— Да, вынужден согласиться с вами, капитан, — кивнул Флинн. Если бы на процедуре нейтрализации подводных лодок присутствовали американские морские офицеры, статья, которую он намеревался передать, выглядела бы еще более сенсационно. А сейчас здесь находились только два офицера — швед и индиец, причем оба не из подводного флота. Только они сумели вблизи наблюдать за тем, что корреспонденты окрестили «бетонной церемонией», а потом уверенно сообщили: да, бетон был залит в каждую пусковую шахту на двух подводных лодках. Флинн засек по секундомеру время, потребовавшееся на заливку бетона, чтобы по возвращений кое-что проверить. Какой объем пусковой шахты? Сколько бетона требуется, чтобы заполнить ее? Какой должна быть продолжительность этой процедуры? — И все-таки, капитан, согласитесь, что американская реакция на предложение вашей стороны была крайне позитивной, — закончил Флинн.
В течение всего этого разговора Уильям Каллоуэй молча смотрел в окно автомобиля. Он был корреспондетом во время войны за Фолклендские острова и передавал новости с фронта своему телеграфному агентству, к тому же он провел немало времени на Королевском военно-морском флоте — как на боевых кораблях, так и на верфях, — наблюдая за снаряжением судов, готовящихся отправиться на юг. Сейчас они проезжали мимо пирсов и складских помещений, предназначенных для технического обслуживания надводных кораблей. Здесь что-то было не так, но Каллоуэй никак не мог понять что именно. Флинн не знал, что его приятель часто оказывал неофициальную помощь Интеллиджене сервис, британской разведывательной службе. Каллоуэй никогда не занимался разведкой сам — в конце концов он журналист, а не шпион, — но, подобно большинству репортеров, был умным и наблюдательным человеком и замечал многое из того, что его редакторы не хотели включать в репортажи, не желая загромождать текст лишними подробностями. Он даже не имел представления о том, кто занимает должность резидента британской разведки в Москве, но часто встречался и беседовал со знакомым дипломатом в посольстве Ее Величества. Переданные им сведения поступят по нужному адресу.
— А каково мнение нашего английского друга о советских верфях? — спросил капитан с широкой улыбкой на лице.
— Они гораздо современнее наших, — отозвался Каллоуэй. — Кроме того, капитан, насколько я понимаю, у вас нет профсоюза докеров? Офицер рассмеялся.
— В Советском Союзе в этом нет необходимости. У нас рабочим и так принадлежит все. — Оба корреспондента заметили, что слова капитана в точности соответствуют лозунгам партии. А как же иначе?
— Вы подводник? — спросил англичанин.
— Нет! — воскликнул капитан и громко засмеялся. Русские любят смеяться, когда считают это необходимым, подумал Флинн. — Я вырос в степях, люблю синее небо и широкие горизонты. Я глубоко уважаю моих товарищей, которые служат в подводном флоте, но не испытываю ни малейшего желания присоединиться к ним.
— Вы точно выразили и мои чувства, капитан. — согласился Каллоуэй. — Мы, пожилые британцы, испытываем слабость к нашим садам и паркам. А все-таки где вы служите?
— Сейчас меня списали на берег, но до этого я служил на ледоколе «Леонид Брежнев». Мы занимались гидрографическими исследованиями, а также пробивали путь через льды для торговых судов, ходивших по Северному морскому пути в Тихий океан.
— Нелегкая работа, должно быть, — заметил Каллоуэй. — И опасная. — Давай, говори побольше, старина, подумал он.
— Не только это. Требуется немалая осторожность, верно, но мы, русские, привыкли к холоду и льдам. На нас возложена почетная задача способствовать экономическому развитию своей страны.
— А вот я никогда не смог бы стать моряком, — покачал головой Каллоуэй и заметил удивленное выражение на лице Флинна:
«Так уж не смог бы…» — Слишком много приходится трудиться, даже на стоянке в порту. Как теперь, например. Ваши верфи всегда так загружены работой?
