Четвертая группа находилась на катере, ей было поручено наблюдать за морем. При распределении обязанностей в четвертую группу напросились Лика и Виктор. Парень подошел к Анатолию и попросил поставить девушку в паре с ним.
— Вы мне там вдвоем, пожалуй, надежурите. И чегой-то тебе вздумалось просится в пару с девчонкой?
— Не волнуйся, будут дежурить не хуже остальных! — вмешался Василий Евдокимович. — Наш курсант парень ответственный.
Когда группы разошлись, старик укоризненно посмотрел на Давыдова:
— Ты сам-то давно на свидания бегал?
— Служи по уставу — завоюешь честь и славу. Сам меня сегодня утром заставлял на брюхе ползать.
— Стройнее будешь… Ладно, покемарь, если что — разбужу.
И Давыдов блаженно вытянулся на хозяйской кровати.
Впрочем, толком поспать капитану не удалось, минут через сорок он проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо.
— Что случилось? — встрепенулся Давыдов. — Время связи?
— Нет, Виктор девушку прислал, в море какая-то посудина объявилась. Все свободные от дежурства уже на берегу, тебе лучше туда пройти.
Капитан пружинисто вскочил, обулся и, схватив в охапку автомат, поспешил на берег. У катера его встретили Сомов-старший, девушка, Хмара и Воробьев.
— Что тут у вас? — шепотом спросил Давыдов.
Вместо ответа Воробьев сунул ему в руки прибор ночного видения и показал, куда смотреть. Давыдов поднес прибор к глазам. В море, как раз напротив того места, где они стояли, виднелся силуэт яхты.
— Нашел? — поинтересовался Сомов.
— Угу, — кивнул капитан, продолжая вести наблюдение. Яхта тихо скользила под парусом, ее двигатели были выключены, чтобы не издавать лишнего шума.
— Знакомый силуэт, — прошептал Сомов, отобрав у капитана прибор. — Те самые сволочи, что нас у самолета атаковали.
— Занимаем оборону? — предложил Воробьев.
— Не-а, — повертел головой Сомов, — это ни к чему.
— Почему ты так думаешь? — спросил Давыдов.
— Я же все-таки бывший боевой пловец и в морской пехоте служил. Их тактику мы тоже изучали. Не станут они рисковать. При высадке их могут обнаружить, возникнет переполох, и еще неизвестно, чем все кончится. Скорее всего, они постараются что-нибудь сделать с катером так, чтобы мы на нем аккуратно пошли ко дну. Тогда они возьмут изделие голыми руками.
— То есть нам предстоит иметь дело с водолазом-диверсантом?
— Уверен на все сто, что это именно так, — кивнул бывший морпех.
— Погодите-ка, мальчики и девочки, а мой прибор все еще у вас? — вмешался в разговор Хмара.
— В целости и сохранности, вернем как только прибудем к родному причалу, — с долей ехидства произнес Сомов.
— Я не об этом, — обиженно произнес местный шериф, — мы же можем по нему эту рыбку хотя бы засечь.
— А это дело! — обрадовался Игорь. — Пошли в рубку.
Через мгновение они уже замерли над мерцающим экраном прибора. Старший лейтенант настроил свой сонар на максимальную дальность обнаружения. На границе видимости прибора появились две большие тени, они уверенно приближались к катеру.
Лейтенант Барлоу плыл первым, за ним еле поспевал Карпентер — Линкс дал его командиру взвода «тюленей» в качестве усиления. На запястье лейтенанта тускло светились циферблаты компаса и глубиномера. Вместо грузового пояса на брезентовом ремне болтался плоский диск магнитной мины.
— Показались голубчики, — произнес склонившийся над экраном сонара Игорь. — Толик, у нас гранаты есть?
— Есть у наземной группы, — вместо Давыдова ответил Воробьев.
— Жалко, небось мину тащат, кинуть им туда пару гранат — и все дела. Придется в воду лезть, тряхну стариной, — Сомов направился было к выходу из рубки.
— Постойте, давайте, как они уплывут, мы эту мину им прицепим, — предложила Лика. — Вы говорили, они же нас прямо сейчас взрывать не будут.
— А что скажешь, командир? — заинтересовался предложением девушки Воробьев. — И драться Игорю ни с кем не придется.
— Не люблю я эти мины, — нахмурился Давыдов.
— Я заметил, — с иронией произнес Сомов, — а что же в таком случае ты любишь?
— У тебя на катере у генератора предохранители на сколько?
— Ампер на пять, — с недоумением произнес бывший морпех, — а что?
