Это казалось отличным компромиссным решением. Здесь можно было подкрепиться, не придавая особого значения тому, что они обедают вдвоем.
— Ну и выражение было у вас на лице, — сказала мисс Клэри, когда официантка убрала со стола. — Я ведь вас предупреждала: лучше было бы заказать индейку.
— В соусе из ананасов и орехов? — спросил Палмер с шутливым испугом. — Отец внушал мне, что индейку не едят до Дня благодарения и после рождества. К сожалению, у него не было никаких рекомендаций по поводу куриных отбивных.
Мисс Клэри улыбалась и не спеша пила воду из своего стакана. Неяркое розоватое освещение ресторана приятно скрадывало глубокие тени у нее под глазами.
Мисс Клэри нельзя назвать красавицей, решил про себя Палмер, но она определенно хороша, очень хороша. У нее прекрасная фигура, тонкое лицо, огромные глаза.
— Вы уже в третий раз ссылаетесь на своего отца, — заметила она.
— В свое время он любил придумывать всякие изречения, но, может быть, это скучно и я должен извиниться?
— Нет, это немного старомодно и очаровательно, — ответила она. — В Нью-Йорке редко встретишь человека, который еще не научился ненавидеть своих родителей.
— А вот у вас на столе фотография матери.
— Она живет со мной. Или, вернее, наоборот. Трудно сказать. Но это вовсе не значит, что мы обожаем друг друга. Нельзя отставать от века.
— Да, конечно.
— У нас с ней вроде вооруженного перемирия. Она никак не может простить мне, что я пошла работать в банк.
— Откуда такое предубеждение?
— Банк описал наш дом в Холлисе в тысяча девятьсот… тридцать первом году.
— И этого она не может простить?
— Вы бы тоже не могли, если б ваш дом был вам так же дорог, как моим родителям. Большую часть жизни мы прожили в районе Иорквилла, в той части, которую теперь называют испанским Гарлемом. В день, когда отец внес первый взнос за особняк в Холлисе… в доме пели аллилуйю. И когда, всего лишь три года спустя, пришлось…— Тут голос мисс Клэри осекся. — Но, — продолжала она, взяв себя в руки, — в тысяча девятьсот тридцать первом году многие оказались в таком же положении, как и мы. Почти все дома, принадлежавшие нашим соседям, тоже были опечатаны.
— Да, это был тяжелый год, — сказал Палмер.
— А что случилось у вас в том году? — спросила она.
Палмер пожал плечами:— Да ничего особенного. Кажется, это был мой первый год в колледже. В общем, я был хорошо защищен от внешнего мира.
— Вы окончили колледж в 1934 году?
— Да, это был также знаменательный год.
— И я кончала в 1934 году колледж Барнарда, — сказала мисс Клэри.
Брови Палмера в изумлении приподнялись, затем медленно вернулись на свое место. Он подумал, не заметила ли она его удивления, потом решил, что, несомненно, заметила, а зачем ему вообще скрывать от нее свое удивление?
— Никогда не подумал бы, — сказал он. — Вы выглядите моложе.
— Во всяком случае, я на несколько лет моложе вас, — сказала она. — Я окончила школу Хоули Нэйм раньше своего класса, когда мне было только четырнадцать, и получила стипендию для продолжения учебы в Меримаунт. Но родителям было не по средствам платить за мое содержание в другом городе. А мать и слышать не хотела о колледже, где юноши и девушки учатся вместе. Я уже готовилась в нью-йоркский колледж Хантера, и вдруг благодаря Пэдди Калхэйну мне удалось поступить в колледж Бернарда.
Палмер слегка подался вперед:— Это имя мне что-то знакомо.
— Он был когда-то капитаном полиции у нас в Гарлеме.
— А он не родственник Вику Калхэйну?
Мисс Клэри посмотрела на него с удивлением и сказала:
— Это его отец.
— А вы знакомы с Виком Калхэйном?
— Конечно. Он тоже учился в Хоули Нэйм в отделении для мальчиков.
— А с тех пор вы с ним виделись?
Она нахмурилась:— Да, и не раз. Вы же знаете, что я работала в газете.
Вам это не нравится?
Палмер отрицательно покачал головой. — Нет, что вы. Скорее наоборот. Мисс Клэри некоторое время смотрела на него, затем откинулась в кресле и сложила руки на коленях. — Во всяком случае, на этом кончается вся история Вирджинии Клэри. Могу еще добавить, что все свободное время я посвящаю тому, чтобы излечить маму от слепой ненависти к банкам.
