– тараторил толстяк-советник, обращаясь к одному из присутствующих. – Вылитый Еврипид! Борода, нос, лоб, мочки ушей, брови, все – как две капли воды! Трудно встретить что-либо более похожее! И где только был ум у номофилакса? Но… Да, да, он слишком… Гм? Вы понимаете меня? Cantores amant humores… Ха-ха-ха! Баста! Тем лучше, что Еврипид у нас. Что и говорить, прекрасный человек, клянусь Юпитером! И немало нас позабавит. Ха-ха-ха!
Глава седьмая
Что привело Еврипида в Абдеру, а заодно и некоторые тайные сведения о дворе в Пелле
В сущности вполне возможно, что Еврипид в тот момент, когда номофилакс ссылался на него, мог оказаться в Абдере, как, впрочем, и в любом другом месте. И хотя к подобным неожиданностям привыкли в театральных представлениях,тем не менее мы хорошо понимаем, что явление это выглядит совсем по-иному, если оно случилось в партере театра.В таком случае величие самой историиобязывает нас объяснить читателю, как это произошло. Мы намерены рассказать точно все, что знаем.
И если, несмотря на это, у проницательного читателя все-таки еще останутся неясности, то они, видимо, будут связаны с тем обычным вопросом, который можно задать по поводу любого происшествия, а именно: почемукак раз комари как раз этоткомар, в этусекунду, на десятой минуте шестого часа пополудни, как раз десятого августа и этого1778 года укусил как раз этугоспожу или девушку фон*** и не в лицо, не в затылок, локоть, грудь, не в руку, не в пятку и так далее, а в место, как раз находящееся на четыре пальца выше коленной чашечки!Мы откровенно сознаемся, что на этот вопрос мы ответить не в состоянии. Вопрошайте богов! – могли бы мы сказать вместе с одним великим человеком. Но так как это был бы явно… героическийответ, то мы считаем более пристойным оставить дело так, как оно есть, не занимаясь его дальнейшими исследованиями.
Итак, то, что нам известно. Македонский царь Архелай, большой поклонник изящных искусств и изысканных гениев(впрочем, тогда еще не называли так некоторых баловней природы, как называют теперь всякого, о ком трудно сказать, что он такое), этот царь Архелай задумал завести свой собственный придворный театр. И благодаря стечению разных обстоятельств, причин, средств и намерений, никому сегодня не интересных, он убедил Еврипида приехать в Пеллу на весьма выгодных условиях вместе с труппой лучших актеров, виртуозов, декораторов и машинистов, короче, со всем, что необходимо для сцены и руководства новым придворным театром. Еврипид как раз и совершал это путешествие со всей своей компанией. И хотя путь через Абдеру был вовсе не единственным или кратчайшим, но он избрал его потому, что ему очень захотелось увидеть собственными глазами республику, столь известную остроумием своих граждан. Как, однако, случилось, что он прибыл именно в тот день, когда номофилакс впервые давал свою «Андромеду», этого, как уже говорилось, мы объяснить не в состоянии. Подобные совладения происходят чаще, чем кажется. И уж не такое великое чудо, когда, например, к молодому человеку фон***, только что собиравшемуся натянуть свои панталоны, вдруг неожиданно вошла в комнату швея, которая как раз решила отдать юному дворянину заштопанные ею шелковые чулки – событие случайное, однако, вызвавшее, как известно, не менее великие потрясения, чем неожиданное появление Еврипида в партере абдерского театра. Кто удивляется таким явлениям, тот недостаточно понимает ????????, о которой говорил тот же самый Еврипид.
Впрочем, замечание, что царь Архелай являлся большим поклонником изящных искусств и изысканных гениев, не следует понимать строго в буквальном смысле. Просто принято так выражаться. В сущности, он менее всего был поклонником изящных искусств и изысканных гениев. Истина заключалась в том, что упомянутого царя с некоторого времени охватила скука, потому что его прежние развлечения с мадам А**, Б**, В**, Г**, Д**, Ж**, 3** и так далее больше не забавляли монарха. Кроме того, он был честолюбивый государь, и оберкамергер смог убедить его, что великому правителю надлежит покровительствовать наукам и искусствам,
– Ибо, – сказал камергер, – Ваше величество, должно быть, заметили, что на любой медали с изображением статуи или бюста великого государя всегда можно видеть справа Минерву, рядом – трофейные панцири, копья и бердыши, а слева – несколько коленопреклоненных юношей или полунагих девушек с кистями и палитрой, угольником, флейтой, лирой и свитком в руках, символизирующих искусства, как бы ищущие защиты у великого государя. Вверху надо всем реет Молва с трубой, намекая, что короли и князья, покровительствуя искусствам, стяжают себе бессмертную славу и прочее.
