Никто не стрелял, в лесу не топали вооруженные до зубов враги. Завела свою трель какая-то пичуга. Страх, вызванный загадочным выстрелом, уступил беспокойству за своих и простому любопытству. Собственно, звука выстрела не было. Но пуля-то откуда прилетела? Или оружие неизвестного снайпера снабжено глушителем, или стреляли где-то далеко и пуля очутилась здесь случайно. Может, охотники дурят, палят издали по колпаку ветрозащиты?
Старшина отправился на разведку. Необследованными оставались только жилые вагончики. Окно одного было темным, зато в другом горел свет. Иванов решил сначала подобраться не к двери, а к освещенному окну. Косясь на окно второго ЦУБа, Расул на четвереньках пополз между елками. Лицо облепила паутина, хвоя сыпалась за шиворот. Елочные лапы хлестали по щекам, но боли старшина не чувствовал. Лишь возбуждение и любопытство. Что случилось с расчетом? Куда делись Давыдов и Кудрявых? Откуда взялись мины в капонире? Старшина перебрался через поваленное дерево и, потеряв равновесие, рухнул в неглубокую канаву, служившую расчету поста помойкой. Внизу ткнулся во что-то мягкое. Пошарил вокруг, нащупал шерсть. Испуганно вздрогнул, отпрянул. Наконец глаза привыкли к полумраку, и он рассмотрел свою находку. Собаки! Все застрелены и успели окоченеть. Перешагивая через дворняжьи трупы, он двинулся вперед, используя канаву в качестве естественного укрытия. Мины, мертвые собаки, отсутствие людей — час от часу не легче. Отовсюду веяло опасностью, казалось, самое страшное притаилось совсем рядом. За кучей мусора старшина увидел продолговатый предмет. Рассудок еще сопротивлялся, не хотел верить, жалко убеждал себя, что все это только галлюцинации, в действительности же ничего подобного нет в помине. Предательски свело низ живота, в душу заползал противный, липкий страх. Заставив онемевшие ноги идти, старшина приблизился к лежащему на земле телу. Живой человек такую позу принять не мог. Старшина, холодея от ужаса, заглянул в белое лицо мертвеца. Успевшие остекленеть глаза смотрели мимо него, в далекое никуда. Под подбородком чернела широкая резаная рана.
Оставаться в канаве Иванов не мог да и не хотел, страх сменился решимостью разом разобраться во всем, что тут происходит.
Убедившись, что в окрестностях нет ни души, старшина подобрался к «цубику». Прячась в тени раскидистой ели, заглянул в освещенное окно. Картина, которую он увидел, не радовала. Зато Иванов понял, что лейтенант и сержант живы, хотя и находятся, мягко говоря, в затруднительном положении. Обнаружился и расчет, вон сидят гаврики вдоль стеночки. Из числа врагов наличествовал один человек, вооруженный автоматом с навинченным на ствол глушителем. С выстрелом почти все ясно, вот только почему стрелок не удостоверился, что пуля достигла цели? Или стрелков несколько? Может, метили совсем не в Расула? Но в кого же? Слишком много загадок. Прямо-таки заколдованное место.
Начинались сумерки. Землю и заросли укрыл полумрак, но небо было еще светлым. Близилась пора белых ночей, и время, отводимое темноте, день ото дня медленно сокращалось. Природа стремилась взять все от коротких весны и лета. Несмотря на вечернюю пору, никак не успокаивались птицы. В лесу стояли писк, щебет, чириканье, уханье…
Подобравшись ближе к окну, Иванов обосновался за распределительным щитом. С металлического ящика была сорвана дверь. Блестели контакты силового кабеля, временами через контакт одной из фаз проскакивала голубая искра. Похоже, обитатели поста считали, что местные хорошо представляют себе последствия удара током, а чужим на точке делать нечего. Раз так, наличие двери не обязательно.
Опасливо отстранившись от ящика с оголенными контактами, Расул заглянул в комнату. Форточка была отворена, голоса хорошо слышны снаружи. Говорил в основном незнакомец в камуфляже, задавал вопросы. Лейтенант старался отвечать односложно и уклончиво. Из разговора Расул понял, что Давыдов тянет время и что присутствие его Расула, на позиции пока остается в тайне. Значит, надо решать, как освободить своих из-под «ареста». Варианты с нападением не годятся. Ворваться в ЦУБ и застичь неприятеля врасплох невозможно, у него палец на спусковом крючке. Выманить его наружу — значит, выдать свое присутствие. К тому же на полутемной незнакомой местности с голыми руками победить вооруженного противника едва ли реально. Конечно, Иванов мог отвлечь внимание чужака от пленников, но, связанные, они вряд ли сумели бы удачно воспользоваться этим.
