Был предусмотрен и деликатный вопрос обхождения с неведомыми жителями тех островов: «И ежели на них найдутся жители, то с ними поступать ласково и ничем не злобить, и нападения никакого и недружбы не показывать». Словом, рекомендовалось всеми мерами расположить к себе японцев или, как их тогда называли, — японов. Предписывалось, однако, самим быть все время начеку и, опасаясь, как бы не попасться в их руки, «своею дружбою перемогать их застарелую азиатскую нелюдимость». В русское подданство принимать лишь тех японцев, которые сами пожелают, не требуя при этом никакой дани. Хитро составленная инструкция предусматривала и повод для проникновения в самую Японию. Для этого могли служить сами японцы, заброшенные бурей на камчатский берег. Если русское судно доставит в Японию случайно попавших на русскую территорию японцев, то вряд ли японцы будут за это в претензии. А если так, то можно будет воспользоваться удобным случаем хорошенько оглядеться там и разузнать о тамошних порядках, о вооружённой силе, о портах и видах на торговлю. Если не удастся сделать это в первое лето, повторить на следующий год и т. д., благо времени много впереди. Другой главной задачей организуемой экспедиции являлось нанесение на карту всего полярного побережья Азии. Окончательный результат чудовищной по объёму съёмки должен был ответить на вопрос: «Есть ли соединение Камчатской земли с Америкою, також имеется ли проход Северным морем? « Колоссальная работа эта была распределена по участкам: первому отряду, взятому под своё ведение непосредственно Адмиралтейств-коллегиею и возглавлявшемуся лейтенантами Муравьёвым и Павловым, впоследствии заменёнными лейтенантами Малыгиным и Скуратовым, предлагалось взять направление от Архангельска до устья реки Оби. Предположено было осуществить эту работу на двух судах. Второму отряду поручалось заснять следующий участок, идя от Енисея до устья Оби. Начальником отряда был назначен лейтенант Овцын. Для выполнения задания ему выделялось лишь одно судно. Третьему отряду, возглавлявшемуся лейтенантами Прончищевым и Ласиниусом, предписывалось, организовав базу в устье реки Лены, двинуться отсюда на двух судах (дубельшлюпка и бот) одновременно на запад к Енисею и на восток к Колыме и, если представится возможным, то и далее до самой Камчатки. Причём, если обнаружится, что сибирский берег соединяется с американским, — плыть вдоль него «сколько возможно», стараясь выяснить, как далеко расположено восточное море. Если же азиатский материк окажется разделённым с американским проливом, то «отнюдь назад не возвращаться, а обходить угол и придти до Камчатки». Помимо всего перечисленного, на этот отряд было возложено ещё поручение обследовать остров, расположенный против устья Колымы, «о котором разглашено, якоб земля великая». В случае, если на этом острове окажутся обитатели и «самоизвольно пожелают идти в подданство», то принять их. По предположенному плану срок этих экспедиций определялся в два года. Главное руководство двумя последними отрядами вверялось непосредственно самому Берингу. Во всех инструкциях было предусмотрительно определено: всюду, если позволят случай и возможность, осматривать, «не найдутся ли где богатые металлы и минералы», а также примечать все хорошие стоянки и гавани с лесами, пригодными под постройки и использования в качестве корабельного материала. Не остались без инструкций и принимавшие участие в экспедиции академики. В частности, академикам Миллеру и Гмелину поручалось всестороннее естественно-историческое исследование внутренних районов Сибири, а также Камчатки. Чтобы облегчить, насколько возможно, работу экспедиции в диких незаселённых областях, местным сибирским властям приказано было оказывать начальникам отрядов всяческое содействие. Предписано было соорудить по всему северному берегу маяки и зажигать их во все время плавания; в устьях рек выстроить склады из сплавного леса и снабдить их провиантом. На сибирские власти возлагалась также обязанность, — предупредив иностранцев о готовящейся экспедиции, требовать от них содействия натурой и рабочей силой. Для предварительной засъёмки берегов проектировалась также посылка отряда геодезистов. Экспедиция, конечно, не в состоянии была забрать всего снаряжения и припасов непосредственно из Петербурга, очень многое она должна была приобрести на своём пути в Нижнем, Казани и Тобольске.
