– Предупреждаю один раз, – сказала она, – подойдешь к этой девушке на три шага – хоть с цветами, хоть с ананасами, – отвинчу твои причиндалы против резьбы. Усек, хрюша?

Куроедов издал звук, напоминающий то ли стон, то ли вой. Грязноватый сумрак в машине почернел.
– Прочь, сука! – завопил он, протянув руку к Светлане.
Рука его, окутанная сумраком, точно ватой, удлинилась на полметра и растопыренными пальцами толкнула девушку в лицо. Ошарашенная Светлана, как пушинка, отлетела шагов на пять.
Гаврилыч резко дал газа, и «Мерседес» рванул с места. Куроедов, откинувшись на спинку сиденья, тяжело дышал с закрытыми глазами. Выехав на шоссе, автомобиль катил в транспортном потоке. Мрак в салоне рассеялся.
– Слетаешь с катушек, – констатировал начальник охраны. – Как фраер сопливый.
Куроедов пробормотал:
– Тошно. Хочу бульона.
Начальник охраны хмуро на него покосился.
– Ясное дело, гвоздь мне в печень. – Солнце, подкравшись сзади, просвечивало сквозь его оттопыренные уши. – Они менты, Володь. Я вижу их насквозь: ни шиша у них нет, а начальство требует. Вот и куражатся для оттяжки.
– Послушай, Гаврилыч…
– К чему залупаться, Володь? Держи себя под контролем.
– Мне нужен бульон! Пойми, образина! – возопил Куроедов.
Начальник охраны приоткрыл было рот, но лишь сплюнул в окно и прибавил скорость.


6

Обалдевшая Светлана поднялась с пятой точки. Алексей вылез из «Москвича» и бежал к ней.
– Напросилась?! – прокричал он. – Цела хоть?
Светлана демонстративно себя ощупала.
– Вроде бы. Как ни странно.
– Ну, Сычева… могила тебя исправит! Что произошло?
– Как обычно: я – им, они – мне. В общем, высказались.
Алексей зашагал к «Москвичу».
– Пошли, попробуем их догнать.
Светлана не двинулась с места.
– Зачем? Мы нормально пообщались.
Алексей покрутил пальцем у виска.
– Ты с ба-альшим прибабахом! То сюда, то туда – ей-богу, определись, Свет!
Светлана задумчиво проговорила:
– Заскочу-ка я в школу. Подождешь?
Алексей вздохнул.
– Во-первых, я не завтракал. А во-вторых, надо бы отметиться у Жмыхова: его уже искрит. Давай твою школу отложим.
Светлана покачала головой.
– Завтракай без меня: я не голодна. А у Жмыхова отметься сам. Скажи, у меня встреча с информатором. Проглотит.
– Про тебя, Сычова, он проглотит все что угодно. Любой у нас проглотит.
– Леш, брось. Сходи поешь с аппетитом.
– Между прочим, Свет, у нас дел вагон.
– С каких пор, Калитин, ты меня понукаешь? Ты – меня!
Махнув рукой, Алексей, приоткрыл дверцу машины.
– Где встречаемся?
Шагая к зданию школы, Светлана бросила через плечо:
– Позвоню тебе на мобильник.
При ее появлении охранник приподнялся за своим столиком.
– Э-э, простите…
– Уголовный розыск. – Махнув перед ним корочками, Светлана проследовала мимо.
За ее спиной охранник проворчал:
– Ну да, уголовный розыск. Вы жена учителя физкультуры.
Светлана обернулась.
– Если знаешь, зачем тормозишь?
Охранник раздвинул в улыбке мальчишеские усики.
– Работаю.
Светлана хмыкнула.
– Хороший мент из тебя получится.

