Дочь и отца сфотографировали в римском ночном клубе. За столом с ними сидели, как гласила подпись к фотографии, известный кинопродюсер Альдо Сгрои и его постоянная спутница Аида Баттипалья.
Лейла слегка торжествующе улыбнулась. Она не стремилась к высшему свету, но получала удовольствие, общаясь с настоящими знаменитостями, а эти двое были во вторник вечером на приеме у ее брата прямо здесь, в доме номер 12. И разве не Лейла развозила гостей по домам, и мисс Баттипалью в том числе? Она высадила дам, одну за другой, в Вест-Энде.
Прекрасные большие глаза Лейлы, темные от теней и грима, редко моргали из-за обилия краски. Но сейчас она растерянно заморгала, и глаза ее сузились от попыток убедиться в том, что она видит именно то, что есть.
Альдо Сгрои, толстый молодой человек с жесткими волосами и выпученными глазами, был здесь в прошлый вторник, как и Аида Баттипалья, маленькая брюнетка с бесчисленными каскадами завитков. Но в «Огги» Альдо был худым и лысым, а Аида – крупной блондинкой.
Она набрала номер телефона брата в «роллс-ройсе». Ему, такому эмоциональному, придется объяснить все осторожно, чтобы он не начал вопить.
Около девяти тридцати зазвонил телефон на столе Неда Френча. Он не брал трубку до тех пор, пока они с Шамуном не просмотрели набор изображений Уинфилд-Хауза. Большая часть звонков Неду, строго говоря, не была связана с официальными обязанностями военной секции. Как было им заведено, ни гражданская секретарша, ни сотрудники-военнослужащие – никто, кроме Шамуна, не мог отвечать на звонки. На одиннадцатом звонке Нед поднял трубку.
– Полковник Френч.
– Извините, что приходится беспокоить, полковник. – По голосу было ясно, что П. Дж. Р. Паркинс нервничает. После бессонной ночи его деревянная вежливость исчезла, сейчас ее заменил наигранно-иронический тон. – Вы хорошо спали?
– Совсем не спал. Пришел отчет о вскрытии?
– Потому я и звоню. – Голос звучал устало.
Френч почувствовал раздражительное упрямство, может, это была реакция на бессонную ночь.
– Надеюсь, это не секретная информация, – спросил он шпика из Спецотдела. – Конечно, по телефонам канцелярии говорить небезопасно.
– Вы в этом уверены, полковник? – Последовала долгая пауза, и Нед понял, что Паркинс пытается собраться с духом. – Суть в том, что эта чертова экспертиза только предполагает, а не утверждает. Трудно разобраться, воздействовали на уже имевшиеся повреждения, чтобы убить, или нет. Сейчас у нас восемьдесят процентов за то, что это было убийство, а двадцать – что нет. В этом что-то есть, а? – спросил он кисло.
– Но вы же не можете оперировать процентами?
– Это так. Поэтому мы считаем это убийством, полковник. У нас есть ваши показания, поэтому другие пока нам не нужны.
– Нам? – спросил Нед. Короткое местоимение эхом отдалось в трубке. – Почему эту линию не прослушивали?
– Я имею в виду Билла Билл – жаргонное название Спецотдела.
. Теперь это работа Ярда Ярд – Скотленд-Ярд, уголовная полиция.
. Они это дело забрали себе, и Джемпоту, то есть инспектору Малвею, придется поиграть в игры с серьезными ребятами.
– Счастливчик Джемпот.
– Да уж, и впрямь, – сказал Паркинс, прибегая к привычному для англичан языку пауз и недомолвок. – Такие вот дела, а?
– А есть надежда, что я вам не буду нужен до исхода воскресенья?
– Воскресенья? А, ну да, воскресенье. – Паркинс издал какие-то звуки, прочищая горло. – Мне сказали, что вы обращались в департамент регулирования движения и просили установить посты проверки на Ганновер-Гейт и у Макклфорд-Бридж?
– Я попросил об этом в понедельник, когда мы поняли, что должны будем контролировать въезжающий транспорт.
– А наши люди вам потребуются?
Нед немного подумал.
– Вы хотите сказать, что мы можем рассчитывать на нескольких бобби от вас, э-э, то есть из департамента регулирования движения?
– До дюжины на пост. Только скажите.
Нед дважды поднял брови, подавая знак Шамуну, и улыбнулся:
– Это было бы просто здорово, мистер Паркинс.
– Не стоит говорить об этом, полковник Френч.
