.. Сморило меня что то...
— Небось, не высыпаешься в своей гостинице.
— Поспишь тут, — пробормотал майор, нащупывая тапочки. — Я тебя три дня подряд караулил. Каждый день в пять вставал и ложился только после двенадцати.
Влад хмыкнул и хлопнул Григория по плечу.
— Не ной!
— Ты сам то как?
— Как огурчик сорта «неунывающий». Мне трех часов сна в сутки с избытком хватает. Привык с. И ты привыкнешь...
— Забудь, — майор прошлепал на кухню. Биолог поставил на стол две фаянсовые кружки и две пиалы с овсянкой.
— Садитесь жрать, пожалуйста.
— Что это? — любящий плотно и вкусно поесть Бобровский поковырял ложкой в каше.
— Овсянка, сэр. Дабы у нас ночью животы не прихватило. И кофеек. Бодрости прибавляет.
— А что так мало?
— Больше вредно. Желудок перед боем должен быть практически пуст. Дабы не получить перитонит при ранении в брюхо.
— Типун тебе на язык!
— Угу, — Рокотов засунул в рот полную ложку овсянки и с видимым неудовольствием проглотил. — Я тоже ее не люблю. А что делать? Жить то хочется. Ты давай не задерживай...
Майор быстро съел свою порцию и принялся за кофе.
— Итак, — Влад бросил на стол две газетные вырезки, — пока ты дрых, я смотался в киоск и купил спортобозрение. Как я и предполагал, там оказались фото Ледового Дворца. Смотри... Вот въезд на стройплощадку. Видно не очень хорошо, но другой картинки у нас нет... Левая часть почти закончена, справа голые перекрытия.
Бобровский склонился над фотографиями.
— Компрессорная где то здесь, — толстый палец уперся в выступающий из фундамента флигелек.
— Возможно... А вот теперь вопрос на засыпку — сколько, по твоему мнению, там охраны?
— На самой стройплощадке или возле заряда?
— На самой я и так знаю. Один или два сторожа...
— Если устройство уже там...
— Стоп! Сегодня шестое июня. Президент приезжает двадцатого. Они что, еще не приступали к размещению?
— Должны были уже установить. Позже — опасно.
— И я о том же. Возвращаемся к вопросу об охране.
— Не меньше десятка, — майор положил очки на стол.
— Как они мотивируют свое присутствие на объекте?
— Изображают технический персонал.
— Вот! — Влад поднял палец. — Значит, любой наладчик или электрик может оказаться террористом.
— И что нам это дает?
— То, что будем вырубать любого встречного. Другого варианта я не вижу.
— Разумно. А как ты собираешься проникать внутрь?
— Через забор. Собак там нет, слишком территория огромная. Сейчас ночи светлые, так что видно всё прекрасно.
Майор взял из вазочки сухарик.
— У тебя есть, во что переодеться?
— Найдем, — успокоил Рокотов, — спортивный костюм и кроссовки. Обновим, так сказать, стадиончик. Бег и стрельба, конечно, немного не по профилю, но тоже в чем то спорт.
— Тогда не будем тянуть. Давай костюм.
— Сейчас. Кофе допью и начнем собираться...
Арби вылез из прокуренного, несмотря на работающий кондиционер, салона белой «ауди» и полной грудью вдохнул прохладный вечерний воздух.
Всё было готово.
Заряд ожидал своего часа, надежно упрятанный под массивный кожух огромного двигателя системы вентиляции. Чтобы извлечь его наружу, потребовалось бы демонтировать двухсоткилограммовые электрощиты, снять сотни метров кабеля и вскрыть пятнадцатисантиметровое железобетонное перекрытие.
Этого никто делать не будет.
Передовой отряд президентской охраны несколько дней назад осмотрел Ледовый Дворец, опечатал десяток помещений, где бы мог укрыться снайпер, и отбыл восвояси. Подвальные переходы проверяли спустя рукава, воздуховоды тоже. Несущие конструкции стадиона столь массивны, что для их подрыва надо было бы заложить по тонне взрывчатки в пяти шести точках.
Никакой террорист на такое не способен.
Если, конечно, у него нет устройства, мощнее обычного пластида.
Арби проверил наличие бумажника, секунду задержал пальцы на гладкой коже и сунул руки в карманы.
Шар ядерного взрыва превратит Ледовый Дворец в пар.
А вместе с ним — и пару сотен никчемных людишек, увивающихся возле косноязычного пьющего царя. Ударная волна обрушит и соседние новостройки, отправив на тот свет еще тысяч восемь.
И возникнет хаос.
К возможности атомного поражения крупного города не готов никто.
Это на бумаге да на учениях Министерства по чрезвычайным ситуациям всё выглядит просто. Отдаются команды, слаженно работают пожарные, врачи и дезактиваторы, вовремя подходит техника для расчистки завалов, место учений окружено зрителями и любопытными, безупречно работает связь, есть все лекарства и перевязочные материалы, никто не мешает спасателям в красивых сине оранжевых робах и не штурмует средства передвижения, чтобы вырваться из зоны заражения.