Расул внимательнее осмотрелся вокруг. Рядом был силовой щит, возле него — кол заземления. От вбитого в грунт стального стержня отходил витой медный провод. Заземление шло по стене и через отверстие попадало в ЦУБ. В помещении провод разветвлялся — к электронагревателю, на котором охранник сушил ботинки, и к электроплитке на столе.
Идея пришла в голову сама собой. Стараясь как можно меньше шуметь, Расул отсоединил провод заземления от кола. Сжимая его конец плоскогубцами, ткнул им в контакт одной из фаз в силовом щите. Результат не заставил себя ждать — человек в камуфляже приглушенно вскрикнул, судорожно выгнулся дугой, выронил оружие и повалился со стула. Расул отшвырнул провод и бросился в «цубик».
ГЛАВА 20.
ЯНВАРЬ 1945 ГОДА.
Руднев прогуливался возле места встречи, присматривался к прохожим. Человека в белом льняном костюме он заметил еще вчера, но не рисковал, решив убедиться, что это именно тот, кого он ждал. Время ежедневного рандеву истекло, человек поднялся со скамейки и пошел вдоль набережной. Если завтра он снова окажется на этом месте, контакт состоится.
Деньги давно вышли, некоторое время Руднева поддерживал спутник. Ему сравнительно легко удалось устроиться инженером в местную горнодобывающую компанию, и теперь он день за днем пропадал на разрезе; встречались только вечером. Чтобы не быть обузой, разведчик устроился на то же предприятие — бывших офицеров охотно брали в охрану. Администрация только старалась отделять немцев от англосаксов. Война еще не закончилась, и официально немцы считались врагами Британской империи, но это, похоже, руководство не беспокоило. Разработки велись в диких местах, компания часто терпела убытки от налетов местных банд, иногда случались взрывы недовольства в рабочих поселках. Охрана выполняла роль армии и полиции. Квалифицированным воякам работы хватало.
«Если завтра этого друга не окажется на месте, пойду в консульство. Сколько можно тут торчать? Война на исходе, а я сижу без связи уже второй месяц».
Он направился в контору. Перерыв на обед заканчивался, начальник охраны, из бывших танкистов Роммеля, терпеть не мог опозданий.
До консульства Руднев так и не добрался.
На другой день, выйдя на набережную, он сразу увидел человека в белом. Опустившись на скамейку и обмахиваясь газетой, Руднев проронил, глядя в сторону: «Никак не привыкну к здешнему климату, проклятая жара, в Европе сейчас куда прохладнее…» — и обернулся к незнакомцу.
— Добрый день, Валерий Михайлович, — ответил тот по-русски.
Руднев внутренне напрягся: незнакомец не назвал второй половины условной фразы, заговорил с ним на родном языке, знал имя и отчество. Провал? Руднев небрежно посмотрел по сторонам. Никого подозрительного. Собеседник пришел один.
— Простите, не понял. Что вы сказали? — Руднев обратился к соседу по-английски.
— Особенно в Тюрингии, откуда я родом. — Незнакомец усмехнулся. — Не волнуйтесь, я именно тот, кого вы ждете.
— Ну, знаете, так можно и заикой сделать человека. Здравствуйте.
— А вы не из пугливых. Собирались прямо здесь меня нейтрализовать?
Руднев усмехнулся. На рейде загудел проходящий входные боны крейсер.
Ветер с океана лениво качал ветви акаций на набережной. От скамейки они перешли на террасу пустого ресторанчика и, расположившись за крайним столиком, делали вид, что любуются панорамой залива. Связной не стал ходить вокруг да около:
— Вы теперь в другом подчинении.
Не дав ошарашенному Рудневу переварить эту новость, связной добавил:
— Руководство решило, что вам лучше всего остаться.
— Простите, это чье ж руководство, мое или ваше?
— У нас оно теперь общее. Эта операция — не по армейской линии.
— Мне плевать, по какой она линии. Чего ради я должен менять вывеску? Я разведчик, а не чекист.
— Мы все солдаты из одного окопа. И потом, все очень просто. Ваше бывшее начальство считает вас погибшим во время бомбардировки базы, над ликвидацией которой вы работали.