Поэтому царь Архелай и начал покровительствовать искусствам. Историки подробнейшим образом рассказывают нам о том, сколько употребил он средств на живопись и скульптуру, шпалеры и прекрасную мебель и как все, вплоть до отхожих мест, было устроено у него на этрусский манер;и каких, наконец, он пригласил к своему двору знаменитых художников, виртуозов. Эстетов и прочее. Все это, рассказывают они, он делал особенно охотно потому, что стремился изгладить память о своих злодеяниях, проложивших ему путь к трону, для которого он вовсе не был рожден. Об этом благосклонный читатель может подробно осведомиться в своем словаре Бейля'.
После этого небольшого отступления возвратимся к нашему аттическому поэту, которого мы встретим в блестящем окружении абдеритов и абдериток первого ранга в зеленом садовом павильоне архонта Онолая.
Глава восьмая
Как ведет себя Еврипид с абдеритами. Они кое-что замышляют против него, явно обнаруживая при этом свою политическую ловкость. Замысел должен удаться, потому что все трудности оказались воображаемыми
Выше упоминалось, что Еврипид уже давно, хотя и неизвестно по какой причине, пользовался у абдеритов великим почтением. Теперь же, едва разнесся слух, что он находится здесь собственной персоной, весь город заволновался. Повсюду только и говорили об Еврипиде: «Видели ли вы Еврипида? Как он выглядит? Велик ли у него нос? Как держит он голову? Какие у него глаза? Вероятно, он говорит только стихами? Не горд ли он?», и сотни подобных вопросов задавались быстрей, чем на них возможно было ответить. Желание увидеть Еврипида привлекло немало и других абдеритов, кроме тех, кого пригласил архонт. Все толпились вокруг доброго лысого поэта, чтобы удостовериться, выглядит ли он именно так, как он должен был выглядеть, по их представлениям. Многие, особенно дамы, удивлялись, что он точно такой же, как и все прочие смертные. Другие говорили, что у него много страсти в глазах. А прекрасная Триаллида шепнула на ухо своей приятельнице, будто в нем сильно заметен заклятый женоненавистник. Замечание это она сделала, предвкушая заранее свой триумф, если такой убежденный враг женского пола вынужден будет признать силу ее прелестей.
Глупость, как и ум, имеет свою утонченность, и кто способен дойти в ней до абсурда, тот достиг своего рода возвышенного совершенства, являющегося источником удовольствия для людей разумных. Абдериты имели счастье обладать таким совершенством. Их нелепости порой вызывали у чужестранцев сначала раздражение, но как только те замечали, что эти нелепости обладают определенной последовательностьюи именно поэтому в них так много внутренней убежденности и добродушия, чужестранцы тотчас же примирялись с ними и часто находили более удовольствия в глупости абдеритов, нежели в остроумии иных людей.
Никогда еще в своей жизни Еврипид не был в таком хорошем настроении, как на этом пиру у абдеритов. Он отвечал на все их вопросы с величайшей любезностью, смеялся над всеми их плоскими выдумками, льстил самолюбию каждого и даже оценил их театр столь выгодно для абдеритов, что каждый остался совершенно доволен им.
– Учтивый гость! – прошептал политичный советник на ухо Салабанде, сидевшей около него. – И так деликатно себя держит…
– И так вежлив, так скромен, словно он и не великий человек, – отвечала Салабанда.
– Самый веселый человек на свете, клянусь Юпитером! – проговорил толстый коротышка-советник, подымаясь из-за стола. – Истинно забавный субъект, никогда бы не поверил, клянусь честью!
Дамы, которых Еврипид нашел красивыми,были так вежливы, что в ответ на это нашли драматурга моложе его возраста лет на двадцать. Одним словом, все были полностью очарованы им и сожалели только, что они не имеют честии удовольствиявидеть его в Абдере дольше, чем хотелось бы. Ибо Еврипид повторял, что не может долго задерживаться.
