— Спрячьтесь, как куры на насесте, — посоветовал десантник. — Тише воды, ниже травы. Мне пора в Краснодар.
— Одна просьба, — остановил его Валерка. — Возьми конверт. Передай Юрке. Его жена работает проводником поезда «Новороссийск — Москва», пусть бросит письмо на московском вокзале.
— Сполню, можешь не сомневаться.
— И у меня — просьба! — воскликнула Людмила. — Валерик, напиши маме от моего имени, а? Пусть не волнуется — скоро приеду…
Валерка вырвал из ученической тетради два листа, достал припасенные конверты. Несколько минут подумал, усмехнулся и принялся за письма. Одно написал мгновенно, нарочито ученическим почерком школьника начальных классов, над вторым помучился подольше.
Пока Валерка, то и дело переглядываясь с дувушкой, трудился над письмами, сыщик критически оглядел неуклюжий дедов верстак, разложил на тряпице инструменты и принялся сноровисто снимать покареженный бампфер. Видимо, не терпелось ему подремонтировать резвого «скакуна». Плюс — появляться в городе в таком непотребном виде не только противно, но и опасно. Тот же очкарик поглядит на задок машины и сразу заподозрит неладное.
— Потерпи, милая, сейчас все сделаю, ласточка, — снова и снова приговаривал он, болезненно морщась, будто физически чувствовал боль «жигуленка». — Окажу тебе первую «медицинскую» помощь, а уж в городе Петька вылечит окончательно…
— В Краснодаре «Комсомольскую правду» получают?
— Обижаешь, парень, — не переставая бить резиновым молотком по прилаженному к верстаку бампферу, ответил Димка. — Все газеты приходят, кой-кто даже «Московский комсомолец» почитывает.
Наконец, Валерка запечатал письма, написал на конвертах адреса и подал «почтальону».
— Передай Таське — бросить только в Москве.
— Сделаю.
— И еще — просьбишка. Как появится в «Комсомолке» частное объявление о покупке антиквариата в виде старых орденов-медалей, дай знать.
— Понял.
Под утро, оставив Валерку с Людмилой в хате дядьки Федора, сыскарь поспешил в город. Подстегивала не только необходимость быть на службе, но и и подстерегающая опасность разоблачения. Друзья по уголовке, конечно, прикроют, но вполне возможно — в дело вмешается госбезопасность. Как не говори, похищена не просто симпатичныя телка — секретарша политического деятеля крупного масштаба. Выговором не отделаешься.
С гудящей после двухсуточного недосыпа головой Димка подчеркнуто резво вбежал в свою рабочую комнату. Во время — не прошло и пяти минут, как звонок секретарши вызвал его в кабинет начальника.
— Небось, всю ночь квасил, растленная личность? — почти обнюхал подчиненного подполковник. — Работать сможешь или отправить на излечение от алкоголизма в госпиталь?
— Могу, — пробормотал сыщик, изо всех сил удерживая веки в поднятом положении. — Племяшка заболела — двое суток от ее постели не отходил.
— В позапрошлый раз — сердечный приступ у матери, в прошлый — печеночные колики у отца, теперь — племяшка… Гляди, Димка, я ведь могу и рассерчать.
— Слушаюсь!
Служебное словечко «слушаюсь» удивительно подходит ко всем изгибам жизни. Успешно провел операцию, получил благодарность — слушаюсь. Провинился, отматерили — опять же: слушаюсь. Опоздал на службу по причине нескольких опустошенных бутылок, выслушал очередную порцию «морали» — все то же всеоб"емлющее словечко.
На этот раз не подействовало.
— Ладно, позже разберемся, — хмуро пробурчал подполковник. — Слушай внимательно, алкаш. Совершенно разбойное нападение на милицейскую машину, зверски избиты ехавшие на ней сотрудники, похищена задержанная Марина Коптяева. Приказом по управлению создана оперативная группа во главе с тобой… Честно говоря, не знаю почему так благоволит к тебе начальство… Врубился!
— Давно врубился. Как только вызвали на ковер.
Возвращался сыщик в свой закуток с хитрой улыбкой на простодушном лице. Все сделает, как положено, напавшие на милицию «бандиты» не уйдут от возмездия, в самом ближайшем будущем их непременно повяжут. А уж они обязательно признаются, в этом Димка не сомневается. В уголовном розыске научились и безвинных делать виновными. Значит, умного и разворотливого сыщика ожидает благодарность в приказе и еще одна премия.