— Вы могли бы скрыть от нее, что работаете у нас в банке, сказали бы, например, что работаете в доме с сомнительной репутацией.
— Я думала об этом, — ответила она. — Но в таком случае она стала бы требовать, чтобы я каждое утро ходила слушать мессу. Сейчас все же легче. В этот момент подошла официантка и бросила на столик меню:
— Что вам на десерт?
— Только кофе, — сказала Вирджиния Клэри.
— Мне тоже, — добавил Палмер.
— Но ведь десерт входит в стоимость обеда, — напомнила официантка Палмеру.
— Знаю, — ответил он.
— На десерт можно заказать ежевичный сироп, пюре из персиков, малину с куманикой, чернику под винным соусом.
— Только кофе, пожалуйста.
— Слушаю, сэр.
Они сидели молча, пока возле них крутилась официантка. Когда она ушла, Вирджиния сказала:— А ведь зря говорят, что перед тем, как подать какое-нибудь блюдо, его обрабатывают оксидолом.
— Хорошо, что вы в этом уверены, — сказал Палмер и, предложив ей закурить, поднес к ее сигарете зажигалку. — А вам часто приходится здесь обедать?
— Почти каждый день, — ответила она, глядя на свою сигарету. — Это рядом, здесь быстро обслуживают, к тому же чисто и еда вполне приличная, во всяком случае то, что они подают к ленчу. Это все же лучше, чем жевать бутерброды всухомятку в оффисе, за письменным столом. — Мисс Клэри глубоко затянулась сигаретой. — Мать настаивает, чтобы я не ела на работе.
— Помнится, у моего отца было тоже какое-то изречение по этому поводу.
— Да, у вашего отца были изречения на все случаи жизни. Мне все время приходится напоминать себе о том, что вы банкир второго поколения.
— Не второго, а третьего: банк был основан еще моим дедом.
— Никто тут не понимал, почему выбор пал именно на вас. Можно было назначить кого-нибудь из нью-йоркских банковских работников, которые хорошо разбираются в здешней обстановке. Только теперь для меня стал ясен смысл этого назначения.
— Обычно, — сказал Палмер, — на этот пост назначают старшего партнера в юридической фирме, представляющей интересы банка. Будущее нашей планеты принадлежит юристам.
— Вы считаете, что выбор сделан вопреки традициям? — Она на мгновение задумалась, затем продолжала:— Сомневаюсь. Мне кажется, что им был нужен человек с врожденной склонностью к банковскому делу.
— Наверное, мне следует принять это как комплимент с вашей стороны, — вздохнул Палмер. — Видите ли, в связи с моим назначением в «Юнайтед бэнк» возникло еще множество всяких вопросов, по поводу которых я пока не получил удовлетворительного разъяснения.
— Каких же именно?
Палмер медленно пожал плечами. — Это вопросы чисто технического характера, — уклончиво ответил он, не желая вступать в дальнейшее обсуждение, и подумал о том, как, в сущности, легко переступить границы легкой беседы за обеденным столом с приятной собеседницей и пуститься в неуместные откровенности. Он взглянул на Вирджинию Клэри. Вот она-то не очень откровенничает. Как видно, слишком умна для этого.
— Если бы вы…— начала было мисс Клэри.
— Кстати, не следует забывать, — прервал ее Палмер, твердо решивший не возвращаться к прежней теме, — что мы еще не сделали ни шага, чтобы восполнить пробел в ваших познаниях в банковском деле.
Мисс Клэри с притворно скорбной миной широко раскрыла глаза.
— Я начинаю чувствовать себя ужасным бременем для фирмы.
— Утешьтесь тем, что вы разбираетесь в этом деле, наверно, лучше, чем большинство людей, работающих в нашем банке.
— Я разбираюсь в процентах, личных займах, в вопросах, связанных с амортизацией и Федеральной резервной системой, — отбарабанила Вирджиния Клэри. — Чего же я тогда не знаю?
— У вас нет ясного представления о так называемой общей схеме. К столику подошла официантка и подала им кофе. Палмер наблюдал, как Вирджиния налила сливок, положила сахар и стала медленно помешивать ложечкой кофе в своей чашке.
— Я уже упомянул о том, — продолжал Палмер, — что в жизни современного человека деньги приобретают такое же значение, как воздух и пища. Это основа, которую вы должны хорошо усвоить.
— Поверьте, нет необходимости объяснять мне, какое значение имеют деньги.