– А нельзя ли получить еще несколько человек для охраны периметра? – Нед понял, что, предлагая направить полицейских, Паркинс отчасти вознаграждал его за бессонную ночь. Надо это использовать.
– Скажем, в общей сложности человек пятьдесят было бы достаточно? – спросил Паркинс.
– Да, конечно.
– Положитесь на меня, полковник.
Улыбка Неда стала еще шире.
– Тогда я могу быть спокоен – дело в надежных руках.
Он повесил трубку и повернулся, улыбаясь, к Шамуну.
– Отлично! Пятьдесят здоровенных бобби, которых ни с кем нельзя спутать, будут топать вокруг дома, привлекая к себе всеобщее внимание. Что можно было бы еще пожелать?
Шамун иронически воспринял это, повторив с напускной печалью:
– Чего можно еще пожелать?
* * *
Обычно к половине десятого Адольф Фулмер-третий уже активно включался в дела. Бад Фулмер все еще был новичком на дипломатическом поприще, а поэтому целиком полагался на сотрудников Ройса Коннела, составляющих график его встреч на день. Четверг, как он заметил, пролистывая толстый в кожаном переплете ежедневник, был не слишком напряженным. К одиннадцати он должен был быть в канцелярии, чтобы встретиться с группой американских бизнесменов, которую собрал Билл Восс. В полдень перерыв – коктейль и ранний ленч в канцелярии. На вторую половину дня в ежедневник было занесено телеинтервью с Джилиан Лэм. В шесть здесь в Уинфилде будет прием для нью-йоркской балетной труппы, недавно начавшей выступления в Лондоне. А к половине девятого ему с Пандорой предстояло отправиться в голландское посольство на неофициальный ужин с послом.
Так или иначе, подумал Бад, основные события этого дня предоставляли поводы выпить.
Он помрачнел, вспомнив, что обещал Пандоре завязать, а между тем постоянно окружен выпивкой и пьющими. Когда Бад Фулмер мрачнел, большое плоское его лицо не менялось. Но когда зазвонил телефон, глаза его слегка расширились.
Его телефон звонил так редко в первые недели пребывания на посту посла, что это даже слегка волновало его. Он издал хрюкающий звук, рассматривая селектор на столе – маленькая эбонитовая коробочка с полированными алюминиевыми деталями. На ней было шесть маленьких лампочек и шесть кнопочек. Лампочка номер один мигала зеленым, номер два – красным. Остальные не горели.
– Доброе утро, сэр. Вас соединить?
– Кто это?
– Некий мистер Вимс, сэр.
Лицо Бада Фулмера еще больше помрачнело, так что его небольшой, довольно красивый рот стал похож на прямую линию.
– Соедините.
Лампочка номер один погасла. Красный цвет номера два сменился зеленым. Посол нажал кнопку под ней.
– Фулмер слушает.
– Джим Вимс, ваше превосходительство. Как поживаете?
– Отлично. Какие проблемы?
– Проблем нет, сэр, просто хотел вам сообщить, что герцог приготовил отличное мясо из оленя, которого вы убили, и готов, как только вы пожелаете, отправить оленину вам в Лондон.
– Оленину?
– Да, и голову. Просто невозможно забыть, а? Прекрасное чучело с рогами – ни дырочки на нем, а все благодаря вашему блестящему выстрелу.
Бад Фулмер представил себе, как изменилось бы лицо Пандоры, если бы он попросил ее выделить место для чучела головы оленя.
– Алло?! – спросил Вимс. – Вы слушаете, сэр?
На лице Бада появилась озабоченность, впрочем, почти незаметная. Во время охотничьего уик-энда с пьяным герцогом Вимс постепенно менял формулу обращения к нему, начав с «ваше превосходительство», а закончив «мистером Фулмером». Попробовав раза два назвать его Бадом и почувствовав, что это не проходит, он, как и герцог, стал называть всех по фамилии. Сегодня Вимс величал его «сэром» – и не один, а два раза. Бад знал, что производил впечатление человека медлительного и тугодума, но постоянное общение с такой феей, как Пандора, заставило его соображать быстрее. Очевидно, Вимсу что-то нужно.
– Я вам сообщу, Вимс.
– Только не затягивайте. Мясо-то парное. Я вот что вам скажу, – Вимс продолжал уже менее торопливо, – может, мне стоит вам послать фотографии и адрес, где меня можно найти, если вы захотите со мной связаться?
– Вы не будете в офисе «Фулмер Сторз»?
– Только загляну.
– А что за фотографии? – поинтересовался Бад.
