Следующее известное приключение Аскари еще более невероятное, но в равной степени достоверное.Он жил в Милане, в доме, к которому вела широкая лестница. Альберто, будучи дисциплинированным гонщиком, обычно ложился спать довольно рано. Не было еще и десяти часов, когда однажды вечером он возвращался домой. Но, едва собравшись ступить на лестницу, он обнаружил, что перед его дверью дремлет черная кошка.В соответствии с суеверием, которое Аскари знал на память, чтобы избежать злой судьбы, ему оставалось только одно – терпеливо ждать, пока кошка не уйдет сама… главное, он не мог ее прогнать!Он сидел на краю лестницы и прикуривал одну сигарету от другой, ожидая, когда кошка, наконец, соизволит уйти.Та, очевидно, имела хорошее чувство юмора или просто изрядно запоздала со сном. Уже было далеко за полночь, когда она, наконец-то, проснулась, хорошо потянулась, позевала, тщательно выполнила свой туалет, и, наконец, её сподобило неспешно покинуть лестницу. Аскари, находясь на грани нервного срыва, ждал этого момента более двух часов!Возможно, я слишком строг, но, думаю, заходить в суевериях настолько далеко – отличный способ однажды оказаться перед психиатром. Подготовка к старту Я посмотрел на часы, было два часа пополудни, до старта оставался еще час. Настало время облачаться в комбинезон. С этим я справился быстро, при этом не забыв о медвежонке и четках. Подойдя к окну, я решил подождать, пока на трассу не начнут выводить автомобили, и только потом спуститься самому.Едва я заметил, что трибуны уже готовы лопнуть, как раздался рокот моторов.Автомобили с механиками за рулем начали с шумом выезжать на трассу. Другие толкали вручную, будто стараясь не перенапрягать их.Я огляделся в последний раз, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Натянул на голову шапочку с помпоном, которая приносит мне удачу. Ощупал карманы, чтобы убедиться, что медвежонок и четки на месте… Да, я был готов покинуть прохладный полумрак своего номера. Спокойным и твердым шагом я направился к трассе, где под лучами палящего солнца шумела толпа, словно рой ос, потревоженных надвигавшейся бурей, поднятой двадцатью заведенными моторами.Со своей женой – она, как всегда, собиралась провести гонку в боксах с секундомерами в руках – я вышел на трассу, чтобы добраться до боксов. Проходя мимо барьера, сдерживавшего толпу, я несколько раз услышал «Удачи, Prdko». Я отвечал на приветствия этих людей, веривших в меня, махая им рукой и раздавая улыбки наугад во все стороны.Мне никогда не доставляло удовольствия быть в центре внимания, но в Монако добраться до боксов незамеченным просто не было возможности. Я вынужден был идти по трассе и при этом чувствовал себя генералом во время почетного смотра своих войск. Скоро я сяду в автомобиль, и мне не будут мешать взгляды десятков тысяч пар глаз, постоянно следящих за мной. Но в тот момент, когда я вынужден был идти пешком на виду у всех, я был напуган, будто шел перед ними голым.Тогда моя жена обратила внимание на то, что у одной из своих лодыжек я не застегнул нижний край штанины из синего полотна.– Ничего, – сказал я, – застегну в боксах. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я застегивался на виду у всех. Я был бы похож на новичка, который не может даже одеться.Одновременно я ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться под прикрытием боксов, кишащих гонщиками, механиками, журналистами, функционерами и разными жуликами, не желавшими платить, …и немного оправиться.До старта оставалось еще около десяти минут. Публика приветствовала овациями появление принца Ренье в почетной ложе. Шарль Фару, который распоряжался гонками, торжественно открыл трассу на роскошном туристическом «Мерседесе».«Ага, один „Мерседес“ уже здесь», – произнес я задумчиво.Последние несколько минут были самыми трудными. Каждый из соперников убивал время в соответствии со своим характером и состоянием своих нервов. Меня развлекало наблюдение за ними. Некоторые ходили взад-вперед перед боксами… видимо, из комедиантства. Я увидел погруженного в раздумье Фанхио, сидевшего под деревом на углу какого-то ящика. Мосс в белом комбинезоне выслушивал Нойбауэра. Руководитель команды «Мерседес» давал ему последние указания и советовал быть поспокойнее. Опершийся о бокс и повернувшийся спиной к публике Аскари был похож на истукана. Хорошо зная Альберто, я был уверен, что он произносит какое-нибудь кабалистическое заклинание, чтобы избежать злой судьбы.