«А что ему привычно?» — спросил в свою очередь ресторатор. «Например, „Арлекино“, — ответил Стефанович. „Это в честь кого?“ — вновь спросил Торнике. „В честь вот этой девушки, — и Стефанович указал на Пугачёву. — Помнишь песню „Арлекино“? Это она её поёт“. У Торнике аж челюсть отвисла. „Вай, какая удача!“ — воскликнул он. Чувствуя, что он на верном пути, Стефанович продолжил натиск: „Значит, мы делаем так. Здесь на стене вешаем её портрет, на сцене размещаем музыкантов, а ты каждому из посетителей не забываешь повторять, что Пугачёва поёт в твоём ресторане чуть ли не каждый вечер. И публика повалит к тебе валом“. Забегая вперёд отметим, что эта задумка полностью удалась — ресторан действительно за короткий срок станет чрезвычайно популярен у столичной богемной публики.
В декабре в продажу поступил звуковой журнал «Кругозор» (№12). На одной из его пластинок звучал голос Аллы Пугачёвой: она исполняла песни «До свидания, лето» (А. Зацепин — Л. Дербенев) и «Это очень хорошо» (А. Мажуков — Д. Усманов).
Алла Пугачёва — 76
«Любовь одна виновата» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«До свидания, лето» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«Бубён шамана» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«Угу-гу-гу» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«Полно вокруг мудрецов» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак»;
«Друг друга мы нашли» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак»;
«Волшебник-недоучка» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак);
«По улице моей» (М. Таривердиев — Б. Ахмадулина), из т/ф «Ирония судьбы»;
«На Тихорецкую» (М. Таривердиев — М. Львовский), из т/ф «Ирония судьбы);
«Мне нравится» (М. Таривердиев — М. Цветаева), из т/ф «Ирония судьбы»;
«У зеркала» (М. Таривердиев — М. Цветаева), из т/ф «Ирония судьбы»;
«Очень хорошо» (А. Мажуков — Д. Усманов);
«Эй, мушкетёры» (В. Добрынин — Н. Олев);
«Посреди зимы» (П. Слободкин — Н. Олев);
«22+28» (В. Добрынин — В. Луговой);
«Ты любил, и я любила» (А. Зубов).
1977
ЯНВАРЬ
Начало января Пугачёва встретила в прекрасном расположении духа: во-первых, она успешно сдала сессию в ГИТИСе и отправилась на каникулы, во-вторых — в одной из газет её назвали лучшей певицей минувшего года. Этой газетой был «Московский комсомолец», а дорогой сердцу певицы номер увидел свет в субботу, 8 января. В нем был опубликован итоговый хит-парад лучших исполнителей, в котором Алла Пугачёва, набрав самую большую сумму читательских голосов, заняла 1-е место (среди мужчин победителем стал Александр Градский). Лучшей певицей из дальнего зарубежья была признана звезда французской эстрады Мирей Матье, что придавало победе Пугачёвой дополнительный шарм: стать на одну ступеньку с Матье — это многого стоило. Тем более что сама Пугачёва всегда называла Мирей Матье одной из своих любимых исполнительниц.
На следующий день после выхода в свет номера «МК» Пугачёва вышла на сцену концертного зала «Россия», чтобы выступить в сборном концерте-»солянке», где помимо неё участвовали куда более раскрученные исполнители: Лев Лещенко, ВИА «Голубые гитары». Пугачёва исполнила всего четыре песни, хотя могла бы спеть в три раза больше — на тот момент в её репертуаре уже были написанные ею собственноручно будущие шлягеры вроде «Сонета Шекспира». Однако их Пугачёва приберегла для следующего случая — февральских концертов во Дворце спорта в Лужниках.
Тогда же муж Пугачёвой Александр Стефанович устроил для супруги запись в тон-ателье на «Мосфильме». На тот момент у Пугачёвой были написаны две собственные песни: «Женщина, которая поёт» и «Сонет Шекспира». Однако записать их в профессиональной студии тогда возможности не было: Пугачёва не являлась членом Союза композиторов, да и звания никакого не имела. Тогда свои услуги и предложил Стефанович. Причём запись песен проходила в ночное время, поскольку Стефанович наврал руководству студии, что он собирается записывать песни для своего документального фильма про «Песняров» под названием «Диск». Благодаря Стефановичу Пугачёва разжилась и новым сценическим платьем взамен старого, которое похитили неизвестные в конце 76-го. Стефанович познакомил жену с художником по костюмам фильма «Диск» Мариной Левиковой, та сняла с певицы все необходимые мерки, и вскоре платье было готово.
