Водная гладь заиграла, заискрилась, лучи окрасили волны во все цвета палитры: от темно-зеленого до голубого с бирюзовым отливом. Сверху волны казались маленькими, почти игрушечными, но каждая из них была видна четко, каждая имела свою форму и цвет, как на картинах Айвазовского. Петр обернулся и, перекрикивая треск мотора и шум набегающего воздуха, прокричал, показывая рукой куда-то вправо и вниз:
— Щелкино!
Давыдов скосил глаза. Внизу, на берегу лазурной бухты раскинулся город, по улицам которого он еще вчера ходил пешком. На склоне горы к востоку от города чернело темное пятно сгоревшего «Шанхая». Далеко справа переливалась голубым гладь Акташского озера, на его берегу высились недостроенные корпуса Крымской АЭС и огромная бетонная коробка реактора с замершими над ней ажурными конструкциями подъемных кранов.
— Держись пониже, — проорал Давыдов, наклонившись к уху Осокина, — чтобы нас местные пвошники не засекли.
Тот кивнул и повел аппарат метрах в ста от земли. Вскоре Щелкино осталось позади, а еще минут через десять гора мыса Казантип превратилась в маленький холм над горизонтом, на ней с трудом можно было разглядеть антенны радиолокационного поста, в котором служил Захаровский. Давыдов поднес ко рту коробку приемо-передатчика и сообщил Воробьеву:
— Прошли Щелкино.
— Понял, — едва разборчиво услышал он в ответ. С увеличением дальности мощности передатчиков не хватало.
Теперь внизу тянулась сухая пожелтевшая степь, временами внизу попадались редкие домики поселков и длинные прямоугольники кошар. Минут через двадцать Осокин сменил курс, они обходили Багерово. Прошло еще немного времени, и впереди показались воды Керченского пролива. Остаток пути им предстояло пройти над морем. Здесь их и ждал главный сюрприз. Внизу, в нескольких кабельтовых от берега, дымил своей трубой «Гетьман Сагайдачный». Анатолий четко различал каждую деталь надстроек корабля: вращающуюся антенну РЛС, полощущийся на корме флаг с синим крестом и желто-голубым верхним левым полем. За кораблем тянулся широкий кильватерный след. Они оставили корабль далеко позади, когда их наконец-то заметили. Флагман украинского флота, кренясь на правый борт, стал очерчивать широкую дугу, под его форштевнем вырос кипящий белый бурун. Внезапно двигатель стал чихать. Петр обернулся к капитану и знаками показал, что нужно долить топливо. Давыдов привстал на своем сиденьи, открыл крышку топливного бака и стал переливать в него горючее из канистры. Половину топлива сносил ветер, но сейчас это было не главное, нужно было заставить мотор проработать еще хотя бы минут двадцать, до Таманского берега им было всего ничего. Давыдов закончил лить горючее и поставил канистру на место. Сверху было хорошо видно, как на корабле начали вращаться башни артустановок корабельной ПВО. Казалось, стволы всех пушек целятся в беззащитный дельтаплан. Давыдов схватил рацию, нажал тангенту передачи и проорал в микрофон, что они наткнулись на украинский флагман. Ответа не было: либо Воробьев их не слышал, либо они не слышали находящихся на «Аллигаторе».
— Сейчас они из нас форшмак сделают. Как лететь — выше или ниже? — обернулся Осокин.
— Без разницы, мы все равно в зоне поражения, постарайся лететь быстрее, — посоветовал другу Анатолий, — это единственный выход.
И все-таки им повезло. «Гетьман Сагайдачный» потерял время на разворот, и они вырвались за пределы стрельбы его ствольной артиллерии. Убедившись в том, что артогнем беглецов не достать, командир корабля принял новое решение. Давыдов отчетливо видел, как из люков корабля выдвинулась направляющая с небольшой ракетой.
— Щас они нас ракетой долбанут, — сообщил он Осокину. Тот кивнул и перевел аппарат в пологое пикирование.
— Можно что-нибудь сделать? — не оборачиваясь, заорал он Давыдову.