Наконец госпожа Салабанда отвела политичного советника и молодого
Онобула в сторону.
– Как вы думаете, – сказала она, – не попросить ли его, чтобы он представил для нас свою «Андромеду»? Ведь с ним его труппа и, должно быть, совершенно исключительные виртуозы.
Онобул нашел эту идею божественной.
– Я как раз сам об этом думал, – заявил политичный советник, – и собирался вам это предложить. Но тут могут встретиться трудности. Номофилакс…
– Об этом уж я позабочусь, – прервала его Салабанда, – и постараюсь склонить номофилакса на свою сторону.
– За своего дядю я ручаюсь, – заверил Онобул. – Сегодня же ночью я соберу компанию молодых людей, которые устроят порядочный шум в городе.
– Только не слишком горячитесь, – шептал политичный советник, покачивая головой, – чтобы ничего не было заметно! Сначала разведка, а потом ловко и тихо выступить. Я всегда так говорю.
– Но нельзя терять времени, господин попечитель лягушек! Еврипид уезжает…
– Уж мы постараемся его задержать, – успокаивала Салабанда. – Завтра он будет у меня. В саду соберется общество наших лучших граждан… Положитесь на меня, все уладится.
Госпожа Салабанда считалась в Абдере мудрой женщиной. Она разбиралась в политике и имела большое влияние на архонта Онолая. Верховный жрец приходился ей дядюшкой, а пять или шесть советников, числившихся ее друзьями, почти всегда высказывали в Совете то мнение, которое она накануне вечером вдолбила им. Кроме того, обожатели прекрасной Триаллиды и ее лучшей приятельницы были полностью в ее власти, не говоря уже о ее собственных любовниках, среди которых были и такие, что служили ей, постоянно питая надежду,и, следовательно, были податливы, как замшевые перчатки. Ее дом принадлежал к лучшим домам города и являлся местом, где подготавливались все дела, примирялись все ссоры и решался исход выборов.Короче, госпожа Салабанда творила в Абдере все, что хотела.
Еврипид, не имея ни малейшего намерения использовать влияние этой женщины, настолько сумел расположить ее к себе, словно он, по крайней мере, задался целью добиться должности попечителя лягушек. Если она изрекала политические банальности, скудные мыслью, то он находил их весьма остроумными замечаниями.Если она цитировала Симонида или Гомера, он восхищался ее талантом декламировать стихи. Она позволила себе подтрунивать над некоторыми местами из его произведений, создавшими ему в Афинах злую славу женоненавистника. И он, поклонившись ей и прекрасной Триаллиде, заверил дам, что его несчастье состоит в том, что он раньше не прибыл в Абдеру. Одним словом, он вел себя так, что госпожа Салабанда готова была вызвать восстание в городе, если только план, затеянный ею совместно с политичным советником, не удастся претворить в действие более доступными средствами.
Заговорщики не преминули прежде всего убедить архонта,согласия которого обычно можно было добиться, если только уверить его в том, что данное дело послужит к великой славе республики Абдеры и будет весьма приятно ее народу. Но так как он был человеком, ценящим свой покой, то объявил, что предоставляет им возможность направить все в должное русло. Со своей стороны, архонт ни с кем из-за этого дела не намерен ссориться и менее всего с номофилаксом, грубияном, имеющим сильную поддержку в народе.
– О народе, ваша милость, не беспокойтесь, – шепнул ему советник, – его я настрою по нашему желанию через третьих лиц.
– А я, – прибавила Салабанда, – беру на себя советников.
– Посмотрим, – заключил архонт и направился к обществу.
– Будьте спокойны, – заверила дама политичного советника, отведя его в сторону. – Я знаю архонта. Чтобы добиться его согласия, достаточно только вечером сказать ему о деле, и, если он ответит «нет», прийти утром вновь и, нисколько не смущаясь, говорить с ним так, словно он сказал «да» и при Этом показывать ему, что успех обеспечен. Тогда на него можно положиться, как на чистое золото. Я уже не в первый раз ловлю его таким образом.