В реальности всё будет совсем не так.
Для начала возникнет страшная паника, когда жители города увидят грибообразное облако и ощутят мощь ударной волны. Треть зданий рухнет. Миллионы людей, не разбирая дороги, кинутся прочь, сметая всё на своем пути. На улицах польется кровь, и некому будет остановить озверевшие толпы. Друг друга будут убивать за место в автобусе, за литр бензина, за грубое слово...
Потом подойдут войска.
Но это случится не сразу, а через сутки.
Когда панику будет уже не остановить.
Солдатам придется стрелять по толпе. Народ ответит выстрелом на выстрел, благо оружия сейчас хватает. В бронетранспортеры и танки полетят бутылки с соляркой.
Всё более менее уляжется только через неделю.
Однако через неделю это будет уже новый мир, где волки ислама диктуют свою волю подчиненным нациям.
Арби расправил плечи, гордо вскинул голову и направился к темнеющему на фоне светло серого неба овалу Ледового Дворца.
К полуночи с северо востока подул порывистый ветер и закапал мелкий дождик.
— Замечательно! — радостно сказал Влад, когда первые капли оросили плоское лобовое стекло «мерседеса». — Дождь нам на руку.
— Внутри помещения его всё равно не будет, — возразил майор.
— А сама вода нам и не нужна. — Рокотов погладил лежащий на коленях «агран». — Достаточно того, что дождь создает отвлекающий размеренный шум. Особенность человеческого слуха в том, что он так и так фиксирует все звуки и не способен на жесткую фильтрацию. Башка — не компьютер, программу отсечения посторонних звуков не задать... Крыша на комплексе построена не до конца. Соответственно, пустые проемы затянуты полиэтиленом. Представляешь, какой шум издают падающие на пленку капли?
— Ты просчитываешь ситуацию как профессиональный диверс.
— Жизнь заставила, — биолог высыпал на ладонь десяток желтых шариков аскорбинки. — К тому же опыт экспедиций. Которые по сути ничем не отличаются от точечных боевых столкновений. Тоже приходилось и в засаде лёживать, и по следу идти, и ловушки ставить. У нас специализация только с четвертою курса началась, а до этого мы в обязательном порядке весь животный мир изучали.
— Человек — тот же примат, — согласился Бобровский.
— Угу... Причем самый тупой и наиболее неприспособленный к жизни из всех приматов. Отнюдь не венец творенья.
— Однако именно он пока главенствует на планете.
— Кто его знает! Может, и главенствует... А может, это нам только кажется. И на самом деле мы промежуточное звено. После развала дарвиновской теории эволюции уже ничего не поймешь.
— Ты хочешь сказать, что мы произошли не от обезьян?
Майор положил бинокль на торпеду. Всё равно в дождь от оптики никакого толку.
— Вероятнее всего — нет.
— А генетическое сходство?
— Ну у, брат, ты дал! — засмеялся Владислав. — У нас с обезьянами меньше генетического сходства, чем со свиньями и мхом. Внешне мы похожи, а на уровне ДНК — нет.
— Мхом? — изумился Бобровский.
— Да. Свинья и мох ближе к человеку, чем другие животные.
— Никогда бы не подумал!
— Тем не менее это очевидный факт. С обезьянками у нас около сорока процентов общих генов, со свиньей — почти шестьдесят, а с одной из разновидностей мха — все восемьдесят. Конечно, сие не означает, что мох — наш предок. Просто природе было почему то выгодно так распорядиться...
— А что насчет раскопок?
— В смысле останков древних животных?
— Ага...
— Тоже всё не так просто. К примеру, как ты считаешь, ящеры были холоднокровными?
— Рептилии же...
— Внешне — да — Только вот структура костной поверхности указывает на теплокровную систему. И все выводы об этапах эволюции идут псу под хвост. Если ящеры имели температуру тела выше тридцати двух градусов, то тогда непонятно, с чего вдруг они вымерли.
— А теория о падении метеорита и изменении климата?
— Не катит... — Рокотов прикурил и на треть приоткрыл боковое окно. — Тогда произошла бы резкая смена всего животного мира. Ящеры вымирали не один миллион лет. Как ты понимаешь, за такой срок облака пыли бы давно осели, и популяция вернулась бы к прежнему, докризисному количеству.
— Интересно.
— Более чем...
Беседа помогла скоротать время. В половине второго Влад объявил готовность номер один.
— Так, — биолог поставил между сидений небольшую спортивную сумку из черной плащевки, — тебе — АКСУ и шесть дополнительных магазинов. Седьмой в автомате. Бьешь одиночными или короткими очередями. В идеале обойдемся без стрельбы.
— Ясно. Моя задача?
— Прикрываешь мне спину. Дальше видно будет...