— Да разве это загружены? — не подумав, ответил капитан. Корреспондент агентства Рейтер кивнул. Корабли стояли, ошвартованные бортами, но на них почти никто не работал. По палубам передвигались лишь отдельные матросы. Большинство кранов замерло в неподвижности. Грузовики застыли. Однако надводные корабли и вспомогательные плавсредства сгрудились, словно… Он посмотрел на часы. Половина четвертого. Рабочий день еще не мог закончиться.
— Великое событие для разрядки напряженности между Востоком и Западом, — произнес он, скрывая свои истинные чувства. — Пэт и я напишем отличные обзоры и расскажем о нем нашим читателям.
— Отлично, — снова улыбнулся капитан. — Настало время для настоящего мира на Земле.
Через четыре часа корреспонденты вернулись в Москву после как всегда утомительного перелета самолетом «Аэрофлота», кресла для которого придумал не иначе как Торквемада. Журналисты направились к автомобилю Флинна — машина Каллоуэя все еще стояла без движения с испорченным двигателем. Англичанин не переставая ворчал, что ему пришлось пользоваться в Москве советским автомобилем, вместо того чтобы привезти из Англии свой «моррис». Стоит у «жигулей» чему-нибудь выйти из строя, и достать запчасти практически невозможно.
— Ну что, Патрик, как тебе сегодняшний материал для статьи?
— Отличный. Жаль только, что не удалось сделать несколько снимков. — Им обещали доставить фотографии агентства ТАСС, где запечатлена «бетонная церемония».
— Что ты думаешь о самой базе?
— Очень большая. Я однажды провел день на базе в Норфолке. Они показались мне похожими.
Каллоуэй задумчиво кивнул. Гавани действительно походят друг на друга, но почему военно-морская база в Полярном выглядит как-то странно? — подумал он. Или это обычная репортерская подозрительность? Постоянный вопрос: что они скрывают? Однако до сих пор Советы никогда не пускали его на военно-морскую базу, а это его третий срок работы в Москве. Вот в Мурманске Каллоуэю приходилось бывать и раньше. Однажды он встретился с мэром города и спросил его, какое влияние оказывает присутствие морских офицеров и матросов на управление городом. В Мурманске повсеместно видны на улицах офицерские фуражки и матросские бескозырки. Мэр попытался ускользнуть от прямого ответа и наконец произнес: «В Мурманске нет военно-морского флота». Типично русский ответ на острый вопрос, а вот теперь они пустили дюжину западных корреспондентов на одну из самых секретных баз Северного флота. Выходит, им захотелось доказать, что они ничего не скрывают от международной общественности. Или наоборот — скрывают? После того как он закончит репортаж о «бетонной церемонии» и передаст его в Лондон, непременно зайдет в посольство выпить бренди с приятелем-дипломатом. К тому же там у них намечается какой-то прием.
Он приехал в английское посольство, расположенное на набережной Мориса Тореза, прямо напротив Кремля, чуть позже девяти вечера. Бокалы бренди следовали один за другим. После четвертого корреспондент смотрел на карту военно-морской базы и, пользуясь своей профессиональной памятью, показывал, что он там видел. Час спустя переданная им информация была зашифрована и отправлена в Лондон.
Глава 8 Дальнейшие наблюдения
Глава 8 Дальнейшие наблюдения

Грассау, Германская Демократическая Республика
Телевизионная съемочная группа не теряла времени даром. Уже много лет русские не разрешали снимать свои боевые подразделения в действии, так что снятые теперь на военных учениях промахи вызовут немалый интерес к репортажу для вечерних новостей компании Эн-би-си. У них на глазах танковый батальон остановился у перекрестка на шоссе 101, в пятидесяти километрах к югу от Берлина. Где-то раньше они по ошибке повернули не туда, куда следовало, и теперь командир батальона разносил своих подчиненных. После двух минут отчаянной ругани вперед вышел молодой капитан и что-то показал на карте. Проверяющий полковник тут же высадил майора из танка, и разобравшийся в обстановке капитан занял его место. Оператор снимал немую сцену — расстроенный майор садился в штабной автомобиль, который направился по главному шоссе на север. Пять минут спустя двигатели танков взревели, и батальон продолжил движение. Съемочная группа собрала снаряжение, и старший группы не спеша пошел к французскому наблюдателю, который тоже присутствовал при этом.