В этот момент Давыдов был занят, он думал, лихорадочно соображал, что можно предпринять. Мозг капитана соревновался с бортовой ЭВМ, рассчитывающей параметры стрельбы по воздушной цели. Решение пришло внезапно, как озарение. Все зависело от того, какая у ракеты система наведения. Если она хотя бы мало-мальски напоминала ту, что использовалась на наземных комплексах, ее можно было попытаться обойти, — нужно только заставить работать ту чертову железяку, что валялась в кабине бесполезным грузом. Главное, чтобы у нее был такой же запросчик «свой-чужой», как и в наземных системах противовоздушной обороны. Давыдов выхватил ноле и вспорол упаковку изделия. Просунув руку в разрез, он вынул из свертка кабель, которым схема изделия соединялась с самолетом. Давыдов перехватил кабель поудобнее и ножом срезал с него изоляцию. Под ней оказались два провода: красный и синий. Судя по толщине проводов и цвету изоляции, прибор дополнительно питался от бортовой сети током постоянного напряжения. Ничего заумного красный на «+», синий на «-». Потом Давыдов сделал то, чего раньше никогда не делал и за что всегда костерил любимый личный состав, — зажал концы провода зубами и содрал с них изоляцию. Теперь все зависело от того, осталось ли в батареях устройства достаточно заряда, чтобы в его памяти осталась информация, введенная перед взлетом СУ-27 с российского аэродрома, и хватит ли у аккумулятора дельтаплана мощности, чтобы питать схему изделия. Капитан перегнулся через спинку сиденья и, положив изделие к себе на колени, подсоединил концы провода к аккумулятору. Внутри прибора что-то дрогнуло или это только показалось? Капитан сорвал с изделия остатки упаковки и открыл крышку приборной панели. Пальцы лихорадочно защелкали переключателями. Так, быстро, «ВКЛ/ВЫКЛ» в положение «ВКЛ», «КОНТРОЛЬ/РАБОТА» в «РАБОТА». В следующую секунду вспыхнул индикатор «ИСПРАВЕН». А за ним, о чудо, светодиоды индикации выходной мощности. Устройство работало. Давыдов оглянулся и посмотрел на корабль, больше он сделать ничего не мог. На него нахлынула какая-то вялость. Он безучастно следил за тем, как с направляющей сошла ракета, и как она, оставляя дымный след, понеслась в направлении их аппарата. Казалось, все это происходит не с ними. На расстоянии полукилометра от дельтаплана ракета круто ушла в сторону, некоторое время неслась над поверхностью моря, а потом сработал самоликвидатор, и она исчезла в серебристом дымном облаке.
— Работает! — во всю глотку заорал Давыдов в ухо Осокину. — Работает, чертова железяка, не зря я ее на себе столько времени таскал.
— Вижу, что работает, не ори, — согласно кивнул Осокин. Внизу потянулась чуть подернутая рябью поверхность Керченского пролива. Давыдов обернулся к кораблю и, вытянув к нему руку, изобразил фигуру, которую частенько можно увидеть на заднем стекле легковых автомобилей.
— Ты там чего вертишься? — поинтересовался Осокин.
— Показываю этому корыту «Fuck you».
— Зачем? К противнику в бою нужно испытывать уважение.
— Вывожу из духовного равновесия, чтобы он злился, а не думал, а то он сейчас по нам пальнет в режиме оптико-электронного наведения или ракетой с головкой, наводящейся на тепловое излучение, даже пыли от нас не останется.
— Больше не пальнет, — уверенно произнес Петр.
— С чего это ты так уверен?
— А вон смотри, нас уже встречают, — археолог вытянул руку вперед и вправо.
Давыдов посмотрел в указанном направлении: со стороны Таманского берега им навстречу шла пара КА-27. Описав вокруг дельтаплана дугу, они взяли его в клещи и стали показывать дорогу к аэродрому. Через четверть часа под надутыми шинами дельтаплана зашуршала бетонка ВПП. Возле дельтаплана остановились две черные «Волги», из одной вышли невысокий мужчина среднего роста в отлично сшитом летнем костюме и два прапорщика в повседневной форме: брюках и фуражках с синим кантом. Прапорцы были вооружены уже знакомыми друзьям 9А91, один из них сжимал в руке ручку продолговатого алюминиевого контейнера. Гражданский подошел к дельтаплану и сказал:
— С прибытием, мы вас уже давно ждем. Как вам сопровождение?
— Раньше никак нельзя было?
— Раньше никак. Мы бы хотели забрать изделие.
— А с какой радости я должен вам верить? — хмуро поинтересовался Давыдов.
— Ваш номер Т-209888, и вы можете поговорить с вашими друзьями, — гражданский протянул капитану трубку радиотелефона.
Капитан взял трубку и услышал далекий голос Медведева:
— Ну что, долетели? Как вы там?
— Нормально, — ответил Давыдов и вернул трубку хозяину, — забирайте ваше барахло.
Прапорщики бережно приняли изделие и упаковали его в контейнер. Тихо щелкнул кодовый замок. Гражданский вытащил из кармана металлическую печать и дал ее одному из автоматчиков, тот опечатал контейнер и отдал печать обратно. Гражданский проверил оттиск и молча кивнул. Прапорщики подхватили контейнер, убрали его на заднее сиденье и сами уселись по сторонам от него. Их шеф махнул рукой, и машина тут же куда-то уехала.
— А вы дальше на этой штуковине собираетесь ехать? Или нашей машиной воспользуетесь? — с иронией поинтересовался гражданский.
— Нам наш лайнер на стоянку поставить нужно.
— Не волнуйтесь, никуда ваш «боинг» не денется.
Воздухоплаватели кряхтя выбрались из гондолы.
ЭПИЛОГ.

