Место на козлах Торин оставил за собой. С двух сторон он прикрыт неширокими досками, а стрелка спереди как-нибудь да заметит. Не в первый раз. Тайные козыри лорда Ардена: сказочно легкие доспехи и африканские щиты — он дополнил еще одним секретным оружием. Это были два игрушечных арбалета, одно из европейских новоизобретений, привезенных издалека.Маленькому принцу Родерику подарили их несколько лет назад. Он рос быстро, и разукрашенные игрушки стали лишними почти сразу же, но Торину они нравились. Он вообще любил необыкновенное, хорошо сделанное и украшенное оружие. Выбросить эти две цацки не захотел, а теперь вот и пригодились. Он приказал укрепить их вместе с колчанами под днищем повозки.Торин не считал вылазку особо опасной. Все учтено. Единственное, что угрожает его друзьям, а в особенности ему самому — это задремать от скуки под мерный шаг лошадей и потерять бдительность. Тогда и впрямь могут застрелить ненароком.Рыцари уходили тихо. Немногочисленные слуги, которым пришлось находиться близко, старательно не обращали внимания на воинские упражнения. Мало ли какие дела есть у замковой стражи!Но прошло уже шесть часов, а известий все нет.Леонсия волновалась.Лорд Конрад волновался тоже.— Возвращаются! — прокричал с башни Родерик. Ему доверено было сторожить вместо уехавшего часового.Граф с женой поспешили на двор.— Странно, — проговорил сэр Конрад, присматриваясь. — Их, кажется, больше, чем было...А Торин Мак-Аллистер, от злости сжимая конские бока сильнее, чем надо, угрюмо приближался к замковому рву во главе внушительного отряда. Конь был не его. Бывший хозяин этого коня сидел сейчас на повозке и притворялся спокойным. Во всяком случае, он казался спокойнее, чем сам Торин.Бушевавшие в душе Мак-Аллистера чувства были до странности похожи на ощущения достойного отца Пантора после «зачарованного» вина.Дело в том, что стратегически выверенный и тактически грамотный план лорда Ардена провалился с громким треском, который все еще отдавался в ушах доблестного командира злорадным хохотом.Нет, в самом деле! Ну с кем такое могло случиться?!Какой полководец, планируя грандиозную военную операцию, смог бы учесть, что его противник окажется недотепой, трусом и вдобавок изменником? А постороннее войско, возникшее ниоткуда, не учтенное в боевом раскладе, основательно потреплет его на пути к решающему сражению.И кого теперь обвинять?!...Вначале все шло исключительно в соответствии с планом. Засада находилась именно там, где ей и полагалось быть. И лучник сидел на дереве, в точности, как от него ожидали, на некотором расстоянии от дороги, ввиду отсутствия на ближних дубах достаточного укрытия.И первая стрела действительно ударила в Куно фон Лихтенвальда на излете, едва пробив прочный щит, привезенный из чужедальних стран.Не дожидаясь второй, Куно и Робер, ехавшие последними, мгновенно спешились и развернулись лицом к противнику. Вышколенные кони отбежали с дороги.Торин остановил упряжку и соскользнул вниз. Он был в полном боевом облачении (пробка вместо железа очень удобна!) с мечом наготове.А двое боковых, Гарет и Гвидо, в одну секунду оказались на земле и спрятались под повозкой. Именно этих ребят, самых щуплых в отряде, он мог нарядить одновременно и в кольчуги, и в пробковый панцирь. Даже если бы чей-нибудь выстрел достиг цели, они пострадали бы минимально.Так что два бравых оруженосца юркнули под телегу, схватили там свое маленькое, но грозное боевое оружие и приготовились стрелять. Их лошади уже скрылись.И три мастера меча: Торин, Робер и Куно — заняли боевую позицию, ожидая, когда разбойники полезут в атаку...А они не полезли.Может, мгновенные действия опытных воинов произвели слишком сильное впечатление на бандитов. Очень уж профессионально вышло, не похоже на поведение простых охранников. Да еще казавшиеся закованными в доспехи рыцари двигались чересчур быстро.Может, эти разбойники просто не умели атаковать. Все может быть....Три мастера меча в боевой позиции стояли и ждали. Против них, словно коровы на водопой, выползали незадачливые засадники. Когда их собралось больше десятка, появился еще один. Этот был верхом. У него был даже щит с каким-то гербом.Если это главарь, то я идиот, подумал Торин.