Вначале было также предположено, исключительно для дальнейшего оборудования экспедиции, построить близ Якутска и Иркутска небольшие металлургические заводы и выбрать место для сооружения более крупного завода в Охотске. Соль из морской воды решили вываривать также в Охотске и послали туда для этой цель громадные медные котлы. Не оставили без внимания и вино, которое решили гнать в Камчатке из местной сладкой травы. Закупка, в помощь наличным запасам экспедиции, оленьего мяса, рыбы и рыбьего жира была организована в самом широком масштабе. Обо всем этом заранее были посланы именные указы сибирским властям, «которые б с тамошними командорами (специально для этой цели заранее посланными в лице нарочных офицеров) имели в скором отправлении экспедиции общее старание и, исправясь, провиант и прочее отправлять в путь со всяким поспешением, дабы оные в Охотске, по прибытии капитан-командора Беринга, были в готовности, чтоб в вышеописанном вояже не могло быть ни в чем остановки». Для доставления корреспонденции учредили постоянную почту, функционировавшую между Москвою и Тобольском, и наладили связь между последним и Якутском для срочного доставления посылок по одному разу в месяц, а между Якутском и Охотском — по два раза. Потревоженный Великой Северной экспедицией гигантский край пришёл в движение, следы этого движения сказались на долгие годы, а исследовательские результаты экспедиции стали достоянием науки. Ознакомимся с главными героями нашей экспедиции. Замечательная фигура её начальника и инициатора Витуса Беринга остаётся до сих пор противоречивой в отзывах его современников и биографов и недостаточно выяснена. Но раньше несколько черт из его биографии. Родом — датчанин (род. в 1680 году), Беринг в начале XVIII столетия по предложению Петра I поступил на русскую военно-морскую службу. В 1707 году он получил чин лейтенанта, а через три года был произведён в капитан-лейтенанты. На каких судах он в это время плавал и в качестве кого — неизвестно. В 1715 году Беринг по распоряжению Петра приводит в Кронштадт приобретенный в Копенгагене корабль «Пёрло» и становится его командором. Затем ему поручается доставить в Кронштадт сооружённый в Архангельске военный корабль «Салафиил». Доставить этот корабль по назначению, однако, не удаётся: «по худости своей и течи» корабль доходит лишь до Ревеля. Далее известно лишь, что Беринг принимал участие в морской кампании против шведов и в 1723 году подал прошение об отставке, но в следующем же году вторично был приглашён на службу с чином капитана I ранга. О первом плавании Беринга на Камчатку нам уже известно. В 1730 году Беринг был произведён в капитан-командоры. С предложением его — организовать вторичное плавание на сибирские окраины — мы уже ознакомились. Во вторую свою экспедицию, в сопровождении двадцативосьмилетней жены и обоих сыновей, он отправился уже в почтённом возрасте: ему было 53 года. Разноречивые характеристики Беринга, видимо, объясняются той огромной ролью, которую он играл во второй камчатской экспедиции, снискавшей ему, как обычно в то время водилось в подобных случаях, много врагов. Неопределённости мнений о Беринге способствовала также и та поистине «склочная»' атмосфера, которая водворилась в экспедиции едва ли не с самого начала. «В нравах офицеров этой экспедиции вообще, русских и иностранных, замечается некоторая грубость, — это отражение века; проявляются постыдные наклонности к вину, взяткам и тяжбам — явления, конечно, случайные; но особенно грустно и бедственно было недружелюбие почти всех членов экспедиции почти во все время её продолжения. Не знаем, чему приписать его: нравам ли, местности ли, стечению ли обстоятельств, или слабости начальника? Но оно затемняло и унижало прекрасные подвиги мужества, терпения и труда, ослабляло силы и способствовало неудачам». А. Соколов — Северная экспедиция (1733—1743). СПб. 1851