Время «Н» приближалось. Механики вручную толкали автомобили к стартовой решетке и расставляли их в соответствии с порядком, утвержденным после квалификации.На первой линии расположились «Мерседесы» Фанхио и Мосса и красная, более короткая, более легкая и приземистая «Лянча» Аскари. Во втором ряду стояли два красных автомобиля: «Мазерати» Бера и «Лянча» Кастелотти. На третьей линии – опять три автомобиля: «Мазерати» Миереса и Муссо и «Лянча» Виллорези.Сам я стартовал с четвертой линии вместе с «Мазерати» молодого Пердизы. Лучший среди синих автомобилей – «Гордини» Манзона – стоял лишь на пятой линии, по бокам от него находились «Мерседес» Симона и «Феррари» Фарины.От линии старта до поворота в форме шпильки перед газгольдером, пожалуй, не было и двухсот метров: и это было немного опасно. Поскольку передо мной было слишком много автомобилей, я не мог надеяться, что смогу блестяще стартовать. Я размышлял:«После старта окажусь на десятом или одиннадцатом месте, в самой середине пелотона. Это опасная позиция. На протяжении первых кругов мне будет тяжело.»Все это я высказал вслух Уголини, когда он спросил меня, хорошо ли я себя чувствую. Маэстро нервничал, впрочем, как и все находившиеся в боксах и на трибунах.Когда диктор попросил гонщиков занять свои места в автомобилях, в толпе облегченно зашумели.Я надел шлем, натянул перчатки, подмигнул своей жене, которая уверенно ответила мне тем же, и сел в автомобиль, перед которым меня уже ожидал Меацци, чтобы запустить двигатель. Грохот усиливался по мере того, как все постепенно заводили моторы.Удобно расположившись в своей «бочке», я уже не воспринимал ничего постороннего. Я смотрел на механиков, бегавших вокруг автомобилей, функционеров, бегавших между трассой и боксами… Все это напоминало мне немой фильм. Когда все они освободили трассу, и распорядитель гонки приблизился к нам с поднятым в руке флагом, я понял, что через мгновение мы наконец-то стартуем. Не нервничая, правой ногой я поглаживал педаль газа, левая нога находилась на педали сцепления, правая рука – на руле, левая – на рычаге переключения передач, с готовностью ожидая обратного отсчета: «пять, четыре, три, два, один, старт.»Взмах флага, и двадцать автомобилей в клубах пыли с ревом рванулись по направлению к повороту перед газгольдером. Гран-при Европы начался. Неприятность, случившаяся с Широном Поскольку я описывал события этого Гран-при спустя более двух лет после того, как они произошли, позволю себе предложить Вам информацию, которую я сам узнал уже по окончании гонки. Я хочу быть честным историком, поэтому первоисточник для меня прежде всего. Разумеется, во время соревнования, будучи привязанным к своей «Феррари», я не мог знать о всех более или менее драматических моментах, происходивших с моими соперниками.Сейчас, когда я вижу те события в истинном свете, чувствую, что лучше могу описать Вам ход нашей гонки, которая, благодаря капризам судьбы, и по сей день считается одной из самых захватывающих в истории автомобильных гонок.В ожидании сигнала стартера я обратил внимание, что позади меня – поскольку я стартовал с седьмого ряда – вокруг автомобиля Широна царила страшная суета.Поскольку Аскари, звезда фирмы «Лянча», во время тренировок повредил свою коробку передач, ночью спешно перекрасили номера на автомобилях: номер 26 Аскари заменили на номер 32 Широна, и наоборот.Правда, великий Луи об этом не догадывался, да и кто мог об этом догадываться? И только за несколько минут до старта, садясь за руль автомобиля, он обнаружил, что тот – о чем ему не осмелились сказать – вовсе не его автомобиль. Это его не очень обрадовало, и механики поспешили его успокоить. Поскольку Широн был выше Аскари, по крайней мере, на десять сантиметров, они попытались отрегулировать ему сиденье. Но для его длинных ног этого было мало. Он не мог нормально сидеть в нем – правое колено упиралось в рычаг переключения передач. Но итальянцы – мастера импровизации, за несколько минут перед самым стартом при помощи французского ключа они изогнули этот рычаг, чтобы Широн смог разместить свою ногу… однако, забыли сказать ему, что после этого он сможет использовать лишь три передачи из пяти… мило, однако?