В популярном журнале «Огонёк» созрела идея взять интервью у стремительно набирающей славу звезды. Раздобыли телефон её квартиры в Вешняках, позвонили. Пугачёва, естественно, с радостью согласилась, но, едва положила трубку, как тут же схватилась за голову: где принимать гостей? Журналисты сказали, что хотят снять её в естественной домашней обстановке, но они не знали, что Пугачёва живёт более чем скромно. Решение проблемы пришло неожиданно. Пугачёва позвонила Александру Зацепину, который жил в куда более роскошных условиях, и рассказала ему о своей беседе с журналистами. Композитор сразу понял, что от него требуется, и с удовольствием согласился предоставить свою квартиру под фотосессию Пугачёвой.
Спектакль был разыгран впечатляющий. Пугачёва встретила дорогих гостей в роскошном шёлковом халате, который ей одолжила жена Зацепина. Последняя тоже принимала непосредственное участие в спектакле, играя роль… домработницы Пугачёвой. Здесь же была и дочка певицы 5-летняя Кристинка, которая с радостными визгами носилась по огромной квартире. Умилению гостей не было предела. Они расположились с «хозяйкой» в гостиной и долго мучили её всевозможными вопросами. Уже перед самым уходом поинтересовались у певицы: мол, а что у вас в соседей комнате? Та небрежно отмахнулась: «Там моя домашняя студия». Материал о Пугачёвой в «Огоньке» увидит свет спустя два месяца.
В конце января наконец-то сдвинулась с мёртвой точки история с фильмом «Третья любовь» («Женщина, которая поёт». Как мы помним, месяц назад сценаристу фильма Анатолию Степанову был дан от ворот поворот — его сценарий не приняли, найдя в нем массу недостатков. Материал назвали скучным и предложили либо серьёзно переработать, либо… выбросить в корзину. Степанов выбрал первый вариант. В результате его кропотливого труда на свет явился существенно переделанный вариант, который 25 января был рассмотрен в Главной сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР. И хотя и в этом варианте были найдены очередные недостатки, однако их автору было рекомендовано доработать по ходу режиссёрской разработки, а в целом сценарий был принят.
ФЕВРАЛЬ
В феврале Пугачёва «грызла» гранит науки в ГИТИСе, но все её помыслы были о другом: о предстоящих концертах на самой масштабной площадке столице — Дворце спорта в Лужниках, вмещавшем с дополнительными местами в партере почти 14 тысяч зрителей (с ледовым катком зал вмещал 12 тысяч). В этих концертах Пугачёвой выделили самую престижную половину — последнюю в заключительном отделении (первую должен был заполнить собой Лев Лещенко) и доверили исполнить аж девять песен, три из которых исполнялись впервые. Причём одна новинка была её собственного сочинения, но скрытая под псевдонимом Бориса Горбоноса (так звали школьного приятеля Александра Стефановича), поскольку называть себя композитором Пугачёвой пока было несподручно: во-первых, стеснялась, во-вторых — опасалась за судьбу песен. К новинкам принадлежали: «Сонет Шекспира» (А. Пугачёва — В. Шекспир), «И кто виноват» (А. Зацепин — Л. Дербенев), «Синие глаза». Ну и назову шесть остальных песен: «Арлекино» (без него Пугачёва пока никак не может обойтись, поскольку многим обязана ей, да и зрителям она чрезвычайно нравится), «Посидим, поокаем», «Хорошо», «Мне нравится», «Волшебник-недоучка», «По улице моей».
