д.Первую половину дистанции я прошел за 1 час 29 минут 3,5 секунды и был счастлив. Половину задачи я выполнил без аварий и в соответствии с планом.С другой стороны, я вычислил, что с того момента, как меня обогнали на круг, я уже отставал от двух «Мерседес» менее чем по две секунды на круге. Поскольку я не сбавлял темпа, это свидетельствовало о том, что по указанию Нойбауэра Фанхио и Мосс чуть замедлились.Эта осторожность со стороны белых автомобилей мне не нравилась, кроме того, я не считал возможным отыграть 50 секунд, отделявших меня от «Лянча» Аскари.Таким образом, вступая во вторую половину гонки, самую тяжелую, я чувствовал себя приговоренным к почетному месту. Сход Фанхио Никогда не забуду 51-го круга. Миерес все еще шел за мной по пятам, когда я прошел поворот перед Казино и на входе в поворот у станции увидел припаркованный автомобиль, который, казалось, ожидал прибытия поезда – это был белый «Мерседес» под номером «2» – Фанхио!От такой неожиданности меня чуть не занесло на масляном пятне на входе в поворот.Аргентинца в автомобиле уже не было… это означало, что в его «Мерседес» произошла серьезная поломка.Когда я увидел, что мой главный соперник сошел с дистанции, мое сердце чуть не выпрыгнуло от радости. Возможно, это было жестоко, но таковы законы спорта. Теперь я всерьез начал верить в возможность победы. Возможно, автомобиль Мосса также был уже утомлен. Был еще Аскари… но я считал, даже не знаю почему, что «Лянча» была еще более уязвима, чем «Мерседес».Однако, это мнение не имело никакого реального обоснования, поскольку все четыре «Лянча» еще находились на трассе, в то время как два из трех «Мерседес» уже сошли. Допустим, это было лишь впечатлением, но очень полезным, ибо оно добавило мне железной смелости.Вместе с тем, впервые со старта меня начало преследовать опасение поломки. До сих пор мне нечего было терять. Я был аутсайдером. Никого бы не удивило, если бы я сошел, это не вызвало бы никаких комментариев, разве что выражавших соболезнование: «Видите, какие эти „Феррари“ убогие».Теперь же все изменилось. Выйдя на третье место позади Мосса и Аскари, я приблизился к звездам. Я знал, что на трибунах и кое-где на трассе щелкали десятки секундомеров с целью определить, увеличивал я отрыв или отставал. Несмотря на то, что я сидел за рулем итальянского автомобиля, я стал защитником номер один французского престижа.Это было глупо, но, почувствовав, что тысячи людей рассчитывают на меня, я сильно испугался, что могу разочаровать их.С другой стороны, у меня не должно было быть никаких причин для беспокойства. Мотор работал ровно, коробка передач держалась хорошо, тормоза, которые я берег со старта, по-прежнему, были эффективны… скорее всего, просто я сам перестал хорошо работать.Однако, несмотря на жару, физически я чувствовал себя хорошо. Реакция была, по-прежнему, быстрой. Ноги я перекладывал с педали на педаль без чувства усталости. Для работы рычагом переключения передач у меня были достаточно крепкие руки.На следующем круге, проезжая мимо покинутого Фанхио «Мерседес», я успокоился. Увидев, что автомобиль, внушавший мне опасение, стоит неподвижно, я почувствовал какое-то садистское спокойствие, какое чувствует человек, которому удалось убить полотенцем летавшую над его ухом и до омерзения надоевшую осу.В тот момент я еще не знал, чем фирма «Мерседес» объяснила сход Фанхио – а речь шла о поломке коробки передач – но я был уверен, что настоящей причиной схода «Мерседес» были цапфы колес, не выдержавшие установленного Фанхио темпа и заездов на тротуары. Возможно, у Фанхио был не самый лучший день в Монако, или он излишне нервничал – такие вещи случаются и с мастером.Не стану утверждать, но у меня сложилось впечатление, что в тот день он предъявил к своему автомобилю слишком высокие требования.В любом случае, шла ли речь о поломке коробки передач или цапфы, для меня главным было то, что мой основной соперник выбыл из игры.Однако, впереди еще оставался Мосс, и, что меня очень беспокоило, после всего произошедшего он существенно снизил темп. Спустя пять кругов после схода Фанхио я сократил свое отставание от Мосса на десять секунд… а выехав из тоннеля, я заметил его автомобиль, серебряной молнией промелькнувший по набережной к боксам. И даже если бы мне удалось повиснуть у него на хвосте, для реального обгона я должен был бы обойти его и, кроме того, еще отыграть целый круг.