Неприятность, случившаяся с Широном, типична и принадлежит к категории тех, что так часто выставляют гонщиков на всеобщее посмешище. Зрителям даже на ум не может прийти, что гонщик получил такой гандикап. Они видят лишь одно – гонки. В таких случаях обычно следует комментарий: «Такой-то и такой-то работает так, будто хочет нас чем-то ошеломить.» А «такой-то» в этот момент вынужден просто творить чудеса, лишь бы только довести автомобиль до финиша.Но, как говорят с определенной долей фатализма: «Такова жизнь». А Широну было не до смеха, и ему не оставалось ничего другого, как спасать ситуацию, а именно – стартовать в гонке и идти не в полную силу. Что он и сделал.Меня часто спрашивают, о чем я думаю во время гонок. Ответ простой: «Думаю лишь о них, ни на секунду не отвлекаясь».В Монако моя задача казалась сложной, и я целиком сосредоточил свое внимание на плане, в соответствии с которым решил построить гонку. В момент старта я констатировал тот факт, что было жарко… и я был рад этому, поскольку переношу жару необычайно хорошо. Палило солнце, а к нему добавлялся жар от мотора, предвещая тяжелую гонку и много поломок. Теперь все зависело от меня, как я воспользуюсь этими обстоятельствами.Мало кто может себе представить, какая стоит жара в бочке монопоста на протяжении сотен километров. Тем не менее, для гонщика нет ничего хуже, чем шум. Мы никогда не засовываем в уши вату, чтобы лучше чувствовать реакцию мотора. Меня совершенно не волнует, что до конца дня я буду глухим.И, наконец, автогонки требуют отличной физической формы, и нельзя забывать, что на такой «саночной трассе», как в Монако, нужно иметь крепкие и достаточно выносливые руки, чтобы на протяжении ста кругов переключать передачи тысячу двести раз.Все эти подробности с переключениями передач говорят о том, что без использования перчаток просто не обойтись. Без перчаток гонщик стер бы кожу на ладонях до крови уже после пятидесяти кругов. Зачастую к концу гонки ладонь стирается до крови и в перчатках. Еще раз напомню, что монопосты не имеют синхронизаторов в коробке передач, и на последних кругах часто приходится со всей силы тянуть рычаг переключения передач, чтобы включить низшую передачу.Во время гонок все детали автомобиля вынуждены работать с максимальной отдачей, и об этом гонщик не должен забывать никогда. Даже после старта, когда тормоза, амортизаторы и коробка передач должны функционировать с исключительной точностью, их нужно беречь… и не поддаваться на провокацию, пытаясь догнать соперника, который едет как сумасшедший.Я досконально знал возможности своей «Феррари». Знал, что они были ограничены, и если бы я захотел догнать лучше подготовленные, а значит, более быстрые и более резвые «Мерседес» и «Лянча», далеко бы я не уехал. Осторожный старт Я стартовал осторожно. Примерно через двести метров после старта молодой Пердиза на «Мазерати» попытался обойти меня за шпилькой у газгольдера, я не стал препятствовать ему в этом и пристроился непосредственно за ним на десятом месте в пелотоне, который возглавлял белый автомобиль, принадлежавший, по-моему, Фанхио.Я был спокоен, поскольку старт, которого я так опасался, прошел хорошо. Двадцать автомобилей колесо в колесо прошли поворот у газгольдера безо всяких столкновений. К счастью, в тот момент рядом не оказалось никого, кто бы мог коснуться моего автомобиля. Но мне хотелось, чтобы позади было уже, по крайней мере, двадцать кругов.На трассе, состоящей практически из одних поворотов, «недосягаемые» могли сыграть очень большую роль до тех пор, пока автомобили держались вместе. Представьте себе, что Пердиза, шедший передо мной, например, развернулся бы поперек тобоггана, спускающегося от Казино к морю: я бы непременно врезался в него. Очевидно, в этом случае Манзону, на своем «Гордини» шедшему едва ли не в двух метрах позади меня, не оставалось бы ничего иного, как врезаться в мою «Феррари».