— Знаете, стоит мне объявиться, и…
— Объявиться? Это где же? Как вы собираетесь попасть на родину — под нынешним именем? С вашим послужным списком не следует забывать: война еще не кончилась. И потом, вот, пожалуйста, ознакомьтесь. — Собеседник выложил на столик фотокопию документа.
— Что еще за прокламация? — Руднев придвинул снимок к себе.
— Это материалы допроса немецкой контрразведкой нашего разведчика, скрывавшегося под маской немецкого офицера. Обратите внимание на фамилии.
В документе раскрывалась вся легенда Руднева, а также система связи, задачи, фамилии руководителей, порядок отхода. Как, откуда? Где произошла утечка? Не считая московского командования, эта информация была известна только начальнику разведки фронта. Проговорился кто-нибудь из связных? Чушь, задача-то связным была неизвестна. Догадка вспышкой пронзила мозг. Ах, подонки!
— Но это ложь, гнусная фабрикация. — Руднев схватил агента за отвороты пиджака. — Вербовку мне устроить хочешь, гад? Это же чистая деза.
— Естественно, а кто это может опровергнуть? Документ нашли в немецких архивах в ходе десантной операции на севере Норвегии. Так что, если вы сейчас окажетесь дома, вас без лишних разговоров поставят к стенке. Короче, придется вам еще побыть здесь. — Степных освободился от захвата.
— И с каким же заданием?
— Вы состоите в хороших отношениях с нашим клиентом? Похоже, он ваш друг?
— Да, и поверьте, этот человек не потерян безвозвратно для России, — поспешил внести ясность Руднев. «А то пришьют настоящую связь с врагом, потом хрен отмоешься…»
— Вот и прекрасно, обживайтесь, мы открыли для вас счет, переводы будут поступать от дяди из Швейцарии, солидная фирма, все надежно. Вы должны стать для вашего друга телохранителем и духовником.
— И склонить его к возвращению на родину?
— Этого пока не требуется. Вот инструкции о связи с нами. В нужное время получите дополнительные указания. И помните, теперь вы не особенно нужны нам. Мы легко найдем этого специалиста и без вашей помощи.
— И какие же гарантии, что я смогу вернуться домой?
— Вы, кажется, коммунист. Какие вам нужны гарантии?
— Я с вами говорю не как большевик с товарищем по партии, а как разведчик с разведчиком. Кстати, ваши методы что-то не очень стыкуются с партийными установками.
— Как разведчик отвечаю: сотрудничество с нами уже является гарантией. Кроме того, у нас достаточно длинные руки.
В ответ Руднев невесело рассмеялся и покачал головой. Боже, охранка — она и есть охранка.
— У ГРУ тоже длинные руки, и у меня мало шансов, если ваша деза попала куда следует.
— Мы проработали этот вопрос.
— Уж надеюсь.
— А пока руководство хотело бы узнать, где специалист хранит свои материалы. Надо бы их проверить у соответствующих экспертов.
— Ага, и начать промышленные разработки, а нас можно выпустить в тираж. Конечно, эффект будет не таким радужным, как от возвращения на родину талантливого ученого, но, на худой конец, сойдет и это.
Степных почувствовал, что перегнул палку:
— Поверьте, не существует никаких планов вашей ликвидации.
— Вот что, дружище, передайте вашему руководству, что я от такого расклада не в восторге. Место с документами будет гарантией моего возвращения. Я его назову, только когда вернусь домой. Если попытаетесь меня ликвидировать или заменить вашим человеком, я расскажу обо всем специалисту. И он уйдет. Или устрою огласку. А пока мне нужно подтверждение, что ваша фальшивка нейтрализована. И чем скорее, тем лучше.
— Я бы вам не советовал и дальше гнуть свою линию. Этим делом занимаются очень серьезные люди, они не размениваются по мелочам. Я бы сказал, что это очень важная операция, имеющая глобальное значение.
— Тем лучше. Если не хотите ее провалить, вам придется выполнить мои условия.
— Я доведу до руководства вашу точку зрения. — Степных поднялся. — Думаю, мы найдем общий язык.
— Очень на это надеюсь.
Корабль, ведомый парой буксиров, входил в порт. От мола отвалил встречающий катер. Оркестр на крейсере грянул марш. Судя по боевым повреждениям надстроек, крейсеру здорово досталось. Война еще не кончилась. Руднев снова был в строю.