Характеризуя Беринга как человека излишне мягкого, в противоположность его коллеге, зверски суровому Шпангбергу, Соколов замечает, что Беринг был человек знающий и ревностный, добрый, честный, но крайне осторожный и нерешительный, легко подпадавший под влияние подчинённых и потому мало способный начальствовать над экспедицией, особенно в такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была восточная Сибирь в начале XVIII века. Несомненно, эта односторонняя, а потому и неверная характеристика Беринга совершенно искажает его образ. Необычайные твёрдость, настойчивость и мужество Беринга, о чем свидетельствуют многие обстоятельства его жизни, а также и подчинённые, никак не вяжутся с заявлением о его слабости и излишней уступчивости. Здесь налицо обычная, ошибка многих, смешивающих скромность и кроткий нрав со слабостью. Близко наблюдавший Беринга Стеллер дал о нем такой отзыв: «Беринг не способен был к скорым и решительным мерам; но, может быть, пылкий начальник при таком множестве препятствий, которые он везде встречал, исполнил бы порученное ему гораздо хуже. Винить можно его только за неограниченное снисхождение к подчинённым и излишнюю доверенность к старшим офицерам. Знание их уважал он более, нежели бы следовало, и чрез то вперил им высокомерие, которое переводило их нередко за границы должного повиновения к начальнику. Нередко признавался он, что вторая камчатская экспедиция свыше сил его, и жалел, почему не поручили исполнение сего предприятия россиянину». Методы военной казармы никогда не были в ходу у Беринга, к тому же он, точно следуя инструкции, ничего не мог предпринять без предварительного совета с подчинёнными. Это объясняет нам очень многое в его поведении и в отношениях его к сослуживцам. Но вот и иная характеристика Беринга, данная ему известным натуралистом Карлом Бером, основательно изучившим Великую Северную экспедицию и правильно постигшим подлинную роль начальника в этом невиданном по масштабу и трудностям предприятии. «Нельзя не удивляться его мужеству и терпению, — замечает Бер, — вспомнив, что он должен был преодолевать невероятные трудности, строить в одно время в разных местах суда, высылать огромные транспорты провианта и корабельных принадлежностей через пустынные дикие страны, как, например, разом 33 тысячи пудов тяжести из Якутска в Охотск, что постоянно, и в особенности при съёмке северного берега, он встречал препятствий больше, нежели ожидал, и что при всем том он боролся с этими трудностями, не унывая». Эта характеристика Бера показывает нам Беринга каким он был в действительности; несомненно, слабость и несамостоятельность не могли иметь места в деле, за которое взялся Беринг. Преуменьшение заслуг Беринга и невыгодная его аттестация бывали не раз. Да будет позволено привести ещё одну цитату, воздающую должное этому выдающемуся моряку. Более ста лет тому назад Василий Берх писал: «Ежели целый мир признал Колумба искусным и знаменитейшим мореплавателем, ежели Великобритания превознесла на верх славы великого Кука, то и Россия обязана не меньшею признательностью первому своему мореплавателю — Берингу. Достойный муж сей прослужил в Российском флоте 37 лет со славою и честью, достоин по всей справедливости отличного уважения и особенного внимания. Беринг, подобно Колумбу, открыл россиянам новую и соседственную часть света, которая доставила богатый и неисчерпаемый источник промышленности». Весьма крупную роль в излагаемом плавании сыграл и ближайший помощник Беринга — капитан Чириков. Он внёс существенные изменения в план путешествия к берегам Америки, облегчив таким образом все плавание. Он указал, между прочим, на неопределённость инструкции, где было сказано, что для достижения американского берега необходимо следовать до мексиканской провинции, следовательно на юго-восток от Камчатки, в другом же пункте рекомендовалось итти до 67° северной широты и выше, т.