– О, они сделали кучу фотографий. Вы ведь помните. Что-то около пятидесяти, а то и больше. Очень-очень подробное описание происшедшего.
На обоих концах провода установилось молчание. Бад все еще не очень понимал, на что так старательно пытается намекнуть Вимс, даже говоря о том, где он находится.
– О'кей, – сказал он наконец. – Приятно было с вами поговорить.
– Что касается фотографий... – Последовала еще одна долгая пауза. – Это не очень существенно, но... Когда уик-энд закончился, герцог отвел меня в сторону и сообщил, что охота на оленей в это время запрещена.
– Запрещена?!
– Вы представляете? Хитрый старый разбойник, а?
– И вы предлагаете пятьдесят фотографий, подтверждающих, что я нарушаю закон? – спросил Бад. Голос его был по-прежнему спокойным, но тон стал чуть ниже. – А теперь расскажите мне о негативах.
– Послушайте, ваше превосходительство. Вы все это не так поняли. Никаких задних мыслей. Это просто подарок, сэр, от чистого сердца.
– Оленина и рога?
– Точно.
– Отлично. Я переключу на секретаршу, а вы ей дайте номер телефона или еще что-то. Привет ветеранам в «Фулмер Сторз». До свидания.
Он повесил трубку до того, как Вимс успел сказать что-то еще. Только тогда Фулмер заметил, что тяжело дышит, а его руки дрожат. Господи, сейчас бы выпить. Это сразу сняло бы напряжение. Он смотрел на зеленую лампочку, которая еще довольно долго горела.
Выбросить из головы Вимса. Как будто и не знакомы... Если этот разговор был не шантажом, то чем же еще? Надо кому-то об этом рассказать в посольстве. Ройсу Коннелу? Но ему он не может по-настоящему доверять. Некому рассказать, кроме Пандоры.
Но до приема осталось мало времени, и он не станет ее отвлекать подобными глупостями.
* * *
Берт знал, что какое-то время назад все засуетились. Он не представлял, который был час, но видел, что был день – в окно падал свет. Они воткнули кляп в его окровавленный рот и отнесли его вместе со стулом в кузов большого грузовика армейского типа, покрытый брезентовым тентом.
Все продолжало оставаться неясным. Его перевезли из конспиративной квартиры Хефте в лес и посадили среди деревьев, сквозь листья которых почти не проникал солнечный свет. Коммандос отвязали его от стула, грубо натянули на его истерзанное тело что-то из его одежды, а потом снова привязали к большой вишне или яблоне – что это за дерево, Берт не мог точно определить. Кляп оставался во рту. Нос был разбит, и было трудно дышать. Если бы только он мог вдохнуть ртом.
Ужасно быть в руках профессионалов. Они слишком хорошо знали возможности человеческого тела. Беспокоило его и то, что с ним говорили по-немецки. Может, правда, им было известно его происхождение, а подготовка позволяла им говорить на нескольких европейских языках. Мысль о том, как отвечать на их вопросы, ничего ему не дала. Теперь они знали его имя и кое-что из его прошлого. Но почему-то коммандос потеряли к нему интерес.
Он попытался вздохнуть, но его изуродованный нос пропустил лишь слабую струйку воздуха. Тем не менее, говорил он себе, кое-что понятно. Они держали его для кого-то еще, кто до сих пор не мог появиться в Литтл-Миссендене. Как только это произойдет, он получит то, что ему надо от Берта, и игра закончится. И смерть не заставит себя ждать.
Берту не удавалось избавиться от мыслей о прошлом. У него были грандиозные планы. У них всех они были. Они предполагали стать в авангарде мировой революции и проложить путь к победе... Он отрезал «мюнстер» очень тонкими кусочками, чтобы бабушка не заметила. «Мюнстер» плавился, впитываясь в хлеб, и становился единым целым с ним.
Что было бы хуже, спрашивал он себя, с трудом втягивая воздух: умереть без всякой мечты или сознавая, что твоя мечта умерла еще раньше?
Хороший вопрос. Деревья вокруг Берта закачались. Он потерял сознание.
* * *
Когда в десять утра вошла Джейн в зал совещаний и села, она увидела, что за окном сияет солнце. Даже эта унылая комната повеселела. Список лиц, присутствующих на утренних брифингах, никогда не был постоянным, но Мэри Константин была готова выступить с обзором прессы, Макс Гривс – помелькать на глазах у начальства, Энспечер – рассказать о политической сенсации. Какой-то не очень знакомый парень заменял отдыхающего в Штатах Карла Фолетта. Морис Шамун представлял военный атташат. Еще каких-то двое мужчин, которых Джейн не узнала, сидели в дальнем конце комнаты с Биллом Боссом из секции экономики и торговли.