— Поставь на три и запусти движок, только по моей команде.
— Хорошо.
— А удлинитель найдется метра на четыре.
— Вон лежит у двери.
— Отлично, встаньте все на что-нибудь деревянное. Остап, следи за экраном, когда до этих гавриков будет метров двадцать, скажи мне.
— Есть, шеф, будем ловить рыбу на электроудочку, — понял милиционер.
Барлоу и Карпентер приближались к берегу, дно под уклоном пошло вверх. Глубиномер стал показывать уменьшение глубины. До поверхности оставалось футов шесть, но расстояние до дна уменьшилось до трех футов. Внезапно где-то впереди, как большое сердце, застучал двигатель катера. Лейтенант в недоумении замер. Что всполошило русских? Чего ради они вздумали запустить двигатель? Он решил оставаться на месте, еще не хватало угодить под работающий винт катера.
— Двадцать метров! — пробасил из рубки Хмара. — Бросай!
Давыдов широко размахнулся и швырнул за борт катушку с проводом, удлинитель взмыл над морем и по дуге, разматываясь, как лента серпантина, упал в море. Второй конец удлинителя был воткнут в силовой щит. В следующий момент дизель взвыл от возросшей нагрузки на генератор, потом сгорели предохранители, и дизель размеренно застучал на прежних оборотах. Давыдов потянул за свободный конец электрического кабеля, вытащил его на палубу и вернулся в рубку. Сонар работал от аккумуляторов, поэтому оставшимся у его мерцающего экрана было видно все: на дне возле катера лежали две изогнувшиеся в неимоверных судорогах фигуры. Из выпавших загубников аквалангов к поверхности тянулись нитки пузырьков воздуха.
— Пойду, подберу акваланги, они нам еще пригодятся — сказал Игорь.
— Осторожнее с миной, — посоветовал ему Давыдов.
— Будь спок, не в первый раз, — ответил ему Сомов и ушел готовиться к погружению.
До сеанса связи оставалось полтора часа.
Линкс выждал время, необходимое для возвращения пловцов на яхту, но никто не вернулся, подводный радиотелефон молчал. Никакой активности не замечалось и на берегу, на борту русского катера царила тишина.
— Передайте наверх, что временно мы выходим из игры, — невозмутимо сказал он девушке. Он вышел на палубу, убрал парус, запустил дизель, встал к штурвалу и развернул нос «Урсулы» в сторону Керченского пролива.
— Вперед, груз утрясется в дороге, — произнес он и добавил оборотов двигателю.
Ничего не случилось: бой они проиграли, но еще неизвестно, кто выиграет сражение! Судьба невернувшихся его не волновала, за годы работы в ведомстве центральной разведки он привык терять людей, иногда этого требовал замысел операции, иногда это было следствием обстоятельств. Еще лет десять назад он приучил себя переносить потери с мыслью, что и сам ой в любой момент может оказаться на месте погибших. Тогда в его личном деле просто появится аляповатый красно-коричневый штамп MIA. Он давно сжился с этой мыслью и был готов. А тот, кто не готов, может уходить из отдела тайных операций, таким в оперативном управлении ЦРУ просто нечего делать. Рэй Линкс возвращался, возвращался, потеряв большинство людей своей группы, и пускай за ним ходит жутковатая слава человека, возвращающегося с заданий в одиночку, он сделал все, что от него зависело, и его совесть была спокойна.
ГЛАВА 42.
«ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ АЭРОФЛОТА!»
Воробьев откинул крышку контейнера радиостанции и стал поворачивать ее на столе из стороны в сторону. Наконец на приборной панели вспыхнула зеленая надпись: «Есть связь» — антенна станции поймала сигнал спутника. Капитан включил аппаратуру засекреченной связи и нажал кнопку ввода ключа. Некоторое время аппаратура проверяла канал и синхронизировалась с комплектом спецаппаратуры абонента, потом на приборной панели загорелся транспарант «Есть канал». Воробьев взял лежавшую в углублении телефонную трубку и сказал позывные абонента. Ему незамедлительно ответили. Капитан протянул трубку Медведеву:
— Готово, шеф.
Майор взял трубку и назвал свой код, абонент представился ему аналогичным образом.
— Ого, — улыбнулся Воробьев, — сам Хмелев на связи.
— Небось, не хочет лампасы из штанов выпарывать, — ворчливо заметил Урванцев, демонстрируя прекрасную осведомленность в делах соседнего ведомства.
— Ну, вашему Боровому, если дело пойдет не так, тоже лампасов не видать, — парировал Воробьев. — Единственное, выпарывать не придется, но получить их он уже никогда не сможет.