ГЛАВА 21.
20 ЧАСОВ 30 МИНУТ — 23 ЧАСА.9 АПРЕЛЯ 1988 ГОДА.
СЕВЕРНЫЙ ПОСТ.
Время тянулось убийственно медленно. От нечего делать лейтенант успел внимательно изучить экипировку супостата. Камуфлированная форма, судя по всему, не наша. Хотя и нет знаков различия, но это явно униформа, а не охотничий костюм. На тех обычно полно разных финтифлюшек: «молнии», карманчики, зажигалочку извольте положить сюда, а это местечко для ножичка, а вот сюда — фляжечку. Одежда незнакомца отличалась строгой функциональностью, ничего лишнего. В такой удобно ходить по лесу, не зацепишься. Обувь — ботинки с высокими берцами. Сторож где-то здорово промок. Может, по воде шлепал? Зачем?
Свет вдруг моргнул. В следующий миг положение круто изменилось. Охранник забился в каком-то непонятном припадке и рухнул. Неуязвимый колосс был повержен. Давыдов и Кудрявых бросились к упавшему.
— Эпилепсия, что ли? — пробормотал Кудрявых и ногой оттолкнул автомат от лежащего тела.
Хлопнула входная дверь, и в комнате появился сияющий Расул:
— Он тут один? Больше никого не видели?
— Один… А мы уж думали, куда ты делся? Чем это ты его? — оправился от удивления Давыдов.
— Он нарушал технику безопасности. — Расул рассмеялся и показал на провод заземления. — Там, снаружи, голая фаза, а этот ваш друг ноги на печке держал, я и прикинул: должно получиться… Вот и получилось…
Бывший сторож тем временем попытался встать на четвереньки и потянулся к оружию. Втроем его распластали и связали. Нашли ключ от наручников и расцепили Давыдова и Кудрявых. Зашевелились обитатели Северного, загалдели все разом.
— А ну, по очереди. — Лейтенант кивнул местному младшему сержанту. — Давай, что ли, ты рассказывай. Расул, развяжи мужиков.
— Они на лодке прилетели, сняли патруль, собак постреляли, потом всех заперли, а лейтенанта Орлова с собой увели. — Младшой отвечал как-то странно, растягивая слова, делая между фразами длинные паузы.
— Может, на ковре-самолете? — съехидничал Мишка. — Лодки, они больше плавать приспособлены.
— Больно ты умный! На летающей лодке, — уточнил местный. — Сели где-то на озере, а сюда приплыли на надувных лодках, вот мы их и не заметили. Тогда «готовность» была по птицам, мы выдавали легкомоторный, а нам в Сосновом не поверили. Только наш пост их и засек. Их там человек десять, с оружием.
— А это что за дядя? — Расул кивнул в сторону гражданского.
— Я Алвар, мы тут у вас заготавливать древесина, я финский гражданин, я в этом не участвовать…
— Товарищ лейтенант, может, не надо его развязывать? — отреагировал на сообщение Мишка. — Он, наверное, из компании этих, с самолета, мало ли что…
— Он не из этих, — отрицательно покачал головой младшой. — Они ему ногу прострелили из-за ключей от машины. Мы его знаем, давно тут работает.
— Это ваш лесовоз на дороге?
— Скорее всего, да. Они увел мой товарищ, — добавил финский гражданин.
— Расул, обыщи-ка гада, — велел лейтенант.
Документов или еще чего-нибудь, проливающего свет на принадлежность врага, обнаружить не удалось. Ни личных вещей, ни денег, ни этикеток на одежде — ровным счетом ничего.
Давыдов наконец обратил внимание на странное поведение солдат из расчета Северного. Казалось, все пятеро были в шоке. Радость внезапного освобождения сменилась легким ступором. Младший сержант то болтал без умолку, то оцепенело замолкал. Двое тупо пялились на бывшего сторожа. Еще парочка только что не дремала. И, что странно, ни один даже не попытался руку протянуть к сваленному на столе оружию, хотя с минуты на минуту могли появиться друзья подвергнутого «электрофорезу» охранника.
Расширенные зрачки младшего сержанта отрешенно глядели в одну точку:
— Автомат какой-то странный. Вроде АКМ, а к ствольной накладке ручка приделана. Вместо номера — иероглифы.
Иванов тоже изучал трофеи:
— И нож не пойму где сработан, какая-то эмблема, больше ничего не написано.