— Давайте назовем это значением денежной системы, как таковой, — поправился он. — Правда, на земле все еще сохранились места, где можно выменять дюжину стальных наконечников для копий на кусок вяленой говядины, однако проблемы истории и прогресса решаются не там.
— Ах да, эти несчастные народы, живущие меновой торговлей, они все еще не обзавелись атомной бомбой или межпланетными ракетами. Палмер покосился на мисс Клэри:— Вы, кажется, опять хотите отделаться шутками?
— Простите, эта привычка передалась мне от мамы. Нет, я действительно хочу понять то, о чем вы говорите.
— Отлично. — Отхлебнув немного из своей чашки, Палмер решил, что кофе действительно хороший. — Итак, по мере того как совершенствуется организация общества, деньги становятся все более решающим фактором. В конечном счете мы достигаем той стадии развития, на которой находимся теперь. На деньги человек приобретает еду и одежду, лечится, когда заболевает, оплачивает жилье, образование, отдых — словом, все, что нужно для жизни. Без денег человеку нельзя даже с достоинством умереть, разве если он захочет попасть на свалку или кладбище нищих — на Поттерс Филд. Короче говоря, человек без денег не может ни жить, ни умереть пристойно.
— По-вашему, так и должно быть? — Пожалуй, нет, — ответил Палмер. — Но мы не философы, мы банкиры. Мы организуем снабжение, хранение, контроль и определяем значение самого ценного имущества — денег.
— Вы считаете, что деньги — это самое ценное?
— А что, по-вашему, ценнее?
— А здоровье?
— Его сохраняют или восстанавливают при помощи денег.
— Понятно. Ну, а мм… любовь, ненависть тоже приобретают за деньги?
Палмер так резко наклонился, что его локти легли на стол.
— Постарайтесь уяснить себе, что мы с вами сейчас не занимаемся философскими исследованиями. Можно прожить без любви или ненависти. Без друзей. Не удовлетворяя своих желаний. Но человек не может прожить без денег.
— Но это всего лишь один из аспектов жизни, — возразила она.
— Да, тот аспект, который решает: жить или умереть.
— Пусть так, но я настаиваю, чтобы в протоколе этой беседы было отмечено, что деньги лишь в материальной сфере являются самым важным фактором.
— Согласен, — сказал Палмер.
Мисс Клэри внимательно посмотрела на него:— Вы лишь снисходите к тому, что я говорю. А сами не допускаете и мысли, что в жизни могут быть какие-то другие сферы, кроме материальной.
— Во всяком случае, они не служат целям нашей беседы.
Мисс Клэри с грустью покачала головой:
— Вас трудно поймать на слове. Мне бы не хотелось брать у вас интервью для газеты. — Однако, взглянув снова на Палмера, она сдалась. — Ну, хорошо, — сказала она. — Мы банкиры. Нас интересует лишь материальная сфера жизни. Продолжайте, пожалуйста.
Он отпил еще немного кофе из своей чашки и откинулся на спинку кресла.
— Что происходит с деньгами в банках? Мы храним их в специальных сейфах, откуда их почти невозможно похитить. Затем мы превращаем капиталы в ценные бумаги, акции, закладные, в займы для предприятий и отдельных лиц. Мы производим трансакции, мы направляем деньги по определенному руслу. Короче говоря, именно мы определяем то, что делается при помощи денег. Мы придаем деньгам осязаемую форму, и мы учим их производить определенные действия. В конечном итоге можно сказать, что мы являемся творцами денег.
— Творцами денег? Что же мы для этого делаем? Печатаем их?
— Почти так, — ответил он.
— А разве это законно?
— Абсолютно законно, — заверил ее Палмер. — Как Федеральный резервный банк, мы из чистого воздуха делаем один новенький доллар на каждые четыре получаемых нами доллара.
— А разве это хорошо?
В ответ Палмер стукнул рукою по поручню кресла:
— Перестаньте задавать философские вопросы. Вероятно, это самое худшее из того, что могло случиться в США, и наши правнуки еще дорого за это заплатят. Но на данном этапе именно деньги выручают нас.
— Другими словами, мы взяли на себя ответственность печатать деньги без надлежащего обеспечения, — сказала мисс Клэри.
— Иными словами, мы способствуем инфляции, — ответил Палмер. — Однако американский народ сам стремится к инфляции,
— Вы сами не верите тому, что говорите, — возразила она.