-е. на северо-восток. Чириков предложил — границею исследования американского берега определить 50—60°, так как южнее «для одного уведомления об Америке» итти нет надобности, а северный берег должна обследовать та партия экспедиции, которой предназначено, следуя из устья Лены, обогнуть Чукотский нос. Им было также предложено — корабли для экспедиции строить не на Камчатке, как предполагалось, а в Охотске. Чириков разработал ещё программу наиболее удобной перевозки грузов из сибирских центров в Охотск. Этот достойный мореплаватель снискал к себе глубокое уважение всех своих товарищей. «Весьма замечательно, — говорит Соколов, — что в кляузных делах этой экспедиции, в которой все члены перессорились между собой и чернили друг друга в доносах, имя Чирикова остаётся почти неприкосновенным; мы не нашли на него ни одной жалобы». В Сибирь с Чириковым отправились его жена и дочь. Разрушив в камчатской экспедиции вконец своё здоровье, Чириков уже не смог поправиться. По окончании её он находился в Енисейске «в крайней слабости здоровья своего; к томуж и от цынготной болезни, которая постигла его в бытность в камчатской экспедиции, совершенно не освободился, понеже от оной и поныне некоторые зубы у него трясутся». Скончался Чириков в 1749 году в Петербурге от чахотки. Он оставил интереснейшие отчёты о Великой Северной экспедиции. Третьей яркой фигурой экспедиции является соотечественник Беринга — капитан Мартин Петрович Шлангберг. Самоотверженный, решительный и опытный мореплаватель, Шпангберг, однако, вследствие своего неукротимого нрава и грубости надолго оставил по себе в Сибири дурную славу. Его характеристика в изображении уже цитированного нами А. Соколова крайне нелестна. Соколов повествует о нем как о человеке без образования, жестоком до варварства и к тому же жадном до приобретений. «Молва о нем, — писал он, — разнеслась по всей Сибири и долго хранилась в народной памяти. Напуганные его самовольством и дерзостью, сибиряки видели в нем: некоторые — „генерала“, другие — „беглого каторжника“, всегда сопровождаемого огромной собакой, которою, говорили, при случае он травил оскорблявших его». Но ничто не характеризует в такой степени крутых и жестоких нравов того времени и чёрствой неблагодарности правительства, как случай с самим Шпангбергом. Когда, по окончании экспедиции, сделавший так много для неё моряк, бывший несколько раз на краю гибели и отчаянно голодавший, не испросив разрешения, возвратился утомлённым в Петербург, он был за, это судим и приговорён к смертной казни, от которой был освобожден лишь по ходатайству датского посланника. Скончался Шпангберг в 1761 году в чине капитана I ранга. О прочих участниках экспедиции мы скажем в своём месте при подробном обзоре хода самой экспедиции. Как известно, в экспедиции принимали участие также академики и учёные Российской Академии Наук: двадцативосьмилетний академик, немецкий профессор истории и этнографии Гергардт Фридрих Миллер (1705—1783), неутомимый и энергичный исследователь, по возвращении из экспедиции давший в «Sammulung russischer Geschichte» солидный историко-этнографический труд, которые впервые познакомил с прежней жизнью сибирских народов, с путешествиями русских на Восток, с завоеванием и колонизацией Сибири и со многим другим. Статьи Миллера и теперь являются исходным пунктом всякого исторического знакомства с северной Азией и в частности с Великой Северной экспедицией. Как Миллеру, так и другим академикам был открыт доступ во все русские архивы и библиотеки и дано право делать из отчётов, рукописей и книг нужные им выписки. Важным следствием этого явилось обнаружение Миллером в якутском архиве ценнейшего, совершенно забытого отчета о плавании Семена Дежнева, о чем мы упоминали выше. В экспедиции Беринга Миллеру было поручено заведывание всей научной частью. Ближайшим соратником Миллера был ещё более молодой академик, профессор Тюбингенского университета по кафедре «химии и науки о травах» (ботаники) Иоганн Георг Гмелин (1709—1755). Этому «просвещённому и страстному к науке германцу» было всего лишь 24 года. И Миллер и Гмелин сопровождали экспедицию лишь до Якутска, куда оба прибыли в сентябре 1735 года после двухлетних скитаний по северной Сибири, посвящённых всякого рода исследованиям. И ещё долго они