Так впервые дети попробовали ветчину в Сталинабаде в ресторане дома офицеров.С домом офицеров было связано много воспоминаний. В первые дни после приезда в столицу Таджикистана маленькая Наташа с новым классом отправилась на прогулку в парк. Заигравшись, она вдруг обнаружила, что не видит вокруг себя ни одного знакомого. Наталья похолодела от ужаса: “Потерялась”. Девочка не знала ни своего адреса, ни номера воинской части. Быстро начало смеркаться. Рыдая, она металась по сумеречному парку, надеясь найти свой класс. К ней подошел пожилой дядечка, ласково спросил, в чем дело. Ничего не разобрав из обрывков Наташиных слов, предложил проводить домой. Наташа прекратила плакать, опасливо оглядела незнакомца и, не найдя в его облике ничего предосудительного, просопела: “Я не знаю, куда меня нужно вести!”. И вновь забилась ручьем слез.— Но, может быть, ты помнишь, что находится возле воинской части?— Дом офицеров! Я там ветчину ела.— “А-а-а, я знаю, знаю, где это!” — обрадовался старичок.В тот вечер Наталья впервые испытала страх одиночества. Она почувствовала, какая она маленькая в этом огромном, незнакомом мире. Девочка испугалась, что больше никогда не увидит своих родных.
Однажды вечером, когда все улеглись спать, поднялся страшный ветер. Уличный фонарь со скрипом качался, жуткие пляшущие тени бесновались на стенах комнатушки, пронзительно кричали птицы. Наташа смотрела в маленькое канцелярское окошко, и ее охватило предчувствие — что-то должно случиться. Среди ночи девочка внезапно проснулась. Около двери в углу увидела темный квадрат человека. Геометрическая фигура тянулась к папиной военной форме, которая висела в углу. Вся комната была заставлена раскладушками, и незнакомец никак не мог дотянуться. Наташа тихонечко толкнула маму, лежащую рядом. Мария Константиновна всегда спала чутко и сразу же открыла глаза, толкнула отца. “Кто здесь?” — грозно спросил папа. “Миша” — ответила фигура. “Вон отсюда!”. Фигура забурчала. Мария Константиновна крепко схватила мужа, Наталья услышала шепот: “Только не вставай, только не вставай!”. Наконец, непрошеный гость, соря матом, протиснулся в дверь. Исчез.Не могли уснуть. Мама целовала Наташеньку, благодарила за то, что она вовремя проснулась. Девочка была горда собой безмерно, но никак не могла понять, чего родители так перепугались. Утром мама объяснила, что вместе с формой в кобуре висел пистолет и, если бы вор украл оружие и папины воинские документы, отец попал бы под трибунал.Потом выяснилось, что это был пьяный солдат, который залез в комнату Аринбасаровых. С какой целью он это сделал — было непонятно, но солдата наказали — посадили на гауптвахту.В Сталинабаде Наташа была в том чутком возрасте, когда любое событие оставляет неизгладимый след в сознании ребенка. С ней все время что-то случалось. Как-то Таня, Мишунчик и Наташа беззаботно резвились на улице. Неподалеку от них сидел на корточках солдат. Следил за детьми, дымя “Казбеком”. Под маленькими поросячьими глазками богато кустились усы, от дыма они проржавели.Дети хохотали, прыгали, кружились. Вдруг у Мишеньки в прорешку штанов выглянула пиписька. Солдат встал, его усы заинтересованно приподнялись. Пошел к ребятам. Дети замерли. Уставив на Наташу свиной глаз, спросил: “А у тебя это есть?”. Девочка похолодела: “Нет”. “А ну, покажи” — протянул лапу к ней. Наталья, схватив Таньку и Мишу, помчалась прочь.После Наташе было жутко ходить по воинской части, в каждом усатом солдате ей чудился негодяй “Свинячьи глазки”. Ее ужас продолжался несколько дней, девочка отказывалась гулять на улице. Мария Константиновна заподозрила что-то неладное: “Ну-ка, расскажи мне, что с тобой?”. Наташа, плача, поведала маме о случившемся. Мария Константиновна, ничего не сказав, отправилась к начальнику полка: “Что это такое? Мы вынуждены ходить в солдатский туалет с девочками. Я должна караулить, чтобы кто-нибудь случайно не зашел. А тут еще ваши солдаты позволяют себе хулиганские выходки!”. Того солдата нашли по его мохеровым усам. Он был тоже строго наказан. “С Аринбасаровыми шутки плохи!” — звонко стукая себя в грудь, грозил Арсен.Там же в Сталинабаде Юра пошел в пятый класс. В Советском Союзе считалось педагогичным привлекать детей к общественным нагрузкам. Школьников посылали в стройотряды, в колхозы, “на картошку”. В Азии дети ездили на сбор хлопка. Одиннадцатилетний Юра тоже поехал вносить свою лепту в развитие сельского хозяйства Таджикистана. Колхоз установил норму по сбору хлопка — обыкновенный, “немеханизированный” ребенок столько собрать не мог. Вся семья отправилась на помощь Юре.