А пока смотается в Тихорецк, выполнит просьбу Валерки…
15
Обстановка сродни занимающемуся пожару. Припекает со всех сторон.
Удастся частному детективу выполнить опасный заказ — никаких гарантий, что его оставят живым. Не выполнит — та же перспективочка, но уже в увеличенном размере. Влево поедешь… вправо пойдешь… прямо двинешься… Поневоле на память приходит богатырь на распутьи возле зловещего камня с высеченными сказочными предостережениями.
И не откажешься же, не возвратишь полученный аванс! Повязали по рукам и ногам да еще и командуют: не вздумай самовольничать, повсюду вместе с тобой должен быть наш человек! Приходится рассчитывать на счастливый случай, на необычное везение, которое позволит и девушку отыскать и целым выбраться из бандитской западни.
Чегодин часами ломал бедную свою голову, но ничего путного придумать не мог. Сам по себе счастливый случай не появляется, его нужно прикормить, выудить из омута. Но вот где находится этот «омут», в который необходимо забросить удочку?
Вторая проблема. В загашнике имеется еще один заказ — перезрелой красотки, сын которой связался с проституткой. Аванс получен, сроки оговорены, как поехать на поиски Новожиловой и, одновременно, искать сластолюбивого оболтуса?
Нет, одному работать просто невозможно, нужен компаньон, знающий, разворотливый, на которого можно положиться.
Поиск компаньона превратился в насущную необходимость.
И Виктор начал перебирать в памяти знакомых отставных сыщиков. Их оказалось не так уж и много — всего несколько человек. По привычке выписал на листе бумаги фамилии, имена и номера телефонов.
— Сема, как жив-здоров?
— Кто это?
— Значит, одолел склероз, если не помнишь. Чегодин беспокоит.
— А-а, Витенька! Здорово, дружище, жму лапу. Просто от безделья интересуешься или нужда?
— Нужда, Семочка, срочная и зловредная. Подработать нет желания?
Долгое молчание. Подпитать скудную пенсию, конечно, заманчиво, но чем за эту «подпитку» придется расплачиваться?
Пришлось об"яснить. Коротко и ясно. Так, дескать, и так, нужен компаньон-помощник, первоклассный сыщик, способный за немалые денежки решать проблемы, возникающий у москвичей.
— Прости, Витек, я — пас. Здоровье не позволяет, не осилю…
Разговор со вторым кандидатом в частные детективы — копия первого. Здоровье не то, что раньше, возраст подпирает, лучше бедовать на пенсию, чем откинуть копыта.
Третий выразился более ясно: пошел ты, Витька, со своим частным предпринимательством к негру в задницу, уже наработанного в уголовке хватит до конца жизни, нет желания вытряхивать последние силы.
Все? Нет, еще не все, остается Володька Кудрин, болтун и отменный хвастунишка, одновременно, классный сыскарь. Но этого телефонными разговорами не прошибешь, предстоит долгий разговор с глазу на глаз, с откручиванием пуговиц и самовосхвалением.
Хорошо, что николаевский прихвостень отправился по бандитским своим делам, пообещал появиться не раньше завтрашнего утра. Чегодин не собирается вмешивать пастуха в свои проблемы, достаточно того, что не может без сопровождения Вертаева шагу шагнуть, туалет посетить.
Первый звонок — на службу болтуна.
В уголовке Виктор узнал потрясающую новость: Кудрину предоставлен очередной отпуск. Сколько он не напрягал изношенные мозговые извилины, не припомнил ни единного случая, когда милостивое начальство отправляло своих сотрудников отдыхать… Нет, никто отпусков не отменял, до этого не додумались — просто возникали некие обстоятельства, совершались особо тяжкие преступления, препятствующие выдаче отпускных документов.
Пришлось побеспокоить отпускника дома.
— А-а, Витька! Наконец-то прорезался. Сам хотел позвонить или навестить — побоялся. В прошлый раз ты приказал не беспокоить, не отвлекать от высокооплачиваемых дел… Что, прогар или — соскучился?
— И то, и другое, — смутно признался Виктор. — Есть не телефонный разговор. Когда сможешь зайти?
В трубке ясно прослушивается негодующее шипение супруги, получившей, наконец, мужа в полное владение. В ответ — недовольный рык потревоженого зверюги. Не любит Володька подчиняться любимой женушки, не терпит, когда его пытаются накрыть женским подолом.