Концерты в Лужниках начались в среду, 16 февраля, в семь часов вечера (длились до 21-го). Пугачёва, как я уже упоминал, выступала во втором отделении, а в первом зрителей «разогревали» Жанна Бичевская, Геннадий Белов, Светлана Резанова, Юлий Слободкин, Алла Абдалова (на тот момент уже не супруга Льва Лещенко), ВИА «Москвички» (как мы помним, несколько лет назад Пугачёва имела счастье в нем работать). Однако подавляющая часть зрителей пришли посмотреть в первую очередь именно Пугачёву, поскольку слава о ней уже гуляла по России. На одном из тех концертов оказался преподаватель Пятигорского пединститута Н. Прокопец, к впечатлениям которого я и обращусь: «Алла вышла на сцену собранная, волевая и сразу же заставила зал подчиниться себе. Такой „диктат“ актёра или певца рискован — он вызывает у зрителя подсознательный протест, сопротивление. И если искусство исполнителя невысоко, его поведение на сцене выглядит претенциозным. Не то с Пугачёвой. Зал насторожился, но, покорённый обаянием певицы, перенёс энергию взрыва на восприятие её искусства, продуманного, выверенного, покоряющего. Приём оправдал себя. Зал слушал с обострённым вниманием, а ведь Алла выступала последней в двухчасовой программе…
Из услышанного в тот вечер ошеломляющее впечатление произвела песня молодого композитора Бориса Горбоноса «Сонет Шекспира». Свет красных прожекторов, стекая струями с широкого одеяния певицы, обволакивает её фигурку, стоящую спиной к залу. Её одиночество ещё более усиливают размеры сцены в Лужниках. Руки выброшены над головой, кисти и пальцы напряжены, будто бы пытаются остановить неминуемо надвигающуюся беду. Вдруг резкий поворот к зрительному залу, подчёркнутый музыкальным акцентом.
Уж если ты разлюбишь, как теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя! —
произносит речитативом Алла, как вопль отчаяния, вырываются из её груди бессмертные шекспировские строки.
Богатейшие голосовые модуляции, виртуозность интонационных красок, пластическое решение — все создаёт театр высоких страстей периода позднего Возрождения. Наверное, так и играли в шекспировском «Глобусе». Мастерство, прежде всего, и интуиция художника помогли Алле подняться до трагического в искусстве…
Говоря о творческом диапозоне того или иного артиста, обычно анализируют одно из русел его индивидуальности: трагическое, комическое, лирическое и т. п. Алла Пугачёва с этой точки зрения обладает завидным дарованием, позволяющим вторгаться как в область трагического, так и комического. Тончайшие нюансы иронии и сарказма, с одной стороны, и вдохновенные откровения в показе человеческого страдания, с другой, — вот пределы её диапозона…»
На те концерты Пугачёвой пришли многие известные люди из творческой среды, которым было интересно творчество певицы. Самым заинтересованным среди них оказалась кинорежиссёр Татьяна Лиознова. После одного из первых концертов она не постеснялась прийти в гримерку Пугачёвой, поблагодарить её за выступление и дать несколько советов. В частности, Лиознова сказала: «Алла! Я хочу дать вам один совет как режиссёр. Я чувствую, что вы впервые поёте для четырнадцати тысяч человек и стараетесь захватить всех сразу. Вам это удаётся, но самые трепетные минуты концерта не те, когда по мановению вашей руки многотысячная толпа скандирует, а те, когда вы тихим голосом поёте о самом сокровенном, как это происходит в песне „Сонет Шекспира“ или в „Кто виноват“.
Совет окажется дельным. После этой встречи Пугачёва изменит акцент в исполнении некоторых песен и увидит, как была права Лиознова: публика действительно будет захвачена гораздо больше, чем на первых концертах. Она станет петь для каждого из четырнадцати тысяч в отдельности, а не для всех сразу.
Успех выступлений Пугачёвой в Лужниках был огромный. Телевидение предложило ей записать «Сонет Шекспира» на плёнку, Москонцерт стал уговаривать отправиться на гастроли по стране. Но Пугачёва тактично отказала и тем, и другим. Телевизионщикам сказала, что с записью именно этой песни пока повременит, а чиновникам из Москонцерта сослалась на свою занятость в ГИТИСе, а также работой над новыми песнями. «Вот освобожусь — тогда пожалуйста», — заявила певица. Представить себе подобное год или два назад было просто невозможно. Но Пугачёва начала 77-го представляла из себя уже совершенно иного человека — она могла откровенно диктовать свои условия. И это доставляло ей огромное удовольствие, поскольку именно к такому положению она всегда и стремилась.