— При чем тут вера? Это же реальный факт. Люди хотят иметь всякие диковинные штуки, вроде цветного телевидения с экраном в 21 дюйм, холодильники с двумя дверцами, сверхмощные автомашины. Они не хотят дожидаться того времени, когда у них наберется необходимая сумма денег. Словно маленьким детям, подавай им все это немедленно. Ну, ладно, за каждым автомобилем и телевизором стоит человек, готовый продать все это в кредит. Но он не может ждать тридцать шесть месяцев, пока ему заплатят. Продавая, он хочет, чтобы ему тут же уплатили. Тут к его услугам какаянибудь финансовая компания, корпорация или агент. Они выплачивают ему деньги, их же услуги оплачиваются за счет потребителя, получающего товар. Однако этим компаниям также нужно срочно доставать где-то деньги. Откуда же их берут? Большинство из них не имеет достаточно денег на то, чтобы предоставлять их с большой рассрочкой, поэтому они обращаются в банки, которые готовы непрерывно снабжать их деньгами, пока наконец не иссякнет денежный запас. Просто удивительно, откуда только берется этот нескончаемый денежный запас. Вы-то отлично знаете откуда. Из цеха, где стоят печатные станки. — Палмер остановился, внезапно почувствовав, что его голос зазвучал слишком громко и привлек внимание человека, сидевшего через два столика от них. В наступившей тишине Палмер ткнул свою сигарету в пепельницу, с удивлением спрашивая себя, что это он так разволновался.
— Вы заговорили уже почти как философ, — сказала Вирджиния Клэри.
— Да, у меня есть своя философия в отношении денег, — согласился Палмер. — Она весьма архаична, и если бы ее провести в жизнь, то она, вероятно, разорила бы всю страну в течение какой-нибудь недели. Такова точка зрения банкира на деньги, имеющая в своей основе многовековую историю банковского дела.
Мисс Клэри слегка наклонила голову и пытливо посмотрела на него:
— Раскройте мне вашу разорительную философию.
Палмер отрывисто засмеялся, но смех у него прозвучал невесело.
— Не трать того, что не имеешь, — сказал он. — Это так ясно и вместе с тем так трудно, просто невозможно. — Палмер уперся ладонями в край доски разделявшего их столика, будто хотел его оттолкнуть.
— Когда увидишь красивую вещь, побори в себе желание тут же приобрести ее. Сначала накопи деньги для нее, потом и покупай, возможно, что к тому времени у тебя пройдет желание ее иметь.
Ее широкие брови болезненно наморщились. — Ох, это ужасно вести такой ограниченный образ жизни, — проговорила она.
Палмер пожал плечами:— Да, если под словом 'ограниченный' вы подразумеваете дисциплинированный.
— Дисциплинированный? Неужели это звучит сколько-нибудь лучше? — Она покачала головой:— Нет, по-моему, такая жизнь уныла, беспросветна, холодна. Без событий, без волнений.
— Зато и без неразрешимых проблем и кризисов.
— Вот видите? Это же вообще не жизнь, а прелюдия смерти.
— Вздор.
— А что такое жизнь? Проблемы, трудности, и вдруг встречаешь на своем пути что-то прекрасное, и тебе хочется это получить. Ты исполняешь свое желание, а расплачиваешься потом.
— О чьей это жизни мы сейчас говорим? — поинтересовался Палмер.
Она снова нахмурилась:— Да-а. Вы правы. Не все хотят так жить. Я забыла об этом.
И оба они замолчали. Заметив вдруг свои поднятые ладони, Палмер поспешил их опустить, ощутил прохладную поверхность стола и с удивлением почувствовал, что ладони у него влажные.
— Во всяком случае, — заговорил он снова, — чью бы жизнь мы тут ни обсуждали, философия эта все-таки моя.
Глаза мисс Клэри раскрылись еще шире, казалось, она пытается сделать глубокий вдох.
— Вы уж меня извините, но это философия человека, который никогда не испытывал недостатка в деньгах, — проговорила она.
Несколько мгновений Палмер сидел неподвижно, потом убрал руки со стола и положил их на колени.
— Наверно, вы правы, — ответил он равнодушным, как ему показалось, голосом. — Мысль о том, что следует подавлять свои желания, легко приходит на ум тем, у кого никогда не было необходимости это делать.