Под палящим солнцем плетешься по полю. Ножки со всех сторон кусают колючие ветки. Осторожно срываешь коробочку с беленькой ватой и кладешь в мешок, привязанный на животе. В первый же день Наташа так замучилась, что, перешагивая через арык, свалилась в него. Ее, мокрую, вытащили, отшлепали и посадили греться под одеяло. Девочка была счастлива, что ее освободили от каторжного труда.Когда мальчики учились в старших классах, они должны были участвовать в ночных дежурствах ДНД. Часто вечером Юра или Арсен важно говорили: “У меня сегодня ДНД.”. Наташа сначала не понимала, что это такое. Братья надевали красную повязку, сшитую мамой, Мария Константиновна крестила детей: “Будьте осторожны”. И они куда-то уходили на весь вечер.Эти отряды народной дружины боролись с хулиганами, дежурство входило в школьное расписание. Трое-четверо юношей ходили по улицам города, следя за порядком. Конечно же, это было очень опасно, стычки с хулиганами, наркоманами были неизбежны. Частенько старшие братья приходили домой в ссадинах и с фингалами.
Иногда ночью Мария Константиновна поднимала детей. Ставила в длиннющую очередь — за сахаром. Ребята, положив друг другу на плечи головы, досыпали. На каждого человека давали определенное количество сахарного песка и, чтобы сделать хоть небольшой запас, Маруся приводила всю семью. Так или почти так жили все в советские годы. Вечный дефицит. Бесконечные нововведения — то талоны, то карточки, то визитки, по которым выдавались те или иные товары. Сейчас кажется невероятным, но это было не так уж давно, каких-то десять-пятнадцать лет назад.
Перед праздниками взрослая Наталья ездила в театр за талоном на праздничный заказ. Эти талоны давались не всем, распределялись неизвестно по какому принципу. Потом с заветной бумажкой в определенный день Наталья Утевлевна неслась на “Мосфильм”. Стояла в мосфильмовской столовой пять, шесть часов и после всех преодолений обладательница кубка Вольпи (полученного ею в 66-ом году на Венецианском фестивале, за роль в “Первом учителе”) получала вожделенный заказ. Как правило, в него входил — кусок сыра, колбаса, курица с лохматыми ногами, какие-нибудь страшно дефицитные консервы — шпроты или зеленый горошек, и что-нибудь сладкое. У всех все одинаковое, но зато можно было легко представить, что у кого будет на праздничном столе. Сколько усилий тратилось на добывание пропитания. Но человеческая память коротка, кажется, что это было не с нами. Алма-Ата Утевле Туремуратовича перевели в Алма-Ату. Лето 57-го года — международный студенческий фестиваль. Замусоренные улицы, пьяные, ошалевший голубь в ярком цветке и отовсюду льющиеся “Подмосковные вечера”.Наташа обожала читать, но в те времена и в тех местах, где жили Аринбасаровы, достать книги было очень трудно. Однако книги живут независимой от людей жизнью, они имеют обыкновение приходить сами и всегда вовремя. Наташа обожала сказки. В десятилетнем возрасте девочка прочитала весь русский и восточный эпос, мифы древней Греции, принимая их за сказки.Мария Константиновна, несмотря на то, что всегда была занята и страшно уставала, уделяла детям много времени. Она могла во дворе с ребятами попрыгать в прыгалки, поиграть в лапту. Дома всегда были какие-то настольные игры. Больше всего дети любили, когда мама рассказывала о своем детстве, о бабушке и дедушке, о Боге, о войне, о страшных временах — “ежовщины”. Сколько себя помнит, Наташа всегда верила в Бога, часто разговаривала с Ним.День. Солнце шаловливо светит. Во дворе гам, детские ноги взбивают пыль. Щеки Натальи и Татьяны опасно покраснели, девочки неистово орут. На улицу с разгневанным веником в руках выбегает Мария Константиновна, гонит дочерей домой. Уходит куда-то по делам, на прощанье кидает: “Когда вернусь, всыплю вам хорошенько, чтобы умели себя вести”.Наташа с Танькой забились под стол. Сидят. Дрожат. Ожидают расправы. Старшая сестра говорит Тане: “Знаешь, если Боженьку очень сильно попросить, Он обязательно поможет”. Девочки принялись горячо молиться, чтобы мама их простила.Прошло два часа. Сестры в слезах и молитвах уснули под столом. Проснулись от ворчания ключа в замке. Мама вернулась. Дети прижались друг к другу. По комнате рассыпался мамин смех, она весела и совершенно забыла, что обещала всыпать. Татьяна была потрясена.