Ройс вошел, как всегда, с отсутствующим видом. Актерский талант Ройса заставлял их верить в то, что такую массу важнейших проблем, которыми он занимается, просто невозможно удержать в голове.
– Мэри, извините, но сегодня у нас не будет времени для вашего обзора. Может быть, только заголовки. Мы их оставим на конец, хорошо? Кевин, представьтесь, пожалуйста.
– Кевин Шультхайс, административная секция. Остался за Карла Фолетта.
– Морис, также представьтесь.
– Шамун, замещаю полковника Френча.
– Отлично. Гас, вы сделаете объявления от административной секции или Кевин?
– Сэр, – сказал Шультхайс. – Я здесь только в связи с воскресным мероприятием.
– Хорошо, Гас, пожалуйста.
– Они по-прежнему просят нас не парковать машины на близлежащих улицах, – сказал Гас Хефлин. – Мне посоветовали подсказать всем, кто ежедневно ездит на работу на машине, чтобы они позаботились о платной стоянке. Сейчас здесь просто кризисная ситуация. Нет места для парковки.
– Хорошо, Гас. Переходите к следующему вопросу.
Хефлин слегка покраснел, но продолжил.
– Кафетерий будет закрыт в пятницу на переоформление и...
– Для встречи нового шеф-повара? – спросил Босс.
– Слышали, слышали, – в тон ему сказал один из его сотрудников.
– Отлично. Продолжайте, Гас.
– Замечания по мусору на улице. Полицейские многократно предупреждали наших людей о том, чтобы они не бросали на землю обертки от сандвичей, а...
– Что-то еще есть, Гас?
– Все. Да, пункт переливания крови Красного Креста будет работать всю вторую половину дня в пятницу. Любой, кто...
– Спасибо, Гас. Морис? План обеспечения безопасности на воскресенье. Только общую картину, пожалуйста.
Шамун переложил несколько бумаг в папке, но Джейн заметила, что он ни разу не взглянул в них, начав говорить.
– Мы ограничиваем въезд транспорта в обоих направлениях. Южные ворота, сейчас закрытые, откроем. Транспорт со стороны Бейкер-стрит будет въезжать через них. Транспорт с севера будет въезжать в северные ворота. Также через проверочный пункт. Лондонская полиция обещала дать людей, чтобы перекрыть дороги. Кое-кто из нас будет участвовать в проверке пропусков. Весь остальной транспорт направится по Аутер-Серкл к соответствующей части кольцевой дороги, окружающей Риджент-парк. Парковка будет категорически запрещена. Никаких перекуров у водителей рядом с резиденцией. Они должны высадить гостей и ехать дальше. Таксисты не станут возражать. Что касается водителей лимузинов... ну, здесь ничего не поделаешь. Жизнь есть жизнь.
Он замолчал, и Ройс спросил:
– Это все?
– Наблюдение с вертолетов. Наблюдение за периметром. Как обычно.
– А что по поводу пропусков? – спросил Шультхайс.
– Хм?
– У вас хватит времени, чтобы доставить их гостям? – спросил Ройс.
– Сегодня только четверг. Технически у нас есть время, скажем, до полудня воскресенья, чтобы доставить их.
– Хорошо. Кевин? Макс? Что-нибудь еще?
Все чувствовали, заметила Джейн, что Ройс гонит совещание на бешеной скорости, даже не останавливаясь на важных вопросах. Так как никто не ответил, Ройс собрался продолжать, но Шультхайс все же бросил:
– Как-то уж слишком неформально все, правда?
– Вы так считаете? – Ройс удивленно поднял брови.
Шамун кивнул.
– Все правильно, Кевин. Мы не хотим, чтобы уже на этой стадии наши планы были жестко очерчены. Нам нужна подвижность и гибкость.
– Отлично, – согласился Шультхайс, – но и слишком большая гибкость до добра не доведет. Знает ли каждый свои обязанности? Не считаю такие требования слишком высокими, поскольку до воскресенья осталось всего ничего.
Ройс повернулся к Шамуну:
– Кевин повторяет старый армейский девиз: простые планы для простых мозгов. Ничего слишком изощренного, и все как следует прописано. Я правильно говорю, Кевин?
– Совершенно точно, сэр.
– То, как это представляется сейчас, – сказал, обращаясь к ним, Шамун, и его печальное лицо не выражало эмоций, а темные глаза стали похожи на капли чернил, – подтверждает, что подобный план вы получите не раньше субботы.
