– Молчу, молчу, – улыбнулся в трубку Тарас Поликарпович. – Ты особо не готовься, я все возьму и за тобой заеду. Только захватим твой большой бур, а то от моего лунки получаются узкие, еле поплавок протискивается.
Они еще некоторое время говорили о рыбалке, вспоминая правдивые и выдуманные истории, но в конце концов, сославшись на неотложные дела, Мирошниченко тепло попрощался и положил трубку.
– Все складывается, как нельзя лучше, – произнес он вслух, потирая руки…
Алексей вернулся в гаражи и уже собирался приступить к работе в мастерской, когда его окликнул бугор, за спиной которого стояли два зека внушительных размеров.
– Что тебе, Дикарь? – спросил Казаков.
– Вторая ходка, а со старшими разговаривать не научился. – Смотрителю была не по душе независимая жизнь Атамана и Диксона.
– Я не сделал ничего предосудительного, – ответил Алексей. – Если придираешься – так и скажи, а нечего юлить вокруг да около.
– Где ты был и где до сих пор шляется твой корешок?
– Нас кум к себе вызывал, а Диксон скоро будет, – спокойно сказал Атаман.
– Зачем? – поинтересовался бугор.
– Не твое дело! – Обстановка накалялась, но Атаман уступать не собирался, хотя физически он всем троим явно проигрывал.
Дикарь давно намеревался проучить строптивых зеков, но не решался сделать это без причины, зная, что у них есть какие-то дела с Мутантом.
– Ты, наверное, забыл, что на работе я твой бугор, а в бараке смотритель. Поэтому имею право знать о твоих шашнях с кумом.
– О них знает Мутант, спроси у него. – Алексей продолжал сохранять спокойствие, но догадывался, что миром их беседа не закончится.
– Может ты стукач, откуда мы знаем? – ляпнул один из телохранителей смотрителя, по кличке Лунатик, которую получил за то, что иногда вскакивал по ночам. Второй, по кличке Леший, пока в разговор не вмешивался.
– Убери быков, – потребовал Атаман. – Они наносят мне оскорбления, которых я терпеть не намерен.
– Какие мы гордые, – саркастически произнес Дикарь. – Чем докажешь, что он не прав?
– Не буду я ни перед кем отчитываться. – Алексей отвернулся и пошел прочь.
– Я с тобой не закончил, – сказал бугор, но Атаман, игнорируя его реплику, удалялся. – Стоять! Я сказал: стоять! – крикнул Дикарь. Не добившись результата, он велел быкам догнать и вернуть непокорного. – Совсем оборзел, – сплюнул он на пол.
Быки настигли Казакова и Лунатик, схватив его за плечо, дернул на себя. Алексей, с разворота, нанес мощный удар локтем в солнечное сплетение нападавшего. Тот, согнувшись пополам, взвыл от боли.
– Ну, гад, сейчас я тебя пропишу в лазарете! – Леший выхватил из голенища сапога острый, самодельный нож.
Не знал он, что Атаман уже прошел хорошую школу поножовщины. Лешего удивило, с какой легкостью соперник уходил от ударов, когда уже казалось, что нож неминуемо должен достичь цели. Но вот обороняющийся изловчился и подсечкой сбил нападавшего на пол. Он наступил ногой в кирзовом сапоге на руку с оружием и надавал со всей силы. Затем Атаман нагнулся за ножом, выпавшем из разжатой кисти, но кто-то, сзади, ударил его чем-то тяжелым и твердым по голове. Оглушенный, он рухнул рядом с поверженным соперником, но прежде чем отключиться, заметил бугра с полутораметровой трубой, где-то ста пятидесяти миллиметров в диаметре.
– Отнесите его на склад, когда очухается – поговорим, – приказал Дикарь подручным.
– Не слишком ли мы торопимся? – долетел до присутствующих голос Диксона.
Дикарь повернулся на голос, но не успел предпринять мер для самообороны, как завалился рядом с Атаманом, потеряв сознание. Марат в прыжке, с разбега, ударил его пяткой в висок. Попытка Лешего подняться была также пресечена ударом ребром ладони в гортань.
Двое лежали безучастными ко всему происходящему, а пришедший в себя Атаман приподнял голову и разомкнул отяжелевшие веки. Сквозь пелену тумана разглядел друга и улыбнулся.
Оставшись один, Лунатик спасовал. Несмотря на большой рост и силу, он решил не испытывать судьбу. До него дошло, что перед ним соперники, каждый из которых на голову выше его в рукопашной борьбе, и решил спастись бегством.
