой их задавить можно. Придется рискнуть. Соберите стальные щиты от заваленного крана. Клепки повыбивать нетрудно, но от дурной пули спасти смогут, хоть грудь прикроют. Побег нужно устраивать ночью, когда большая часть охраны спит. Важную роль сыграет фактор неожиданности и натиск, резкий марш-бросок. А там и оружие, и свобода. Только бы на деревни кидаться не начали с голодухи. А посему надо склад с продуктовыми припасами вычистить. Он стоит следом за зданием охраны. Жратвы там на неделю вперед припасено, всем хватит. На волю выскочат — и врассыпную. До железки девять верст, а там ищи ветра в поле.
Для вас троих я ксивы подготовлю. Пару недель в Смоленске перекантуетесь, а потом ваше дело. Но пока мы не уберем тех, кого надо, надежду на бунт можно похерить. Ведь я не за себя пекусь. Тот самый тип, некоронованный барон здешних болот, так просто уйти из зоны не даст — вы ему принадлежите со всеми потрохами. Убрав его, можно и охраной заняться. Тогда им некого будет на подмогу звать.
— Складно поешь, генерал, — проворчал рыжий. — Будь по-твоему. Людишек мы тебе подберем. Тебе мы верим. Ты нас вниманием не обделял.
— Вот и ладненько. Людишек мне к завтрашнему дню подготовьте и собирайте шоблу. Самых оголтелых на первый план выставляйте. Последними вы пойдете с надежными ребятами, чтобы не дать им отступить. Дня два на подготовку Как только барона уберут, в ту же ночь и жахнем по охране. Рабы к этому времени должны быть готовы. Для вас троих я оружие привезу. Охрана меня не проверяет, я у них давно в доверии.
Водку допили и проводили Николая до моста. Широкий, метров в десять, деревянный мост проходил через глубокий, поросший камышом овраг. Тот, кто рисковал в него спуститься, обратно не возвращался. По другую сторону моста по краям стояли две каменные будки с бойницами под пулеметы. Шесть человек в униформе с автоматами дежурили у шлагбаума, а чуть дальше — четырехэтажная кирпичная казарма с боевыми отрядами общей численностью в полсотни ружей. Народ сюда нанимали из дембелей внутренних войск, имевших опыт зонной охраны, и отставных офицеров из сокращенных, которым некуда было деваться. Служба необременительная, харчи сносные, казарма оборудована всем необходимым, жаловаться не приходилось.
Начальник охраны, бывший майор из зоны, некогда ходивший в кумах, привык к тихой жизни, и его все устраивало. Командовал объектом немец, человек сугубо штатский, деликатный, в дела охраны не лез и баловал майора сувенирами. Сидор Погорелов воспитывался в детском доме, потом армия, служил в зоне, начиная с сержанта, а закончил майором после офицерских курсов и, что такое свобода, знал только из телевизора, но его на вольные хлеба не тянуло. Он боялся городов, машин и людей. Там его как муху раздавят, а здесь он король, сам себе хозяин.
Погорелов дремал у телевизора, когда к нему зашел Коля Гаврилюк. Они нередко баловались водочкой и говорили о политике, в которой ничего не смыслили. Плохой премьер или президент, значит, ему одна дорога. «Пусть его ко мне пришлют, я из него сделаю человека, он у меня поймет службу!» — так звучал самый страшный приговор любому политику из уст бывшего майора. Бабы и футбол занимали следующую нишу в разговорах. Женщин Сидор любил, но постоянной не имелось. Ни одна баба не захочет жить в лесу со змеями. В этом вопросе Коля шел приятелю навстречу и пару раз в месяц привозил из города девочек, не нуждавшихся в долгих уговорах. Тоже своего рода свет в окошке. Много ли надо одичавшему зоновскому куму, который учился разговаривать и понимать остальных у телевизионных дикторов и журналистов.
— Ты чего, Коля? Раненько еще ханку жрать. Гюнтер приехать может, а он запах за версту чует.
— Сегодня он не приедет, Обещался в пятницу.
— Точно знаешь?
— Вчера его видел. Гостей ждет из Москвы. Не до зоны ему.
Сидор встал с кровати, открыл холодильник и достал закуску. Его десятиметровая комната вмещала в себя все, что нужно и не нужно, одних только плейеров валялось штук пять. Гюнтер забывал, что дарил главному охраннику, и дублировал подарки. А Сидор был человеком прижимистым и ничего никогда не передаривал. Даже на день рождения к своим заместителям приходил с пустыми руками, а когда приглашал на свой, то развертывал каждый пакет и оценивал размах души принесшего ту или иную безделушку.
Сели за стол, выпили по рюмке, и Николай заговорил на наболевшую тему.
— Я тут домик покосившийся прикупил неподалеку в деревушке. Поправить бы надо, участок прополоть и пропахать. Работенки хватит. Вот у меня идейка родилась. А почему бы мне с зоны не взять мужичков? Штук пять. Пропустишь?
Сидор с удивлением посмотрел на прораба.
— Хочешь меня работы лишить?
— Кроме нас с тобой, счет рабам никто не ведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38