– Ты это обещаешь? – настаивал Шультхайс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Лейла слегка торжествующе улыбнулась. Она не стремилась к высшему свету, но получала удовольствие, общаясь с настоящими знаменитостями, а эти двое были во вторник вечером на приеме у ее брата прямо здесь, в доме номер 12. И разве не Лейла развозила гостей по домам, и мисс Баттипалью в том числе? Она высадила дам, одну за другой, в Вест-Энде.
Прекрасные большие глаза Лейлы, темные от теней и грима, редко моргали из-за обилия краски. Но сейчас она растерянно заморгала, и глаза ее сузились от попыток убедиться в том, что она видит именно то, что есть.
Альдо Сгрои, толстый молодой человек с жесткими волосами и выпученными глазами, был здесь в прошлый вторник, как и Аида Баттипалья, маленькая брюнетка с бесчисленными каскадами завитков. Но в «Огги» Альдо был худым и лысым, а Аида – крупной блондинкой.
Она набрала номер телефона брата в «роллс-ройсе». Ему, такому эмоциональному, придется объяснить все осторожно, чтобы он не начал вопить.
Около девяти тридцати зазвонил телефон на столе Неда Френча. Он не брал трубку до тех пор, пока они с Шамуном не просмотрели набор изображений Уинфилд-Хауза. Большая часть звонков Неду, строго говоря, не была связана с официальными обязанностями военной секции. Как было им заведено, ни гражданская секретарша, ни сотрудники-военнослужащие – никто, кроме Шамуна, не мог отвечать на звонки. На одиннадцатом звонке Нед поднял трубку.
– Полковник Френч.
– Извините, что приходится беспокоить, полковник. – По голосу было ясно, что П. Дж. Р. Паркинс нервничает. После бессонной ночи его деревянная вежливость исчезла, сейчас ее заменил наигранно-иронический тон. – Вы хорошо спали?
– Совсем не спал. Пришел отчет о вскрытии?
– Потому я и звоню. – Голос звучал устало.
Френч почувствовал раздражительное упрямство, может, это была реакция на бессонную ночь.
– Надеюсь, это не секретная информация, – спросил он шпика из Спецотдела. – Конечно, по телефонам канцелярии говорить небезопасно.
– Вы в этом уверены, полковник? – Последовала долгая пауза, и Нед понял, что Паркинс пытается собраться с духом. – Суть в том, что эта чертова экспертиза только предполагает, а не утверждает. Трудно разобраться, воздействовали на уже имевшиеся повреждения, чтобы убить, или нет. Сейчас у нас восемьдесят процентов за то, что это было убийство, а двадцать – что нет. В этом что-то есть, а? – спросил он кисло.
– Но вы же не можете оперировать процентами?
– Это так. Поэтому мы считаем это убийством, полковник. У нас есть ваши показания, поэтому другие пока нам не нужны.
– Нам? – спросил Нед. Короткое местоимение эхом отдалось в трубке. – Почему эту линию не прослушивали?
– Я имею в виду Билла Билл – жаргонное название Спецотдела.
. Теперь это работа Ярда Ярд – Скотленд-Ярд, уголовная полиция.
. Они это дело забрали себе, и Джемпоту, то есть инспектору Малвею, придется поиграть в игры с серьезными ребятами.
– Счастливчик Джемпот.
– Да уж, и впрямь, – сказал Паркинс, прибегая к привычному для англичан языку пауз и недомолвок. – Такие вот дела, а?
– А есть надежда, что я вам не буду нужен до исхода воскресенья?
– Воскресенья? А, ну да, воскресенье. – Паркинс издал какие-то звуки, прочищая горло. – Мне сказали, что вы обращались в департамент регулирования движения и просили установить посты проверки на Ганновер-Гейт и у Макклфорд-Бридж?
– Я попросил об этом в понедельник, когда мы поняли, что должны будем контролировать въезжающий транспорт.
– А наши люди вам потребуются?
Нед немного подумал.
– Вы хотите сказать, что мы можем рассчитывать на нескольких бобби от вас, э-э, то есть из департамента регулирования движения?
– До дюжины на пост. Только скажите.
Нед дважды поднял брови, подавая знак Шамуну, и улыбнулся:
– Это было бы просто здорово, мистер Паркинс.
– Не стоит говорить об этом, полковник Френч.
– А нельзя ли получить еще несколько человек для охраны периметра? – Нед понял, что, предлагая направить полицейских, Паркинс отчасти вознаграждал его за бессонную ночь. Надо это использовать.