– Нет уж, увольте.
– Подумай. – Она двинулась к спортзалу.
Школьный спортзал, как обычно, издавал характерные шумы: топот, хлопки, девчачьи визги. Светлана приоткрыла дверь. Учитель физкультуры, веснушчатый рыжеволосый атлет, проводил с шестиклассниками разминку, от которой с детей ручьем катился пот. Светлана произнесла:
– Кхы, кхы!
На эти звуки рыжий учитель оглянулся.
– Теперь отжимаемся! – скомандовал он. – Ноги на скамейку, грудь до пола! – Выйдя из зала, он полюбопытствовал: – Соскучилась, что ли?
Воровато оглядевшись, Светлана обняла его и поцеловала в губы. Затем пробормотала:
– Стас, ты бы не очень их… Цыплята же еще.
– Разговорчики! – улыбнулся Стас, и веснушки его разбежались по лицу. – Вложу в них здоровья сколько смогу. Спасибо потом скажут. Что, кстати, у нас на ужин?
Светлана сияла, будто на первом свидании.
– Стас, до ужина вроде далеко…
– Но мне интересно: опять, что ли, пельмени из пачки?
– Нет, постараюсь что-нибудь приготовить. Честно.
Фыркнув, Стас потрепал ее по волосам.
– Верю. Ох, верю! – Он заглянул в зал. – Федулов, кончай сачковать! Я все вижу!
Мальчишеский голос пробухтел:
– В баскетбол хоть поиграем?
– Отожмешься двадцать раз – поиграем, – пообещал учитель физкультуры. – Все слышали?! Как только Федулов отожмется двадцать раз – играем в баскетбол!
Начался такой тарарам – стекла зазвенели. Весь класс накинулся на бедного Федулова, побуждая его отжиматься.
Светлана прыснула.
– Так бы стояла тут целый день и пялилясь на вас. Но сам понимаешь.
– Ну и вали. – Стас чмокнул ее в щеку. – У меня тоже, как видишь, работа – не сахар. – Он взялся за ручку двери.
– Погоди, – остановила его Светлана. – В общем-то, я насчет Дашки пришла. За ней тут один тип увивается… Она четко его отшила, но ему, я уверена, это по барабану.
Стас нетерпеливо топтался.
– Короче, Свет. Кому надо обломать рога, не привлекая личный состав МУРа?
Светлана покачала головой.
– Тут сложнее.
– В чем сложность?
– Ну, в общем… Кабы я знала!
Стас попятился в зал.
– Свет, короче. Что нужно делать?
Светлана собралась с мыслями.
– Передай Дашке, чтоб опасалась Куроедова. Он подозревается в заказном убийстве, и главное… главное… – Вдруг смутившись, она торопливо закончила: – Проводи Дашку домой.
Стас застыл в дверях спортзала.
– Может, объяснишь толком?
Светлана развернулась и пошла к выходу.
– Нет у меня объяснения, Стас. Проводи Дашку.
Когда она проходила мимо охранника, тот лихо ей отсалютовал. Но Светлана его даже не заметила. Погруженная в мысли, она остановилась на школьном крыльце, извлекла из кармана сотовый телефон и набрала номер.
– Это не химчистка! – отозвался мужской голос. – Сколько можно повторять…
– Привет, Француз! – произнесла Светлана. – Чем занимаешься? Роман кропаешь?
Из трубки донесся вздох.
– Сычиха, не трави душу.
– За Сычиху – в пятак! – улыбнулась Светлана.
– А за «кропаешь» – по уху! – парировал ее собеседник.
Светлана улыбнулась шире.
– Ладно, квиты. – И тут же нахмурилась. – Глеб, мне надо с тобой поговорить. Не по телефону.
Глеб хмыкнул.
– Я должен выполнить работу МУРа?
Светлана вздохнула.