Это была непосильная задача, поэтому я перестал интересоваться происходившим впереди меня и с 60-го круга я предпочел интересоваться теми, кто шел следом за мной и грозил отобрать у меня драгоценное третье место, которое я берег, как зеницу ока.Каждый раз, посматривая в зеркала заднего вида, я видел «Мазерати» Миереса. Он осмотрительно держался за мной и был готов к резкой и немилосердной атаке на последних кругах. У меня не было никакой информации о «Лянча» Кастелотти, но он, должно быть, находился не очень далеко позади меня и также поджидал удачного момента.Проезжая мимо боксов, я обратил внимание на какое-то грандиозное смятение в боксах «Мазерати»… а когда я увидел, что Пердиза залезает в «34» Бера, то понял, в чем было дело.Поскольку Пердиза постоянно шел на хорошей позиции – он отставал от меня всего на двадцать секунд – руководство команды «Мазерати» решило отдать единственный оставшийся исправный автомобиль своему гонщику номер один, Жану Бера, который мог быстрее любого новичка догнать сначала меня, а потом и Аскари.Значит, Бера теперь ехал за рулем автомобиля Пердизы, вероятно, в каких-то сорока секундах позади меня – смена гонщиков во время гонки отняла секунд двадцать. Молодому итальянцу, теперь ехавшему за рулем автомобиля Бера, было приказано держаться позади Аскари, сторожа, подгоняя и нервируя его; о том, чтобы беспокоить «Мерседес» Мосса, с победой которого все уже смирились, не могло быть и речи.На 67-ом круге Меацци с помощью табло сообщил мне, что Аскари отставал от англичанина на 1 38", а я – на 2 08".1 38" составляли почти круг. Вероятно, «Лянча» служила Моссу финишной точкой, и ему достаточно было подстроиться под ее темп. Я шел в нескольких сотнях метров позади него. Таким образом, если бы Аскари прибавил, он мог бы с легкостью контролировать меня, поскольку, если бы я хотел догнать его, то должен был бы сначала раздвоиться, а такая операция определенно не осталась бы незамеченной.Да, у Мосса была отличная позиция, ему даже никто не угрожал обгоном, а я, постоянно придерживаясь своего гоночного плана, заботился прежде всего о том, чтобы удержать свое хорошее почетное третье место. Семьдесят пятый круг – у меня падает давление масла После семидесятого круга, как я договаривался перед стартом с Уголини, я начал получать информацию почаще. Когда я проезжал мимо наших боксов, Меацци с помощью табло сообщал мне о моей позиции и об отставании от Мосса и Аскари. С этого же времени, когда я проезжал позади боксов, сразу же после прохождения поворота у газгольдера, жена сообщала мне об отрыве от моих преследователей.Мы договорились начать эту двойную игру с табло с семидесятого круга, поскольку я и маэстро сочли ее полезной лишь в том случае, если к этому моменту я еще буду оставаться в гонке. Не забывайте, что на трассе находились четыре «Феррари», и все они имели право на точную информацию, поэтому навигационный персонал в боксах не был для нас мелочью.Этой игрой с табло мастерски руководил Уголини. Организовывал он её просто образцово. Его замерам времени я верил безоговорочно, поскольку полагался на его прошлый гоночный опыт.Я знал, что Уголини не делал подвохов с целью подгонять меня. Желая видеть меня на втором месте, он не стал бы сообщать мне, что я потерял на круге три секунды. Однако, я знаю и таких, кто в подобной ситуации, дабы подогнать Вас, сообщает, что Вы отыграли одну секунду… и поэтому должны идти еще быстрее.Уголини был достаточно умен, чтобы понимать, что подобный трюк удастся лишь однажды, зная, что за него придется поплатиться тем, что в следующих гонках гонщик уже не будет доверять информации из своих боксов.Так, на семидесятом круге я узнал из второго табло, что Миерес шел четвертым, отставая от меня на три секунды, о чем я и сам знал, поскольку видел его в зеркалах заднего вида, Кастелотти – пятым в 21-ой секунде, а Бера – шестым в 57-ми секундах позади меня. О других меня не информировали, поскольку они уже отставали от меня как минимум на круг. Кстати, информация, которая считывается на скорости, должна быть простой, чтобы гонщик мог ее понять.