путешествовали по Сибири, Гмелин даже вплоть до самого окончания экспедиции, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Вначале было также предположено, исключительно для дальнейшего оборудования экспедиции, построить близ Якутска и Иркутска небольшие металлургические заводы и выбрать место для сооружения более крупного завода в Охотске. Соль из морской воды решили вываривать также в Охотске и послали туда для этой цель громадные медные котлы. Не оставили без внимания и вино, которое решили гнать в Камчатке из местной сладкой травы. Закупка, в помощь наличным запасам экспедиции, оленьего мяса, рыбы и рыбьего жира была организована в самом широком масштабе. Обо всем этом заранее были посланы именные указы сибирским властям, «которые б с тамошними командорами (специально для этой цели заранее посланными в лице нарочных офицеров) имели в скором отправлении экспедиции общее старание и, исправясь, провиант и прочее отправлять в путь со всяким поспешением, дабы оные в Охотске, по прибытии капитан-командора Беринга, были в готовности, чтоб в вышеописанном вояже не могло быть ни в чем остановки». Для доставления корреспонденции учредили постоянную почту, функционировавшую между Москвою и Тобольском, и наладили связь между последним и Якутском для срочного доставления посылок по одному разу в месяц, а между Якутском и Охотском — по два раза. Потревоженный Великой Северной экспедицией гигантский край пришёл в движение, следы этого движения сказались на долгие годы, а исследовательские результаты экспедиции стали достоянием науки. Ознакомимся с главными героями нашей экспедиции. Замечательная фигура её начальника и инициатора Витуса Беринга остаётся до сих пор противоречивой в отзывах его современников и биографов и недостаточно выяснена. Но раньше несколько черт из его биографии. Родом — датчанин (род. в 1680 году), Беринг в начале XVIII столетия по предложению Петра I поступил на русскую военно-морскую службу. В 1707 году он получил чин лейтенанта, а через три года был произведён в капитан-лейтенанты. На каких судах он в это время плавал и в качестве кого — неизвестно. В 1715 году Беринг по распоряжению Петра приводит в Кронштадт приобретенный в Копенгагене корабль «Пёрло» и становится его командором. Затем ему поручается доставить в Кронштадт сооружённый в Архангельске военный корабль «Салафиил». Доставить этот корабль по назначению, однако, не удаётся: «по худости своей и течи» корабль доходит лишь до Ревеля. Далее известно лишь, что Беринг принимал участие в морской кампании против шведов и в 1723 году подал прошение об отставке, но в следующем же году вторично был приглашён на службу с чином капитана I ранга. О первом плавании Беринга на Камчатку нам уже известно. В 1730 году Беринг был произведён в капитан-командоры. С предложением его — организовать вторичное плавание на сибирские окраины — мы уже ознакомились. Во вторую свою экспедицию, в сопровождении двадцативосьмилетней жены и обоих сыновей, он отправился уже в почтённом возрасте: ему было 53 года. Разноречивые характеристики Беринга, видимо, объясняются той огромной ролью, которую он играл во второй камчатской экспедиции, снискавшей ему, как обычно в то время водилось в подобных случаях, много врагов. Неопределённости мнений о Беринге способствовала также и та поистине «склочная»' атмосфера, которая водворилась в экспедиции едва ли не с самого начала. «В нравах офицеров этой экспедиции вообще, русских и иностранных, замечается некоторая грубость, — это отражение века; проявляются постыдные наклонности к вину, взяткам и тяжбам — явления, конечно, случайные; но особенно грустно и бедственно было недружелюбие почти всех членов экспедиции почти во все время её продолжения. Не знаем, чему приписать его: нравам ли, местности ли, стечению ли обстоятельств, или слабости начальника? Но оно затемняло и унижало прекрасные подвиги мужества, терпения и труда, ослабляло силы и способствовало неудачам». А. Соколов — Северная экспедиция (1733—1743). СПб. 1851