– Не до шуток речь о Дашке. И не только.
После короткого молчания Глеб уточнил:
– Что-то из ряда вон?
– Похоже. Думаю, что ты единственный, кто не сочтет, что я свихнулась. Могу я к тебе заехать?
– Дурацкий вопрос. Прямо сейчас?
– Позднее. Ты ведь дома?
– Пока – да. Но в пять у меня чертов педсовет.
Светлана взглянула на часы.
– До пяти я обернусь.
– Свет! – раздался голос из трубки. – Не наделай за это время глупостей!
– Не волнуйся, – заверила Светлана, – ни я, ни Дашка глупостей не наделаем. Обычная рутинная работа.
– Особенно у Дашки, – усмехнулся Глеб. – Она просто обожает рутину.
На этом они синхронно дали отбой. И немного успокоенная Светлана пошла к автобусной остановке.


7

Отпустив класс на перемену, Даша отправилась в школьную столовую. Ученики всех возрастов таращились на ее фигуру и ноги, красоту которых подчеркивало короткое облегающее платье. Все, однако, было спокойно, пока дело не коснулось 10-го «Б». Во-первых, в этом классе, увы, преподавался французский язык, что лишало ребят удовольствия лицезреть на уроках красавицу-англичанку, и во-вторых, в классе этом учились знаменитые на всю школу Леня Рюмин и Гуля Шарипова. Когда англичанка проходила мимо, 10-й «Б» в полном составе кучковался у кабинета математики. Гуля Шарипова, за лето еще больше похорошевшая, при виде Даши пихнула закадычного друга локотком. Леня Рюмин, повзрослевший и возмужавший, но сохранивший на лбу тот же задиристый чубчик, принял сигнал и, как повелось в американских фильмах, свистнул училке вслед. Звучок получился хилый, но товарищи по учебе замерли от восхищения Лениной крутостью.
Даша обернулась.
– Кто свистел?
Десятиклассники сплоченно безмолвствовали.
Даша посмотрела Лене в глаза.
– Стыдно признаться?
– Чего стыдиться-то? – заелозил Леня. – Когда выражаешь самые светлые чувства…
Класс захихикал.
Даша строго заметила:
– Светлые чувства так не выражают.
– А как? – полюбопытствовала Гуля. – Может, научите?
– Запросто. – Сунув в рот два пальца, Даша издала разбойничий свист, от которого кто-то подпрыгнул, а кто-то заткнул уши. – Примерно вот так, – заключила она и продолжила путь в столовую. Но далеко отойти не успела.
По коридору примчалась директриса. Бесформенное платье кирпичного цвета, как знамя, трепыхалось на ее тощем теле. Обернутая вкруг затылка жиденькая коса воинственно съехала набекрень, а бледные щеки от гнева пошли пятнами.
– Кто свистел? – жестко прозвучал тот же вопрос.
Ответом так же было молчание.
Директриса приблизилась, чеканя шаг, как статуя Командора.
– Десятый «Б», я снимаю вас с занятий. Отправляйтесь по домам, и чтобы завтра к восьми все явились с родителями. Ясно?
– С обоими или можно с одним? – уточнила Гуля Шарипова, но никто не засмеялся.
Проигнорировав ее реплику, директриса повысила голос:
– Вам ясно, спрашиваю?!
Даша подошла с виноватым видом.
– Зинаида Павловна, свистела я.
Директриса отмахнулась.
– Дарья Николаевна, не надо их выгораживать: на шею сядут. В общем, так, десятый «Б»…
Красный как рак Леня выступил вперед.