Мисс Клэри поглядела на стол, где только что лежали руки Палмера. — Но я вовсе не хотела этим сказать, — медленно заговорила она, — что те, у кого есть деньги, могут автоматически удовлетворять любое свое желание. Нет вещи, которая не продавалась бы за деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Ну и выражение было у вас на лице, — сказала мисс Клэри, когда официантка убрала со стола. — Я ведь вас предупреждала: лучше было бы заказать индейку.
— В соусе из ананасов и орехов? — спросил Палмер с шутливым испугом. — Отец внушал мне, что индейку не едят до Дня благодарения и после рождества. К сожалению, у него не было никаких рекомендаций по поводу куриных отбивных.
Мисс Клэри улыбалась и не спеша пила воду из своего стакана. Неяркое розоватое освещение ресторана приятно скрадывало глубокие тени у нее под глазами.
Мисс Клэри нельзя назвать красавицей, решил про себя Палмер, но она определенно хороша, очень хороша. У нее прекрасная фигура, тонкое лицо, огромные глаза.
— Вы уже в третий раз ссылаетесь на своего отца, — заметила она.
— В свое время он любил придумывать всякие изречения, но, может быть, это скучно и я должен извиниться?
— Нет, это немного старомодно и очаровательно, — ответила она. — В Нью-Йорке редко встретишь человека, который еще не научился ненавидеть своих родителей.
— А вот у вас на столе фотография матери.
— Она живет со мной. Или, вернее, наоборот. Трудно сказать. Но это вовсе не значит, что мы обожаем друг друга. Нельзя отставать от века.
— Да, конечно.
— У нас с ней вроде вооруженного перемирия. Она никак не может простить мне, что я пошла работать в банк.
— Откуда такое предубеждение?
— Банк описал наш дом в Холлисе в тысяча девятьсот… тридцать первом году.
— И этого она не может простить?
— Вы бы тоже не могли, если б ваш дом был вам так же дорог, как моим родителям. Большую часть жизни мы прожили в районе Иорквилла, в той части, которую теперь называют испанским Гарлемом. В день, когда отец внес первый взнос за особняк в Холлисе… в доме пели аллилуйю. И когда, всего лишь три года спустя, пришлось…— Тут голос мисс Клэри осекся. — Но, — продолжала она, взяв себя в руки, — в тысяча девятьсот тридцать первом году многие оказались в таком же положении, как и мы. Почти все дома, принадлежавшие нашим соседям, тоже были опечатаны.
— Да, это был тяжелый год, — сказал Палмер.
— А что случилось у вас в том году? — спросила она.
Палмер пожал плечами:— Да ничего особенного. Кажется, это был мой первый год в колледже. В общем, я был хорошо защищен от внешнего мира.
— Вы окончили колледж в 1934 году?
— Да, это был также знаменательный год.
— И я кончала в 1934 году колледж Барнарда, — сказала мисс Клэри.
Брови Палмера в изумлении приподнялись, затем медленно вернулись на свое место. Он подумал, не заметила ли она его удивления, потом решил, что, несомненно, заметила, а зачем ему вообще скрывать от нее свое удивление?
— Никогда не подумал бы, — сказал он. — Вы выглядите моложе.
— Во всяком случае, я на несколько лет моложе вас, — сказала она. — Я окончила школу Хоули Нэйм раньше своего класса, когда мне было только четырнадцать, и получила стипендию для продолжения учебы в Меримаунт. Но родителям было не по средствам платить за мое содержание в другом городе. А мать и слышать не хотела о колледже, где юноши и девушки учатся вместе. Я уже готовилась в нью-йоркский колледж Хантера, и вдруг благодаря Пэдди Калхэйну мне удалось поступить в колледж Бернарда.
Палмер слегка подался вперед:— Это имя мне что-то знакомо.
— Он был когда-то капитаном полиции у нас в Гарлеме.
— А он не родственник Вику Калхэйну?
Мисс Клэри посмотрела на него с удивлением и сказала:
— Это его отец.
— А вы знакомы с Виком Калхэйном?
— Конечно. Он тоже учился в Хоули Нэйм в отделении для мальчиков.
— А с тех пор вы с ним виделись?
Она нахмурилась:— Да, и не раз. Вы же знаете, что я работала в газете.
Вам это не нравится?
Палмер отрицательно покачал головой. — Нет, что вы. Скорее наоборот. Мисс Клэри некоторое время смотрела на него, затем откинулась в кресле и сложила руки на коленях. — Во всяком случае, на этом кончается вся история Вирджинии Клэри. Могу еще добавить, что все свободное время я посвящаю тому, чтобы излечить маму от слепой ненависти к банкам.
