– Установите его обратно на мой автомобиль, а передачу с меньшим передаточным отношением поставьте на какой-нибудь другой. В субботу во время заключительной тренировки испытаем оба, а если ничего не выйдет, то до гонки времени будет еще достаточно, чтобы переподготовить автомобиль.Аморотти попытался уговорить меня склониться к его предложению.– Но ведь это глупость. Ты, наверное, не понимаешь, что должен будешь провести всю гонку, не используя высшую передачу. Коробка передач этого не выдержит.Я же был убежден в своей правоте, но, вместе с тем, после слов Аморотти, в компетентности которого я не сомневался, мое мнение слегка пошатнулось. Прежде чем ответить ему, я окинул взглядом всех остальных, чтобы выяснить их мнение. Уголини был словно мраморный, но Меацци подмигнул мне, из чего я понял, что он со мной полностью согласен. Это добавило мне смелости, и я приготовился отстаивать свое мнение, как вдруг заговорил Уголини:– Я согласен с Морисом. Опробуем оба автомобиля, а потом примем решение.Однозначное отношение Уголини говорило о том, что дискуссия окончена. Меацци согласился с ним, я тоже, и при таком единодушии Аморотти вынужден был также согласиться.Когда я вышел из боксов, не было еще и полудня… так что я послонялся возле механиков, покрутился вокруг четырех монопостов, двух «Скуало» и двух других.Глядя на разобранные автомобили, я мог часами находить различия между «Скуало» и так называемыми старыми автомобилями. На последних коробка передач была встроена в картер дифференциала, иными словами, в заднюю ось, и у них было преимущество в том плане, что масло– и бензобаки размещались позади сиденья гонщика. На «Скуало», напротив, топливные баки располагались как сзади, так и по бокам кузова, и, таким образом, при постепенной выработке топлива вызывали небольшие изменения в распределении веса между осями. Что касается коробки передач, то она выступала сквозь картер дифференциала, что вынудило конструкторов расположить полуоси перед картером.Короче говоря, речь шла о различиях, скрытых от глаз зрителя. Для зрителей «Феррари» являлись такими же красными, как и «Мазерати» с «Лянча», и все три марки автомобилей были настолько похожи друг на друга, что некоторые люди могли различать их только благодаря большим белым номерам, нарисованным на капоте и на задней части кузова. У моего автомобиля был номер 44, у двух «Скуало» – Скелла и Таруффи – 46 и 48, у «Мазерати» Бера – 34, а у «Лянча» Аскари – 26. Прогулка и чтение новостей Как я уже говорил, когда я вышел из боксов, не было еще и полудня. До обеда оставалось еще много времени, и, поскольку мне не хотелось бродить по улицам и террасам кафе и тем более разговаривать о гонках, причем, с кем бы то ни было, я вернулся к гостинице и сел в свой старый «Бьюик», стоявший перед входом, и, как это делают некоторые журналисты, решил немного проехаться по окрестностям, чтобы привести свои мысли в порядок.Погода стояла великолепная, в самом низу я увидел необыкновенно синее море. Неподалеку от Эза я остановил свой автомобиль под деревом, вышел из него и сел на насыпь, отделявшую дорогу от отвесной пропасти. Справа я увидел мыс Ферра, извивающийся, словно язык лакомки по тарелке с синим джемом. По крайней мере, таким мне казалось море.Впереди я увидел старую деревушку Эз, скорчившуюся под высоким холмом, а слева от Монако – его дворец, выстроенный на скале, и напротив него – Казино, построенное в стиле 1900-х годов, их невозможно было не увидеть. Между ними в низине находилась пристань с неотъемлемыми яхтами, парусниками и лодками. Я имел представление о том, где располагалась трасса, извивающаяся вдоль набережной, а затем поднимающаяся прямо к Казино. Но это тут же напомнило бы мне о гонках, о которых в настоящий момент я хотел забыть. Поэтому я с пренебрежением отвел взгляд от Монте-Карло на горизонт и стал искать за Ментоном итальянское побережье. Я чувствовал себя как в отпуске, и, чтобы подтвердить это, позволил себе выкурить одну сигарету. Как красиво сказал Ля Фонтен, мне доставляло удовольствие «уединение, в котором можно было наслаждаться покоем…» В этот момент я чувствовал себя скорее виноделом из поместья Арно, нежели гонщиком «Феррари». Но если человек хочет быть поэтом, он должен уметь произнести: «О, время, останови свой бег!" Наверное, я был плохим поэтом, потому что время меня не послушалось. Когда я все же собрался вернуться на обед, то с ужасом обнаружил, что уже давно было пора это сделать.