МАРТ
Прошёл почти месяц после концертов Пугачёвой в Лужниках, и она отправилась в свои очередные гастроли. На этот раз местом её выступлений стала столица солнечного Узбекистана город Ташкент. В нем Пугачёва оказалась впервые и была буквально околдована его красотой. Когда они ехали из аэропорта в гостиницу, певица то и дело вертела головой и удивлялась: «Ну и красотища!» После памятного землетрясения 66-го Ташкент действительно преобразился — стал ещё более современным и величественным. Настоящая Звезда Востока, как пелось в популярной в те годы песне Давида Тухманова.
На тех концертах побывал журналист газеты «Правда Востока» А. Тахнельсон. Он собирался взять у гостьи большое интервью для своей газеты, но вышло иначе — практически на все приготовленные им вопросы певица ответила по ходу концерта, в паузах между песнями. Однако журналист не мог не отдать дань уважения гостье и все-таки поместил в газете материал об этих концертах. Там он, в частности, писал: «Мы узнали о том, что в Ташкенте певица впервые и ей очень понравился город, что её мечта иметь хоть одну свою неумирающую песню, как „Синий платочек“ Клавдии Шульженко, что ей много пишут и советуют, вплоть до того, какую носить причёску, что она очень любит детей и дети отвечают ей взаимностью, что хорошо сознавать, когда зритель видит в тебе не только певицу, но и друга и товарища…
Было много цветов и аплодисментов. Она исполнила уже знакомые, полюбившиеся нам и новые песни «Сонет Шекспира», «Волшебный миг», «Почему так получилось», «Ясные, светлые глаза», «Женщина, которая поёт». И каждая песня была её песней, проникнутой её, «Пугачёвской», искренностью и темпераментом, согретая её большим сердцем…»
Вернувшись в Москву, Пугачёва встретилась с авторами будущего фильма «Третья любовь»: режиссёром Александром Орловым и сценаристом Анатолием Степановым. Те показали ей новый вариант сценария с просьбой прочитать и дать своё согласие на участие в этом проекте. Однако Пугачёвой прочитанное не понравилось. «Какие-то сопли у вас здесь, — сказала она авторам, имея в виду не слишком вразумительно прописанные мелодраматические ходы сюжета. — Меня же зрители насмех поднимут». — «Алла Борисовна, не беспокойтесь, в процессе съёмок мы многое изменим, — принялись горячо уверять её авторы. — Нам главное запуститься. К тому же сценарий уже принят в Госкино». — «Ну, не знаю, не знаю, — развела руками певица. — Я своего согласия пока давать не буду».
АПРЕЛЬ
Месяц своего рождения Алла Пугачёва встретила на больничной койке — в клинике на Новом Арбате. Палата, где она лежала, была крошечная, там даже стула не было. Поэтому все посетители, навещавшие её, обычно либо стояли, либо присаживались на краешек кровати. В те дни её, например, навестил молодой военный журналист Михаил Захарчук. Он вспоминает: «Ты предложила присесть на койку. И ещё сказала:
— Что ты, старлей, мне все «выкаешь», как учительнице!
Мы сидели рядышком, тесно соприкасаясь друг с другом благодаря вялости панцыря больничной койки, и это будоражило моё воображение. Ты на коленках правила мой хвалебный опус, и единственное, о чем я тогда жутко сожалел, — никто из моих знакомых и близких нас не видит. Так и подмывало сказать тебе:
— Ведь не поверят же!
И таки подмыло. Ты раскатисто рассмеялась, одарив меня сразу несколькими роскошными, чудными, витиеватыми автографами с сердечишками и капельками крови на них…»
9 апреля в «Московском комсомольце» вышел очередной выпуск «Звуковой дорожки», где вновь фигурировала Алла Пугачёва: сообщалось, что в списке лучших отечественных дисков на 1-м месте находится «гигант» с музыкой Александра Зацепина к фильму «Между небом и землёй». На этом диске Пугачёва исполняла песню «И кто виноват».