Характеризуя Беринга как человека излишне мягкого, в противоположность его коллеге, зверски суровому Шпангбергу, Соколов замечает, что Беринг был человек знающий и ревностный, добрый, честный, но крайне осторожный и нерешительный, легко подпадавший под влияние подчинённых и потому мало способный начальствовать над экспедицией, особенно в такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была восточная Сибирь в начале XVIII века. Несомненно, эта односторонняя, а потому и неверная характеристика Беринга совершенно искажает его образ. Необычайные твёрдость, настойчивость и мужество Беринга, о чем свидетельствуют многие обстоятельства его жизни, а также и подчинённые, никак не вяжутся с заявлением о его слабости и излишней уступчивости. Здесь налицо обычная, ошибка многих, смешивающих скромность и кроткий нрав со слабостью. Близко наблюдавший Беринга Стеллер дал о нем такой отзыв: «Беринг не способен был к скорым и решительным мерам; но, может быть, пылкий начальник при таком множестве препятствий, которые он везде встречал, исполнил бы порученное ему гораздо хуже. Винить можно его только за неограниченное снисхождение к подчинённым и излишнюю доверенность к старшим офицерам. Знание их уважал он более, нежели бы следовало, и чрез то вперил им высокомерие, которое переводило их нередко за границы должного повиновения к начальнику. Нередко признавался он, что вторая камчатская экспедиция свыше сил его, и жалел, почему не поручили исполнение сего предприятия россиянину». Методы военной казармы никогда не были в ходу у Беринга, к тому же он, точно следуя инструкции, ничего не мог предпринять без предварительного совета с подчинёнными. Это объясняет нам очень многое в его поведении и в отношениях его к сослуживцам. Но вот и иная характеристика Беринга, данная ему известным натуралистом Карлом Бером, основательно изучившим Великую Северную экспедицию и правильно постигшим подлинную роль начальника в этом невиданном по масштабу и трудностям предприятии. «Нельзя не удивляться его мужеству и терпению, — замечает Бер, — вспомнив, что он должен был преодолевать невероятные трудности, строить в одно время в разных местах суда, высылать огромные транспорты провианта и корабельных принадлежностей через пустынные дикие страны, как, например, разом 33 тысячи пудов тяжести из Якутска в Охотск, что постоянно, и в особенности при съёмке северного берега, он встречал препятствий больше, нежели ожидал, и что при всем том он боролся с этими трудностями, не унывая». Эта характеристика Бера показывает нам Беринга каким он был в действительности; несомненно, слабость и несамостоятельность не могли иметь места в деле, за которое взялся Беринг. Преуменьшение заслуг Беринга и невыгодная его аттестация бывали не раз. Да будет позволено привести ещё одну цитату, воздающую должное этому выдающемуся моряку. Более ста лет тому назад Василий Берх писал: «Ежели целый мир признал Колумба искусным и знаменитейшим мореплавателем, ежели Великобритания превознесла на верх славы великого Кука, то и Россия обязана не меньшею признательностью первому своему мореплавателю — Берингу. Достойный муж сей прослужил в Российском флоте 37 лет со славою и честью, достоин по всей справедливости отличного уважения и особенного внимания. Беринг, подобно Колумбу, открыл россиянам новую и соседственную часть света, которая доставила богатый и неисчерпаемый источник промышленности». Весьма крупную роль в излагаемом плавании сыграл и ближайший помощник Беринга — капитан Чириков. Он внёс существенные изменения в план путешествия к берегам Америки, облегчив таким образом все плавание. Он указал, между прочим, на неопределённость инструкции, где было сказано, что для достижения американского берега необходимо следовать до мексиканской провинции, следовательно на юго-восток от Камчатки, в другом же пункте рекомендовалось итти до 67° северной широты и выше, т.