— Через часок загляну, — пообещал он. — Не выгонишь?
— Буду рад.
Сколько Виктор помнит друга, тот вегда назначает время встреч с запасом. Поэтому нисколько не удивился, когда через полчаса в дверях бодро задребезжал наконец-то исправленный звонок.
Дождь прогнозом погоды не предусмотрен, но Кудрин заявился во всеоружии: через руку перекинут плащ, в другой руке — сложенный зонтик. Как любит выражаться болтун, на всякий пожарный. Ибо ни прогнозам, ни заверениям в вечной преданности и любви Володька не верит.
— Что стряслось, — повесив на вешалку плащ и пристроив в углу зонтик, Кудрин преувеличенно внимательно оглядел друга. — Заболел? Не похоже — на тебе и пахать и бороновать еще можно… Собрался жениться? Тоже не верится — таких заскорузлых холостяков тягачем в ЗАГС не затащить… Соскучился по общению? Вот в это верю…
Склонился над столом и ухватил верхнюю пуговицу рубашки. Не прошло и нескольких минут, как она оказалась на полу. Спасая вторую, Виктор откинулся на спинку стула.
Заткнуть фонтан можно только одним способом — грубостью. Кудрин легко обижается и в такие минуты становится на редкость неразговорчивым.
— Прикуси язык! — прикрикнул Чегодин. — Помолчи минут десять, дай сказать! Разрешаю только отвечать на мои вопросы, ни слова больше!
— Молчу.
— Увольняться из уголовки не раздумал?
— Обязательно уйду! Осточертело блудливое начальство, не умеющее ценить опытных сыщиков, обрыдло мотаться по пустякам в поисках мелких воришек… Знаешь, позавчера перед отпуском я…
— Кому сказано помолчать? — раздраженно заорал частный детектив.
— Даже ты и то кричишь, — обиделся Володька. — Куда бедному старлею деваться?
Добившись десятиминутного молчания, Чегодин изложил свое предложение о сотрудничестве. В максимально ярких тонах, главный из которых — солидный заработок. Ибо Кудрин любил две вещи: восхваление его достоинств и деньги.
— Испытательный срок — твой отпуск. Сработаешь как надо — получишь навар и тогда решим проблему создании совместной фирмы. Представляешь, фирма «Чегодин, Кудрин и Ко»?
Зная характер друга, Виктор ни словом не обмолвился о своих намерениях, тем более, о николаевском заказе. Просто — уезжаю по делам. Коротко и… неясно. Превратится Кудрин в официального компаньона — тогда другое дело, придется откровенничать…
Сейчас — доложить бандитскому заказчику, и под конвоем Вертаева мчаться в Тихорецк…
16
Двоюродные братья медленно шли бульваром Старой площади по направлению к Лубянке. Пасмурные тучи, недавно давящие Москву, сменились жарким, безоблачным небом. По бульвару прогуливались мамаши и бабушки с детьми, блаженствовали с газетами в руках пенсионеры, на роликах скользила молодежь. Все, как в старые добрые времена. За исключением старушек, собирающих пустые бутылки, вшивых бомжей, оседлавших скамейки, и нищих калек, выставивших на всеобщее обозрение свое уродство.
Шагах в десяти от братьев так же неторопливо шли три накачанных парня в безрукавках. Дымили сигаретами, не спускали глаз с босса. Когда нищий или калека, выпрашивая милостыню, подходил к нему, телохранители резко сокращали дистанцию, настораживались. Отойдет бедолага или недовольно отмахнется босс — дистанция мигом восстанавливается.
— Как хочешь, но реформы — Янус с двумя лицами, — задумчиво говорил Егор Артемович, ослабляя слишком тугой узел галстука. — С одной стороны — благо: свобода предпринимательства, насыщенность товарами, забастовки, митинги, борьба партий. С другой… — он выразительно кивнул на безногого, выставившего перед собой кепку.
— До чего же нудные людишки, эти политики, — поморщился Николаев. — Все бы вам анализировать да сопоставлять. По моему, раз мне хорошо — всем должно быть приятно. В том числе, и бомжам… Знаешь, что, Егорушка, оставим эти разговоры для думских деятелей. Ты как-то пообещал рассказать о заговоре, зреющем в среде оппозиции, нельзя ли извлечь из него выгоду?