Выйдя из больницы, Пугачёва погрузилась в привычную рутину: днём она училась, вечером репетировала, поскольку вскоре ей предстояли новые концерты в Москве. Дочку Кристину видела редко: та продолжала жить у бабушки на Рязанском проспекте, там же ходила в детский сад. Кстати, к новому мужу своей мамы — Александру Стефановичу — Кристина практически с первых же дней стала питать самые тёплые чувства. Он называл её ласково Кристаллик, а она однажды назвала его папой. На этой почве однажды случился курьёз. После очередного посещения настоящего отца Кристины Миколаса Орбакаса девочка подошла к маме и шёпотом спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
В декабре в продажу поступил звуковой журнал «Кругозор» (№12). На одной из его пластинок звучал голос Аллы Пугачёвой: она исполняла песни «До свидания, лето» (А. Зацепин — Л. Дербенев) и «Это очень хорошо» (А. Мажуков — Д. Усманов).
Алла Пугачёва — 76
«Любовь одна виновата» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«До свидания, лето» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«Бубён шамана» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«Угу-гу-гу» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из х/ф «Центровой из поднебесья»;
«Полно вокруг мудрецов» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак»;
«Друг друга мы нашли» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак»;
«Волшебник-недоучка» (А. Зацепин — Л. Дербенев), из т/ф «Отважный Ширак);
«По улице моей» (М. Таривердиев — Б. Ахмадулина), из т/ф «Ирония судьбы»;
«На Тихорецкую» (М. Таривердиев — М. Львовский), из т/ф «Ирония судьбы);
«Мне нравится» (М. Таривердиев — М. Цветаева), из т/ф «Ирония судьбы»;
«У зеркала» (М. Таривердиев — М. Цветаева), из т/ф «Ирония судьбы»;
«Очень хорошо» (А. Мажуков — Д. Усманов);
«Эй, мушкетёры» (В. Добрынин — Н. Олев);
«Посреди зимы» (П. Слободкин — Н. Олев);
«22+28» (В. Добрынин — В. Луговой);
«Ты любил, и я любила» (А. Зубов).
1977
ЯНВАРЬ
Начало января Пугачёва встретила в прекрасном расположении духа: во-первых, она успешно сдала сессию в ГИТИСе и отправилась на каникулы, во-вторых — в одной из газет её назвали лучшей певицей минувшего года. Этой газетой был «Московский комсомолец», а дорогой сердцу певицы номер увидел свет в субботу, 8 января. В нем был опубликован итоговый хит-парад лучших исполнителей, в котором Алла Пугачёва, набрав самую большую сумму читательских голосов, заняла 1-е место (среди мужчин победителем стал Александр Градский). Лучшей певицей из дальнего зарубежья была признана звезда французской эстрады Мирей Матье, что придавало победе Пугачёвой дополнительный шарм: стать на одну ступеньку с Матье — это многого стоило. Тем более что сама Пугачёва всегда называла Мирей Матье одной из своих любимых исполнительниц.
На следующий день после выхода в свет номера «МК» Пугачёва вышла на сцену концертного зала «Россия», чтобы выступить в сборном концерте-»солянке», где помимо неё участвовали куда более раскрученные исполнители: Лев Лещенко, ВИА «Голубые гитары». Пугачёва исполнила всего четыре песни, хотя могла бы спеть в три раза больше — на тот момент в её репертуаре уже были написанные ею собственноручно будущие шлягеры вроде «Сонета Шекспира». Однако их Пугачёва приберегла для следующего случая — февральских концертов во Дворце спорта в Лужниках.
Тогда же муж Пугачёвой Александр Стефанович устроил для супруги запись в тон-ателье на «Мосфильме». На тот момент у Пугачёвой были написаны две собственные песни: «Женщина, которая поёт» и «Сонет Шекспира». Однако записать их в профессиональной студии тогда возможности не было: Пугачёва не являлась членом Союза композиторов, да и звания никакого не имела. Тогда свои услуги и предложил Стефанович. Причём запись песен проходила в ночное время, поскольку Стефанович наврал руководству студии, что он собирается записывать песни для своего документального фильма про «Песняров» под названием «Диск». Благодаря Стефановичу Пугачёва разжилась и новым сценическим платьем взамен старого, которое похитили неизвестные в конце 76-го. Стефанович познакомил жену с художником по костюмам фильма «Диск» Мариной Левиковой, та сняла с певицы все необходимые мерки, и вскоре платье было готово.