– Смотри, как пятки засверкали? – пошутил Диксон, помогая Алексею подняться.
– Трубой оглушил, сволочь! – Атаман поморщился от тупой боли в затылке, ощупывая рукой продолговатую шишку. – Как бы сотрясение не заработать.
– Было бы не вовремя, – согласился Марат. Они вышли на улицу, добрались до курилки и опустились на деревянную лавку. Прикуривая от поднесенной подельником спички, Атаман сказал:
– Не думаю, что наше противостояние на этом закончилось. Вечером следует ожидать продолжения.
– Ничего – прорвемся. Где наша не пропадала? – Сайфутдинов был настроен оптимистически.
– Не стоит рисковать. Нужно предупредить Мутанта, – подал мысль Алексей и оказался прав.
Вечером, когда они успешно отбили первую атаку и стояли в центральном проходе барака, между рядами Коек, спина к спине, с табуретками в руках, готовые к новому штурму со стороны противников, возглавлял которых Дикарь, раздался зычный голос положенца:
– Отставить беспредел. – Ряды осужденных разомкнулись, пропуская авторитета в круг. – Кто зачинщик? – грозно спросил он, оказавшись в центре внимания. За спиной Мутанта пристроились четыре зека, его неотступные спутники и телохранители, о силе и ловкости которых по зоне ходили легенды. Они не задумываясь, по указанию положенца могли выпустить кишки любому. Их равнодушные взгляды не давали надежды на пощаду.
– Это я дал указание проучить молодняк, чтоб не зарывались и знали свое место. – В круг вышел смотритель барака.
– Скажи, Дикарь? – Мутант метнул на собеседника злой взгляд. – Тебе было известно, что они находятся под моей защитой?
– Они с кумом снюхались, – начал было оправдываться смотритель.
Но положенец его перебил:
– Я задал вопрос: знал ли ты, что эти парни под моей защитой? – Дикарь молча кивнул, после чего Мутант продолжил: – О том, что они, как ты говоришь, с кумом снюхались, мне давно известно. Все происходит с моего согласия и одобрения. Или ты считаешь, что я тоже сексот?
– И в мыслях не было, – ужаснулся допрашиваемый.
– Ты сейчас при всей братве сознался, что был осведомлен о том, что Диксон и Атаман под моим покровительством. Меня ты стукачом не считаешь, а это значит, что их тоже. – В данный момент авторитет работал на толпу и его красноречие играло не последнюю роль. – Выходит, что ты учинил разборку из-за своих личных, никому не известных интересов и втянул на защиту своих амбиций братву. Теперь ответь на такой вопрос: для чего сходка поставила тебя смотрителем?
– Следить за порядком в бараке и пресекать беспредел, стоять на стороне тех, кто наш закон уважает и поддерживает, – проговорил Дикарь заученно. Он понимал, что его должность смотрителя уже в прошлом.
– Правильно понимаешь, – подтвердил положенец. – Но сам же устроил в бараке потасовку, причем, собирался наказать невиновных. Может быть, у тебя есть основания считать, что Атаман с Диксоном попирают наши правила?
– Таких оснований у меня нет. – Смотритель стоял перед Мутантом, словно нашкодивший школьник и даже не оправдывался: спорить с таким авторитетом преступного мира было бессмысленно и опасно.
Когда положенец убедился, что симпатии осужденных на его стороне и он достиг желаемого, унизив Дикаря и заработав себе очки, он успокоился. Личной неприязни он к нему не испытывал.
– Очень хорошо, что ты понял свою ошибку, – перешел Мутант на более мягкий тон. – Лично я против тебя ничего не имею. Но оставаться ли тебе в бараке смотрителем или избрать другого – пусть решает братва. Думаю, что сходка авторитетов одобрит их выбор.
Закончив речь и посчитав свою миссию выполненной, Мутант направился к выходу. Осужденные заблаговременно расступались, пропуская положенца, а неизменное сопровождение неотступно следовало за ним.