Как это часто случается именно тогда, когда спешишь, на пути возвращения в Монако я, к несчастью, оказался позади трех тяжелых грузовиков. Возможно, я смог бы их обогнать, но излишне рисковать только ради экономии нескольких минут не стоило. Я благоразумно держался за ними, но на достаточном отдалении, чтобы не глотать темную дизельную гарь, черными клубами вылетавшую из их выхлопных труб.Как и следовало ожидать, мне не удалось добраться до отеля незамеченным. Моя жена и приятели Розье уже были как на иголках. Они думали, что со мной что-то случилось; увидев меня, они с облегчением, но без злости, заулыбались.– Где ты был, Морис? Знаешь, сколько уже времени? – спросила моя жена.– Мне нужно было успокоиться. Я немного прогулялся.Моя жена и приятели хорошо знали меня и сразу же поняли, что во время обеда они должны были любой ценой воздержаться от упоминания имени Феррари. Марк Розье начал подробно рассказывать, как утром отлично искупался в Больё и пригласил меня после полудня окунуться еще пару раз. Его брат Фрэнсис, который был отличным гонщиком, заговорил о коньяках, моя жена попросила меня на обратном пути проехать по Валлаури. Она хотела купить там какое-нибудь красивое керамическое блюдо и тарелки к свадебному подарку для своей крестной дочери.Обед был великолепным. Я кивнул жене и принял приглашение Марка. Быстро выпил кофе и, вставая из-за стола, сказал ему:– Пойду немного отдохну. Позвони мне около четверти.Прежде чем подняться наверх и лечь, я купил свежий номер «L'Equipe» , только что появившийся из Парижа, дабы узнать, что пишут о первом дне тренировок. По опыту я знал, что иногда там встречались неточности, действующие мне на нервы, но, кроме того, можно было найти интересную информацию об автомобилях соперников.Например, мне встретилась большая статья о новых «Мерседес»: Вчера на трассе в Монако дебютировали две новые модели марки «Мерседес-Бенц». Новая версия 8-цилиндрового автомобиля после аргентинских гонок, прошедших в январе этого года, добилась значительного прогресса. Наиболее заметные изменения в новых автомобилях, по сравнению с теми, с которыми мы были знакомы до сих пор, заключаются в том, что передние тормозные диски установлены с внутренней стороны колес. Далее следовали длинные рассуждения о шасси, и в конце я нашел важные детали: В результате, вес автомобиля «Мерседес-Бенц» снизился на 40 кг. Теперь он весит около 650 кг. Но он еще значительно тяжелее автомобилей соперников. После январских гонок в конструкцию мотора не было внесено никаких существенных изменений, удалось ощутимо снизить число оборотов, при которых двигатель развивает максимальный крутящий момент, и тем самым повысить мощность на малых оборотах, что на такой извилистой трассе как в Монако, является существенным фактором. Остальная часть статьи касалась автомобилей «Феррари»: Что касается «Феррари», они привезли в Монако два модернизированных автомобиля старой модели (прежде всего, речь идет о передней оси) и два новых автомобиля модели «Скуало», после гонки в Бордо оснащенных модернизированной коробкой передач. По правде говоря, новый автомобиль на трассе не очень послушен. Кажется, что в поворотах гонщикам трудно с ним справиться. Старая модель, напротив, в поворотах ведет себя достаточно хорошо. Учитывая то, что в статье была приведена точная информация о «Феррари», логично было предположить, что такой же точной является информация и о «Мерседес». Эта информация никоим образом не являлась обнадеживающей и свидетельствовала о том, что немецкие техники очень хорошо изучили вопрос для получения всех козырей в монакской игре. Автомобили были облегчены, обладали повышенной мощностью на низких оборотах и, следовательно, лучшим ускорением, и, наконец, новым расположением тормозов, которые на такой трассе, как в Монако, чрезвычайно важны. Все указывало на то, что «Мерседес» делали ставку на надежность.