– Хитрая вы женщина, – сказал господин попечитель лягушек, потрепав ее по полному плечику. – Как осторожно вы действуете!.. Но все-таки могут заметить, что мы что-то замышляем, а это будет иметь плохие последствия. Необходимо действовать без шума!
В этот момент мимо просеменили две абдеритки, а за ними проследовало и все общество, желая услышать, о чем идет речь. Политичный советник поспешно отошел в сторону.
– Ну, как вам нравится Еврипид? – спросила госпожа Салабанда. – Вот это мужчина, не правда ли?
– Восхитительный! – воскликнули абдеритки.
– Жаль только, что он такой лысый, – прибавила одна из них.
– …и что у него нет нескольких зубов, – закончила другая.
– Глупышка, зато он меньше будет тебя кусать, – сказала третья.
И так как это показалось остроумной мыслью, то все от души рассмеялись.
– Женат ли он? – спросила молоденькая девушка, выглядевшая, словно гриб, который вырос после дождя за одну ночь.
– А тебе хотелось бы выйти за него замуж? – с насмешкой задала ей вопрос другая барышня. – По-моему, он уже должен женить правнуков.
– О, ихя оставлю тебе, – презрительно ответила первая. Укол оказался чувствительным, как жало осы, потому что барышне, разыгрывавшей из себя восемнадцатилетнюю девушку, было, по меньшей мере, все тридцать пять.
– Дети, – прервала их госпожа Салабанда, – не об этом сейчас речь. Мы заняты совсем другим. Как бы вы отнеслись, если бы я уговорила чужестранца задержаться на пару дней и труппа его представила бы нам одну из его драм?
– Великолепно! – воскликнули абдеритки, подпрыгнув от радости. – О, если бы вам это удалось!
– Уж с этим я справлюсь, – ответила Салабанда, – но вы все должны мне помочь.
– Конечно, конечно! – затрещали абдеритки и, побежав тотчас всей толпой к Еврипиду, закричали в один голос:
– Мы просим вас, господин Еврипид, вы должны сыграть нам комедию! Мы не отпустим вас, пока вы ее нам не представите. Ведь вы обещаете, не правда ли?
Бедный мученик, пораженный этим навязчивым требованием, отступил на два шага назад, словно на него вылили ушат холодной воды, и начал уверять абдериток, что ему никогда не приходила в голову мысль давать представления в Абдере, что он торопится с отъездом и прочее. Но все это нисколько не помогло.
– О, вы должны… – продолжали пищать абдеритки. – Мы не оставим вас в покое. Ведь вы же достаточно воспитаны и не сможете отказать дамам. Мы так просим вас…
– В самом деле, – вмешалась госпожа Салабанда, – мы все сговорились насчет вас.
– И не будь я Онобулом, наш план не должен расстроиться, – сказал сын архонта.
– В чем дело? В чем дело? – начал расспрашивать, тихо подкравшись, политичный советник, делая вид, будто он ничего не знает. Взор его беспокойно блуждал. – Что вы хотите от этого господина?
И толстый коротышка-советник появился тоже, переваливаясь с боку на бок.
– Трудно поверить, разрази меня гром! Да вы все разом хотите взять его сердце в плен, ха-ха-ха! – орал и смеялся он, держась за бока.
Ему объяснили, о чем идет речь.
– Ха-ха-ха! Прекрасная мысль! Порази меня Юпитер, и я приду, обязательно, обещаю вам. Еще бы, сам мастер! Стоит посмотреть. Большая честь для Абдеры, господин Еврипид, большая честь! Да мы должны считать за счастье поучиться у такого великого мужа!
Несколько значительных господ высказали Еврипиду примерно такие же комплименты.
Хотя Еврипиду мысль устроить потеху над абдеритами и показалась недурной, он все еще разыгрывал перед ними изумление и извинялся, говоря, что обещал царю Архелаю ускорить свой приезд.
– Пустяки! – сказал Онобул. – Вы – республиканец, и республика имеет больше прав на вас.
– Вы только скажите царю, – зажужжала прекрасная Мирида, – что мы вас сильно упрашивали. Он ведь, должно быть, галантный мужчина и не рассердится за то, что вы не смогли отказать сразу шести женщинам.
– О ты, Амур, владыка смертных и 6огов! – воскликнул трагическим тоном Еврипид, взглянув на прекрасную Триаллиду.