В популярном журнале «Огонёк» созрела идея взять интервью у стремительно набирающей славу звезды. Раздобыли телефон её квартиры в Вешняках, позвонили. Пугачёва, естественно, с радостью согласилась, но, едва положила трубку, как тут же схватилась за голову: где принимать гостей? Журналисты сказали, что хотят снять её в естественной домашней обстановке, но они не знали, что Пугачёва живёт более чем скромно. Решение проблемы пришло неожиданно. Пугачёва позвонила Александру Зацепину, который жил в куда более роскошных условиях, и рассказала ему о своей беседе с журналистами. Композитор сразу понял, что от него требуется, и с удовольствием согласился предоставить свою квартиру под фотосессию Пугачёвой.
Спектакль был разыгран впечатляющий. Пугачёва встретила дорогих гостей в роскошном шёлковом халате, который ей одолжила жена Зацепина. Последняя тоже принимала непосредственное участие в спектакле, играя роль… домработницы Пугачёвой. Здесь же была и дочка певицы 5-летняя Кристинка, которая с радостными визгами носилась по огромной квартире. Умилению гостей не было предела. Они расположились с «хозяйкой» в гостиной и долго мучили её всевозможными вопросами. Уже перед самым уходом поинтересовались у певицы: мол, а что у вас в соседей комнате? Та небрежно отмахнулась: «Там моя домашняя студия». Материал о Пугачёвой в «Огоньке» увидит свет спустя два месяца.
В конце января наконец-то сдвинулась с мёртвой точки история с фильмом «Третья любовь» («Женщина, которая поёт». Как мы помним, месяц назад сценаристу фильма Анатолию Степанову был дан от ворот поворот — его сценарий не приняли, найдя в нем массу недостатков. Материал назвали скучным и предложили либо серьёзно переработать, либо… выбросить в корзину. Степанов выбрал первый вариант. В результате его кропотливого труда на свет явился существенно переделанный вариант, который 25 января был рассмотрен в Главной сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР. И хотя и в этом варианте были найдены очередные недостатки, однако их автору было рекомендовано доработать по ходу режиссёрской разработки, а в целом сценарий был принят.
ФЕВРАЛЬ
В феврале Пугачёва «грызла» гранит науки в ГИТИСе, но все её помыслы были о другом: о предстоящих концертах на самой масштабной площадке столице — Дворце спорта в Лужниках, вмещавшем с дополнительными местами в партере почти 14 тысяч зрителей (с ледовым катком зал вмещал 12 тысяч). В этих концертах Пугачёвой выделили самую престижную половину — последнюю в заключительном отделении (первую должен был заполнить собой Лев Лещенко) и доверили исполнить аж девять песен, три из которых исполнялись впервые. Причём одна новинка была её собственного сочинения, но скрытая под псевдонимом Бориса Горбоноса (так звали школьного приятеля Александра Стефановича), поскольку называть себя композитором Пугачёвой пока было несподручно: во-первых, стеснялась, во-вторых — опасалась за судьбу песен. К новинкам принадлежали: «Сонет Шекспира» (А. Пугачёва — В. Шекспир), «И кто виноват» (А. Зацепин — Л. Дербенев), «Синие глаза». Ну и назову шесть остальных песен: «Арлекино» (без него Пугачёва пока никак не может обойтись, поскольку многим обязана ей, да и зрителям она чрезвычайно нравится), «Посидим, поокаем», «Хорошо», «Мне нравится», «Волшебник-недоучка», «По улице моей».