— Тише вы, горячие финские парни, — шикнул на них Сомов, — не слышно ни хрена.
— А тебе и слушать не положено, знаешь, как у нас все засекречено? — пошутил Урванцев.
— А ты на своих выходить не будешь?
— Не, теперь это их вотчина, — подполковник кивнул в сторону ФСБэшников. Медведев тем временем быстро доложил обо всем случившемся за последние часы, потом его лицо изменилось, и Давыдов сразу почувствовал: что-то пошло не так.
— Тебя, — майор протянул трубку Сомову.
— А я-то тут при чем?
— Нужен тот, кто поведет катер.
— Давай, — протянул руку бывший морпех.
— Кто на связи? — прошелестела трубка.
— Главный флотоводец, — уклончиво ответил Сомов.
— Это закрытый канал, можете говорить свободно.
— Лучше поберегусь, я последнее время что-то разуверился в криптографии.
— Хорошо, у нас возникли проблемы.
— В чем дело? — подобрался Игорь.
— Наши береговые посты слежения сообщают, что час назад через Керченский пролив прошел украинский флагман «Гетьман Сагайдачный». Насколько нам стало известно, его задача блокировать крымское побережье Азовского моря. Как поняли?
— Понял вас. Минуту.
— Я жду.
— В чем дело? — спросил Анатолий. — Что-то идет вразрез с планами?
Сомов мрачно кивнул, даже в тусклом свете слабой лампочки было видно, как он взволнован.
— Хохлы пригнали сюда свой флагман.
— И что?
— И все, побережье блокировано.
— Мы не сможем прорваться? — поинтересовался Воробьев.
— Вы понимаете, это — КОРАБЛЬ! Это самый настоящий боевой корабль с радарами, ракетами и пушками, он нас увидит за пятьдесят морских миль, а мы об этом и знать не будем. А потом он нас догонит и потопит.
— Может, попробовать прорваться сушей? — предложил Медведев.
— Не выйдет, — покачал головой Хмара, — до границ нашего района я бы вас еще провел, а дальше-то как? И не забывайте, Давыдова и Сомова уже ловят, и будут ловить до тех пор, пока не поймают, или пока не поймут, что это ваше изделие находится за пределами Крымской области, в частности, и Украины, в целом. Тольке нужно рвать отсюда когти, и желательно побыстрее.
— А разве катер ходит медленнее, чем этот корабль? — поинтересовался Урванцев.
— Во-первых, управляемая ракета «ходит» еще быстрее, — невесело усмехнулся Сомов, — а во-вторых, есть такое понятие, как запас хода. Короткий путь он нам отрежет, а на длинном мы просто сожжем топливо, пока будем идти на максимальной скорости. У него запас топлива больше, и в конце концов он нас нагонит. Это не потянет. У кого еще есть какие-нибудь идеи?
— У меня, — поерзал на месте Давыдов и спросил. — А кто-нибудь умеет водить дельтаплан?
— Чего-о-о?
— Ну, у вас же на стенке дельтапланеристы нарисованы, — пояснил Анатолий.
— На дельтаплане далеко не улетишь, — криво усмехнулся Петр Осокин, — можешь мне поверить.
— Это не просто дельтаплан, у него гондола и мотор, это настоящий минисамолет.
— Точно?
— Угу, — кивнул Давыдов. — Ты умеешь на нем летать?
— На обычном умею, а на таком пробовал пару раз. Это удовольствие достаточно дорогое. Мужики на слете покатали прошлым летом, но штука классная, мне очень понравилось, — мечтательно запустил пятерню в бороду археолог.
— Рискнем? — предложил Давыдов.
— Рискнуть можно, вот только как далеко он летает?
— Не знаю, судя по карте, которая у них в кабине валяется, километров на шестьдесят.
— Тогда можно пробовать.
— Держи, — протянул Давыдову трубку бывший командир роты боевых пловцов, — воздух не моя стихия.
— Слышно меня? — взял трубку Анатолий.
— Слышно, с кем я говорю?
— С Т-209888.
— Что вы мне хотите сообщить?
— Мы прилетим.
— Что? Что вы сделаете?
— Мы прилетим, у нас есть дельтаплан с мотором, как легкомоторный самолет. Как только рассветет, мы взлетаем курсом на Тамань. Предупредите ПВОшников, чтобы они нас вели.
Трубка помолчала, вероятно оценивая степень психической нормальности Давыдова. И наконец прошелестела:
— Вы это серьезно?