– Если вы не шутите, – сказала Триаллида с миной женщины, не привыкшей ни отказывать, ни получать отказы, – если вы не шутите, то докажите справедливость этих слов тем, что позволите мне упросить вас.
Выражение «мне упросить вас» вызвало досаду у прочих абдериток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Глава седьмая
Что привело Еврипида в Абдеру, а заодно и некоторые тайные сведения о дворе в Пелле
В сущности вполне возможно, что Еврипид в тот момент, когда номофилакс ссылался на него, мог оказаться в Абдере, как, впрочем, и в любом другом месте. И хотя к подобным неожиданностям привыкли в театральных представлениях,тем не менее мы хорошо понимаем, что явление это выглядит совсем по-иному, если оно случилось в партере театра.В таком случае величие самой историиобязывает нас объяснить читателю, как это произошло. Мы намерены рассказать точно все, что знаем.
И если, несмотря на это, у проницательного читателя все-таки еще останутся неясности, то они, видимо, будут связаны с тем обычным вопросом, который можно задать по поводу любого происшествия, а именно: почемукак раз комари как раз этоткомар, в этусекунду, на десятой минуте шестого часа пополудни, как раз десятого августа и этого1778 года укусил как раз этугоспожу или девушку фон*** и не в лицо, не в затылок, локоть, грудь, не в руку, не в пятку и так далее, а в место, как раз находящееся на четыре пальца выше коленной чашечки!Мы откровенно сознаемся, что на этот вопрос мы ответить не в состоянии. Вопрошайте богов! – могли бы мы сказать вместе с одним великим человеком. Но так как это был бы явно… героическийответ, то мы считаем более пристойным оставить дело так, как оно есть, не занимаясь его дальнейшими исследованиями.
Итак, то, что нам известно. Македонский царь Архелай, большой поклонник изящных искусств и изысканных гениев(впрочем, тогда еще не называли так некоторых баловней природы, как называют теперь всякого, о ком трудно сказать, что он такое), этот царь Архелай задумал завести свой собственный придворный театр. И благодаря стечению разных обстоятельств, причин, средств и намерений, никому сегодня не интересных, он убедил Еврипида приехать в Пеллу на весьма выгодных условиях вместе с труппой лучших актеров, виртуозов, декораторов и машинистов, короче, со всем, что необходимо для сцены и руководства новым придворным театром. Еврипид как раз и совершал это путешествие со всей своей компанией. И хотя путь через Абдеру был вовсе не единственным или кратчайшим, но он избрал его потому, что ему очень захотелось увидеть собственными глазами республику, столь известную остроумием своих граждан. Как, однако, случилось, что он прибыл именно в тот день, когда номофилакс впервые давал свою «Андромеду», этого, как уже говорилось, мы объяснить не в состоянии. Подобные совладения происходят чаще, чем кажется. И уж не такое великое чудо, когда, например, к молодому человеку фон***, только что собиравшемуся натянуть свои панталоны, вдруг неожиданно вошла в комнату швея, которая как раз решила отдать юному дворянину заштопанные ею шелковые чулки – событие случайное, однако, вызвавшее, как известно, не менее великие потрясения, чем неожиданное появление Еврипида в партере абдерского театра. Кто удивляется таким явлениям, тот недостаточно понимает ????????, о которой говорил тот же самый Еврипид.
Впрочем, замечание, что царь Архелай являлся большим поклонником изящных искусств и изысканных гениев, не следует понимать строго в буквальном смысле. Просто принято так выражаться. В сущности, он менее всего был поклонником изящных искусств и изысканных гениев. Истина заключалась в том, что упомянутого царя с некоторого времени охватила скука, потому что его прежние развлечения с мадам А**, Б**, В**, Г**, Д**, Ж**, 3** и так далее больше не забавляли монарха. Кроме того, он был честолюбивый государь, и оберкамергер смог убедить его, что великому правителю надлежит покровительствовать наукам и искусствам,
– Ибо, – сказал камергер, – Ваше величество, должно быть, заметили, что на любой медали с изображением статуи или бюста великого государя всегда можно видеть справа Минерву, рядом – трофейные панцири, копья и бердыши, а слева – несколько коленопреклоненных юношей или полунагих девушек с кистями и палитрой, угольником, флейтой, лирой и свитком в руках, символизирующих искусства, как бы ищущие защиты у великого государя. Вверху надо всем реет Молва с трубой, намекая, что короли и князья, покровительствуя искусствам, стяжают себе бессмертную славу и прочее.