Несмотря на то, что в доме Аринбасаровых было полное изобилие фруктов, почему-то было очень интересно залезть в чужой сад и самим нарвать зеленых яблок или груш. Однажды Мария Константиновна отправила сестер и младшего братика Мишеньку погулять. Дети бесцельно бродили-бродили и, наконец, забрели в огромный сад. Он был обнесен высоким дувалом (забор из глиняных кирпичей) и абсолютно безлюден, скорее всего, он принадлежал какому-нибудь учреждению. Деревья сутулились под тяжестью фруктов, и ребятки решили облегчить их тяжкую долю — принялись рвать плоды. Собирать было некуда, и дети стали кидать их за пазуху Мишеньке. Маленький братец раздувался все шире и шире. Сосредоточенные сбором плодов, дети не заметили, как, откуда не возьмись, появился дядька с бородой и с ружьем. “Это кто вам разрешил воровать яблоки?” — грозно вопросил он. Дети замерли. “Вы кто такие?”. Они в ужасе пролепетали свою фамилию. “А где работает ваш отец?”. Честно выложили, где работает папа. “А ну, брысь отсюда! Чтобы духу вашего здесь не было. А то стрелять буду!”. И он выдернул Мишину маячку из штанишек, и вся недозрелая добыча высыпалась на землю. Бородатый дядька схватил куст крапивы и хлестанул по голым ножкам. Мише повезло — он стоял между девочками, и ему не досталось. Сломя голову, ребята бросились бежать.Вдруг перед ними возник высокий забор. Танюшка ловкой обезьянкой вскарабкалась вверх. Наталья подсадила Мишу. Танька втащила его. Но нужно было спрыгнуть на другую сторону, и Мишка отчаянно заревел, для него это было слишком высоко. Татьяна страшным голосом завопила: “Прыгай, он из ружья целится!”. Миша камнем упал вниз.Дети еще долго бежали, в каждом встречном им чудился страшный мужик с бородой. Мама была дома и, слава Богу, в хорошем расположении духа. Как для детей важно, в каком настроении их родители, как замирают маленькие сердца! Весь вечер малышня вела себя самым примерным образом. Они никак не могли решиться рассказать маме о случившемся. Только перед самым сном, собравшись с духом, открыли свое преступление. Мария Константиновна очень смеялась. Воришки озадаченно говорили: “Ну, как же, он знает нашу фамилию и сообщит папе на работу!”. “Да, он и думать про вас забыл!” — сказала мама и рассказала, как в детстве с голодухи она с ребятишками воровала капусту на соседском огороде. “Хозяин выстрелил из ружья солью, долго потом пришлось сидеть голой попой в тазу с водой!”