-е. на северо-восток. Чириков предложил — границею исследования американского берега определить 50—60°, так как южнее «для одного уведомления об Америке» итти нет надобности, а северный берег должна обследовать та партия экспедиции, которой предназначено, следуя из устья Лены, обогнуть Чукотский нос. Им было также предложено — корабли для экспедиции строить не на Камчатке, как предполагалось, а в Охотске. Чириков разработал ещё программу наиболее удобной перевозки грузов из сибирских центров в Охотск. Этот достойный мореплаватель снискал к себе глубокое уважение всех своих товарищей. «Весьма замечательно, — говорит Соколов, — что в кляузных делах этой экспедиции, в которой все члены перессорились между собой и чернили друг друга в доносах, имя Чирикова остаётся почти неприкосновенным; мы не нашли на него ни одной жалобы». В Сибирь с Чириковым отправились его жена и дочь. Разрушив в камчатской экспедиции вконец своё здоровье, Чириков уже не смог поправиться. По окончании её он находился в Енисейске «в крайней слабости здоровья своего; к томуж и от цынготной болезни, которая постигла его в бытность в камчатской экспедиции, совершенно не освободился, понеже от оной и поныне некоторые зубы у него трясутся». Скончался Чириков в 1749 году в Петербурге от чахотки. Он оставил интереснейшие отчёты о Великой Северной экспедиции. Третьей яркой фигурой экспедиции является соотечественник Беринга — капитан Мартин Петрович Шлангберг. Самоотверженный, решительный и опытный мореплаватель, Шпангберг, однако, вследствие своего неукротимого нрава и грубости надолго оставил по себе в Сибири дурную славу. Его характеристика в изображении уже цитированного нами А. Соколова крайне нелестна. Соколов повествует о нем как о человеке без образования, жестоком до варварства и к тому же жадном до приобретений. «Молва о нем, — писал он, — разнеслась по всей Сибири и долго хранилась в народной памяти. Напуганные его самовольством и дерзостью, сибиряки видели в нем: некоторые — „генерала“, другие — „беглого каторжника“, всегда сопровождаемого огромной собакой, которою, говорили, при случае он травил оскорблявших его». Но ничто не характеризует в такой степени крутых и жестоких нравов того времени и чёрствой неблагодарности правительства, как случай с самим Шпангбергом. Когда, по окончании экспедиции, сделавший так много для неё моряк, бывший несколько раз на краю гибели и отчаянно голодавший, не испросив разрешения, возвратился утомлённым в Петербург, он был за, это судим и приговорён к смертной казни, от которой был освобожден лишь по ходатайству датского посланника. Скончался Шпангберг в 1761 году в чине капитана I ранга. О прочих участниках экспедиции мы скажем в своём месте при подробном обзоре хода самой экспедиции. Как известно, в экспедиции принимали участие также академики и учёные Российской Академии Наук: двадцативосьмилетний академик, немецкий профессор истории и этнографии Гергардт Фридрих Миллер (1705—1783), неутомимый и энергичный исследователь, по возвращении из экспедиции давший в «Sammulung russischer Geschichte» солидный историко-этнографический труд, которые впервые познакомил с прежней жизнью сибирских народов, с путешествиями русских на Восток, с завоеванием и колонизацией Сибири и со многим другим. Статьи Миллера и теперь являются исходным пунктом всякого исторического знакомства с северной Азией и в частности с Великой Северной экспедицией. Как Миллеру, так и другим академикам был открыт доступ во все русские архивы и библиотеки и дано право делать из отчётов, рукописей и книг нужные им выписки. Важным следствием этого явилось обнаружение Миллером в якутском архиве ценнейшего, совершенно забытого отчета о плавании Семена Дежнева, о чем мы упоминали выше. В экспедиции Беринга Миллеру было поручено заведывание всей научной частью. Ближайшим соратником Миллера был ещё более молодой академик, профессор Тюбингенского университета по кафедре «химии и науки о травах» (ботаники) Иоганн Георг Гмелин (1709—1755). Этому «просвещённому и страстному к науке германцу» было всего лишь 24 года. И Миллер и Гмелин сопровождали экспедицию лишь до Якутска, куда оба прибыли в сентябре 1735 года после двухлетних скитаний по северной Сибири, посвящённых всякого рода исследованиям. И ещё долго они путешествовали по Сибири, Гмелин даже вплоть до самого окончания экспедиции, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22