— «Моторола», английская штучка. — Давыдов рассматривал фирменный значок на корпусе радиостанции, которую взял с подоконника. — Капитан Логинов в Алжире служил военным советником, рассказывал, там у арабов такие были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Старшина отправился на разведку. Необследованными оставались только жилые вагончики. Окно одного было темным, зато в другом горел свет. Иванов решил сначала подобраться не к двери, а к освещенному окну. Косясь на окно второго ЦУБа, Расул на четвереньках пополз между елками. Лицо облепила паутина, хвоя сыпалась за шиворот. Елочные лапы хлестали по щекам, но боли старшина не чувствовал. Лишь возбуждение и любопытство. Что случилось с расчетом? Куда делись Давыдов и Кудрявых? Откуда взялись мины в капонире? Старшина перебрался через поваленное дерево и, потеряв равновесие, рухнул в неглубокую канаву, служившую расчету поста помойкой. Внизу ткнулся во что-то мягкое. Пошарил вокруг, нащупал шерсть. Испуганно вздрогнул, отпрянул. Наконец глаза привыкли к полумраку, и он рассмотрел свою находку. Собаки! Все застрелены и успели окоченеть. Перешагивая через дворняжьи трупы, он двинулся вперед, используя канаву в качестве естественного укрытия. Мины, мертвые собаки, отсутствие людей — час от часу не легче. Отовсюду веяло опасностью, казалось, самое страшное притаилось совсем рядом. За кучей мусора старшина увидел продолговатый предмет. Рассудок еще сопротивлялся, не хотел верить, жалко убеждал себя, что все это только галлюцинации, в действительности же ничего подобного нет в помине. Предательски свело низ живота, в душу заползал противный, липкий страх. Заставив онемевшие ноги идти, старшина приблизился к лежащему на земле телу. Живой человек такую позу принять не мог. Старшина, холодея от ужаса, заглянул в белое лицо мертвеца. Успевшие остекленеть глаза смотрели мимо него, в далекое никуда. Под подбородком чернела широкая резаная рана.
Оставаться в канаве Иванов не мог да и не хотел, страх сменился решимостью разом разобраться во всем, что тут происходит.
Убедившись, что в окрестностях нет ни души, старшина подобрался к «цубику». Прячась в тени раскидистой ели, заглянул в освещенное окно. Картина, которую он увидел, не радовала. Зато Иванов понял, что лейтенант и сержант живы, хотя и находятся, мягко говоря, в затруднительном положении. Обнаружился и расчет, вон сидят гаврики вдоль стеночки. Из числа врагов наличествовал один человек, вооруженный автоматом с навинченным на ствол глушителем. С выстрелом почти все ясно, вот только почему стрелок не удостоверился, что пуля достигла цели? Или стрелков несколько? Может, метили совсем не в Расула? Но в кого же? Слишком много загадок. Прямо-таки заколдованное место.
Начинались сумерки. Землю и заросли укрыл полумрак, но небо было еще светлым. Близилась пора белых ночей, и время, отводимое темноте, день ото дня медленно сокращалось. Природа стремилась взять все от коротких весны и лета. Несмотря на вечернюю пору, никак не успокаивались птицы. В лесу стояли писк, щебет, чириканье, уханье…
Подобравшись ближе к окну, Иванов обосновался за распределительным щитом. С металлического ящика была сорвана дверь. Блестели контакты силового кабеля, временами через контакт одной из фаз проскакивала голубая искра. Похоже, обитатели поста считали, что местные хорошо представляют себе последствия удара током, а чужим на точке делать нечего. Раз так, наличие двери не обязательно.
Опасливо отстранившись от ящика с оголенными контактами, Расул заглянул в комнату. Форточка была отворена, голоса хорошо слышны снаружи. Говорил в основном незнакомец в камуфляже, задавал вопросы. Лейтенант старался отвечать односложно и уклончиво. Из разговора Расул понял, что Давыдов тянет время и что присутствие его Расула, на позиции пока остается в тайне. Значит, надо решать, как освободить своих из-под «ареста». Варианты с нападением не годятся. Ворваться в ЦУБ и застичь неприятеля врасплох невозможно, у него палец на спусковом крючке. Выманить его наружу — значит, выдать свое присутствие. К тому же на полутемной незнакомой местности с голыми руками победить вооруженного противника едва ли реально. Конечно, Иванов мог отвлечь внимание чужака от пленников, но, связанные, они вряд ли сумели бы удачно воспользоваться этим.