— Вполне.
— Хорошо, мы вас будем встречать. Передайте, пожалуйста, трубку нашему представителю.
Медведев приложил трубку к уху, потом посмотрел на Давыдова и тихо рассмеялся.
— Да он вполне в норме, скоро сами в этом сможете убедиться, — сказал майор. — Во время полета они смогут поддерживать с нами связь.
— Мы тоже останемся на связи, — пообещал корреспондент на другом конце линии.
— Очень хорошо, ждем рассвета, — сказал майор и отдал трубку Воробьеву.
Остаток темного времени они всей компанией готовили аппарат к вылету. Так как с подобной конструкцией дела никто не имел, пришлось здорово попотеть. Наконец им удалось собрать летающую машину. Над белой пластиковой гондолой раскинулось оранжево-красное треугольное крыло. Петр забрался на место пилота и принялся изучать имеющиеся на приборной доске циферблаты и переключатели.
— Ну что? — подошел к нему Давыдов.
— I think, I can, — ответил ему словами храброго паровозика из одноименного мультфильма, археолог. — Ничего сложного: вот это альтиметр, это указатель скорости, это указатель оборотов двигателя, это указатель запаса топлива. Нужно заправить и проверить двигатель.
Давыдов и Сомов притащили из сарая канистру с бензином и аккумулятор. Как только аккумулятор установили на место, Петр пощелкал какими-то тумблерами, и приборная доска сразу ожила: вспыхнули лампочки, загорелась подсветка приборов. Давыдов и Сомов залили полный бак. Анатолий взялся за лопасть пропеллера и провернул ее.
— Ну, с Богом! — махнул рукой Сомов. — Запускай!
— От винта, — скомандовал Осокин и повернул переключатель стартера.
Двигатель пару раз чихнул и заработал, лопасти винта стали вращаться все сильнее, аппарат мягко покатился к воротам. Осокин выключил двигатель, пропеллер провернулся несколько раз и остановился. Аппарат выкатили на дорогу, из гондолы вытащили все лишнее. Возле сиденья пассажира положили злосчастное изделие и запасную канистру с топливом. Петр просмотрел имеющиеся полетные карты и выбрал нужную.
— Вот эта, думаю, подойдет. По прямой должны дотянуть. Если горючего не хватит, придется падать в море.
— Сплюнь, накаркаешь, — рассердился Василий Евдокимович. — Главное, чтобы эта штука у вас взлетела.
Петр взял шариковую ручку и провел кратчайший маршрут.
— Шестьдесят пять — семьдесят, — определил он примерное расстояние.
— Думаю, получится, — убежденно произнес Давыдов и протянул Сомову свой автомат. — Дай мне ТТ, он меньше весит.
Едва начал светлеть восточный край неба стали прощаться.
— Вы из квартиры мои шмотки заберите, — попросил Давыдов, — и ключ хозяину занесите.
— Ключ занесем, а имущество твое у меня полежит, до твоего следующего отпуска, — пообещал дядя Вася. — Ну, племянник, давай обнимемся, а лошадей ты все-таки зря не любишь.
Давыдов и Осокин со всеми обнялись.
— За Леньку не волнуйся, — успокоил археолога Сомов.
— За парнем мы присмотрим, — поддержал его Хмара. — Завтра встречаем тебя у обеденного парома с той стороны, до дома подкинем на машине, с ветерком, ну а ты, Толь, повремени сюда возвращаться, пока здесь все не утихнет.
Как только окончательно развиднелось, Давыдов и Осокин заняли свои места. Сомов показал им кулак с отогнутым вверх большим пальцем, и через минуту дельтаплан быстро помчался по укатанной степной дороге, еще через несколько мгновений они были в воздухе. В руках Давыдова зашипела рация, и из нее прозвучал голос Медведева:
— Счастливого полета.
— Взлет за пять тридцать, — доложил Воробьев своему невидимому корреспонденту.
— Принял, — сказала трубка. На Таманском берегу Азовского моря включился по готовности № 1 радиолокационный пост войск противовоздушной обороны.
С первых минут Давыдов понял, что чувства, испытываемые при полете на дельтаплане, абсолютно отличаются от тех, что ощущаешь в салоне пассажирского лайнера или трясущемся чреве военно-транспортного вертолета. Это было ощущение полета, что-то подобное, наверное, испытывали первооткрыватели воздушного океана. В основном полет проходил над морем, справа тянулся выжженный солнцем крымский берег, слева бежали тусклые серые волны. Наконец над морем появился краешек солнца. Багровый шар торжественно поднимался из-за горизонта. С первыми лучами солнца море преобразилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Вы мне там вдвоем, пожалуй, надежурите. И чегой-то тебе вздумалось просится в пару с девчонкой?