На него с высоты седла смотрел некто рыжебородый, красноносый и наряженный в ржавый панцирь. Большую часть лица закрывали усы. Впрочем, Торин и не горел желанием рассматривать его лицо. Больше всего на свете ему хотелось треснуть по этой морде бронированным кулаком и покинуть театр боевых действий. Но, как и в настоящем театре, представление продолжалось.Злодей подал свою реплику:— Эй, вы, солдаты! Нам нужна эта карета. Уходите, мы вас не тронем.Даю честное слово ! Я — Бернард Фиц-Борн!В роли героя Торину наверняка полагалось дать достойный ответ, но он молчал. Еще не хватало с этими... разговаривать.Когда на предложение капитуляции должный ответ не последовал, главарь, кажется, заколебался. От спросил:— Графиня Арден находится внутри?Ему опять не ответили.Было яснее ясного, что ему смерть как не хочется рукопашной атаки. Даже такой болван, как Фиц-Борн, мог оценить экипировку трех рыцарей и толщину стен кареты. А его воинство не заслуживало даже презрения. Даже не двинулось окружить малочисленного противника.Не было тут двух десятков. Полутора и то не было. Мак-Аллистер вспомнил разбитую голову и раненую ногу своих давешних приятелей. Это они третьего дня схватились с бандой и, видимо, крепко снизили ее боеспособность. Как видно, новобранцы составляли большую часть.Фиц-Борн привел одиннадцать пеших с мечами и двух лучников, которых мог уже не считать: Гвидо с Гаретом быстро сняли их из небольших, но очень умело сделанных арбалетов. Больше они пока не стреляли. В сражении наступила пауза.Если бы Торин сейчас дал команду выйти укрытой группе, бандиты кинулись бы врассыпную. Наверняка кто-нибудь сумел бы скрыться. Сам главарь сидел на коне, ему сбежать было очень легко. Поэтому, как глупо это ни выглядело, обе стороны оставались неподвижны.И стоять бы им так до второго пришествия, если бы не подоспел доблестный резерв. Десять рыцарей на боевых скакунах, с копьями наперевес, выскочили с четырех сторон и... остановились в изумлении.Так бесславно и сработал блестящий план.Единственным достойным трофеем был конь Фиц-Борна.Неизвестно, правда, у кого украденный.На этом-то жеребце, гнедом, с черной блестящей гривой, Торин и проезжал в этот момент через крепостной мост. На козлах сидел один из той дюжины, чьи мечи так и не понадобились.Внутри повозки сидели все четырнадцать пленных. Двое из них —лучники — стонали, кое-как перетянув раны.А остальные гвардейцы Ардена, у кого не было лошадей, ехали за спинами своих товарищей.Никогда еще вернувшееся с победой войско не чувствовало себя так неловко. Рыцари и оруженосцы молча расседлывали коней, уводили их к конюхам и старались как можно скорее разойтись по обычным делам: кому-то занять посты, проверить и вычистить доспехи, другим просто поспеть к обеду и уйти отдыхать...А Торину пришлось докладывать графу о результатах операции.— Ну, что ты так хмуришься? Ты же победил, — убеждал его сэр Конрад, хоть его губы и вздрагивали от сдерживаемого смеха. — Это мне надо бы стыдиться. Правильно надо мной графиня смеялась... Гениальный стратег! Полководец! Двадцать лет в сражениях! — он все-таки не выдержал и захохотал.Глядя на него, засмеялся и сам Торин. В конце концов, фарс есть комедия. А что никто не убит, так это ведь еще лучше. И главное — нет больше банды Фиц-Борна!Отсмеявшись, командир рыцарского отряда заговорил серьезно:— Самое веселое, что вы вовсе не ошиблись. Этот негодяй Фиц-Борн служил герцогу Саймнелу, чьи владения не граничат с вашими только потому, что между вами вклинились земли аббатства. Вероятнее всего, Саймнел и есть тот враг, о котором вы говорили. Он дал Фиц-Борну манор на самой границе, так что от него до ваших земель — две мили через холмы. Земля там плохая для полей, вот и лежит пустая. Монахи там иногда только ягоды собирают. Вот Фиц-Борн и прятал там целый отряд наемников. Платил им Саймнел, и они выполняли для него всю грязную работу: расправлялись с крестьянами, ловили беглецов и еще грабили на дорогах.— Саймнел, значит. Ну-ну, — граф тоже перестал веселиться. — Врага надо знать по имени и в лицо... А откуда ты все это знаешь?— От Фиц-Борна. Он оказался редким трусом. Впрочем, разбойники редко бывают храбрецами. Мне почему-то кажется, он решил поменять хозяина.