Расул внимательнее осмотрелся вокруг. Рядом был силовой щит, возле него — кол заземления. От вбитого в грунт стального стержня отходил витой медный провод. Заземление шло по стене и через отверстие попадало в ЦУБ. В помещении провод разветвлялся — к электронагревателю, на котором охранник сушил ботинки, и к электроплитке на столе.
Идея пришла в голову сама собой. Стараясь как можно меньше шуметь, Расул отсоединил провод заземления от кола. Сжимая его конец плоскогубцами, ткнул им в контакт одной из фаз в силовом щите. Результат не заставил себя ждать — человек в камуфляже приглушенно вскрикнул, судорожно выгнулся дугой, выронил оружие и повалился со стула. Расул отшвырнул провод и бросился в «цубик».
ГЛАВА 20.
ЯНВАРЬ 1945 ГОДА.
Руднев прогуливался возле места встречи, присматривался к прохожим. Человека в белом льняном костюме он заметил еще вчера, но не рисковал, решив убедиться, что это именно тот, кого он ждал. Время ежедневного рандеву истекло, человек поднялся со скамейки и пошел вдоль набережной. Если завтра он снова окажется на этом месте, контакт состоится.
Деньги давно вышли, некоторое время Руднева поддерживал спутник. Ему сравнительно легко удалось устроиться инженером в местную горнодобывающую компанию, и теперь он день за днем пропадал на разрезе; встречались только вечером. Чтобы не быть обузой, разведчик устроился на то же предприятие — бывших офицеров охотно брали в охрану. Администрация только старалась отделять немцев от англосаксов. Война еще не закончилась, и официально немцы считались врагами Британской империи, но это, похоже, руководство не беспокоило. Разработки велись в диких местах, компания часто терпела убытки от налетов местных банд, иногда случались взрывы недовольства в рабочих поселках. Охрана выполняла роль армии и полиции. Квалифицированным воякам работы хватало.
«Если завтра этого друга не окажется на месте, пойду в консульство. Сколько можно тут торчать? Война на исходе, а я сижу без связи уже второй месяц».
Он направился в контору. Перерыв на обед заканчивался, начальник охраны, из бывших танкистов Роммеля, терпеть не мог опозданий.
До консульства Руднев так и не добрался.
На другой день, выйдя на набережную, он сразу увидел человека в белом. Опустившись на скамейку и обмахиваясь газетой, Руднев проронил, глядя в сторону: «Никак не привыкну к здешнему климату, проклятая жара, в Европе сейчас куда прохладнее…» — и обернулся к незнакомцу.
— Добрый день, Валерий Михайлович, — ответил тот по-русски.
Руднев внутренне напрягся: незнакомец не назвал второй половины условной фразы, заговорил с ним на родном языке, знал имя и отчество. Провал? Руднев небрежно посмотрел по сторонам. Никого подозрительного. Собеседник пришел один.
— Простите, не понял. Что вы сказали? — Руднев обратился к соседу по-английски.
— Особенно в Тюрингии, откуда я родом. — Незнакомец усмехнулся. — Не волнуйтесь, я именно тот, кого вы ждете.
— Ну, знаете, так можно и заикой сделать человека. Здравствуйте.
— А вы не из пугливых. Собирались прямо здесь меня нейтрализовать?
Руднев усмехнулся. На рейде загудел проходящий входные боны крейсер.
Ветер с океана лениво качал ветви акаций на набережной. От скамейки они перешли на террасу пустого ресторанчика и, расположившись за крайним столиком, делали вид, что любуются панорамой залива. Связной не стал ходить вокруг да около:
— Вы теперь в другом подчинении.
Не дав ошарашенному Рудневу переварить эту новость, связной добавил:
— Руководство решило, что вам лучше всего остаться.
— Простите, это чье ж руководство, мое или ваше?
— У нас оно теперь общее. Эта операция — не по армейской линии.
— Мне плевать, по какой она линии. Чего ради я должен менять вывеску? Я разведчик, а не чекист.
— Мы все солдаты из одного окопа. И потом, все очень просто. Ваше бывшее начальство считает вас погибшим во время бомбардировки базы, над ликвидацией которой вы работали.
— Знаете, стоит мне объявиться, и…
— Объявиться? Это где же? Как вы собираетесь попасть на родину — под нынешним именем? С вашим послужным списком не следует забывать: война еще не кончилась. И потом, вот, пожалуйста, ознакомьтесь. — Собеседник выложил на столик фотокопию документа.