Поэтому царь Архелай и начал покровительствовать искусствам. Историки подробнейшим образом рассказывают нам о том, сколько употребил он средств на живопись и скульптуру, шпалеры и прекрасную мебель и как все, вплоть до отхожих мест, было устроено у него на этрусский манер;и каких, наконец, он пригласил к своему двору знаменитых художников, виртуозов. Эстетов и прочее. Все это, рассказывают они, он делал особенно охотно потому, что стремился изгладить память о своих злодеяниях, проложивших ему путь к трону, для которого он вовсе не был рожден. Об этом благосклонный читатель может подробно осведомиться в своем словаре Бейля'.
После этого небольшого отступления возвратимся к нашему аттическому поэту, которого мы встретим в блестящем окружении абдеритов и абдериток первого ранга в зеленом садовом павильоне архонта Онолая.
Глава восьмая
Как ведет себя Еврипид с абдеритами. Они кое-что замышляют против него, явно обнаруживая при этом свою политическую ловкость. Замысел должен удаться, потому что все трудности оказались воображаемыми
Выше упоминалось, что Еврипид уже давно, хотя и неизвестно по какой причине, пользовался у абдеритов великим почтением. Теперь же, едва разнесся слух, что он находится здесь собственной персоной, весь город заволновался. Повсюду только и говорили об Еврипиде: «Видели ли вы Еврипида? Как он выглядит? Велик ли у него нос? Как держит он голову? Какие у него глаза? Вероятно, он говорит только стихами? Не горд ли он?», и сотни подобных вопросов задавались быстрей, чем на них возможно было ответить. Желание увидеть Еврипида привлекло немало и других абдеритов, кроме тех, кого пригласил архонт. Все толпились вокруг доброго лысого поэта, чтобы удостовериться, выглядит ли он именно так, как он должен был выглядеть, по их представлениям. Многие, особенно дамы, удивлялись, что он точно такой же, как и все прочие смертные. Другие говорили, что у него много страсти в глазах. А прекрасная Триаллида шепнула на ухо своей приятельнице, будто в нем сильно заметен заклятый женоненавистник. Замечание это она сделала, предвкушая заранее свой триумф, если такой убежденный враг женского пола вынужден будет признать силу ее прелестей.
Глупость, как и ум, имеет свою утонченность, и кто способен дойти в ней до абсурда, тот достиг своего рода возвышенного совершенства, являющегося источником удовольствия для людей разумных. Абдериты имели счастье обладать таким совершенством. Их нелепости порой вызывали у чужестранцев сначала раздражение, но как только те замечали, что эти нелепости обладают определенной последовательностьюи именно поэтому в них так много внутренней убежденности и добродушия, чужестранцы тотчас же примирялись с ними и часто находили более удовольствия в глупости абдеритов, нежели в остроумии иных людей.
Никогда еще в своей жизни Еврипид не был в таком хорошем настроении, как на этом пиру у абдеритов. Он отвечал на все их вопросы с величайшей любезностью, смеялся над всеми их плоскими выдумками, льстил самолюбию каждого и даже оценил их театр столь выгодно для абдеритов, что каждый остался совершенно доволен им.
– Учтивый гость! – прошептал политичный советник на ухо Салабанде, сидевшей около него. – И так деликатно себя держит…
– И так вежлив, так скромен, словно он и не великий человек, – отвечала Салабанда.
– Самый веселый человек на свете, клянусь Юпитером! – проговорил толстый коротышка-советник, подымаясь из-за стола. – Истинно забавный субъект, никогда бы не поверил, клянусь честью!
Дамы, которых Еврипид нашел красивыми,были так вежливы, что в ответ на это нашли драматурга моложе его возраста лет на двадцать. Одним словом, все были полностью очарованы им и сожалели только, что они не имеют честии удовольствиявидеть его в Абдере дольше, чем хотелось бы. Ибо Еврипид повторял, что не может долго задерживаться.
Наконец госпожа Салабанда отвела политичного советника и молодого
Онобула в сторону.