Большинством голосов, под впечатлением речи авторитета смотрителем выбрали Атамана. Внешность и манеры этого парня располагали к себе людей. Но неожиданно для всех Алексей взял самоотвод и объяснил:
– Братва, я очень тронут и признателен оказанным мне высоким доверием. Но все вы сейчас немного возбуждены и, возможно, сделали неправильный выбор. По причинам, которые не могу огласить, но о которых скоро всем станет известно, я и беру самоотвод. Но прежде, чем вы выдвинете новую кандидатуру, мне бы очень хотелось, чтобы все вспомнили о былых заслугах Дикаря: плохо ли при нем жилось, часто ли он кого-то обижал или унижал без причины? В глубине души я его поступок понимаю: заело, что молодой зек не преклонил перед ним колени. Но обиды не держу, потому что он признал свою ошибку, и думаю, что повторно подобного промаха не допустит. Предлагаю и остальным забыть сегодняшний случай. У меня все, решающее слово за вами, – и он сел.
Речь Казакова благоприятно подействовала на братву, шансы остаться смотрителем у Дикаря заметно выросли. Посыпались реплики из толпы осужденных: кому, когда, что он сделал хорошего. И после бурных и продолжительных споров, его все же оставили на прежней должности. Разбушевавшиеся страсти продолжались до середины ночи, пока не стих последний шепот, обсуждающий сегодняшние события. Утро же расставило всех на свои прежние места.
Но для Атамана и Диксона это утро отличалось тем, что они узнали о дате своего побега. После того, как договорились между собой о воскресной рыбалке Мирошниченко и Сазонов, их затея казалась уже более реальной, и они начали строить планы. Их разговор прервал бугор.
– Я не умею красиво и много говорить, – начал Дикарь. – Но хочу, чтобы вы знали: я благодарен вам за вчерашнее и всегда, во всем можете на Меня рассчитывать. Можно даже сказать, что за мной должок.
Но Казакову и Сайфутдинову было не до запоздалых извинений смотрителя. Они постарались как можно быстрее отвязаться от Дикаря и отправились к Мутанту с просьбой, чтоб тот сообщил через свои каналы на волю Сутулому о дате намеченной операции.
Положенец заверил, что с его стороны проволочек не будет и уже сегодня послание достигнет адресата и напомнил о данных ими обязательствах. В конце концов, стороны пришли к взаимопониманию и оставалось только дождаться воскресенья. Три дня превратились для Алексея с Маратом в настоящую пытку…
В воскресенье, когда осужденные отдыхали после завтрака, занимаясь каждый своим личным делом – кто зашивал изношенную робу, кто читал книгу, кто-то просто разговаривал – пришел в барак прапорщик Игнатьев и предложил двум желающим отправиться в гараж, для мелкого, но срочного ремонта «уазика» начальника колонии. Желающих естественно не нашлось: одни сделали вид, что не расслышали, другие отвернулись, словно их это не касается. Тогда Дикарь, на правах бригадира, по договоренности заранее, назвал Сайфутдинова и Казакова, и все облегченно вздохнули.
Друзья возились с запаской, когда в гараж заявился сам подполковник Мирошниченко. Он отпустил своего личного водителя, сказав, что сам сядет за руль и тот ему больше сегодня не понадобится. Затем отправил прапорщика позвонить своему заму и предупредить, чтобы тот на всякий случай из дома не отлучался, так как его самого до вечера не будет. Игнатьев убежал выполнять поручение шефа.
– Положите запаску на место и прячьтесь в машине, – скомандовал подполковник, усаживаясь за руль.
Выгнав автомобиль на улицу, начальник колонии дождался прапорщика.
– Ваше приказание выполнено, – доложил запыхавшийся молодой службист.
– Благодарю, – буркнул Мирошниченко. – На сегодня можешь быть свободным. Кстати, – произнес он, как бы между прочим, – ремонтников я отпустил в барак.
На выезде с зоны «уазик» начальника колонии, естественно, никто не проверял, хотя по уставу положено проверять все машины без исключения. Всю дорогу обсуждали: на кого и какие возлагаются обязанности.
– Ты, начальник, главное увези из дома полковника, а нас высадишь в лесополосе, недалеко от военного городка, об остальном можешь не беспокоится – исполним в лучшем виде, – заверил подполковника Диксон.
– Останешься доволен, – поддержал подельника Атаман. – И не забудь забрать в условленном месте.
Зона для несовершеннолетних находилась в тридцати километрах от той, в которой отбывали наказание Сайфутдинов и Казаков, поэтому весь путь занял не более тридцати минут. Когда показался военный городок, подполковник притормозил. Из его машины выскочили двое и мгновенно скрылись в лесополосе, а «уазик» продолжил путь к городку.
Подельники просидели в укрытии не менее часа, прежде чем мимо них проскочил автомобиль с офицерами колонии.