Давыдов до вечера писал всевозможные объяснительные. Осокин занимался тем же, но в другой комнате. Несколько раз их просили рассказать обо всем случившемся, причем слушали их разные люди. Потом их наконец-то сообразили покормить, а затем провели в комнату, где к их приходу уже находилось несколько человек. Анатолий и Петр прошли внутрь, и двери за ними тихо прикрыли. Сидевшие в креслах принялись их внимательно разглядывать. Давыдов и Осокин переглянулись и уселись в пустующие кресла. Из троих присутствующих знакомым оказался только тот, что встречал их днем на аэродроме. Остальных капитан никогда не видел.
— Полковник Боровой Илья Степанович, начальник отдела радио и радиотехнической разведки ГРУ МО РФ, — представился один из незнакомцев.
— Генерал-майор Хмелев Олег Леонидович, возглавляю аналогичное учреждение в ФСБ, ну а вы можете не представляться, о вас мы уже практически все знаем.
Друзья продолжали молчать.
— Похоже, мы на вас особого впечатления не произвели, — дружелюбно улыбнулся Боровой.
— Это была ваша идея, заварить всю эту кашу? — мрачно осведомился Осокин. Высокие чины неуверенно переглянулись.
— Наша, но скажем так: каша слегка пригорела.
— Мы заметили, — сухо заметил Давыдов. — И что теперь?
— Для начала мы должны сказать вам спасибо.
— Пожалуйста, — иронично сказал Петр, — если что, мы всегда к вашим услугам.
— Парни, мы знаем, что вам всем пришлось несладко. Сами понимаете, что орденов вы за все это не получите. У нас не ЦРУ, где награды, врученные агентам за тайные операции, хранятся в сейфе в штаб-квартире в Лэнгли. У нас другие порядки, и самое лучшее, что вы можете сделать, это поскорее забыть обо всех событиях прошедшей недели. Но все же кое-что мы для вас сделать можем. У нас остались некоторые средства, выделенные на проведение операции.
— Очень хорошо, — обрадовался археолог, — для начала вы возместите нам все расходы на вывоз этой вашей железяки и ее поиски.
— Это само собой.
— Все наши трофеи остаются у нас, включая акваланги, дельтаплан и тому подобное.
— Акваланги, если вы не возражаете, мы вам заменим. Вы же не собираетесь готовить боевых пловцов?
— Ладно, — милостиво согласился Петр, — но чур…
— Японские, модель прошлого года… Пойдет?
— Вполне. И еще, завтра мне нужно вернуться домой.
— Это мы устроим, а вы, товарищ майор, что молчите?
— Я капитан.
— Уже майор, вы же с майорской должности поступали
— Спасибо. Я бы хотел узнать насчет схем изделия, они не попали…
— Не волнуйтесь, не попали. Кстати, если бы и попали, ничего страшного не произошло бы.
— Это еще как?
— Вы в училище длинные линии, паразитные емкости, взаимное влияние элементов проходили?
— Проходили, — кивнул Давыдов, — это когда схемы начинают вести себя не совсем так, как должны.
— Вот и здесь заложены те же принципы. Для нейтрализации воздействия этой штуки на систему опознавания достаточно экранировать несколько схем и внести в них незначительные доработки. А коды, коды взломать пока не удается, это уже чистая математика, а математика наука строгая.
— А что будет с изделием?
— Пойдемте, мы вас как раз для этого и пригласили, — полковник встал и распахнул дверь. — Придется немного пройтись по воздуху.
Осокин и Давыдов направились следом. Генерал и забывший представиться «гражданский» замыкали шествие. Процессия вышла из здания и направилась к сооружению, в котором Анатолий безошибочно признал мастерские. Боровой нажал кнопку звонка, металлическая дверь отъехала в сторону, и они прошли внутрь. В помещении оказались двое уже знакомых друзьям прапорщика и какой-то дядечка новорусского вида.
— Ну что, Роман Петрович, все в порядке?
— Да, все номера блоков и плат совпали.
— Тогда, пожалуй, начнем, — распорядился генерал. Прапорщики бережно подхватили изделие и поднесли к установке, которая оказалось большой электропечью. Они распахнули дверцу печи и аккуратно положили изделие в асбестовый поддон. Потом один из них закрыл дверь и утопил кнопку «ВКЛ».Сквозь толстое жаропрочное стекло было видно, как стенки печи налились малиновым жаром, а потом побелели, от помещенного в печь устройства пошел легкий дымок, начала сворачиваться и осыпаться краска. Наконец корпус устройства раскалился и стал проседать. Сияние в окошке стало нестерпимым для глаз, капитан отвернулся. Через несколько минут все было кончено, от злосчастной железяки осталась только лужица серебристого металла с желтыми прожилками расплавленной меди и золота.
— Вот и все? — упавшим голосом спросил Давыдов.
— Вот и все, — подтвердил полковник.
— Роман Петрович и вы, Ярослав Максимович, составьте акт об уничтожений. А вы, майор, так и не сказали, чем бы мы могли вам помочь.
— Для начала объясните моей жене, почему я не смог провести отпуск с семьей, как было запланировано, — устало проговорил Давыдов.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42