— Что еще за прокламация? — Руднев придвинул снимок к себе.
— Это материалы допроса немецкой контрразведкой нашего разведчика, скрывавшегося под маской немецкого офицера. Обратите внимание на фамилии.
В документе раскрывалась вся легенда Руднева, а также система связи, задачи, фамилии руководителей, порядок отхода. Как, откуда? Где произошла утечка? Не считая московского командования, эта информация была известна только начальнику разведки фронта. Проговорился кто-нибудь из связных? Чушь, задача-то связным была неизвестна. Догадка вспышкой пронзила мозг. Ах, подонки!
— Но это ложь, гнусная фабрикация. — Руднев схватил агента за отвороты пиджака. — Вербовку мне устроить хочешь, гад? Это же чистая деза.
— Естественно, а кто это может опровергнуть? Документ нашли в немецких архивах в ходе десантной операции на севере Норвегии. Так что, если вы сейчас окажетесь дома, вас без лишних разговоров поставят к стенке. Короче, придется вам еще побыть здесь. — Степных освободился от захвата.
— И с каким же заданием?
— Вы состоите в хороших отношениях с нашим клиентом? Похоже, он ваш друг?
— Да, и поверьте, этот человек не потерян безвозвратно для России, — поспешил внести ясность Руднев. «А то пришьют настоящую связь с врагом, потом хрен отмоешься…»
— Вот и прекрасно, обживайтесь, мы открыли для вас счет, переводы будут поступать от дяди из Швейцарии, солидная фирма, все надежно. Вы должны стать для вашего друга телохранителем и духовником.
— И склонить его к возвращению на родину?
— Этого пока не требуется. Вот инструкции о связи с нами. В нужное время получите дополнительные указания. И помните, теперь вы не особенно нужны нам. Мы легко найдем этого специалиста и без вашей помощи.
— И какие же гарантии, что я смогу вернуться домой?
— Вы, кажется, коммунист. Какие вам нужны гарантии?
— Я с вами говорю не как большевик с товарищем по партии, а как разведчик с разведчиком. Кстати, ваши методы что-то не очень стыкуются с партийными установками.
— Как разведчик отвечаю: сотрудничество с нами уже является гарантией. Кроме того, у нас достаточно длинные руки.
В ответ Руднев невесело рассмеялся и покачал головой. Боже, охранка — она и есть охранка.
— У ГРУ тоже длинные руки, и у меня мало шансов, если ваша деза попала куда следует.
— Мы проработали этот вопрос.
— Уж надеюсь.
— А пока руководство хотело бы узнать, где специалист хранит свои материалы. Надо бы их проверить у соответствующих экспертов.
— Ага, и начать промышленные разработки, а нас можно выпустить в тираж. Конечно, эффект будет не таким радужным, как от возвращения на родину талантливого ученого, но, на худой конец, сойдет и это.
Степных почувствовал, что перегнул палку:
— Поверьте, не существует никаких планов вашей ликвидации.
— Вот что, дружище, передайте вашему руководству, что я от такого расклада не в восторге. Место с документами будет гарантией моего возвращения. Я его назову, только когда вернусь домой. Если попытаетесь меня ликвидировать или заменить вашим человеком, я расскажу обо всем специалисту. И он уйдет. Или устрою огласку. А пока мне нужно подтверждение, что ваша фальшивка нейтрализована. И чем скорее, тем лучше.
— Я бы вам не советовал и дальше гнуть свою линию. Этим делом занимаются очень серьезные люди, они не размениваются по мелочам. Я бы сказал, что это очень важная операция, имеющая глобальное значение.
— Тем лучше. Если не хотите ее провалить, вам придется выполнить мои условия.
— Я доведу до руководства вашу точку зрения. — Степных поднялся. — Думаю, мы найдем общий язык.
— Очень на это надеюсь.
Корабль, ведомый парой буксиров, входил в порт. От мола отвалил встречающий катер. Оркестр на крейсере грянул марш. Судя по боевым повреждениям надстроек, крейсеру здорово досталось. Война еще не кончилась. Руднев снова был в строю.
ГЛАВА 21.
20 ЧАСОВ 30 МИНУТ — 23 ЧАСА.9 АПРЕЛЯ 1988 ГОДА.
СЕВЕРНЫЙ ПОСТ.