— Вы могли бы скрыть от нее, что работаете у нас в банке, сказали бы, например, что работаете в доме с сомнительной репутацией.
— Я думала об этом, — ответила она. — Но в таком случае она стала бы требовать, чтобы я каждое утро ходила слушать мессу. Сейчас все же легче. В этот момент подошла официантка и бросила на столик меню:
— Что вам на десерт?
— Только кофе, — сказала Вирджиния Клэри.
— Мне тоже, — добавил Палмер.
— Но ведь десерт входит в стоимость обеда, — напомнила официантка Палмеру.
— Знаю, — ответил он.
— На десерт можно заказать ежевичный сироп, пюре из персиков, малину с куманикой, чернику под винным соусом.
— Только кофе, пожалуйста.
— Слушаю, сэр.
Они сидели молча, пока возле них крутилась официантка. Когда она ушла, Вирджиния сказала:— А ведь зря говорят, что перед тем, как подать какое-нибудь блюдо, его обрабатывают оксидолом.
— Хорошо, что вы в этом уверены, — сказал Палмер и, предложив ей закурить, поднес к ее сигарете зажигалку. — А вам часто приходится здесь обедать?
— Почти каждый день, — ответила она, глядя на свою сигарету. — Это рядом, здесь быстро обслуживают, к тому же чисто и еда вполне приличная, во всяком случае то, что они подают к ленчу. Это все же лучше, чем жевать бутерброды всухомятку в оффисе, за письменным столом. — Мисс Клэри глубоко затянулась сигаретой. — Мать настаивает, чтобы я не ела на работе.
— Помнится, у моего отца было тоже какое-то изречение по этому поводу.
— Да, у вашего отца были изречения на все случаи жизни. Мне все время приходится напоминать себе о том, что вы банкир второго поколения.
— Не второго, а третьего: банк был основан еще моим дедом.
— Никто тут не понимал, почему выбор пал именно на вас. Можно было назначить кого-нибудь из нью-йоркских банковских работников, которые хорошо разбираются в здешней обстановке. Только теперь для меня стал ясен смысл этого назначения.
— Обычно, — сказал Палмер, — на этот пост назначают старшего партнера в юридической фирме, представляющей интересы банка. Будущее нашей планеты принадлежит юристам.
— Вы считаете, что выбор сделан вопреки традициям? — Она на мгновение задумалась, затем продолжала:— Сомневаюсь. Мне кажется, что им был нужен человек с врожденной склонностью к банковскому делу.
— Наверное, мне следует принять это как комплимент с вашей стороны, — вздохнул Палмер. — Видите ли, в связи с моим назначением в «Юнайтед бэнк» возникло еще множество всяких вопросов, по поводу которых я пока не получил удовлетворительного разъяснения.
— Каких же именно?
Палмер медленно пожал плечами. — Это вопросы чисто технического характера, — уклончиво ответил он, не желая вступать в дальнейшее обсуждение, и подумал о том, как, в сущности, легко переступить границы легкой беседы за обеденным столом с приятной собеседницей и пуститься в неуместные откровенности. Он взглянул на Вирджинию Клэри. Вот она-то не очень откровенничает. Как видно, слишком умна для этого.
— Если бы вы…— начала было мисс Клэри.
— Кстати, не следует забывать, — прервал ее Палмер, твердо решивший не возвращаться к прежней теме, — что мы еще не сделали ни шага, чтобы восполнить пробел в ваших познаниях в банковском деле.
Мисс Клэри с притворно скорбной миной широко раскрыла глаза.
— Я начинаю чувствовать себя ужасным бременем для фирмы.
— Утешьтесь тем, что вы разбираетесь в этом деле, наверно, лучше, чем большинство людей, работающих в нашем банке.
— Я разбираюсь в процентах, личных займах, в вопросах, связанных с амортизацией и Федеральной резервной системой, — отбарабанила Вирджиния Клэри. — Чего же я тогда не знаю?
— У вас нет ясного представления о так называемой общей схеме. К столику подошла официантка и подала им кофе. Палмер наблюдал, как Вирджиния налила сливок, положила сахар и стала медленно помешивать ложечкой кофе в своей чашке.
— Я уже упомянул о том, — продолжал Палмер, — что в жизни современного человека деньги приобретают такое же значение, как воздух и пища. Это основа, которую вы должны хорошо усвоить.
— Поверьте, нет необходимости объяснять мне, какое значение имеют деньги.