– Наконец-то, – облегченно вздохнул Алексей. – Дом полковника находится на окраине, поэтому пробраться туда незамеченным особого труда не составит. Главное, чтобы не подвел отрядный и усыпил собаку.
– Не должен подвести, в его же интересах, – отозвался Марат. – По крайней мере, он так думает. Ты уж извини, я не стал его разубеждать в этом, – отпустил он шутку.
– Веселиться потом будем, – оборвал Алексей, не разделяя настроение напарника. – Когда дело сделаем.
Они без приключений подкрались к дому полковника и перемахнули через забор.
– Снотворное подействовало, – кивнул Атаман в сторону собачьей будки, возле которой валялась уснувшая овчарка рядом с недоеденным куском колбасы.
Диксон запихнул безвольную собаку в конуру и заложил выход.
– От греха подальше, – объяснил он.
– Молоток! – заслужил он комплимент от друга. Замок подельники сворачивать не стали, а выбили стекло в доме, с внутренней стороны двора. Золото и драгоценности они обнаружили довольно-таки быстро. Их хозяева особо не прятали, все они были практически на виду: в шкатулке на трюмо, на стеклянной полке в стенке, замки которой носили чисто символический характер. Даже в ванной комнате, на зеркале висели две длинные золотые цепочки. Порадовали преступников и несколько крупных бриллиантов, которые они нашли в жестяной баночке с рисом, высыпав рис на пол кухни. Но найти сбережения оказалось непростой задачей, если вообще выполнимой. Прошло два с половиной часа беспрерывного поиска, а деньгами даже не пахло.
– Где же этот куркуль хранит свой капитал? – начал нервничать Диксон.
– Спокойно, Марат! Нужно сначала подумать, а потом искать дальше. – Алексей сел в кресло и его изучающий взгляд заскользил по стенам помещения. – Тебе не кажется, что среди довольно-таки богатой обстановки, репродукция с картины неизвестного художника смотрится слишком скудно? – спросил он подельника.
– Какое мне до нее дело, – недовольно буркнул Марат. – Напрасно потеряли столько времени – вот, что для меня главное.
– А меня эта живопись заинтересовала. – Атаман поднялся, подошел к стене и снял картину.
– Голова! – похвалил напарника Сайфутдинов, обнаружив замаскированную дверцу небольшого сейфа, встроенного в стену. – Но как его открыть? По-моему, он без замка.
Они осмотрели гладкую поверхность дверцы: она была ровной, без единого отверстия. А для того, чтобы извлечь сейф из стены, необходимо раздолбить толстую, железобетонную стену, на что уже не было ни времени, ни нужного инструмента. К тому же еще неизвестно: удастся ли его открыть, а прихватить сейф с собой было невозможно. Во-первых, он хоть и небольшой, но наверняка тяжелый, во-вторых, он привлечет внимание случайных встречных.
– Здесь должен быть какой-то секрет, – предположил Казаков.
– Об этом я и сам догадался. Но какой? – Диксон прошелся по комнате, взглянул на часы и решительно произнес: – Пора! Иначе не останется времени самим смотаться.
– Ты прав, – с сожалением согласился Алексей, бросив последний взор на злополучную стену. Но что-то привлекло его внимание и он замер. – Скажи, Марат, на что обычно вешают картину?
– Нашел время, – удивился Диксон любопытству друга. – Ну, дюбель в стену вбивают, или сверлят отверстие, забивают деревянную пробку и вгоняют шуруп.
– И я думаю точно также! – неизвестно чему обрадовался напарник. – Но тут, видимо, особый случай. – Он кивнул на стену, из которой сантиметров на пять-шесть выступал винт. – Нужна крестообразная отвертка.
– Где-то видел, – засуетился Сайфутдинов. Он открыл антресоль мебельной стенки, порылся там и извлек нужный инструмент.
Атаман подставил под ноги пуфик и принялся вворачивать винт. Когда из стены уже выступала только одна шляпка, он во что-то уперся. Приложив большие усилия и затаив дыхание, Казаков сделал еще несколько оборотов. Наградой за сообразительность послужил глухой щелчок где-то внутри стены.
– Внутренний замок сработал! – вскрикнул Диксон, заметив, как чуть приоткрылась дверца сейфа. – Ты просто гений.
Потерянное время окупилось с лихвой, в сейфе они обнаружили: семь сберегательных книжек на предъявителя, с суммой вкладов от двадцати до шестидесяти тысяч рублей в каждой, но настоящим сюрпризом были доллары – сто двадцать семь тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33