— Не волнуйся, будут дежурить не хуже остальных! — вмешался Василий Евдокимович. — Наш курсант парень ответственный.
Когда группы разошлись, старик укоризненно посмотрел на Давыдова:
— Ты сам-то давно на свидания бегал?
— Служи по уставу — завоюешь честь и славу. Сам меня сегодня утром заставлял на брюхе ползать.
— Стройнее будешь… Ладно, покемарь, если что — разбужу.
И Давыдов блаженно вытянулся на хозяйской кровати.
Впрочем, толком поспать капитану не удалось, минут через сорок он проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо.
— Что случилось? — встрепенулся Давыдов. — Время связи?
— Нет, Виктор девушку прислал, в море какая-то посудина объявилась. Все свободные от дежурства уже на берегу, тебе лучше туда пройти.
Капитан пружинисто вскочил, обулся и, схватив в охапку автомат, поспешил на берег. У катера его встретили Сомов-старший, девушка, Хмара и Воробьев.
— Что тут у вас? — шепотом спросил Давыдов.
Вместо ответа Воробьев сунул ему в руки прибор ночного видения и показал, куда смотреть. Давыдов поднес прибор к глазам. В море, как раз напротив того места, где они стояли, виднелся силуэт яхты.
— Нашел? — поинтересовался Сомов.
— Угу, — кивнул капитан, продолжая вести наблюдение. Яхта тихо скользила под парусом, ее двигатели были выключены, чтобы не издавать лишнего шума.
— Знакомый силуэт, — прошептал Сомов, отобрав у капитана прибор. — Те самые сволочи, что нас у самолета атаковали.
— Занимаем оборону? — предложил Воробьев.
— Не-а, — повертел головой Сомов, — это ни к чему.
— Почему ты так думаешь? — спросил Давыдов.
— Я же все-таки бывший боевой пловец и в морской пехоте служил. Их тактику мы тоже изучали. Не станут они рисковать. При высадке их могут обнаружить, возникнет переполох, и еще неизвестно, чем все кончится. Скорее всего, они постараются что-нибудь сделать с катером так, чтобы мы на нем аккуратно пошли ко дну. Тогда они возьмут изделие голыми руками.
— То есть нам предстоит иметь дело с водолазом-диверсантом?
— Уверен на все сто, что это именно так, — кивнул бывший морпех.
— Погодите-ка, мальчики и девочки, а мой прибор все еще у вас? — вмешался в разговор Хмара.
— В целости и сохранности, вернем как только прибудем к родному причалу, — с долей ехидства произнес Сомов.
— Я не об этом, — обиженно произнес местный шериф, — мы же можем по нему эту рыбку хотя бы засечь.
— А это дело! — обрадовался Игорь. — Пошли в рубку.
Через мгновение они уже замерли над мерцающим экраном прибора. Старший лейтенант настроил свой сонар на максимальную дальность обнаружения. На границе видимости прибора появились две большие тени, они уверенно приближались к катеру.
Лейтенант Барлоу плыл первым, за ним еле поспевал Карпентер — Линкс дал его командиру взвода «тюленей» в качестве усиления. На запястье лейтенанта тускло светились циферблаты компаса и глубиномера. Вместо грузового пояса на брезентовом ремне болтался плоский диск магнитной мины.
— Показались голубчики, — произнес склонившийся над экраном сонара Игорь. — Толик, у нас гранаты есть?
— Есть у наземной группы, — вместо Давыдова ответил Воробьев.
— Жалко, небось мину тащат, кинуть им туда пару гранат — и все дела. Придется в воду лезть, тряхну стариной, — Сомов направился было к выходу из рубки.
— Постойте, давайте, как они уплывут, мы эту мину им прицепим, — предложила Лика. — Вы говорили, они же нас прямо сейчас взрывать не будут.
— А что скажешь, командир? — заинтересовался предложением девушки Воробьев. — И драться Игорю ни с кем не придется.
— Не люблю я эти мины, — нахмурился Давыдов.
— Я заметил, — с иронией произнес Сомов, — а что же в таком случае ты любишь?
— У тебя на катере у генератора предохранители на сколько?
— Ампер на пять, — с недоумением произнес бывший морпех, — а что?
— Поставь на три и запусти движок, только по моей команде.
— Хорошо.
— А удлинитель найдется метра на четыре.