— Давайте назовем это значением денежной системы, как таковой, — поправился он. — Правда, на земле все еще сохранились места, где можно выменять дюжину стальных наконечников для копий на кусок вяленой говядины, однако проблемы истории и прогресса решаются не там.
— Ах да, эти несчастные народы, живущие меновой торговлей, они все еще не обзавелись атомной бомбой или межпланетными ракетами. Палмер покосился на мисс Клэри:— Вы, кажется, опять хотите отделаться шутками?
— Простите, эта привычка передалась мне от мамы. Нет, я действительно хочу понять то, о чем вы говорите.
— Отлично. — Отхлебнув немного из своей чашки, Палмер решил, что кофе действительно хороший. — Итак, по мере того как совершенствуется организация общества, деньги становятся все более решающим фактором. В конечном счете мы достигаем той стадии развития, на которой находимся теперь. На деньги человек приобретает еду и одежду, лечится, когда заболевает, оплачивает жилье, образование, отдых — словом, все, что нужно для жизни. Без денег человеку нельзя даже с достоинством умереть, разве если он захочет попасть на свалку или кладбище нищих — на Поттерс Филд. Короче говоря, человек без денег не может ни жить, ни умереть пристойно.
— По-вашему, так и должно быть? — Пожалуй, нет, — ответил Палмер. — Но мы не философы, мы банкиры. Мы организуем снабжение, хранение, контроль и определяем значение самого ценного имущества — денег.
— Вы считаете, что деньги — это самое ценное?
— А что, по-вашему, ценнее?
— А здоровье?
— Его сохраняют или восстанавливают при помощи денег.
— Понятно. Ну, а мм… любовь, ненависть тоже приобретают за деньги?
Палмер так резко наклонился, что его локти легли на стол.
— Постарайтесь уяснить себе, что мы с вами сейчас не занимаемся философскими исследованиями. Можно прожить без любви или ненависти. Без друзей. Не удовлетворяя своих желаний. Но человек не может прожить без денег.
— Но это всего лишь один из аспектов жизни, — возразила она.
— Да, тот аспект, который решает: жить или умереть.
— Пусть так, но я настаиваю, чтобы в протоколе этой беседы было отмечено, что деньги лишь в материальной сфере являются самым важным фактором.
— Согласен, — сказал Палмер.
Мисс Клэри внимательно посмотрела на него:— Вы лишь снисходите к тому, что я говорю. А сами не допускаете и мысли, что в жизни могут быть какие-то другие сферы, кроме материальной.
— Во всяком случае, они не служат целям нашей беседы.
Мисс Клэри с грустью покачала головой:
— Вас трудно поймать на слове. Мне бы не хотелось брать у вас интервью для газеты. — Однако, взглянув снова на Палмера, она сдалась. — Ну, хорошо, — сказала она. — Мы банкиры. Нас интересует лишь материальная сфера жизни. Продолжайте, пожалуйста.
Он отпил еще немного кофе из своей чашки и откинулся на спинку кресла.
— Что происходит с деньгами в банках? Мы храним их в специальных сейфах, откуда их почти невозможно похитить. Затем мы превращаем капиталы в ценные бумаги, акции, закладные, в займы для предприятий и отдельных лиц. Мы производим трансакции, мы направляем деньги по определенному руслу. Короче говоря, именно мы определяем то, что делается при помощи денег. Мы придаем деньгам осязаемую форму, и мы учим их производить определенные действия. В конечном итоге можно сказать, что мы являемся творцами денег.
— Творцами денег? Что же мы для этого делаем? Печатаем их?
— Почти так, — ответил он.
— А разве это законно?
— Абсолютно законно, — заверил ее Палмер. — Как Федеральный резервный банк, мы из чистого воздуха делаем один новенький доллар на каждые четыре получаемых нами доллара.
— А разве это хорошо?
В ответ Палмер стукнул рукою по поручню кресла:
— Перестаньте задавать философские вопросы. Вероятно, это самое худшее из того, что могло случиться в США, и наши правнуки еще дорого за это заплатят. Но на данном этапе именно деньги выручают нас.
— Другими словами, мы взяли на себя ответственность печатать деньги без надлежащего обеспечения, — сказала мисс Клэри.
— Иными словами, мы способствуем инфляции, — ответил Палмер. — Однако американский народ сам стремится к инфляции,
— Вы сами не верите тому, что говорите, — возразила она.