– Скажем, в общей сложности человек пятьдесят было бы достаточно? – спросил Паркинс.
– Да, конечно.
– Положитесь на меня, полковник.
Улыбка Неда стала еще шире.
– Тогда я могу быть спокоен – дело в надежных руках.
Он повесил трубку и повернулся, улыбаясь, к Шамуну.
– Отлично! Пятьдесят здоровенных бобби, которых ни с кем нельзя спутать, будут топать вокруг дома, привлекая к себе всеобщее внимание. Что можно было бы еще пожелать?
Шамун иронически воспринял это, повторив с напускной печалью:
– Чего можно еще пожелать?
* * *
Обычно к половине десятого Адольф Фулмер-третий уже активно включался в дела. Бад Фулмер все еще был новичком на дипломатическом поприще, а поэтому целиком полагался на сотрудников Ройса Коннела, составляющих график его встреч на день. Четверг, как он заметил, пролистывая толстый в кожаном переплете ежедневник, был не слишком напряженным. К одиннадцати он должен был быть в канцелярии, чтобы встретиться с группой американских бизнесменов, которую собрал Билл Восс. В полдень перерыв – коктейль и ранний ленч в канцелярии. На вторую половину дня в ежедневник было занесено телеинтервью с Джилиан Лэм. В шесть здесь в Уинфилде будет прием для нью-йоркской балетной труппы, недавно начавшей выступления в Лондоне. А к половине девятого ему с Пандорой предстояло отправиться в голландское посольство на неофициальный ужин с послом.
Так или иначе, подумал Бад, основные события этого дня предоставляли поводы выпить.
Он помрачнел, вспомнив, что обещал Пандоре завязать, а между тем постоянно окружен выпивкой и пьющими. Когда Бад Фулмер мрачнел, большое плоское его лицо не менялось. Но когда зазвонил телефон, глаза его слегка расширились.
Его телефон звонил так редко в первые недели пребывания на посту посла, что это даже слегка волновало его. Он издал хрюкающий звук, рассматривая селектор на столе – маленькая эбонитовая коробочка с полированными алюминиевыми деталями. На ней было шесть маленьких лампочек и шесть кнопочек. Лампочка номер один мигала зеленым, номер два – красным. Остальные не горели.
– Доброе утро, сэр. Вас соединить?
– Кто это?
– Некий мистер Вимс, сэр.
Лицо Бада Фулмера еще больше помрачнело, так что его небольшой, довольно красивый рот стал похож на прямую линию.
– Соедините.
Лампочка номер один погасла. Красный цвет номера два сменился зеленым. Посол нажал кнопку под ней.
– Фулмер слушает.
– Джим Вимс, ваше превосходительство. Как поживаете?
– Отлично. Какие проблемы?
– Проблем нет, сэр, просто хотел вам сообщить, что герцог приготовил отличное мясо из оленя, которого вы убили, и готов, как только вы пожелаете, отправить оленину вам в Лондон.
– Оленину?
– Да, и голову. Просто невозможно забыть, а? Прекрасное чучело с рогами – ни дырочки на нем, а все благодаря вашему блестящему выстрелу.
Бад Фулмер представил себе, как изменилось бы лицо Пандоры, если бы он попросил ее выделить место для чучела головы оленя.
– Алло?! – спросил Вимс. – Вы слушаете, сэр?
На лице Бада появилась озабоченность, впрочем, почти незаметная. Во время охотничьего уик-энда с пьяным герцогом Вимс постепенно менял формулу обращения к нему, начав с «ваше превосходительство», а закончив «мистером Фулмером». Попробовав раза два назвать его Бадом и почувствовав, что это не проходит, он, как и герцог, стал называть всех по фамилии. Сегодня Вимс величал его «сэром» – и не один, а два раза. Бад знал, что производил впечатление человека медлительного и тугодума, но постоянное общение с такой феей, как Пандора, заставило его соображать быстрее. Очевидно, Вимсу что-то нужно.
– Я вам сообщу, Вимс.
– Только не затягивайте. Мясо-то парное. Я вот что вам скажу, – Вимс продолжал уже менее торопливо, – может, мне стоит вам послать фотографии и адрес, где меня можно найти, если вы захотите со мной связаться?
– Вы не будете в офисе «Фулмер Сторз»?
– Только загляну.
– А что за фотографии? – поинтересовался Бад.
– О, они сделали кучу фотографий. Вы ведь помните. Что-то около пятидесяти, а то и больше. Очень-очень подробное описание происшедшего.