Наташа бежала по Коммунистическому проспекту, ноги подлетали сами собой. Резко остановилась, перед ней огромные буквы, объявляющие о наборе в хореографическое училище. Училище готовит артистов балета. Слово “хореографическое” Наташа тогда не знала, но то, что оно готовит артистов балета, заставило подлетать ее ноги еще резвее. Она примчалась домой. “Я поступаю в балетную школу!” — закричала она с порога: “Я буду балериной”. “Нет” — ответила мать, — “Трудно учиться в двух школах сразу, станешь отставать в основной!”, а такого позора не снести — Аринбасаровские дети все были отличниками, четыре класса Наталья закончила с похвальными грамотами. Девочка расплакалась: “Это моя мечта с четырех лет!”. Жалостливые всхлипы. “Наконец-то, мы приехали в город, где есть балетная школа и театр оперы и балета!”. Всхлипы еще жалостливее. “Если я не поступлю в этом году, на следующий год будет поздно”. Мама сказала: “Если так сильно хочешь — делай все сама. Я ничем помогать не буду!”.Наташа сама бегала на все экзамены и отборочные туры, сама собирала справки в домоуправлении, в милиции, в поликлинике. “Победа! Я поступила! Меня приняли!” — визжала в восторге девочка.В Алма-Ате в хореографическом училище преподают только танцевальные дисциплины и уроки музыки. Рано утром у Наташи начинались занятия в училище, во вторую смену в общеобразовательной школе.Мама, мама! Если бы не помощь мамы, Наташа не выдержала бы и первый год. Мария Константиновна носила дочери еду между занятиями. Наталья уставала, уставала до злости, и как позорное следствие этого — Наташа перестала быть отличницей, стала хорошисткой, но зато отлично закончила первый класс хореографического училища. После одного года обучения ноги девочки изменились, приняли более четкую форму. Спина самовольно прямилась. По ночам икры сводило судорогой, как будто кто-то вцеплялся в ногу и выворачивал мышцу, пока не вскочишь, боль не затихнет.В сентябре 58-го Наталья перешла во второй балетный класс. В один чудесный день ученикам сообщили, что группа ребят едет учиться в Московское хореографическое училище Большого театра. От счастья Наталья чуть не упала в обморок, когда узнала, что и она входит в ту группу. Девочка всегда мечтала поехать в Москву, ведь она там родилась. Наташа хотела снова увидеть пряничный Кремль, белоснежный Новодевичий монастырь, возле которого жили родители, когда она появилась на свет.Мария Константиновна часто говорила Наташе, что у каждого человека есть своя звезда. Еще в Туркмении, когда ходили смотреть фильмы, когда спали под накомарником, Наталья буравила глазами небушко. Наташе всегда казалось, что у нее будет необыкновенная жизнь. Когда Наталья узнала, что поедет в Москву — в ней что-то дрогнуло. Ее мечта начала сбываться. Училище Дядя Саша Селезнев — директор алма-атинского хореографического училища, высокий худой человек, провожал ребят в Москву. Каждого он поднял за уши, расцеловал. Мария Константиновна плакала, Наташе было всего одиннадцать лет. Детей отправляли в плацкартном вагоне в сопровождении педагога.“Через двадцать минут мы прибываем в столицу нашей родины — в город-герой Москву!” — протрещал в радиоприемник восторженный женский голос. Наташа подбежала к окну. От волнения сердце остановилось. Поезд, грозно ухая, гнался за перроном. Свисающие продолговатые лампы тряслись от ужаса, завидев несущегося железного змия. Грохот вагонов. В поезде суета, толкающиеся тюки, нахальные сумки. Окрики: “Аринбасарова, Аринбасарова, собирай вещи!”...Сердце радостно застучало — Москва, многолюдье, “встречающие” цветы. Дети высыпали на платформу, завертели головами в надежде увидеть что-нибудь необыкновенное. Их встречал приятный, очень спортивного сложения мужчина — Михаил Иосифович Шкапкин. “Я — директор интерната, где вы будете жить!” — заласкался Шкапкин.Долго ехали в автобусе. Наконец, вошли в двухэтажное здание: “Это теперь ваш новый дом!”. Дети испуганной стайкой жались друг к другу. Крепко держали чемоданчики. Вдруг появилась хорошенькая девочка в белых гольфах, красиво одетая. Наташе ужасно понравились ее косички, середина косы была перевязана изящным бантиком, а хвостики крутились в тугих локонах. “Меня зовут Ван-Мэй. Я из Китая. Как хорошо, что вы приехать, а то я было скучно одна!” — поломала она русский язык: “Вы помогать я говорить по-русски?”. В первый раз в жизни Наташа видела иностранку.На следующий день проверяли данные. Ребята были в одних трусиках, Наталью вызвали пятой. Начали осматривать ручки, ножки — педагог бесцеремонно взял Наташину ногу и стал вертеть ею в разные стороны: “Ну, надо же, как циркуль!”. У Натальи от природы был большущий шаг, и она была очень гибкой, не прошли даром ее спортивные усилия в Туркмении. Из двенадцати присланных детей оставили учиться десять, двоих отправили обратно в Казахстан.