— Вон лежит у двери.
— Отлично, встаньте все на что-нибудь деревянное. Остап, следи за экраном, когда до этих гавриков будет метров двадцать, скажи мне.
— Есть, шеф, будем ловить рыбу на электроудочку, — понял милиционер.
Барлоу и Карпентер приближались к берегу, дно под уклоном пошло вверх. Глубиномер стал показывать уменьшение глубины. До поверхности оставалось футов шесть, но расстояние до дна уменьшилось до трех футов. Внезапно где-то впереди, как большое сердце, застучал двигатель катера. Лейтенант в недоумении замер. Что всполошило русских? Чего ради они вздумали запустить двигатель? Он решил оставаться на месте, еще не хватало угодить под работающий винт катера.
— Двадцать метров! — пробасил из рубки Хмара. — Бросай!
Давыдов широко размахнулся и швырнул за борт катушку с проводом, удлинитель взмыл над морем и по дуге, разматываясь, как лента серпантина, упал в море. Второй конец удлинителя был воткнут в силовой щит. В следующий момент дизель взвыл от возросшей нагрузки на генератор, потом сгорели предохранители, и дизель размеренно застучал на прежних оборотах. Давыдов потянул за свободный конец электрического кабеля, вытащил его на палубу и вернулся в рубку. Сонар работал от аккумуляторов, поэтому оставшимся у его мерцающего экрана было видно все: на дне возле катера лежали две изогнувшиеся в неимоверных судорогах фигуры. Из выпавших загубников аквалангов к поверхности тянулись нитки пузырьков воздуха.
— Пойду, подберу акваланги, они нам еще пригодятся — сказал Игорь.
— Осторожнее с миной, — посоветовал ему Давыдов.
— Будь спок, не в первый раз, — ответил ему Сомов и ушел готовиться к погружению.
До сеанса связи оставалось полтора часа.
Линкс выждал время, необходимое для возвращения пловцов на яхту, но никто не вернулся, подводный радиотелефон молчал. Никакой активности не замечалось и на берегу, на борту русского катера царила тишина.
— Передайте наверх, что временно мы выходим из игры, — невозмутимо сказал он девушке. Он вышел на палубу, убрал парус, запустил дизель, встал к штурвалу и развернул нос «Урсулы» в сторону Керченского пролива.
— Вперед, груз утрясется в дороге, — произнес он и добавил оборотов двигателю.
Ничего не случилось: бой они проиграли, но еще неизвестно, кто выиграет сражение! Судьба невернувшихся его не волновала, за годы работы в ведомстве центральной разведки он привык терять людей, иногда этого требовал замысел операции, иногда это было следствием обстоятельств. Еще лет десять назад он приучил себя переносить потери с мыслью, что и сам ой в любой момент может оказаться на месте погибших. Тогда в его личном деле просто появится аляповатый красно-коричневый штамп MIA. Он давно сжился с этой мыслью и был готов. А тот, кто не готов, может уходить из отдела тайных операций, таким в оперативном управлении ЦРУ просто нечего делать. Рэй Линкс возвращался, возвращался, потеряв большинство людей своей группы, и пускай за ним ходит жутковатая слава человека, возвращающегося с заданий в одиночку, он сделал все, что от него зависело, и его совесть была спокойна.
ГЛАВА 42.
«ЛЕТАЙТЕ САМОЛЕТАМИ АЭРОФЛОТА!»
Воробьев откинул крышку контейнера радиостанции и стал поворачивать ее на столе из стороны в сторону. Наконец на приборной панели вспыхнула зеленая надпись: «Есть связь» — антенна станции поймала сигнал спутника. Капитан включил аппаратуру засекреченной связи и нажал кнопку ввода ключа. Некоторое время аппаратура проверяла канал и синхронизировалась с комплектом спецаппаратуры абонента, потом на приборной панели загорелся транспарант «Есть канал». Воробьев взял лежавшую в углублении телефонную трубку и сказал позывные абонента. Ему незамедлительно ответили. Капитан протянул трубку Медведеву:
— Готово, шеф.
Майор взял трубку и назвал свой код, абонент представился ему аналогичным образом.
— Ого, — улыбнулся Воробьев, — сам Хмелев на связи.
— Небось, не хочет лампасы из штанов выпарывать, — ворчливо заметил Урванцев, демонстрируя прекрасную осведомленность в делах соседнего ведомства.
— Ну, вашему Боровому, если дело пойдет не так, тоже лампасов не видать, — парировал Воробьев. — Единственное, выпарывать не придется, но получить их он уже никогда не сможет.