Концерты в Лужниках начались в среду, 16 февраля, в семь часов вечера (длились до 21-го). Пугачёва, как я уже упоминал, выступала во втором отделении, а в первом зрителей «разогревали» Жанна Бичевская, Геннадий Белов, Светлана Резанова, Юлий Слободкин, Алла Абдалова (на тот момент уже не супруга Льва Лещенко), ВИА «Москвички» (как мы помним, несколько лет назад Пугачёва имела счастье в нем работать). Однако подавляющая часть зрителей пришли посмотреть в первую очередь именно Пугачёву, поскольку слава о ней уже гуляла по России. На одном из тех концертов оказался преподаватель Пятигорского пединститута Н. Прокопец, к впечатлениям которого я и обращусь: «Алла вышла на сцену собранная, волевая и сразу же заставила зал подчиниться себе. Такой „диктат“ актёра или певца рискован — он вызывает у зрителя подсознательный протест, сопротивление. И если искусство исполнителя невысоко, его поведение на сцене выглядит претенциозным. Не то с Пугачёвой. Зал насторожился, но, покорённый обаянием певицы, перенёс энергию взрыва на восприятие её искусства, продуманного, выверенного, покоряющего. Приём оправдал себя. Зал слушал с обострённым вниманием, а ведь Алла выступала последней в двухчасовой программе…
Из услышанного в тот вечер ошеломляющее впечатление произвела песня молодого композитора Бориса Горбоноса «Сонет Шекспира». Свет красных прожекторов, стекая струями с широкого одеяния певицы, обволакивает её фигурку, стоящую спиной к залу. Её одиночество ещё более усиливают размеры сцены в Лужниках. Руки выброшены над головой, кисти и пальцы напряжены, будто бы пытаются остановить неминуемо надвигающуюся беду. Вдруг резкий поворот к зрительному залу, подчёркнутый музыкальным акцентом.
Уж если ты разлюбишь, как теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя! —
произносит речитативом Алла, как вопль отчаяния, вырываются из её груди бессмертные шекспировские строки.
Богатейшие голосовые модуляции, виртуозность интонационных красок, пластическое решение — все создаёт театр высоких страстей периода позднего Возрождения. Наверное, так и играли в шекспировском «Глобусе». Мастерство, прежде всего, и интуиция художника помогли Алле подняться до трагического в искусстве…
Говоря о творческом диапозоне того или иного артиста, обычно анализируют одно из русел его индивидуальности: трагическое, комическое, лирическое и т. п. Алла Пугачёва с этой точки зрения обладает завидным дарованием, позволяющим вторгаться как в область трагического, так и комического. Тончайшие нюансы иронии и сарказма, с одной стороны, и вдохновенные откровения в показе человеческого страдания, с другой, — вот пределы её диапозона…»
На те концерты Пугачёвой пришли многие известные люди из творческой среды, которым было интересно творчество певицы. Самым заинтересованным среди них оказалась кинорежиссёр Татьяна Лиознова. После одного из первых концертов она не постеснялась прийти в гримерку Пугачёвой, поблагодарить её за выступление и дать несколько советов. В частности, Лиознова сказала: «Алла! Я хочу дать вам один совет как режиссёр. Я чувствую, что вы впервые поёте для четырнадцати тысяч человек и стараетесь захватить всех сразу. Вам это удаётся, но самые трепетные минуты концерта не те, когда по мановению вашей руки многотысячная толпа скандирует, а те, когда вы тихим голосом поёте о самом сокровенном, как это происходит в песне „Сонет Шекспира“ или в „Кто виноват“.
Совет окажется дельным. После этой встречи Пугачёва изменит акцент в исполнении некоторых песен и увидит, как была права Лиознова: публика действительно будет захвачена гораздо больше, чем на первых концертах. Она станет петь для каждого из четырнадцати тысяч в отдельности, а не для всех сразу.
Успех выступлений Пугачёвой в Лужниках был огромный. Телевидение предложило ей записать «Сонет Шекспира» на плёнку, Москонцерт стал уговаривать отправиться на гастроли по стране. Но Пугачёва тактично отказала и тем, и другим. Телевизионщикам сказала, что с записью именно этой песни пока повременит, а чиновникам из Москонцерта сослалась на свою занятость в ГИТИСе, а также работой над новыми песнями. «Вот освобожусь — тогда пожалуйста», — заявила певица. Представить себе подобное год или два назад было просто невозможно. Но Пугачёва начала 77-го представляла из себя уже совершенно иного человека — она могла откровенно диктовать свои условия. И это доставляло ей огромное удовольствие, поскольку именно к такому положению она всегда и стремилась.
МАРТ
Прошёл почти месяц после концертов Пугачёвой в Лужниках, и она отправилась в свои очередные гастроли. На этот раз местом её выступлений стала столица солнечного Узбекистана город Ташкент. В нем Пугачёва оказалась впервые и была буквально околдована его красотой. Когда они ехали из аэропорта в гостиницу, певица то и дело вертела головой и удивлялась: «Ну и красотища!» После памятного землетрясения 66-го Ташкент действительно преобразился — стал ещё более современным и величественным. Настоящая Звезда Востока, как пелось в популярной в те годы песне Давида Тухманова.