Началась новая жизнь. Московское хореографическое училище Большого театра находилось на Пушечной улице. В училище преподавали все специальные и общеобразовательные дисциплины, приезжие учащиеся жили в интернате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Однажды вечером, когда все улеглись спать, поднялся страшный ветер. Уличный фонарь со скрипом качался, жуткие пляшущие тени бесновались на стенах комнатушки, пронзительно кричали птицы. Наташа смотрела в маленькое канцелярское окошко, и ее охватило предчувствие — что-то должно случиться. Среди ночи девочка внезапно проснулась. Около двери в углу увидела темный квадрат человека. Геометрическая фигура тянулась к папиной военной форме, которая висела в углу. Вся комната была заставлена раскладушками, и незнакомец никак не мог дотянуться. Наташа тихонечко толкнула маму, лежащую рядом. Мария Константиновна всегда спала чутко и сразу же открыла глаза, толкнула отца. “Кто здесь?” — грозно спросил папа. “Миша” — ответила фигура. “Вон отсюда!”. Фигура забурчала. Мария Константиновна крепко схватила мужа, Наталья услышала шепот: “Только не вставай, только не вставай!”. Наконец, непрошеный гость, соря матом, протиснулся в дверь. Исчез.Не могли уснуть. Мама целовала Наташеньку, благодарила за то, что она вовремя проснулась. Девочка была горда собой безмерно, но никак не могла понять, чего родители так перепугались. Утром мама объяснила, что вместе с формой в кобуре висел пистолет и, если бы вор украл оружие и папины воинские документы, отец попал бы под трибунал.Потом выяснилось, что это был пьяный солдат, который залез в комнату Аринбасаровых. С какой целью он это сделал — было непонятно, но солдата наказали — посадили на гауптвахту.В Сталинабаде Наташа была в том чутком возрасте, когда любое событие оставляет неизгладимый след в сознании ребенка. С ней все время что-то случалось. Как-то Таня, Мишунчик и Наташа беззаботно резвились на улице. Неподалеку от них сидел на корточках солдат. Следил за детьми, дымя “Казбеком”. Под маленькими поросячьими глазками богато кустились усы, от дыма они проржавели.Дети хохотали, прыгали, кружились. Вдруг у Мишеньки в прорешку штанов выглянула пиписька. Солдат встал, его усы заинтересованно приподнялись. Пошел к ребятам. Дети замерли. Уставив на Наташу свиной глаз, спросил: “А у тебя это есть?”. Девочка похолодела: “Нет”. “А ну, покажи” — протянул лапу к ней. Наталья, схватив Таньку и Мишу, помчалась прочь.После Наташе было жутко ходить по воинской части, в каждом усатом солдате ей чудился негодяй “Свинячьи глазки”. Ее ужас продолжался несколько дней, девочка отказывалась гулять на улице. Мария Константиновна заподозрила что-то неладное: “Ну-ка, расскажи мне, что с тобой?”. Наташа, плача, поведала маме о случившемся. Мария Константиновна, ничего не сказав, отправилась к начальнику полка: “Что это такое? Мы вынуждены ходить в солдатский туалет с девочками. Я должна караулить, чтобы кто-нибудь случайно не зашел. А тут еще ваши солдаты позволяют себе хулиганские выходки!”. Того солдата нашли по его мохеровым усам. Он был тоже строго наказан. “С Аринбасаровыми шутки плохи!” — звонко стукая себя в грудь, грозил Арсен.Там же в Сталинабаде Юра пошел в пятый класс. В Советском Союзе считалось педагогичным привлекать детей к общественным нагрузкам. Школьников посылали в стройотряды, в колхозы, “на картошку”. В Азии дети ездили на сбор хлопка. Одиннадцатилетний Юра тоже поехал вносить свою лепту в развитие сельского хозяйства Таджикистана. Колхоз установил норму по сбору хлопка — обыкновенный, “немеханизированный” ребенок столько собрать не мог. Вся семья отправилась на помощь Юре.Под палящим солнцем плетешься по полю. Ножки со всех сторон кусают колючие ветки. Осторожно срываешь коробочку с беленькой ватой и кладешь в мешок, привязанный на животе. В первый же день Наташа так замучилась, что, перешагивая через арык, свалилась в него. Ее, мокрую, вытащили, отшлепали и посадили греться под одеяло. Девочка была счастлива, что ее освободили от каторжного труда.Когда мальчики учились в старших классах, они должны были участвовать в ночных дежурствах ДНД. Часто вечером Юра или Арсен важно говорили: “У меня сегодня ДНД.”. Наташа сначала не понимала, что это такое. Братья надевали красную повязку, сшитую мамой, Мария Константиновна крестила детей: “Будьте осторожны”. И они куда-то уходили на весь вечер.Эти отряды народной дружины боролись с хулиганами, дежурство входило в школьное расписание. Трое-четверо юношей ходили по улицам города, следя за порядком. Конечно же, это было очень опасно, стычки с хулиганами, наркоманами были неизбежны. Частенько старшие братья приходили домой в ссадинах и с фингалами.