Француз был членом Объединенной группы военных наблюдателей союзных войск, удобным для всех рудиментом второй мировой войны, позволявшим обеим сторонам шпионить друг за другом. Он сотрудничал, разумеется, с разведывательной службой — худощавый мужчина с бесстрастным лицом карточного игрока и крылатым значком парашютиста на левой стороне груди, курящий сигареты «Голуаз».
— Каково ваше мнение о происшедшем, майор? — спросил репортер телевизионной службы Эн-би-си.
— Они допустили ошибку в четырех километрах отсюда. Им следовало повернуть налево, но они не сделали этого. — Майор пожал плечами — типично французский жест.
— Что-то на этот раз русские ошибаются слишком часто, а? — Репортер рассмеялся, однако на лице французского офицера появилось задумчивое выражение.
— Вы заметили, что в составе батальона находился немецкий офицер?
Репортер вспомнил, что действительно на одном из офицеров был отличный от других мундир, но не придал этому значения. Значит, их сопровождал представитель армии ГДР? Тогда почему они не обратились к нему за помощью?
— Вот именно, — кивнул француз. Он не добавил, что уже четвертый раз стал свидетелем того, что советские офицеры не просили немцев о помощи…, и все это за последние два дня. В том, что советские части нередко сбивались с дороги, не было ничего нового. Русские пользовались другим алфавитом, не говоря уже о другом языке, поэтому такое случалось часто и, как правило, в русских частях находились офицеры восточногерманской армии, служившие проводниками. Но все это осталось в прошлом. Теперь русские старались ориентироваться на местности самостоятельно. Француз бросил сигарету на дорогу. — А что еще вы заметили, мсье?
— Полковник очень рассердился на этого майора. Потом подошел какой-то офицер — кажется капитан, — похоже, указал на ошибку и дал совет, как ее исправить.
— Сколько прошло времени?
— Меньше пяти минут, после того как они остановились.
— Отлично, — улыбнулся француз. Майор ехал теперь обратно в Берлин, а у батальона появился новый командир. Улыбка исчезла.
— Чувствуешь себя очень глупо, когда сбиваешься с пути, правда? Французский офицер сел в машину, чтобы следовать за русскими.
— А вам разве не доводилось сбиваться с пути в чужой стране, мсье?
— Конечно. С кем не случалось?
— Но ведь они исправили свою ошибку очень быстро — разве нет? — Майор дал знак своему водителю отправляться. И на этот раз сделали это сами, подумал он. Очень интересно…
Телерепортер пожал плечами и направился к своей машине. Он последовал за танком, замыкающим колонну, раздраженный тем, что танки двигаются со скоростью всего тридцать километров в час. Батальон продолжал ползти с такой скоростью на северо-запад, пока не выехал на шоссе 187, где каким-то чудом присоединился к другому советскому подразделению и, сбавив скорость до двадцати километров в час, направился на запад к учебному полигону.
Норфолк, штат Виргиния
Картина была впечатляющей. Передавали программу новостей из Москвы, и они видели на экране телевизора, как целый танковый полк мчался по ровной местности. Их цель превратилась в грязное месиво, когда шквал артиллерийского огня накрыл позиции условного противника. В небе стремительно промчались истребители-бомбардировщики, и боевые вертолеты исполнили свой танец смерти, атакуя вражеские позиции ракетами класса «воздух-земля». Голос комментатора, сопровождающий репортаж, говорил о том, что Советская Армия всегда готова противостоять любой военной угрозе. Судя по тому, что разворачивалось на телевизионном экране, сомневаться в этом не приходилось.
Следующий пятиминутный репортаж был посвящен переговорам об ограничении вооружений, которые велись в Вене. Как всегда, делались ссылки на то, что Соединенные Штаты отказываются принять некоторые статьи совершенно очевидно великодушного советского предложения, однако затем комментатор начал говорить о том, что, несмотря на американскую неуступчивость, удалось добиться заметного прогресса и что заключение всеобъемлющего соглашения возможно уже в конце лета. Тоуленда озадачило описание ведущихся переговоров советской стороной. Раньше он никогда не обращал внимания на подобные риторические высказывания, и противопоставление хороших ребят плохим парням показалось ему странным.