– Это я свистел, Зинаида Павловна.
Директриса смерила его взглядом.
– Думаешь, я удивлена? После каникул, Рюмин, ты совсем развинтился. Завтра к восьми приведешь родителей. В дневник записать или так запомнишь?
Даша тронула директрису за плечо.
– Честное слово, свистела я. Он не умеет.
Директриса нахмурила брови.
– Дарья Николаевна, я просила бы вас не вмешиваться. В конце концов это неэтично.
Обреченно вздохнув, Даша сунула два пальца в рот и свистнула второй раз. И вновь кто-то подпрыгнул, кто-то заткнул уши. У директрисы отвисла челюсть. После продолжительной паузы она пробормотала:
– Родители отменяются, Рюмин. Не бери на себя лишнего: тебе и своего хватает. А вас, Дарья Николаевна, прошу в мой кабинет. – Сжав тонкие губы, она зашагала по коридору.
Леня Рюмин понуро теребил чубчик. Следуя за директрисой, Даша обернулась и показала ему кулак. Тут прозвенел звонок, и школьники от мала до велика устремились в классы.
На лестничной площадке между этажами директриса резко остановилась, и Даша едва на нее не натолкнулась. Поправив косу на затылке, директриса произнесла:
– Хотелось бы знать, Дарья Николаевна…
– Зинаида Павловна, – перебила Даша, – делайте со мной что угодно, только не увольняйте. Честное слово, я больше не буду.
Директриса вздохнула. Затем сунула в рот два пальца и подула. Ничего не получилось.
– Хотелось бы знать, – сказала она, – как это у вас получается?
Даша воззрилась на нее в изумлении.
Директриса снова дунула в два пальца. С тем же успехом.
– Научите? – спросила она деловито.
Даша покачала головой.
– Ни за что.
– Почему?
– Если директора школ начнут свистеть, к чему это приведет?
Директриса хихикнула.
– Так и слышу интонации Глеба Михайловича.
Из спортзала по лестнице взбежал учитель физкультуры.
– Тебя-то мне и надо! – обратился он к Даше. – Добрый день, Зинаида Павловна.
– Мы уже здоровались, Станислав Андреевич.
Физкультурник раздвинул в улыбке веснушки.
– Должен же я отреагировать на ваше присутствие.
– Вовсе не обязательно. – Директриса пошла по лестнице вверх. – Между прочим, – бросила она Даше, – был звонок, свистушка… э-э… свистунья!
Стас в недоумении посмотрел ей вслед.
– Что это с ней?
– Не спрашивай, – отмахнулась Даша. – Из-за Леньки с Гулькой я так вляпалась…
– Даш, – перебил физкультурник, – есть разговор.
Даша попятилась.
– У меня урок, Стас. Давай попозже.
– Полминуты, – заверил Стас. – Заходила Светка и велела тебе передать, чтобы ты была осторожней со своим ухажером.
Даша округлила глаза.
– С кем, с кем?
– С этим, как его… с Куроедовым.
– О, господи! Стас, я пойду…
– Погоди. – Стас придержал ее за руку. – Светка просила, чтобы я проводил тебя домой. Куроедов этот вроде в убийстве замазан.
– Черт с ним! – Даша продолжала пятиться. – Не надо меня провожать. Спасибо.
– Даш, не хорохорься. Светка зря паниковать не будет.
– Знаю, Стас. Но после педсовета меня заберет Глеб.
Стас посмотрел на нее с удивлением.
– Глеб попрется на педсовет? В свой выходной?
Даша кивнула.
– Зуб давал.

Стас развел руками.
– Тогда что ж… тогда порядок.
Хлопнув его по плечу, Даша побежала вдоль коридора, влетела в класс и произнесла по-английски:
– Привет! Прошу прощения.
Класс встал. Ученики улыбались.