Иногда ночью Мария Константиновна поднимала детей. Ставила в длиннющую очередь — за сахаром. Ребята, положив друг другу на плечи головы, досыпали. На каждого человека давали определенное количество сахарного песка и, чтобы сделать хоть небольшой запас, Маруся приводила всю семью. Так или почти так жили все в советские годы. Вечный дефицит. Бесконечные нововведения — то талоны, то карточки, то визитки, по которым выдавались те или иные товары. Сейчас кажется невероятным, но это было не так уж давно, каких-то десять-пятнадцать лет назад.
Перед праздниками взрослая Наталья ездила в театр за талоном на праздничный заказ. Эти талоны давались не всем, распределялись неизвестно по какому принципу. Потом с заветной бумажкой в определенный день Наталья Утевлевна неслась на “Мосфильм”. Стояла в мосфильмовской столовой пять, шесть часов и после всех преодолений обладательница кубка Вольпи (полученного ею в 66-ом году на Венецианском фестивале, за роль в “Первом учителе”) получала вожделенный заказ. Как правило, в него входил — кусок сыра, колбаса, курица с лохматыми ногами, какие-нибудь страшно дефицитные консервы — шпроты или зеленый горошек, и что-нибудь сладкое. У всех все одинаковое, но зато можно было легко представить, что у кого будет на праздничном столе. Сколько усилий тратилось на добывание пропитания. Но человеческая память коротка, кажется, что это было не с нами. Алма-Ата Утевле Туремуратовича перевели в Алма-Ату. Лето 57-го года — международный студенческий фестиваль. Замусоренные улицы, пьяные, ошалевший голубь в ярком цветке и отовсюду льющиеся “Подмосковные вечера”.Наташа обожала читать, но в те времена и в тех местах, где жили Аринбасаровы, достать книги было очень трудно. Однако книги живут независимой от людей жизнью, они имеют обыкновение приходить сами и всегда вовремя. Наташа обожала сказки. В десятилетнем возрасте девочка прочитала весь русский и восточный эпос, мифы древней Греции, принимая их за сказки.Мария Константиновна, несмотря на то, что всегда была занята и страшно уставала, уделяла детям много времени. Она могла во дворе с ребятами попрыгать в прыгалки, поиграть в лапту. Дома всегда были какие-то настольные игры. Больше всего дети любили, когда мама рассказывала о своем детстве, о бабушке и дедушке, о Боге, о войне, о страшных временах — “ежовщины”. Сколько себя помнит, Наташа всегда верила в Бога, часто разговаривала с Ним.День. Солнце шаловливо светит. Во дворе гам, детские ноги взбивают пыль. Щеки Натальи и Татьяны опасно покраснели, девочки неистово орут. На улицу с разгневанным веником в руках выбегает Мария Константиновна, гонит дочерей домой. Уходит куда-то по делам, на прощанье кидает: “Когда вернусь, всыплю вам хорошенько, чтобы умели себя вести”.Наташа с Танькой забились под стол. Сидят. Дрожат. Ожидают расправы. Старшая сестра говорит Тане: “Знаешь, если Боженьку очень сильно попросить, Он обязательно поможет”. Девочки принялись горячо молиться, чтобы мама их простила.Прошло два часа. Сестры в слезах и молитвах уснули под столом. Проснулись от ворчания ключа в замке. Мама вернулась. Дети прижались друг к другу. По комнате рассыпался мамин смех, она весела и совершенно забыла, что обещала всыпать. Татьяна была потрясена.