На обоих концах провода установилось молчание. Бад все еще не очень понимал, на что так старательно пытается намекнуть Вимс, даже говоря о том, где он находится.
– О'кей, – сказал он наконец. – Приятно было с вами поговорить.
– Что касается фотографий... – Последовала еще одна долгая пауза. – Это не очень существенно, но... Когда уик-энд закончился, герцог отвел меня в сторону и сообщил, что охота на оленей в это время запрещена.
– Запрещена?!
– Вы представляете? Хитрый старый разбойник, а?
– И вы предлагаете пятьдесят фотографий, подтверждающих, что я нарушаю закон? – спросил Бад. Голос его был по-прежнему спокойным, но тон стал чуть ниже. – А теперь расскажите мне о негативах.
– Послушайте, ваше превосходительство. Вы все это не так поняли. Никаких задних мыслей. Это просто подарок, сэр, от чистого сердца.
– Оленина и рога?
– Точно.
– Отлично. Я переключу на секретаршу, а вы ей дайте номер телефона или еще что-то. Привет ветеранам в «Фулмер Сторз». До свидания.
Он повесил трубку до того, как Вимс успел сказать что-то еще. Только тогда Фулмер заметил, что тяжело дышит, а его руки дрожат. Господи, сейчас бы выпить. Это сразу сняло бы напряжение. Он смотрел на зеленую лампочку, которая еще довольно долго горела.
Выбросить из головы Вимса. Как будто и не знакомы... Если этот разговор был не шантажом, то чем же еще? Надо кому-то об этом рассказать в посольстве. Ройсу Коннелу? Но ему он не может по-настоящему доверять. Некому рассказать, кроме Пандоры.
Но до приема осталось мало времени, и он не станет ее отвлекать подобными глупостями.
* * *
Берт знал, что какое-то время назад все засуетились. Он не представлял, который был час, но видел, что был день – в окно падал свет. Они воткнули кляп в его окровавленный рот и отнесли его вместе со стулом в кузов большого грузовика армейского типа, покрытый брезентовым тентом.
Все продолжало оставаться неясным. Его перевезли из конспиративной квартиры Хефте в лес и посадили среди деревьев, сквозь листья которых почти не проникал солнечный свет. Коммандос отвязали его от стула, грубо натянули на его истерзанное тело что-то из его одежды, а потом снова привязали к большой вишне или яблоне – что это за дерево, Берт не мог точно определить. Кляп оставался во рту. Нос был разбит, и было трудно дышать. Если бы только он мог вдохнуть ртом.
Ужасно быть в руках профессионалов. Они слишком хорошо знали возможности человеческого тела. Беспокоило его и то, что с ним говорили по-немецки. Может, правда, им было известно его происхождение, а подготовка позволяла им говорить на нескольких европейских языках. Мысль о том, как отвечать на их вопросы, ничего ему не дала. Теперь они знали его имя и кое-что из его прошлого. Но почему-то коммандос потеряли к нему интерес.
Он попытался вздохнуть, но его изуродованный нос пропустил лишь слабую струйку воздуха. Тем не менее, говорил он себе, кое-что понятно. Они держали его для кого-то еще, кто до сих пор не мог появиться в Литтл-Миссендене. Как только это произойдет, он получит то, что ему надо от Берта, и игра закончится. И смерть не заставит себя ждать.
Берту не удавалось избавиться от мыслей о прошлом. У него были грандиозные планы. У них всех они были. Они предполагали стать в авангарде мировой революции и проложить путь к победе... Он отрезал «мюнстер» очень тонкими кусочками, чтобы бабушка не заметила. «Мюнстер» плавился, впитываясь в хлеб, и становился единым целым с ним.
Что было бы хуже, спрашивал он себя, с трудом втягивая воздух: умереть без всякой мечты или сознавая, что твоя мечта умерла еще раньше?
Хороший вопрос. Деревья вокруг Берта закачались. Он потерял сознание.
* * *
Когда в десять утра вошла Джейн в зал совещаний и села, она увидела, что за окном сияет солнце. Даже эта унылая комната повеселела. Список лиц, присутствующих на утренних брифингах, никогда не был постоянным, но Мэри Константин была готова выступить с обзором прессы, Макс Гривс – помелькать на глазах у начальства, Энспечер – рассказать о политической сенсации. Какой-то не очень знакомый парень заменял отдыхающего в Штатах Карла Фолетта. Морис Шамун представлял военный атташат. Еще каких-то двое мужчин, которых Джейн не узнала, сидели в дальнем конце комнаты с Биллом Боссом из секции экономики и торговли.