– Как вы думаете, – сказала она, – не попросить ли его, чтобы он представил для нас свою «Андромеду»? Ведь с ним его труппа и, должно быть, совершенно исключительные виртуозы.
Онобул нашел эту идею божественной.
– Я как раз сам об этом думал, – заявил политичный советник, – и собирался вам это предложить. Но тут могут встретиться трудности. Номофилакс…
– Об этом уж я позабочусь, – прервала его Салабанда, – и постараюсь склонить номофилакса на свою сторону.
– За своего дядю я ручаюсь, – заверил Онобул. – Сегодня же ночью я соберу компанию молодых людей, которые устроят порядочный шум в городе.
– Только не слишком горячитесь, – шептал политичный советник, покачивая головой, – чтобы ничего не было заметно! Сначала разведка, а потом ловко и тихо выступить. Я всегда так говорю.
– Но нельзя терять времени, господин попечитель лягушек! Еврипид уезжает…
– Уж мы постараемся его задержать, – успокаивала Салабанда. – Завтра он будет у меня. В саду соберется общество наших лучших граждан… Положитесь на меня, все уладится.
Госпожа Салабанда считалась в Абдере мудрой женщиной. Она разбиралась в политике и имела большое влияние на архонта Онолая. Верховный жрец приходился ей дядюшкой, а пять или шесть советников, числившихся ее друзьями, почти всегда высказывали в Совете то мнение, которое она накануне вечером вдолбила им. Кроме того, обожатели прекрасной Триаллиды и ее лучшей приятельницы были полностью в ее власти, не говоря уже о ее собственных любовниках, среди которых были и такие, что служили ей, постоянно питая надежду,и, следовательно, были податливы, как замшевые перчатки. Ее дом принадлежал к лучшим домам города и являлся местом, где подготавливались все дела, примирялись все ссоры и решался исход выборов.Короче, госпожа Салабанда творила в Абдере все, что хотела.
Еврипид, не имея ни малейшего намерения использовать влияние этой женщины, настолько сумел расположить ее к себе, словно он, по крайней мере, задался целью добиться должности попечителя лягушек. Если она изрекала политические банальности, скудные мыслью, то он находил их весьма остроумными замечаниями.Если она цитировала Симонида или Гомера, он восхищался ее талантом декламировать стихи. Она позволила себе подтрунивать над некоторыми местами из его произведений, создавшими ему в Афинах злую славу женоненавистника. И он, поклонившись ей и прекрасной Триаллиде, заверил дам, что его несчастье состоит в том, что он раньше не прибыл в Абдеру. Одним словом, он вел себя так, что госпожа Салабанда готова была вызвать восстание в городе, если только план, затеянный ею совместно с политичным советником, не удастся претворить в действие более доступными средствами.
Заговорщики не преминули прежде всего убедить архонта,согласия которого обычно можно было добиться, если только уверить его в том, что данное дело послужит к великой славе республики Абдеры и будет весьма приятно ее народу. Но так как он был человеком, ценящим свой покой, то объявил, что предоставляет им возможность направить все в должное русло. Со своей стороны, архонт ни с кем из-за этого дела не намерен ссориться и менее всего с номофилаксом, грубияном, имеющим сильную поддержку в народе.
– О народе, ваша милость, не беспокойтесь, – шепнул ему советник, – его я настрою по нашему желанию через третьих лиц.
– А я, – прибавила Салабанда, – беру на себя советников.
– Посмотрим, – заключил архонт и направился к обществу.
– Будьте спокойны, – заверила дама политичного советника, отведя его в сторону. – Я знаю архонта. Чтобы добиться его согласия, достаточно только вечером сказать ему о деле, и, если он ответит «нет», прийти утром вновь и, нисколько не смущаясь, говорить с ним так, словно он сказал «да» и при Этом показывать ему, что успех обеспечен. Тогда на него можно положиться, как на чистое золото. Я уже не в первый раз ловлю его таким образом.
– Хитрая вы женщина, – сказал господин попечитель лягушек, потрепав ее по полному плечику. – Как осторожно вы действуете!.. Но все-таки могут заметить, что мы что-то замышляем, а это будет иметь плохие последствия. Необходимо действовать без шума!
В этот момент мимо просеменили две абдеритки, а за ними проследовало и все общество, желая услышать, о чем идет речь. Политичный советник поспешно отошел в сторону.