Несмотря на то, что в доме Аринбасаровых было полное изобилие фруктов, почему-то было очень интересно залезть в чужой сад и самим нарвать зеленых яблок или груш. Однажды Мария Константиновна отправила сестер и младшего братика Мишеньку погулять. Дети бесцельно бродили-бродили и, наконец, забрели в огромный сад. Он был обнесен высоким дувалом (забор из глиняных кирпичей) и абсолютно безлюден, скорее всего, он принадлежал какому-нибудь учреждению. Деревья сутулились под тяжестью фруктов, и ребятки решили облегчить их тяжкую долю — принялись рвать плоды. Собирать было некуда, и дети стали кидать их за пазуху Мишеньке. Маленький братец раздувался все шире и шире. Сосредоточенные сбором плодов, дети не заметили, как, откуда не возьмись, появился дядька с бородой и с ружьем. “Это кто вам разрешил воровать яблоки?” — грозно вопросил он. Дети замерли. “Вы кто такие?”. Они в ужасе пролепетали свою фамилию. “А где работает ваш отец?”. Честно выложили, где работает папа. “А ну, брысь отсюда! Чтобы духу вашего здесь не было. А то стрелять буду!”. И он выдернул Мишину маячку из штанишек, и вся недозрелая добыча высыпалась на землю. Бородатый дядька схватил куст крапивы и хлестанул по голым ножкам. Мише повезло — он стоял между девочками, и ему не досталось. Сломя голову, ребята бросились бежать.Вдруг перед ними возник высокий забор. Танюшка ловкой обезьянкой вскарабкалась вверх. Наталья подсадила Мишу. Танька втащила его. Но нужно было спрыгнуть на другую сторону, и Мишка отчаянно заревел, для него это было слишком высоко. Татьяна страшным голосом завопила: “Прыгай, он из ружья целится!”. Миша камнем упал вниз.Дети еще долго бежали, в каждом встречном им чудился страшный мужик с бородой. Мама была дома и, слава Богу, в хорошем расположении духа. Как для детей важно, в каком настроении их родители, как замирают маленькие сердца! Весь вечер малышня вела себя самым примерным образом. Они никак не могли решиться рассказать маме о случившемся. Только перед самым сном, собравшись с духом, открыли свое преступление. Мария Константиновна очень смеялась. Воришки озадаченно говорили: “Ну, как же, он знает нашу фамилию и сообщит папе на работу!”. “Да, он и думать про вас забыл!” — сказала мама и рассказала, как в детстве с голодухи она с ребятишками воровала капусту на соседском огороде. “Хозяин выстрелил из ружья солью, долго потом пришлось сидеть голой попой в тазу с водой!”