Ройс вошел, как всегда, с отсутствующим видом. Актерский талант Ройса заставлял их верить в то, что такую массу важнейших проблем, которыми он занимается, просто невозможно удержать в голове.
– Мэри, извините, но сегодня у нас не будет времени для вашего обзора. Может быть, только заголовки. Мы их оставим на конец, хорошо? Кевин, представьтесь, пожалуйста.
– Кевин Шультхайс, административная секция. Остался за Карла Фолетта.
– Морис, также представьтесь.
– Шамун, замещаю полковника Френча.
– Отлично. Гас, вы сделаете объявления от административной секции или Кевин?
– Сэр, – сказал Шультхайс. – Я здесь только в связи с воскресным мероприятием.
– Хорошо, Гас, пожалуйста.
– Они по-прежнему просят нас не парковать машины на близлежащих улицах, – сказал Гас Хефлин. – Мне посоветовали подсказать всем, кто ежедневно ездит на работу на машине, чтобы они позаботились о платной стоянке. Сейчас здесь просто кризисная ситуация. Нет места для парковки.
– Хорошо, Гас. Переходите к следующему вопросу.
Хефлин слегка покраснел, но продолжил.
– Кафетерий будет закрыт в пятницу на переоформление и...
– Для встречи нового шеф-повара? – спросил Босс.
– Слышали, слышали, – в тон ему сказал один из его сотрудников.
– Отлично. Продолжайте, Гас.
– Замечания по мусору на улице. Полицейские многократно предупреждали наших людей о том, чтобы они не бросали на землю обертки от сандвичей, а...
– Что-то еще есть, Гас?
– Все. Да, пункт переливания крови Красного Креста будет работать всю вторую половину дня в пятницу. Любой, кто...
– Спасибо, Гас. Морис? План обеспечения безопасности на воскресенье. Только общую картину, пожалуйста.
Шамун переложил несколько бумаг в папке, но Джейн заметила, что он ни разу не взглянул в них, начав говорить.
– Мы ограничиваем въезд транспорта в обоих направлениях. Южные ворота, сейчас закрытые, откроем. Транспорт со стороны Бейкер-стрит будет въезжать через них. Транспорт с севера будет въезжать в северные ворота. Также через проверочный пункт. Лондонская полиция обещала дать людей, чтобы перекрыть дороги. Кое-кто из нас будет участвовать в проверке пропусков. Весь остальной транспорт направится по Аутер-Серкл к соответствующей части кольцевой дороги, окружающей Риджент-парк. Парковка будет категорически запрещена. Никаких перекуров у водителей рядом с резиденцией. Они должны высадить гостей и ехать дальше. Таксисты не станут возражать. Что касается водителей лимузинов... ну, здесь ничего не поделаешь. Жизнь есть жизнь.
Он замолчал, и Ройс спросил:
– Это все?
– Наблюдение с вертолетов. Наблюдение за периметром. Как обычно.
– А что по поводу пропусков? – спросил Шультхайс.
– Хм?
– У вас хватит времени, чтобы доставить их гостям? – спросил Ройс.
– Сегодня только четверг. Технически у нас есть время, скажем, до полудня воскресенья, чтобы доставить их.
– Хорошо. Кевин? Макс? Что-нибудь еще?
Все чувствовали, заметила Джейн, что Ройс гонит совещание на бешеной скорости, даже не останавливаясь на важных вопросах. Так как никто не ответил, Ройс собрался продолжать, но Шультхайс все же бросил:
– Как-то уж слишком неформально все, правда?
– Вы так считаете? – Ройс удивленно поднял брови.
Шамун кивнул.
– Все правильно, Кевин. Мы не хотим, чтобы уже на этой стадии наши планы были жестко очерчены. Нам нужна подвижность и гибкость.
– Отлично, – согласился Шультхайс, – но и слишком большая гибкость до добра не доведет. Знает ли каждый свои обязанности? Не считаю такие требования слишком высокими, поскольку до воскресенья осталось всего ничего.
Ройс повернулся к Шамуну:
– Кевин повторяет старый армейский девиз: простые планы для простых мозгов. Ничего слишком изощренного, и все как следует прописано. Я правильно говорю, Кевин?
– Совершенно точно, сэр.
– То, как это представляется сейчас, – сказал, обращаясь к ним, Шамун, и его печальное лицо не выражало эмоций, а темные глаза стали похожи на капли чернил, – подтверждает, что подобный план вы получите не раньше субботы.
– Ты это обещаешь? – настаивал Шультхайс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51