— Тише вы, горячие финские парни, — шикнул на них Сомов, — не слышно ни хрена.
— А тебе и слушать не положено, знаешь, как у нас все засекречено? — пошутил Урванцев.
— А ты на своих выходить не будешь?
— Не, теперь это их вотчина, — подполковник кивнул в сторону ФСБэшников. Медведев тем временем быстро доложил обо всем случившемся за последние часы, потом его лицо изменилось, и Давыдов сразу почувствовал: что-то пошло не так.
— Тебя, — майор протянул трубку Сомову.
— А я-то тут при чем?
— Нужен тот, кто поведет катер.
— Давай, — протянул руку бывший морпех.
— Кто на связи? — прошелестела трубка.
— Главный флотоводец, — уклончиво ответил Сомов.
— Это закрытый канал, можете говорить свободно.
— Лучше поберегусь, я последнее время что-то разуверился в криптографии.
— Хорошо, у нас возникли проблемы.
— В чем дело? — подобрался Игорь.
— Наши береговые посты слежения сообщают, что час назад через Керченский пролив прошел украинский флагман «Гетьман Сагайдачный». Насколько нам стало известно, его задача блокировать крымское побережье Азовского моря. Как поняли?
— Понял вас. Минуту.
— Я жду.
— В чем дело? — спросил Анатолий. — Что-то идет вразрез с планами?
Сомов мрачно кивнул, даже в тусклом свете слабой лампочки было видно, как он взволнован.
— Хохлы пригнали сюда свой флагман.
— И что?
— И все, побережье блокировано.
— Мы не сможем прорваться? — поинтересовался Воробьев.
— Вы понимаете, это — КОРАБЛЬ! Это самый настоящий боевой корабль с радарами, ракетами и пушками, он нас увидит за пятьдесят морских миль, а мы об этом и знать не будем. А потом он нас догонит и потопит.
— Может, попробовать прорваться сушей? — предложил Медведев.
— Не выйдет, — покачал головой Хмара, — до границ нашего района я бы вас еще провел, а дальше-то как? И не забывайте, Давыдова и Сомова уже ловят, и будут ловить до тех пор, пока не поймают, или пока не поймут, что это ваше изделие находится за пределами Крымской области, в частности, и Украины, в целом. Тольке нужно рвать отсюда когти, и желательно побыстрее.
— А разве катер ходит медленнее, чем этот корабль? — поинтересовался Урванцев.
— Во-первых, управляемая ракета «ходит» еще быстрее, — невесело усмехнулся Сомов, — а во-вторых, есть такое понятие, как запас хода. Короткий путь он нам отрежет, а на длинном мы просто сожжем топливо, пока будем идти на максимальной скорости. У него запас топлива больше, и в конце концов он нас нагонит. Это не потянет. У кого еще есть какие-нибудь идеи?
— У меня, — поерзал на месте Давыдов и спросил. — А кто-нибудь умеет водить дельтаплан?
— Чего-о-о?
— Ну, у вас же на стенке дельтапланеристы нарисованы, — пояснил Анатолий.
— На дельтаплане далеко не улетишь, — криво усмехнулся Петр Осокин, — можешь мне поверить.
— Это не просто дельтаплан, у него гондола и мотор, это настоящий минисамолет.
— Точно?
— Угу, — кивнул Давыдов. — Ты умеешь на нем летать?
— На обычном умею, а на таком пробовал пару раз. Это удовольствие достаточно дорогое. Мужики на слете покатали прошлым летом, но штука классная, мне очень понравилось, — мечтательно запустил пятерню в бороду археолог.
— Рискнем? — предложил Давыдов.
— Рискнуть можно, вот только как далеко он летает?
— Не знаю, судя по карте, которая у них в кабине валяется, километров на шестьдесят.
— Тогда можно пробовать.
— Держи, — протянул Давыдову трубку бывший командир роты боевых пловцов, — воздух не моя стихия.
— Слышно меня? — взял трубку Анатолий.
— Слышно, с кем я говорю?
— С Т-209888.
— Что вы мне хотите сообщить?
— Мы прилетим.
— Что? Что вы сделаете?
— Мы прилетим, у нас есть дельтаплан с мотором, как легкомоторный самолет. Как только рассветет, мы взлетаем курсом на Тамань. Предупредите ПВОшников, чтобы они нас вели.
Трубка помолчала, вероятно оценивая степень психической нормальности Давыдова. И наконец прошелестела:
— Вы это серьезно?
— Вполне.
— Хорошо, мы вас будем встречать. Передайте, пожалуйста, трубку нашему представителю.