Я с удовольствием прочел статью в рамке, где организаторов ругали за аварию Херрманна, и с возмущением – несколько строчек обо мне, в которых мне приписывались 47 лет вместо 37-ми и рост в метр семьдесят шесть, в то время как мой рост – метр шестьдесят девять. Правда, еще было отмечено, что со своими тонкими усиками я произвожу впечатление «молоденького новичка». Это мне понравилось, хотя я и не хотел в этом признаваться.Наконец, прежде чем уснуть, я с волнением прочел абзац, посвященный моему приятелю Луи Широну: Луи Широн показал двенадцатое время. Он дольше других остается на гоночных трассах, и перед ним нужно снять шляпу. По его собственным словам, научиться управлять автомобилем на такой трассе нелегко. Расположение педали «газа», которая на «Лянча» находится между педалями тормоза и сцепления, а не справа, требует исключительно долгого привыкания. Таким образом, в свои 56 Широну пришлось вернуться за школьную скамью. Это трогательно, как Вы можете в этом убедиться. Стирлинг Мосс – это не Вимилль Благотворно отдохнув и хорошенько искупавшись с Розье в Больё, я ощутил себя настолько в форме, что снова заговорил о гонках. Даже сам начал разговор о «Мерседес» и о только что прочитанном о них в «L'Equipe». Марк, который непоколебимо верил в меня, сказал:– Ну и что, даже «Мерседес» не являются чудо-автомобилями. Если бы ты отдыхал так, как сейчас, то постепенно стал бы думать, что сможешь выиграть.Я пожал плечами, но доверие Марка, в конце концов, сделало свое дело. Я лежал на пляже и сох на солнышке; это было идеальное положение для заряда оптимизмом.– В конце концов, может быть, это и правда, – допустил я. – Известно, что Фанхио и Мосс ведут между собой скрытую войну. Сегодня утром Мосс сел за руль автомобиля Фанхио и прошел круг за 1 41,2", а это означает, что он проиграл первому номеру команды всего лишь одну десятую секунды. Поскольку за день до этого на своем автомобиле он не смог показать результат лучше 1 43,4", это означало, что он хотел доказать, что ему дали явно более медленный автомобиль, чем Фанхио. Стирлинг Мосс – еще тот лис. С тех пор, как он выиграл гонку «Милле Милья», в него будто вселился дьявол. Если бы он был немцем, я бы охотно допустил, что он подчинится инструкции, которую ему даст Нойбауэр. Но он был англичанином, а англичане в автогонках более независимы. Однако, наперекор всему, в моих глазах он вообще ничего не доказал. Лишь подтвердил то, что знает каждый – во второй день тренировок гонщик узнает круг лучше, нежели в первый день. И потом, не стоит забывать, что он показал это время на совершенно свободной трассе. Кроме него, на ней больше никого не было.– Да, но Фанхио показал на автомобиле Мосса лишь 1 44,5" – возразил мне Марк.– Ну и что? Фанхио не сумасшедший. Он максимально рисковал, чтобы показать лучшее время. Зато на старте у него будет лучшая позиция. А она очень важна. Сегодня же утром была лишь тренировка перед гонкой. Он, не спеша, изучал трассу, чтобы в воскресенье иметь все козыри на руках. Поверь мне, Хуан-Мануэль хорошо знает свое дело, и молодежи есть чему у него поучиться. И потом, если его автомобиль быстрее, чем Мосса, какое это имеет значение? Он является в команде номером один, и поэтому совершенно естественно, что у него лучший автомобиль. Не так ли?– Не сердись, но я считаю несправедливым, что кто-то всегда располагает лучшим автомобилем.– Возможно, это и несправедливо, но принципиально, поскольку конструкторы – не дураки. Они в состоянии оценить своих гонщиков, и когда их первый номер не в форме, лучший автомобиль отдают второму номеру. В конце концов, такова жизнь. Каждый моряк начинает с юнги, и только потом становится капитаном. У Мосса есть все качества для того, чтобы из него получился великий гонщик, но пока что он еще недостаточно ловок. Через два-три года он, возможно, будет лучше Фанхио, один возмужает, а второй постареет. Но мы ведь живем в настоящем, не забывай об этом. Сейчас Фанхио, бесспорно, лучше Мосса.Если бы Аскари выступал за «Феррари», он бы не позволил мне победить. Тогда он был лучше меня, и было бы глупо оспаривать столь очевидную вещь.