Наташа бежала по Коммунистическому проспекту, ноги подлетали сами собой. Резко остановилась, перед ней огромные буквы, объявляющие о наборе в хореографическое училище. Училище готовит артистов балета. Слово “хореографическое” Наташа тогда не знала, но то, что оно готовит артистов балета, заставило подлетать ее ноги еще резвее. Она примчалась домой. “Я поступаю в балетную школу!” — закричала она с порога: “Я буду балериной”. “Нет” — ответила мать, — “Трудно учиться в двух школах сразу, станешь отставать в основной!”, а такого позора не снести — Аринбасаровские дети все были отличниками, четыре класса Наталья закончила с похвальными грамотами. Девочка расплакалась: “Это моя мечта с четырех лет!”. Жалостливые всхлипы. “Наконец-то, мы приехали в город, где есть балетная школа и театр оперы и балета!”. Всхлипы еще жалостливее. “Если я не поступлю в этом году, на следующий год будет поздно”. Мама сказала: “Если так сильно хочешь — делай все сама. Я ничем помогать не буду!”.Наташа сама бегала на все экзамены и отборочные туры, сама собирала справки в домоуправлении, в милиции, в поликлинике. “Победа! Я поступила! Меня приняли!” — визжала в восторге девочка.В Алма-Ате в хореографическом училище преподают только танцевальные дисциплины и уроки музыки. Рано утром у Наташи начинались занятия в училище, во вторую смену в общеобразовательной школе.Мама, мама! Если бы не помощь мамы, Наташа не выдержала бы и первый год. Мария Константиновна носила дочери еду между занятиями. Наталья уставала, уставала до злости, и как позорное следствие этого — Наташа перестала быть отличницей, стала хорошисткой, но зато отлично закончила первый класс хореографического училища. После одного года обучения ноги девочки изменились, приняли более четкую форму. Спина самовольно прямилась. По ночам икры сводило судорогой, как будто кто-то вцеплялся в ногу и выворачивал мышцу, пока не вскочишь, боль не затихнет.В сентябре 58-го Наталья перешла во второй балетный класс. В один чудесный день ученикам сообщили, что группа ребят едет учиться в Московское хореографическое училище Большого театра. От счастья Наталья чуть не упала в обморок, когда узнала, что и она входит в ту группу. Девочка всегда мечтала поехать в Москву, ведь она там родилась. Наташа хотела снова увидеть пряничный Кремль, белоснежный Новодевичий монастырь, возле которого жили родители, когда она появилась на свет.Мария Константиновна часто говорила Наташе, что у каждого человека есть своя звезда. Еще в Туркмении, когда ходили смотреть фильмы, когда спали под накомарником, Наталья буравила глазами небушко. Наташе всегда казалось, что у нее будет необыкновенная жизнь. Когда Наталья узнала, что поедет в Москву — в ней что-то дрогнуло. Ее мечта начала сбываться. Училище Дядя Саша Селезнев — директор алма-атинского хореографического училища, высокий худой человек, провожал ребят в Москву. Каждого он поднял за уши, расцеловал. Мария Константиновна плакала, Наташе было всего одиннадцать лет. Детей отправляли в плацкартном вагоне в сопровождении педагога.“Через двадцать минут мы прибываем в столицу нашей родины — в город-герой Москву!” — протрещал в радиоприемник восторженный женский голос. Наташа подбежала к окну. От волнения сердце остановилось. Поезд, грозно ухая, гнался за перроном. Свисающие продолговатые лампы тряслись от ужаса, завидев несущегося железного змия. Грохот вагонов. В поезде суета, толкающиеся тюки, нахальные сумки. Окрики: “Аринбасарова, Аринбасарова, собирай вещи!”...Сердце радостно застучало — Москва, многолюдье, “встречающие” цветы. Дети высыпали на платформу, завертели головами в надежде увидеть что-нибудь необыкновенное. Их встречал приятный, очень спортивного сложения мужчина — Михаил Иосифович Шкапкин. “Я — директор интерната, где вы будете жить!” — заласкался Шкапкин.Долго ехали в автобусе. Наконец, вошли в двухэтажное здание: “Это теперь ваш новый дом!”. Дети испуганной стайкой жались друг к другу. Крепко держали чемоданчики. Вдруг появилась хорошенькая девочка в белых гольфах, красиво одетая. Наташе ужасно понравились ее косички, середина косы была перевязана изящным бантиком, а хвостики крутились в тугих локонах. “Меня зовут Ван-Мэй. Я из Китая. Как хорошо, что вы приехать, а то я было скучно одна!” — поломала она русский язык: “Вы помогать я говорить по-русски?”. В первый раз в жизни Наташа видела иностранку.На следующий день проверяли данные. Ребята были в одних трусиках, Наталью вызвали пятой. Начали осматривать ручки, ножки — педагог бесцеремонно взял Наташину ногу и стал вертеть ею в разные стороны: “Ну, надо же, как циркуль!”. У Натальи от природы был большущий шаг, и она была очень гибкой, не прошли даром ее спортивные усилия в Туркмении. Из двенадцати присланных детей оставили учиться десять, двоих отправили обратно в Казахстан.
Началась новая жизнь. Московское хореографическое училище Большого театра находилось на Пушечной улице. В училище преподавали все специальные и общеобразовательные дисциплины, приезжие учащиеся жили в интернате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27