8

На уроке Леня и Гуля сидели, как на иголках. Проходили чертовы неравенства с чертовыми логарифмами. При этом Гуля шипела Лене в ухо:
– Мы ее подставили! Понимаешь – подставили!
– Что ей будет? – отговаривался Леня. – Родителей, что ли, вызовут?
– Ишак! – негодовала Гуля. – Ее турнуть могут! Будешь доволен?!
– Прямо уж турнуть? – выражал сомнение Леня. – За такой свист орден давать надо.
Учительница математики обратила на них взор. Это была дама лет шестидесяти в строгом сером костюме, сухонькая и седая.
– Рюмин и Шарипова, – проговорила она негромким голосом, – извините, что отвлекаю, но пожалуйте к доске.
Леня приподнялся.
– Если вы так настаиваете, Виктория Александровна…
И Гуля подхватила:
– …мы готовы принять это как деловое предложение…
– … от которого нельзя отказаться, – заключил Леня.
Класс грохнул хохотом.
Математичка осталась невозмутима.
– Рюмин и Шарипова, – сказала она, – я вам не Глеб Михайлович.
– В смысле? – оторопел Леня.
– В том смысле, что годы у меня не те, чтоб с вами пикироваться. К доске оба, живо. Доску пополам. Номер сорок шесть из учебника. Рюмин – неравенство один, Шарипова – неравенство три. Кто уложится в пять минут – пятерка. Кто не уложится… Как там у вас по-французски? Пардонэ муа, мэзами.
Леня и Гуля заскрипели по доске мелом. В классе повисла тишина.
В пять минут уложились оба, решение у обоих было верным.
– Что ж, – констатировала пожилая учительница, – приятно, что вы не такие оболтусы, какими хотите казаться. Давайте дневники, ставлю «отлично».
Гуля положила дневник на стол.
– Хорошо, когда тебя ценят.
– В родном отечестве, – добавил Леня, кладя дневник рядом.
Учительница покачала головой.
– Могу и передумать.
Леня изобразил раскаяние.
– Молчим, как рыба.
– Как две рыбы, – поправила Гуля.
– Запеченные в тесте, – добавил Леня.
Класс прыснул.
Виктория Александровна взглянула на часы.
– Десять минут до конца урока. Я должна сделать сообщение. Поскольку Галина Даниловна уволилась, вопрос о вашем классном руководстве оставался открытым. Теперь могу вам сообщить, что меня уговорили. Вернее, уломали.
Класс глухо загудел. Седая учительница постучала по столу угольником.
– Ну-ка, тихо! Знаю, вы предпочли бы сесть на шею Глебу Михайловичу. Но вряд ли вам позволят избирать классного руководителя демократическим путем. Так что придется нам с вами терпеть друг друга оставшиеся два года. Постараемся, по крайней мере, быть взаимно вежливыми. Вопросы есть?
Гул в классе пошел на убыль. Дождавшись тишины, Виктория Александровна удовлетворенно кивнула.
– Вопросов нет. Тогда обсудим наши общие задачи. Культработа и редколлегия…

Леня и Гуля не слушали: они продолжали шепотом препираться.
– Вряд ли Зинаида сделает оргвыводы, – предположил Леня. – Подумаешь, свист. Не бомба ведь с часовым механизмом.
– Пошел ты со своей бомбой! – разозлилась Гуля. – Только бомбы нам не хватает!
– Я к тому, – оправдывался Леня, – что ничего такого…
– А если ее все-таки турнут?! – напирала Гуля. – Что тогда?! Извините, скажем, шутка! Ножки нам ее понравились! Так, что ли?!
– Чего ты от меня хочешь?! – разозлился в ответ Леня. – Чтоб я ввалился к Зинаиде и встал перед нею на колени?!
Виктория Александровна вновь постучала угольником по столу.
– Месье Рюмин! Понимаю, вам с нами скучно. Но, быть может, снизойдете и черкнете в стенгазету заметку? Что-нибудь типа эссе.
– Какое еще эссе? – буркнул Леня.
Учительница прохаживалась между рядами, заложив руки за спину.
– Об осени, Рюмин, о природе. Что-нибудь простое и непритязательное. Не хотите нас осчастливить?
Гуля выкрикнула:
– Он с удовольствием! У него полно свежих мыслей и наблюдений!
– Леня испепелил ее взглядом.
– К какому это надо дню? – осведомился он хмуро.
– Ко вторнику желательно. Справитесь?
– Э-э… в общем… – промямлил Леня. – В стихах можно?
Послышались смешки. Пожилая учительница и бровью не повела.
– Сделайте одолжение. Уверена, ваши строки украсят стенгазету.
Тут прозвенел звонок, и Виктория Александровна торопливо продиктовала задание на дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35