— Это на меня, что ли?— Вот именно. Все как вы говорили: он считает вас более грозным, чем Саймнел. И не видит ничего трудного в том, чтобы переметнуться на сторону сильного. И самое противное, что он верит: вы его примете. По его словам, он не сделал вам ничего плохого: даже оружие на ваших людей не поднял.— Это верно... — сэр Конрад задумался.Бескровная победа, как ни удачна она была сама по себе, создала проблему. Что теперь делать с четырнадцатью подонками, на чьей совести, если она еще жива, десятки человеческих жизней? Устроить суд? Бесполезно, да и опасно. У этого Саймнела, черт бы его побрал, наверняка есть союзники. С одним графом Арденом они справились, попытаются то же сотворить и с другим.Сэр Конрад вообще не любил открытых разбирательств. Выставлять на всеобщее обсуждение разные злодейства, выявлять их причины и, чего доброго, находить оправдание... В бытность свою правителем и верховным судьей он предпочитал решать дела самолично. Государь может позволить себе быть и справедливым, и милосердным. Карать не преступление, а преступника и миловать тех, кто способен оценить милость. И не подвергать свой суд сомнению сторонних наблюдателей.— Придется придумать что-то особенное, — вздохнул он. — Ты знаешь, возможно, некоторых из них можно будет оставить у нас. Я имею в виду, в каменоломне. Там как раз людей мало.— Еще чего не хватало! — возмутился Мак-Аллистер. — Это же сброд! Они по-человечески жить не могут. Передерутся, друг с друга рубаху сдирая. В неволе прожить могут только те, кто заботится о товарищах. Как вам отлично известно. Мы только-только этих несчастных рабов в человеческий вид привели, а теперь снова к ним подонков прислать?— Не всех, — возразил сэр Конрад. — Только тех, кто, как ты говоришь, способен жить по-человечески. Мой опыт показывает, что из каждых десяти преступников двое-трое все-таки остаются людьми.— Ну ладно, — уступил Торин. — Двое, трое... Это еще возможно. А с остальными что делать? Тюрьмы у нас нет. Отпускать их я не согласен. Отослать королю, пусть на галеры сажает?— Галеры далеко. Туда пути две недели, кого я с пленниками пошлю? У меня люди не лишние.— А пусть сами идут, — пошутил Торин. — Скажем им, что король армию набирает, наемники в цене. И письмо дадим, рекомендательное: мол, посылаем вам десять преступников, делайте с ними, что хотите. А сами они читать не умеют. Так что пойдут, как миленькие!— Пойдут. А по дороге станут убивать каждого, у кого сапоги целые. Просто по привычке. Торин, нельзя их отпускать!— Будто я сам не понимаю. Ну что ж, пусть сидят пока взаперти. Есть даже, где: в той горе, где живут рабы, есть одна подходящая пещерка. Маленькая, но пусть этим лбам тесно будет. Может, научатся как-то жить вместе. А там даже проточная вода есть. Так что давать им кашу раз в день, и вся забота. Завалим вход большими камнями и будем подавать еду через отверстие в потолке.— А они поднапрягутся и растаскают твои камни...— Пусть напрягаются. Выход оттуда только в подземный ход. Щель в потолке узенькая, да и добраться до нее можно только, если одному на другого стать. А уж если они настолько исправятся, что станут дружно работать, значит, научились по-людски жить. Тогда, так и быть, пущу их в каменоломню.— Неплохое решение. Но не для всех. Атамана я туда пускать не хочу.Знаешь, Торин, может быть, я не прав. Судьба может вертеть каждым, и королями, и пастухами. Я тоже побывал, как говорят, на самом дне... И ты побывал. Но когда человек, у которого есть и дом, и земля, и некоторая власть, превращается в такого вот Фиц-Борна, я не прощаю.Пусть этот герцог Саймнел даже держал его в руках. Пусть платил его людям. Но, будучи человеком, даже грязное дело можно выполнять чисто. Даже грабить можно по-разному! Ты со мной не согласен?— Совершенно согласен. Можно от нужды стать разбойником, но вот пытают людей ради золота, женщин на грязной земле насилуют — только от собственного мерзавского нутра.Вы знаете, я кое-что успел услышать об этом негодяе. Люди многое о нем рассказывают. Даже если это и не все полная правда, но человек десять он казнил лично. Просто ради удовольствия. Вешал и ждал, пока умрут. Стоял и смотрел. А его головорезы стояли рядом.