Меня успокаивало лишь то, что мы выступали на Гран-при Европы, а это означало, что все мои соперники были опытными гонщиками, знающими толк в кольцевых автогонках. По правде говоря, я никого так не боюсь, как новичков, которые легко пугаются, или фраеров, у которых есть средства на покупку монопоста и которых приходится терпеть в менее значимых гонках. Организаторам они ничего не стоят, и стартуют они только ради количества, поскольку их автомобили издают точно такой же шум, как и все остальные.На мастера руля они, возможно, производят слишком тревожное впечатление, но мне все равно. В этой небезопасной профессии человек станет настоящим профессионалом только тогда, когда научится рассчитывать тот риск, на который он сможет позволить себе пойти. Гораздо труднее научиться тормозить, нежели идти «из огня да в полымя» и нестись как сумасшедший.Разве не является мастерством способность управлять собой? Итак, после первого круга я шел на десятом месте – из двадцати, следовательно, ровно посередине пелотона. Только я собрался войти в поворот у газгольдера, как увидел, что из него уже выходят два белых автомобиля лидеров – Фанхио и Мосса, и следом за ними – красный, который мне не удалось идентифицировать – возможно, он принадлежал Аскари или Бера. Быстро прикинув, я сообразил, что отставал от них на три секунды. Сделав в уме еще одно действие, получалось, что:«Два „Мерседес“ обойдут меня на 35-ом круге».Но на их месте я оказался лишь после того, как вышел из поворота у газгольдера, откуда смог увидеть другие автомобили, которые только собирались в него входить.Передо мной постоянно находился Пердиза. Это был его первый гоночный сезон. Он был очень проворен и талантлив, но допускал ошибки, типичные для всех новичков: он имел привычку двигаться за рулем и наклонять голову в сторону поворота. Неужели трудно понять, что лучшим положением за рулем является прямая посадка? Не надо подражать Нуволари, который во время езды вертелся как блоха. Великий Нуволари был исключением из правила, гениальным виртуозом и именно поэтому был неповторим.Рассуждая о качествах Пердизы, я наблюдал за поведением его «Мазерати». Он отлично держал дорогу, и, как я уже говорил, Бера – гонщик «Мазерати» номер один – имел на руках, в общем-то, неплохие козыри для поддержания темпа «Мерседес» и «Лянча».В конце третьего круга, проезжая мимо своих боксов, из табло, который мне показал Меацци, я узнал, что второй круг прошел за 1 46,8". Время первого круга не было показательным, поскольку все проходили его, стартуя с места.1 46,8" было очень хорошим временем. Оно находилось в том диапазоне, который я сам себе наметил. Чтобы придерживаться плана, во время гонки каждый ее круг мне необходимо было проходить за 1 46,5–1 47"… не обращая внимание на занимаемое мной место. Помимо времени, на табло было указано, что после двух кругов я шел на десятой позиции и отставал от лидера на шесть секунд.В конце шестого круга я увидел, как в боксах остановился первый автомобиль. Это был «Мазерати» Луи Розье. Он ударился задней частью автомобиля на выходе из поворота у табачного киоска возле пристани. Продолжить гонку он уже не смог. Для него она продолжалась всего двенадцать минут. На трассе нас осталось девятнадцать. Я был рад за Розье, но при этом грубо констатировал, что для меня его сход не представлял никакого интереса, поскольку он не был для меня опасным соперником.Намного интереснее был сход Луиджи Муссо на восьмом круге. У него сломался зуб в сцеплении, и гонка для его «Мазерати» закончилась. На момент схода Муссо шел седьмым. Таким образом, я переместился на девятое место, и на трассе нас осталось восемнадцать.К концу восьмого круга пелотон сильно растянулся. От Фанхио и Мосса, которые постоянно лидировали, я отставал уже на 25 секунд. Таким образом, они задали изрядный темп, тогда как я регулярно шел по времени в своем диапазоне: между 1 46,5" и 1 47".Аскари и Бера шли недалеко от лидеров, должно быть, изрядно «дыша им в затылок». Оба «Мерседес» ускорились, чтобы оторваться от своих преследователей, и ко мне снова вернулась надежда, поскольку я считал, что при таком темпе в головке пелотона обязательно произойдут поломки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14