Несмотря на то, что на трассе во многих местах были масляные пятна, я постоянно придерживался установленного для себя диапазона времени и каждый круг регулярно проходил в интервале 1 46,5"–1 47". Проходя шикану помедленнее из-за масляного пятна, я успевал замечать появившиеся на левом тротуаре следы от шин – здесь гонщики считали возможным заезжать на тротуар, чтобы не потерять скорость – тем лучше или хуже для них! Я же придерживался классического мнения о том, что автомобили построены так, что могут ездить по проезжей части, а не по тротуарам.После неполных двух часов езды становилось все жарче и жарче. Я чувствовал, что мое лицо сделалось липким от пота. Я знал, что оно, должно быть, стало черным, как у угольщика, поскольку открытые колеса монопостов щедро бросали мне в лицо дорожную пыль и мелкие частички резины от шин, подвергавшихся тяжелому испытанию ездой в поворотах.Хуже всего было то, что часть этой пыли попадала мне в рот. Мои горло и небо были словно в огне. Я неистово мечтал о стакане воды, как путешественник, в полдень заблудившийся в Сахаре.Несмотря на то, что во время гонок было ли мне холодно или жарко, лило ли на меня как из ведра, или палило солнце, я научился отодвигать все это на второй план благодаря какому-то заклинанию, которое мне всегда помогало. Так, например, здесь в Монако я повторял:«Сдохну от жажды… ох, сдохну».И все же, увидев перед одним из боксов механика, жадно пившего из бутылки, моя железная выдержка чуть не отказала. Я был просто вне себя, мне страшно захотелось остановиться. Неужели нельзя было напиться за боксами, не провоцируя нас, гонщиков?Увидев стоявший на трассе синий «Гордини» Байоля, без всякого суеверия я произнес: «Нас уже лишь тринадцать», и спокойно констатировал, что все четыре «Феррари» еще находились на трассе. Фарина – в круге позади меня, Скелл – в трех кругах, а Поль Фрере, в середине гонки заменивший Таруффи – возможно, совсем далеко из-за многочисленных проблем с коробкой передач, но, несмотря на это, он все еще находился на трассе.И все же число «тринадцать» не принесло мне счастья, поскольку, проходя левый поворот перед Казино, я вдруг заметил, что стрелка указателя давления масла упала до нуля! Только что я закончил 75-ый круг.Я почувствовал, как сильно застучало мое сердце, и пот залил глаза, хотя мне было очень жарко и до этого. От страха я так вспотел, что вынужден был снять очки.На мою рубашку попало несколько капель масла, но, обернувшись, никакого дыма я не увидел.«В картере уже нет масла!»Эта мысль, словно кинжалом, пронзила мой мозг. Проезжая мимо наших боксов, я едва не остановился.Впервые после старта я не посмотрел на табло Меацци и прошел шпильку у газгольдера с глазами, опущенными на указатель давления масла. Поворот был правым, но давление не упало! Таким образом, по прошествии целого круга я установил, что давление падало только в левых поворотах.Рассеять беспокойство мне не удалось, но чувствовал я себя уже получше, словно больной, у которого температура спала с 40 до 38,5 градусов.Я уже не думал о жажде и об опасности, таившейся в масляных пятнах на трассе, в моей голове вертелась лишь одна мысль, при которой я стискивал зубы и судорожно сжимал руль и рычаг переключения передач:«Я должен добраться до финиша.»В левых поворотах я осмотрительно сбрасывал «газ», а потерю наверстывал в правых поворотах, поскольку в них давление масла не падало. Я все поставил на одну карту – на правые повороты у газгольдера и перед станцией, которые проходил с контролируемым заносом всех четырех колес, от чего, как мне позже рассказывали, у зрителей шел мороз по спине.На 77-ом круге я снова успокоился. Я шел так же быстро, как и прежде, табло меня известило, что от Аскари я отставал уже не на 30, а на 28 секунд. Мосс, возглавлявший гонку, удерживал отрыв в две минуты семь секунд. Что касается Миереса, на протяжении целых 20-ти кругов следовавшего за мной как тень, на подъеме к Казино он стал уменьшаться в моих зеркалах заднего вида. У аргентинца произошла поломка кардана, и спустя два круга он сошел. Нас осталось лишь двенадцать.