Медведев приложил трубку к уху, потом посмотрел на Давыдова и тихо рассмеялся.
— Да он вполне в норме, скоро сами в этом сможете убедиться, — сказал майор. — Во время полета они смогут поддерживать с нами связь.
— Мы тоже останемся на связи, — пообещал корреспондент на другом конце линии.
— Очень хорошо, ждем рассвета, — сказал майор и отдал трубку Воробьеву.
Остаток темного времени они всей компанией готовили аппарат к вылету. Так как с подобной конструкцией дела никто не имел, пришлось здорово попотеть. Наконец им удалось собрать летающую машину. Над белой пластиковой гондолой раскинулось оранжево-красное треугольное крыло. Петр забрался на место пилота и принялся изучать имеющиеся на приборной доске циферблаты и переключатели.
— Ну что? — подошел к нему Давыдов.
— I think, I can, — ответил ему словами храброго паровозика из одноименного мультфильма, археолог. — Ничего сложного: вот это альтиметр, это указатель скорости, это указатель оборотов двигателя, это указатель запаса топлива. Нужно заправить и проверить двигатель.
Давыдов и Сомов притащили из сарая канистру с бензином и аккумулятор. Как только аккумулятор установили на место, Петр пощелкал какими-то тумблерами, и приборная доска сразу ожила: вспыхнули лампочки, загорелась подсветка приборов. Давыдов и Сомов залили полный бак. Анатолий взялся за лопасть пропеллера и провернул ее.
— Ну, с Богом! — махнул рукой Сомов. — Запускай!
— От винта, — скомандовал Осокин и повернул переключатель стартера.
Двигатель пару раз чихнул и заработал, лопасти винта стали вращаться все сильнее, аппарат мягко покатился к воротам. Осокин выключил двигатель, пропеллер провернулся несколько раз и остановился. Аппарат выкатили на дорогу, из гондолы вытащили все лишнее. Возле сиденья пассажира положили злосчастное изделие и запасную канистру с топливом. Петр просмотрел имеющиеся полетные карты и выбрал нужную.
— Вот эта, думаю, подойдет. По прямой должны дотянуть. Если горючего не хватит, придется падать в море.
— Сплюнь, накаркаешь, — рассердился Василий Евдокимович. — Главное, чтобы эта штука у вас взлетела.
Петр взял шариковую ручку и провел кратчайший маршрут.
— Шестьдесят пять — семьдесят, — определил он примерное расстояние.
— Думаю, получится, — убежденно произнес Давыдов и протянул Сомову свой автомат. — Дай мне ТТ, он меньше весит.
Едва начал светлеть восточный край неба стали прощаться.
— Вы из квартиры мои шмотки заберите, — попросил Давыдов, — и ключ хозяину занесите.
— Ключ занесем, а имущество твое у меня полежит, до твоего следующего отпуска, — пообещал дядя Вася. — Ну, племянник, давай обнимемся, а лошадей ты все-таки зря не любишь.
Давыдов и Осокин со всеми обнялись.
— За Леньку не волнуйся, — успокоил археолога Сомов.
— За парнем мы присмотрим, — поддержал его Хмара. — Завтра встречаем тебя у обеденного парома с той стороны, до дома подкинем на машине, с ветерком, ну а ты, Толь, повремени сюда возвращаться, пока здесь все не утихнет.
Как только окончательно развиднелось, Давыдов и Осокин заняли свои места. Сомов показал им кулак с отогнутым вверх большим пальцем, и через минуту дельтаплан быстро помчался по укатанной степной дороге, еще через несколько мгновений они были в воздухе. В руках Давыдова зашипела рация, и из нее прозвучал голос Медведева:
— Счастливого полета.
— Взлет за пять тридцать, — доложил Воробьев своему невидимому корреспонденту.
— Принял, — сказала трубка. На Таманском берегу Азовского моря включился по готовности № 1 радиолокационный пост войск противовоздушной обороны.
С первых минут Давыдов понял, что чувства, испытываемые при полете на дельтаплане, абсолютно отличаются от тех, что ощущаешь в салоне пассажирского лайнера или трясущемся чреве военно-транспортного вертолета. Это было ощущение полета, что-то подобное, наверное, испытывали первооткрыватели воздушного океана. В основном полет проходил над морем, справа тянулся выжженный солнцем крымский берег, слева бежали тусклые серые волны. Наконец над морем появился краешек солнца. Багровый шар торжественно поднимался из-за горизонта. С первыми лучами солнца море преобразилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42