На тех концертах побывал журналист газеты «Правда Востока» А. Тахнельсон. Он собирался взять у гостьи большое интервью для своей газеты, но вышло иначе — практически на все приготовленные им вопросы певица ответила по ходу концерта, в паузах между песнями. Однако журналист не мог не отдать дань уважения гостье и все-таки поместил в газете материал об этих концертах. Там он, в частности, писал: «Мы узнали о том, что в Ташкенте певица впервые и ей очень понравился город, что её мечта иметь хоть одну свою неумирающую песню, как „Синий платочек“ Клавдии Шульженко, что ей много пишут и советуют, вплоть до того, какую носить причёску, что она очень любит детей и дети отвечают ей взаимностью, что хорошо сознавать, когда зритель видит в тебе не только певицу, но и друга и товарища…
Было много цветов и аплодисментов. Она исполнила уже знакомые, полюбившиеся нам и новые песни «Сонет Шекспира», «Волшебный миг», «Почему так получилось», «Ясные, светлые глаза», «Женщина, которая поёт». И каждая песня была её песней, проникнутой её, «Пугачёвской», искренностью и темпераментом, согретая её большим сердцем…»
Вернувшись в Москву, Пугачёва встретилась с авторами будущего фильма «Третья любовь»: режиссёром Александром Орловым и сценаристом Анатолием Степановым. Те показали ей новый вариант сценария с просьбой прочитать и дать своё согласие на участие в этом проекте. Однако Пугачёвой прочитанное не понравилось. «Какие-то сопли у вас здесь, — сказала она авторам, имея в виду не слишком вразумительно прописанные мелодраматические ходы сюжета. — Меня же зрители насмех поднимут». — «Алла Борисовна, не беспокойтесь, в процессе съёмок мы многое изменим, — принялись горячо уверять её авторы. — Нам главное запуститься. К тому же сценарий уже принят в Госкино». — «Ну, не знаю, не знаю, — развела руками певица. — Я своего согласия пока давать не буду».
АПРЕЛЬ
Месяц своего рождения Алла Пугачёва встретила на больничной койке — в клинике на Новом Арбате. Палата, где она лежала, была крошечная, там даже стула не было. Поэтому все посетители, навещавшие её, обычно либо стояли, либо присаживались на краешек кровати. В те дни её, например, навестил молодой военный журналист Михаил Захарчук. Он вспоминает: «Ты предложила присесть на койку. И ещё сказала:
— Что ты, старлей, мне все «выкаешь», как учительнице!
Мы сидели рядышком, тесно соприкасаясь друг с другом благодаря вялости панцыря больничной койки, и это будоражило моё воображение. Ты на коленках правила мой хвалебный опус, и единственное, о чем я тогда жутко сожалел, — никто из моих знакомых и близких нас не видит. Так и подмывало сказать тебе:
— Ведь не поверят же!
И таки подмыло. Ты раскатисто рассмеялась, одарив меня сразу несколькими роскошными, чудными, витиеватыми автографами с сердечишками и капельками крови на них…»
9 апреля в «Московском комсомольце» вышел очередной выпуск «Звуковой дорожки», где вновь фигурировала Алла Пугачёва: сообщалось, что в списке лучших отечественных дисков на 1-м месте находится «гигант» с музыкой Александра Зацепина к фильму «Между небом и землёй». На этом диске Пугачёва исполняла песню «И кто виноват».
Выйдя из больницы, Пугачёва погрузилась в привычную рутину: днём она училась, вечером репетировала, поскольку вскоре ей предстояли новые концерты в Москве. Дочку Кристину видела редко: та продолжала жить у бабушки на Рязанском проспекте, там же ходила в детский сад. Кстати, к новому мужу своей мамы — Александру Стефановичу — Кристина практически с первых же дней стала питать самые тёплые чувства. Он называл её ласково Кристаллик, а она однажды назвала его папой. На этой почве однажды случился курьёз. После очередного посещения настоящего отца Кристины Миколаса Орбакаса девочка подошла к маме и шёпотом спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121