Время тянулось убийственно медленно. От нечего делать лейтенант успел внимательно изучить экипировку супостата. Камуфлированная форма, судя по всему, не наша. Хотя и нет знаков различия, но это явно униформа, а не охотничий костюм. На тех обычно полно разных финтифлюшек: «молнии», карманчики, зажигалочку извольте положить сюда, а это местечко для ножичка, а вот сюда — фляжечку. Одежда незнакомца отличалась строгой функциональностью, ничего лишнего. В такой удобно ходить по лесу, не зацепишься. Обувь — ботинки с высокими берцами. Сторож где-то здорово промок. Может, по воде шлепал? Зачем?
Свет вдруг моргнул. В следующий миг положение круто изменилось. Охранник забился в каком-то непонятном припадке и рухнул. Неуязвимый колосс был повержен. Давыдов и Кудрявых бросились к упавшему.
— Эпилепсия, что ли? — пробормотал Кудрявых и ногой оттолкнул автомат от лежащего тела.
Хлопнула входная дверь, и в комнате появился сияющий Расул:
— Он тут один? Больше никого не видели?
— Один… А мы уж думали, куда ты делся? Чем это ты его? — оправился от удивления Давыдов.
— Он нарушал технику безопасности. — Расул рассмеялся и показал на провод заземления. — Там, снаружи, голая фаза, а этот ваш друг ноги на печке держал, я и прикинул: должно получиться… Вот и получилось…
Бывший сторож тем временем попытался встать на четвереньки и потянулся к оружию. Втроем его распластали и связали. Нашли ключ от наручников и расцепили Давыдова и Кудрявых. Зашевелились обитатели Северного, загалдели все разом.
— А ну, по очереди. — Лейтенант кивнул местному младшему сержанту. — Давай, что ли, ты рассказывай. Расул, развяжи мужиков.
— Они на лодке прилетели, сняли патруль, собак постреляли, потом всех заперли, а лейтенанта Орлова с собой увели. — Младшой отвечал как-то странно, растягивая слова, делая между фразами длинные паузы.
— Может, на ковре-самолете? — съехидничал Мишка. — Лодки, они больше плавать приспособлены.
— Больно ты умный! На летающей лодке, — уточнил местный. — Сели где-то на озере, а сюда приплыли на надувных лодках, вот мы их и не заметили. Тогда «готовность» была по птицам, мы выдавали легкомоторный, а нам в Сосновом не поверили. Только наш пост их и засек. Их там человек десять, с оружием.
— А это что за дядя? — Расул кивнул в сторону гражданского.
— Я Алвар, мы тут у вас заготавливать древесина, я финский гражданин, я в этом не участвовать…
— Товарищ лейтенант, может, не надо его развязывать? — отреагировал на сообщение Мишка. — Он, наверное, из компании этих, с самолета, мало ли что…
— Он не из этих, — отрицательно покачал головой младшой. — Они ему ногу прострелили из-за ключей от машины. Мы его знаем, давно тут работает.
— Это ваш лесовоз на дороге?
— Скорее всего, да. Они увел мой товарищ, — добавил финский гражданин.
— Расул, обыщи-ка гада, — велел лейтенант.
Документов или еще чего-нибудь, проливающего свет на принадлежность врага, обнаружить не удалось. Ни личных вещей, ни денег, ни этикеток на одежде — ровным счетом ничего.
Давыдов наконец обратил внимание на странное поведение солдат из расчета Северного. Казалось, все пятеро были в шоке. Радость внезапного освобождения сменилась легким ступором. Младший сержант то болтал без умолку, то оцепенело замолкал. Двое тупо пялились на бывшего сторожа. Еще парочка только что не дремала. И, что странно, ни один даже не попытался руку протянуть к сваленному на столе оружию, хотя с минуты на минуту могли появиться друзья подвергнутого «электрофорезу» охранника.
Расширенные зрачки младшего сержанта отрешенно глядели в одну точку:
— Автомат какой-то странный. Вроде АКМ, а к ствольной накладке ручка приделана. Вместо номера — иероглифы.
Иванов тоже изучал трофеи:
— И нож не пойму где сработан, какая-то эмблема, больше ничего не написано.
— «Моторола», английская штучка. — Давыдов рассматривал фирменный значок на корпусе радиостанции, которую взял с подоконника. — Капитан Логинов в Алжире служил военным советником, рассказывал, там у арабов такие были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24