Если хочешь, чтобы я тебе показал пример выдающегося гонщика, посмотри на Вимилля. Если бы ты знал, как долго он шел к тому, чтобы в 1946 году стать пилотом номер один в «Альфа-Ромео»! А Вимилль уже тогда был личностью! Еще до войны на его счету было множество побед, в том числе таких громких, как Гран-при Автомобильного Клуба Франции и 24 часа Ле-Мана. Не смотря на это, он снова должен был блеснуть, чтобы, в конце концов, получить в свое распоряжение лучший автомобиль.Думаю, это случилось в 1947 году во время Гран-при Турина. Именно тогда, когда у него были наибольшие шансы на победу, – в предыдущих гонках он приносил себя в жертву другим – незадолго до старта ему сообщили, что лучший автомобиль получит не он, видимо, кто-то хотел, чтобы победу одержал один очень хороший итальянский гонщик.Вимилль был чересчур нетерпеливым, однако, ему удалось справиться со своей злостью. И он решил отомстить.Жан-Пьер был единственным – и поэтому я ставлю его выше всех остальных – гонщиком, который уже после старта мог оставить остальных позади себя на расстоянии 50-ти метров. Надо сказать, на такое способен был лишь выдающийся гонщик, либо у всех остальных обе руки были левыми.Тогда, в Турине, он совершил именно такой великолепный старт и уже на первом круге оставил всех остальных позади на добрую сотню метров.А поскольку в Турине надо было преодолеть около 50-ти кругов, никто в команде «Альфа-Ромео» ни о чем не беспокоился. Беспокойство вызывало лишь то, что автомобиль Вимилля готовили менее тщательно, а поскольку он так резво начал гонку, была велика вероятность того, что машина не выдержит, и до окончания гонки в ней что-нибудь сломается.Только вот они забыли, что Вимилль, даже когда шел очень быстро, никогда не был авантюристом. Он берег автомобиль и никогда не перекручивал двигатель. Он пилотировал автомобилем от души, но давал отдохнуть и ему, а тормоза свои берег, словно скряга – свой счет в банке.Гонка шла своим чередом, а Вимилль все продолжал наращивать свой отрыв. За 10 кругов до финиша он не только не угробил свой автомобиль, но и догнал на круг того самого итальянского гонщика, которому должен был уступить победу.В боксах «Альфа-Ромео» произошел страшный переполох, и на следующем круге Жан-Пьеру для пущей ясности показали большое табло, на котором было написано: 1. Х… 2. Вимилль. Он махнул рукой в знак того, что все понял… и продолжил гонку в том же темпе…Эту историю мне рассказал Меацци. Тогда он был в «Альфа» главным механиком. Он восхищался Вимиллем и, поскольку хорошо его знал, успокоил шефа команды: «Не волнуйтесь, он дал знак, что все понял. Будьте спокойны, он послушается Вас».Но и за пять кругов до финиша Вимилль не снизил скорость. Оставалось уже четыре круга, три, два, даже симпатичный Меацци уже начал думать, что Жан-Пьер не хочет уступать победу.На самом же деле, он просто решил, что до последней секунды будет испытывать нервы руководства «Альфа-Ромео» и, таким образом, устроит себе праздник.Он пронесся перед трибунами и, не снижая скорости, отправился на последний круг. Почти целый круг он шел в том же темпе, и, только появившись на финишной прямой, начал медленно приближаться к финишной черте. Руками изобразил бинокль и стал в него оглядываться, чтобы все видели, что он терпеливо ждет гонщика номер один своей команды, намереваясь пересечь черту вслед за ним на скромном втором месте, о котором было оговорено заранее.Возможно, мне не стоило тебе рассказывать об этом случае, потому что я не хочу сказать, что это пример для подражания. И не потому я рассказал тебе, что это было необычно, а только потому, что это говорит о том, каким выдающимся гонщиком был Вимилль. Когда он выкинул эту «шутку» в Турине, за его плечами уже было более десяти лет гоночной карьеры. Эта «шутка» была достойна мастера… но не какого-нибудь одаренного ученика.– Понял, профессор, – засмеялся Марк.– Признаюсь, даже представить себе не могу, что Стирлинг Мосс мог бы устроить нечто подобное для Фанхио. Напротив, насколько смел этот англичанин, чтобы пощекотать нервы своему первому номеру, у «Мерседес» из этого мог бы получиться большой цирк.– Ну да ладно, мечтать не вредно, – заявил я, вставая из-за стола – Пойду! Хочу лечь пораньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14