– Ну, как вам нравится Еврипид? – спросила госпожа Салабанда. – Вот это мужчина, не правда ли?
– Восхитительный! – воскликнули абдеритки.
– Жаль только, что он такой лысый, – прибавила одна из них.
– …и что у него нет нескольких зубов, – закончила другая.
– Глупышка, зато он меньше будет тебя кусать, – сказала третья.
И так как это показалось остроумной мыслью, то все от души рассмеялись.
– Женат ли он? – спросила молоденькая девушка, выглядевшая, словно гриб, который вырос после дождя за одну ночь.
– А тебе хотелось бы выйти за него замуж? – с насмешкой задала ей вопрос другая барышня. – По-моему, он уже должен женить правнуков.
– О, ихя оставлю тебе, – презрительно ответила первая. Укол оказался чувствительным, как жало осы, потому что барышне, разыгрывавшей из себя восемнадцатилетнюю девушку, было, по меньшей мере, все тридцать пять.
– Дети, – прервала их госпожа Салабанда, – не об этом сейчас речь. Мы заняты совсем другим. Как бы вы отнеслись, если бы я уговорила чужестранца задержаться на пару дней и труппа его представила бы нам одну из его драм?
– Великолепно! – воскликнули абдеритки, подпрыгнув от радости. – О, если бы вам это удалось!
– Уж с этим я справлюсь, – ответила Салабанда, – но вы все должны мне помочь.
– Конечно, конечно! – затрещали абдеритки и, побежав тотчас всей толпой к Еврипиду, закричали в один голос:
– Мы просим вас, господин Еврипид, вы должны сыграть нам комедию! Мы не отпустим вас, пока вы ее нам не представите. Ведь вы обещаете, не правда ли?
Бедный мученик, пораженный этим навязчивым требованием, отступил на два шага назад, словно на него вылили ушат холодной воды, и начал уверять абдериток, что ему никогда не приходила в голову мысль давать представления в Абдере, что он торопится с отъездом и прочее. Но все это нисколько не помогло.
– О, вы должны… – продолжали пищать абдеритки. – Мы не оставим вас в покое. Ведь вы же достаточно воспитаны и не сможете отказать дамам. Мы так просим вас…
– В самом деле, – вмешалась госпожа Салабанда, – мы все сговорились насчет вас.
– И не будь я Онобулом, наш план не должен расстроиться, – сказал сын архонта.
– В чем дело? В чем дело? – начал расспрашивать, тихо подкравшись, политичный советник, делая вид, будто он ничего не знает. Взор его беспокойно блуждал. – Что вы хотите от этого господина?
И толстый коротышка-советник появился тоже, переваливаясь с боку на бок.
– Трудно поверить, разрази меня гром! Да вы все разом хотите взять его сердце в плен, ха-ха-ха! – орал и смеялся он, держась за бока.
Ему объяснили, о чем идет речь.
– Ха-ха-ха! Прекрасная мысль! Порази меня Юпитер, и я приду, обязательно, обещаю вам. Еще бы, сам мастер! Стоит посмотреть. Большая честь для Абдеры, господин Еврипид, большая честь! Да мы должны считать за счастье поучиться у такого великого мужа!
Несколько значительных господ высказали Еврипиду примерно такие же комплименты.
Хотя Еврипиду мысль устроить потеху над абдеритами и показалась недурной, он все еще разыгрывал перед ними изумление и извинялся, говоря, что обещал царю Архелаю ускорить свой приезд.
– Пустяки! – сказал Онобул. – Вы – республиканец, и республика имеет больше прав на вас.
– Вы только скажите царю, – зажужжала прекрасная Мирида, – что мы вас сильно упрашивали. Он ведь, должно быть, галантный мужчина и не рассердится за то, что вы не смогли отказать сразу шести женщинам.
– О ты, Амур, владыка смертных и 6огов! – воскликнул трагическим тоном Еврипид, взглянув на прекрасную Триаллиду.
– Если вы не шутите, – сказала Триаллида с миной женщины, не привыкшей ни отказывать, ни получать отказы, – если вы не шутите, то докажите справедливость этих слов тем, что позволите мне упросить вас.
Выражение «мне упросить вас» вызвало досаду у прочих абдериток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39