Несмотря на то, что у меня были проблемы с давлением масла, после того, как на следующем – 78-ом – круге с помощью табло мне сообщили, что я приблизился к итальянцу еще на две секунды, я начал все больше надеяться на то, что отниму у Аскари его второе место. За 22 круга до финиша ликвидировать 26 секунд было реально. Но меня беспокоил Бера.Этот человек, по-видимому, все поставил на одну карту, поскольку он сокращал отставание от меня по две секунды на круге. К счастью, между нами был 46-секундный разрыв.Я быстро подсчитал: 2x22=44. Я мог позволить себе роскошь отставать по две секунды на круге.В 80-ом круге я отставал от Аскари на 22 секунды… и опережал Бера уже на 42 секунды. Мосс на своем «Мерседес» продолжал оставаться королем на трассе.Но в начале 81-го круга Гран-при Европы 1955 года произошло событие, вошедшее в полную драм историю автоспорта и врезавшееся в память всех тех, кто в тот день был в Монако. Один автомобиль утонул в гавани Въезжая в тоннель, я увидел на краю трассы маршала, размахивавшего желтым, с вертикальными черными полосами, флагом. На языке сигналов это означало:«Внимание, на трассе разлито масло.»Инстинктивно я убрал газ. В тоннеле было немного дыма. Видимо, у кого-то треснул рукав, подающий масло… но у кого?На входе в шикану поверхность трассы, которая была скользкой уже на протяжении нескольких дней, на этот раз была еще более скользкой. Меня пробрал небольшой мороз, когда я почувствовал, как меня начинает заносить.На мгновение я потерял контроль над автомобилем. Край набережной и вода в гавани мигом оказались рядом. До них оставалось не более пятидесяти сантиметров, и я вполне мог искупаться. Но мне удалось выровнять автомобиль, и едва восстановилась устойчивость, мной овладело любопытство: чье же все-таки масло вытекло?Этот раненный зверь, оставлявший за собой кровавый след, должен был быть где-то поблизости.И действительно, через несколько сот метров я обнаружил его медленно тащившимся по направлению к боксам. Этим раненным автомобилем был «Мерседес» под номером 6. Он принадлежал Стирлингу Моссу, возглавившему гонку после схода Фанхио. Это был последний из высокомерных немецких автомобилей, с самого старта гонки задававших темп. Проезжая мимо него и почувствовав гордость за свой взревевший от радости автомобиль, я закричал:«„Мерседес“ капут!»Возможно, это был не самый изысканный способ проявления свей радости, но я не был бы честным, умолчав об этом. Я вовсе не святой, впрочем, как и все остальные. Мы участвуем в гонках, надеясь одержать победу… что здесь такого?Я был так счастлив, что избавился от этого злого кошмара, коим для меня являлся этот белый автомобиль.Я был даже жесток и подумал:«Хорошо же получается. Если бы я только довольствовался желанием победить, вместо того, чтобы, еще оставаясь на трассе, чувствовать участь побежденного, и теперь я не должен нервно потирать руки, проезжая мимо своих боксов в ожидании окончания гонки.»Мне казалось, что я обрел крылья. Я даже не чувствовал капель масла, попадавших на мою рубашку. Я уже не обращал на них внимания. От Аскари меня отделяло около двенадцати секунд. Я мог победить.На этом круге я отыграл у Альберто очередные две секунды.«Проблемы с „Лянча“ мне обеспечены. За ее рулем мастер, но если я у него так отыгрываю, значит, его автомобиль капризничает».Я был на седьмом небе.Несмотря на эйфорию, в тоннеле я был осторожен и, вспомнив предыдущий круг, прошел шикану, словно балерина.Кроме того, я заметил скопление людей и царившую вокруг них суматоху. Однако, продолжив свой путь, я почувствовал какое-то беспокойство.Все это попахивало аварией. С одним из моих друзей случилась какая-то неприятность.Поломка автомобиля или остановившийся у боксов автомобиль могли меня обрадовать, если только речь шла бы об опасном сопернике, но авария…!Мне было непонятно, почему люди махали носовыми платками?Я это понял, только проехав мимо наших боксов: табло показывало мне, что я шел первым.Проезжая мимо трибун позади боксов, я заметил, что люди вставали с мест и кричали. Я был ослеплен, ошеломлен, я думал, что это сон.Но тут же радость угасла как заклинивший мотор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14