Егор Артемович насторожился. Слишком часто в последнее время Николаев упоминает о некоем заговоре. Примитивный интерес отпадает, не станет криминальный делец терять дорогое время на зряшные разговоры, значит, видит в «заговоре» определенную ценность, которую можно реализовать в России или за рубежом.
Помощник советника с удовольствие продал бы имеющиеся у него смутные сведения, даже не стал бы торговаться. Но выдавливая из брата информацию, Николаев ни словом не обмолвился о вознаграждении.
— Меня сейчас занимает другое, — в очередной раз ускользнул от ответа хитрец. — Зачем тебе понадобилось заказать поиск Людмилы частному детективу? Не опасно ли доверять наши секреты другим?
Молвин знал — дело не в «секретах», а в секретарше. Не может он забыть пухленькую девчонку, одновременно, испуганную и насмешлиую, невинную и заставляла гневно сжимать кулаки. Конечно, украденый компромат заслуживает опасения, попади он в чужие руки — такое развесистое «дерево» могут вырастить, что его тень станет напоминать тюремную камеру. Или — надвинутую могильную плиту. Но все же главное — ревность, то глухая, то острая, пронизывающая стареющие нервы Молвина.
Презрительная гримаса скользнула по лицу «банкира» — сощурились бесцветные глаза, вспухли и опали желваки на скулах, превратившись в тонкую нить, втянулись губы. До чего же глуп помощник советника Президента, даже немалую власть, врученную ему по явному недоразумению, не способен использовать без подсказки двоюродного брата.
— Ничего страшного. Нотариальные конторы у меня имеются, судьи выносят приговоры только после согласования со мной, прокурорские следователи испрашивают разрешения, милиция охраняет — почему бы не обзавестись персональным частным детективом? Тем более, в таком щепетильном вопросе, как хищение у двоюродного братца целого тома компрамата. Ведь ты не рискнешь обратиться в уголовный розыск или в Генеральную прокуратуру?
Молвин отлично знает — брат блефует, нет у него ни собственных нотариусов, ни подмятых под себя судей и прокуроров, ни купленных сотрудников уголовного розыска. А ежели и есть, то в незначительном количестве — в России еще не все продается и покупается. По мнению Егора Артемовича, большинство народа — честные идиоты, зацикленные на всеобщей справедливости и равенстве перед законом.
Кстати, о законе…
— Ты не боишься? — с оттенком ехидства спросил он.
Обычная презрительная гримаса исказила пухлое лицо авторитета. Снова сощурились глаза, сжались губы, морщины пересекли бледный лоб.
— Отбоялся свое на зоне. Думаешь, частный сыщик продаст? Ошибаешься, брат, я ему столько баксов отвалил — никто не переплюнет. Да и что ему известно о новом заказчике? То, что господин Николаев интересуется судьбой госпожи Новожиловой? А вдруг я ее пользовал и теперь не могу забыть? Как ты, к примеру, — язвительно уколол он брата.
Пришел черед скривиться Молвину. Он представил себе толстушку в постели с другим мужиком и содрогнулся от ревности.
— Думаешь, Чегодин сработает лучше профессионалов?
— А он и есть самый настоящий профессионал. Высшей пробы. Именно этот профессионализм в сочетании с жаждой получения больших денег мешает ему понять: приговорен. Вне зависимости от успехов расследования. Ты прав — лишний свидетель нам с тобой не нужен.
Приговор частному детективу вынесен спокойным голосом, с уверенностью человека, знающего привкус человеческой крови не понаслышке. Николаев своими руками никого не убивал, но за всеми выстрелами и взрывами, сотрясающими российские регионы, просматривалась его воля. Отсюда — непоказное равнодушие.
— Кстати, сегодня утром я получил странное письмецо. Как думаешь: розыгрыш или серьезная угроза?
Молвин достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, раскрыл его, вытащил сложенный вдвое конверт. Протянул его собеседнику.
— Наконец-то! — обрадовался Николаев. — Я уж начал сомневаться в своих предположениях… Хочешь, не читая, расскажу содержание?
Молвин потрогал двумя расставленными пальцами любимый свой носище, будто показал брату фигу. Дескать, хвастун ты, Сережка, первостатейный, на самом деле — дурак дураком!
— Не веришь? Тогда слушай. Пишет тебе пока неизвестный адресат о серьезных и опасных для тебя документах, попавших в его руки, обещает возвратить за соответствующее вознаграждение… Скажем, миллион баксов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30