— Нет, это обычное явление, — отозвался полковник Лоу. — Становится ясно, что переговоры движутся к успешному завершению, когда разногласия начинают исчезать. Затем они говорят о том, насколько просвещенным и разумным является наш президент, хотя и принадлежит к враждебному классу. К моменту подписания русских охватывает поразительная эйфория. То, что они говорят сейчас, — это еще очень сдержанно. Подумай об этом сам. Какими словами русские обычно описывают нас?
— Учения показались тебе обычными?
— Да, вполне. Ты не задумывался о том, как страшно, когда на тебя надвигается сотня танков? Ты заметил, что на всех танках установлены пятидюймовые орудия? Затем обрати внимание на их артиллерийскую и воздушную поддержку. Русские глубоко верят в мощь комбинированного наступления. Когда они идут на тебя, то пускают в ход все виды вооружения. У них это отработано просто идеально.
— Что мы можем этому противопоставить?
— Нужно захватить инициативу. Стоит позволить противнику вести бой так, как он привык, и можешь распрощаться с надеждой на победу, сынок.
— В море то же самое.
— Точно.
Киев, Украина
Вопреки своей привычке Алексеев налил себе возле углового столика чашку чая и только потом подошел к столу командующего. По мере приближения к нему улыбка на лице Алексеева становилась все шире.
— Товарищ генерал, учения «Прогресс» проходят успешно!
— Я так и понял, Павел Леонидович.
— А вот я сначала не верил в это. Перемены к лучшему в офицерском корпусе поистине поразительны. Мы избавляемся от плохих командиров, а те молодые офицеры, которых мы выдвигаем на их место, — народ способный и трудолюбивый.
— Значит, расстрел тех четырех полковников не прошел даром? — с сарказмом заметил командующий Юго-Западным округом. Первые два дня учений он руководил ими из своего штаба, но ему так хотелось принять непосредственное участие в маневрах, отправиться в части, где и происходят настоящие события. Однако ответственность командующего округом требовала пребывания в штабе, и Алексеев стал теми глазами, в которых он так нуждался. Теперь генерал-полковник не сомневался в том, что знает, что происходит на учениях.
— Принять такое решение было непросто, товарищ генерал, но необходимо. Результаты говорят сами за себя. — Энтузиазма в голосе генерала Алексеева поубавилось — его все еще беспокоила совесть. Лишь теперь он понял, что проблема с принятием жестких мер заключается не в том, чтобы решиться на них, а в том, чтобы научиться переносить их последствия, какими бы необходимыми ни были эти меры. Он снова постарался отбросить угрызения совести. — Еще две недели напряженной подготовки, и войска будут готовы к войне. Мы сможем добиться успеха. Мы сумеем одержать победу над НАТО.
— От нас не требуется воевать с армиями НАТО, Паша.
— Тогда только Аллах поможет арабам! — воскликнул Алексеев.
— Сначала пусть Аллах поможет нам. Западу потребовалась еще одна наша танковая дивизия. — Командующий округом протянул шифровку. — Между прочим, именно та, в которой ты был сегодня. Интересно как у него идут дела?
— Мои источники говорят, что очень хорошо.
— Уж не поступил ли ты в КГБ, Паша?
— Мой одноклассник служит в штабе командующего Западной группой войск. Там тоже взялись за искоренение некомпетентных командиров. Я сам видел результаты. У человека, занявшего новую, более высокую должность, гораздо больше побудительных мотивов хорошо исполнять свою работу, чем у офицера, для которого эта работа превратилась в рутину.
— За исключением того, кто занимает высший пост, разумеется.
— Я никогда не предполагал, что мне придется защищать действия командующего Западной группой войск, но, судя по информации, которой я располагаю, он успешно ведет боевую подготовку своих частей, не хуже нас.
— Да, обстановка в армии действительно улучшилась, если ты так великодушно настроен.
— Улучшилась, товарищ генерал-полковник. Мы потеряли еще одну танковую дивизию, которую перебрасывают в Германию, но это не изменит положение вещей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113