— При чем тут вера? Это же реальный факт. Люди хотят иметь всякие диковинные штуки, вроде цветного телевидения с экраном в 21 дюйм, холодильники с двумя дверцами, сверхмощные автомашины. Они не хотят дожидаться того времени, когда у них наберется необходимая сумма денег. Словно маленьким детям, подавай им все это немедленно. Ну, ладно, за каждым автомобилем и телевизором стоит человек, готовый продать все это в кредит. Но он не может ждать тридцать шесть месяцев, пока ему заплатят. Продавая, он хочет, чтобы ему тут же уплатили. Тут к его услугам какаянибудь финансовая компания, корпорация или агент. Они выплачивают ему деньги, их же услуги оплачиваются за счет потребителя, получающего товар. Однако этим компаниям также нужно срочно доставать где-то деньги. Откуда же их берут? Большинство из них не имеет достаточно денег на то, чтобы предоставлять их с большой рассрочкой, поэтому они обращаются в банки, которые готовы непрерывно снабжать их деньгами, пока наконец не иссякнет денежный запас. Просто удивительно, откуда только берется этот нескончаемый денежный запас. Вы-то отлично знаете откуда. Из цеха, где стоят печатные станки. — Палмер остановился, внезапно почувствовав, что его голос зазвучал слишком громко и привлек внимание человека, сидевшего через два столика от них. В наступившей тишине Палмер ткнул свою сигарету в пепельницу, с удивлением спрашивая себя, что это он так разволновался.
— Вы заговорили уже почти как философ, — сказала Вирджиния Клэри.
— Да, у меня есть своя философия в отношении денег, — согласился Палмер. — Она весьма архаична, и если бы ее провести в жизнь, то она, вероятно, разорила бы всю страну в течение какой-нибудь недели. Такова точка зрения банкира на деньги, имеющая в своей основе многовековую историю банковского дела.
Мисс Клэри слегка наклонила голову и пытливо посмотрела на него:
— Раскройте мне вашу разорительную философию.
Палмер отрывисто засмеялся, но смех у него прозвучал невесело.
— Не трать того, что не имеешь, — сказал он. — Это так ясно и вместе с тем так трудно, просто невозможно. — Палмер уперся ладонями в край доски разделявшего их столика, будто хотел его оттолкнуть.
— Когда увидишь красивую вещь, побори в себе желание тут же приобрести ее. Сначала накопи деньги для нее, потом и покупай, возможно, что к тому времени у тебя пройдет желание ее иметь.
Ее широкие брови болезненно наморщились. — Ох, это ужасно вести такой ограниченный образ жизни, — проговорила она.
Палмер пожал плечами:— Да, если под словом 'ограниченный' вы подразумеваете дисциплинированный.
— Дисциплинированный? Неужели это звучит сколько-нибудь лучше? — Она покачала головой:— Нет, по-моему, такая жизнь уныла, беспросветна, холодна. Без событий, без волнений.
— Зато и без неразрешимых проблем и кризисов.
— Вот видите? Это же вообще не жизнь, а прелюдия смерти.
— Вздор.
— А что такое жизнь? Проблемы, трудности, и вдруг встречаешь на своем пути что-то прекрасное, и тебе хочется это получить. Ты исполняешь свое желание, а расплачиваешься потом.
— О чьей это жизни мы сейчас говорим? — поинтересовался Палмер.
Она снова нахмурилась:— Да-а. Вы правы. Не все хотят так жить. Я забыла об этом.
И оба они замолчали. Заметив вдруг свои поднятые ладони, Палмер поспешил их опустить, ощутил прохладную поверхность стола и с удивлением почувствовал, что ладони у него влажные.
— Во всяком случае, — заговорил он снова, — чью бы жизнь мы тут ни обсуждали, философия эта все-таки моя.
Глаза мисс Клэри раскрылись еще шире, казалось, она пытается сделать глубокий вдох.
— Вы уж меня извините, но это философия человека, который никогда не испытывал недостатка в деньгах, — проговорила она.
Несколько мгновений Палмер сидел неподвижно, потом убрал руки со стола и положил их на колени.
— Наверно, вы правы, — ответил он равнодушным, как ему показалось, голосом. — Мысль о том, что следует подавлять свои желания, легко приходит на ум тем, у кого никогда не было необходимости это делать.
Мисс Клэри поглядела на стол, где только что лежали руки Палмера. — Но я вовсе не хотела этим сказать, — медленно заговорила она, — что те, у кого есть деньги, могут автоматически удовлетворять любое свое желание. Нет вещи, которая не продавалась бы за деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77