Я тоже, помните, собирал налоги. Для вас, между прочим. И не превратился в такого вот...— И я не превратился. Хоть наш добрый Давид и сказал, что власть — она развращает... В чем-то, конечно, я развращен. Не спорю. Вряд ли я стану добрым католиком. Но есть вещи, которые делает с человеком судьба, а есть те, что он делает сам. И сам за них отвечает.— Значит?..— Придется подумать. Я не люблю гласности, как ты хорошо знаешь.— Надо его отсюда сплавить. Без шума. И без шума убить. Так?— Так. Давай его сюда. Допросим.Владетельный Бернард Фиц-Борн вступил в кабинет графа Ардена с самым независимым видом. Чего ему было бояться? До сих пор его и пальцем никто не трогал. Его всего лишь обезоружили и привезли в крепость с максимально возможными удобствами. Даже ноги трудить не пришлось. И слова ругательного никто не сказал. Сам-то Фиц-Борн с пленниками обращался не так. И имел все основания предполагать, что намерения Ардена в чем-то совпадают с его собственными.От начал очень почтительно:— Ваша Светлость! Искренне приветствую и сожалею о небольшом недоразумении между моими и вашими людьми. Ошибка. Случается, когда сталкиваются в лесу два войска... Но благородные люди всегда могут договориться между собой, не так ли? Ваши люди действовали просто великолепно! Потрясающе! Что за прекрасный отряд у Вашей Светлости.То, что он покушался на супругу самого графа, Фиц-Борн изящно обошел в своих комплиментах. Как и то, что против него поначалу стояли только три рыцаря и двое оруженосцев.Граф Арден, наконец, соизволил раскрыть рот:— А вы, сэр Фиц-Борн, стало быть, тоже располагаете войском?— Ах, Ваша Светлость! — манерой говорить он походил на жеманную дамочку. Даже грациозно взмахнул рукой — мол, какое сравнение! — и добавил скромно:— У меня сейчас только этот десяток недотеп. Учить их и учить!— Дело обыкновенное, — как бы нехотя согласился граф, — готовых солдат взять неоткуда. Набираем, учим... А потом еще тебя же и предадут.— Ах, граф, как вы правы! — Торина чуть не скрутило от слащавого тона бандитского главаря. Он отошел к окну. Ну что за мерзкий тип!...А тот разливался соловьем. Он поведал надменному графу о своем друге — да-да, близком друге — владетельном герцоге, у которого много плодородной земли, но такие ленивые подданные! И этот добрый герцог нуждается в помощи, а как же, чтобы приструнить своих мужиков и заставить себя уважать. Вот он, Фиц-Борн, и служил помощью своему высокому другу.— Но вы, верно, лишили герцога немалого количества подданных? — лениво сощурил глаз хозяин замка.— Что для него дюжина мужиков! Другие вырастут. Они плодятся еще хуже тлей! И такие же вредные! — осмелевший барон-разбойник захохотал над собственным остроумием.— И достойный герцог вознаградил вас за эти услуги? — с интересом спросил граф Арден, поощряя своего собеседника на очередную волну вдохновенной похвальбы. Насчет маленького поместья на самой границе с угодьями монастыря, «а с этой братией каши не сваришь, ни выпить не пригласят, ни дамского общества — глушь, деревня!» А тут еще и проклятое мужичье смеет руку на благородного поднимать, да не то, что руку — оружие! Какие-то проходимцы с луками четырех парней у него уложили — да каких! Один к одному! А те, что остались — парочка ничего, а остальные — ну, деревня деревней...Манера речи допрашиваемого быстро менялась. Исчезла напускная жеманность, аристократическое лицемерие. Проявилось его истинное лицо.Торин хорошо знал, в чем дело. Он сам перед тем, как вести атамана банды пред графские очи, угостил его кубком вина — разбавленного не только водой, но и еще кое-чем дополнительно.Знание свойств гашиша было одним из преимуществ опыта лорда Ардена и его людей, проживших большую часть своих лет на Арабском Востоке.— Ваш манор находится, вы сказали, на границе с владениями обители? Вы владеете домом, землей, подданными?— Какие там подданные! — Фиц-Борна развезло, он уже обращался с хозяином как с закадычным приятелем. — Полдюжины мужиков, бабы с выводками... А дом хороший. В дождь или бурю не шелохнется и не протекает... Не хуже корабля... Нет, хуже!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44