Рокотов повесил на грудь плоский рюкзачок, купленный им специально для переноски вооружения и набитый рожками к «аграну», проверил надежность крепления пистолета на лодыжке левой ноги и двух узких ножей на предплечьях, повесил на пояс широкий и короткий тесак из кухонного набора и забросил за спину один из пистолетов пулеметов.
— В сумке еще есть ножи. На всякий пожарный. Если что — втыкай смело. Старайся попасть в горло или в бедро. Назад не выдергивай, чтоб кровищей не измазаться...
— Не уверен, что смогу ударить человека ножом...
— Жить захочешь — сможешь. Выбирайся наружу и надевай плащ.
Биолог с майором набросили на себя прозрачные полиэтиленовые накидки. Перед выездом Влад отмочил их в слабом растворе ацетона, и они перестали бликовать, не потеряв при этом водоотталкивающих свойств. Поверхность полиэтилена покрылась сероватым налетом.
— В лужи и в грязь старайся не наступать. Чем суше будет обувь, тем лучше.
Рокотов захлопнул дверцу джипа и посмотрел вперед.
— Двинули.
Лезть через бетонный забор не пришлось.
В углу строительной площадки, всего в сотне метров от дороги и залитых светом прожектора ворот, обнаружилась достаточно широкая щель в криво установленных блоках ограждения.
Первым протиснулся Влад, за ним Бобровский.
— Что теперь?
— Идем по дуге. Первый ориентир — те плиты, — биолог указал на сложенные в штабель огромные железобетонные конструкции.
Напарники обошли кучу песка, миновали сваленные в кучу проржавевшие решетки и оказались в проходе между серыми плитами.
Рокотов ловко вскарабкался на самый верх, оставив майора сторожить внизу, и минут пять разглядывал видимую часть стены овального строения.
— Ну как? — шепнул Бобровский.
— Фигня нездоровая, — Влад употребил одно из любимых выражений отдыхающего нынче на коечке Димона, — в двух местах горит свет, и точно есть люди.
— А если это ночная смена? — выдвинул предположение майор.
— На строительстве стадиона в три смены не работают. Это не военный объект. К тому же работяги не ходят в кожаных курточках.
— Компрессорная далеко?
— Прямо перед нами. Метров сто... Идем вдоль этого штабеля и поворачиваем направо. Ты коррелируешь левый фланг.
Две крадущиеся фигуры пересекли густую тень, нырнули за земляной отвал, оставшийся после прокладки труб, и остановились возле станины высоченного крана, недвижимо застывшего на рельсах.
До выступа — на техническом этаже стадиона осталось чуть больше тридцати метров.
Бобровский взял автомат на изготовку.
— Сейчас быстро рванем под этот козырек, — Рокотов показал пальцем на фигурный пандус, по краю которого шел метровый выступ. — Давай первым...
Майор набрал в легкие воздух и за шесть секунд преодолел расстояние до стены. Там он присел и выставил вверх ствол АКСУ.
Влад бросил последний взгляд вокруг и спустя несколько мгновений оказался рядом с Бобровским.
— Первый этап прошли...
Биолог прислушался.
Всё тихо.
Ночные обитатели Ледового Дворца предпочитали не мокнуть на улице, а торчать внутри.
Рокотов сбросил плащ, майор последовал его примеру.
В десяти сантиметрах от земли располагался ряд застекленных квадратных оконцев.
Владислав извлек титановую фомку и приступил к вскрытию.
— Ты уверен, что из подвала есть выход? — тихо спросил Григорий.
— Обязательно. Двери и замки ставят в последнюю очередь.
Рама отвалилась в сторону.
Рокотов прислонил ее к стене и заглянул в темноту.
— Ну что?
— Лезем... — биолог посветил внутрь фонариком. — До пола полтора метра.
Очутившись в подвальном помещении, они молча постояли две минуты, погасив фонари и вслушиваясь в окружающую тишину.
— Нормально, — наконец констатировал Влад. — Пока никто не подозревает, что мы пожаловали.
— Это не надолго.
— Верно. Начинаешь здраво рассуждать. Из коридора, куда они вышли, наверх вела раздваивающаяся лестница.
Сверху пробивался слабый свет люминесцентных ламп.
— Где компрессорная? — прошептал майор.
— Я откуда знаю! — прошипел в ответ Рокотов. — Я тут тоже впервые. Ты же у нас аналитик, вот и подскажи...
Бобровский вытянул вперед шею.
— Надо подняться выше.
— Давай. — Владислав осторожно двинулся по лестнице. — Я справа, ты слева...
Биолог намеренно предоставлял майору левый фланг. Дилетанту проще контролировать левую сторону, если он является правшой. На себя же Рокотов по обыкновению взял самую сложную часть задачи.
Через двадцать ступеней лестница закончилась.
Бобровский с Владиславом вошли в очередной полутемный коридор.
Майор покрутил головой.
— Компрессорная — там.
— Ты уверен?
— Уверен. Вон предохранительный щит и широкий проем. А чуть дальше — колено воздуховода.
— Охраны почему то нет... Где они могут сидеть?
— Саму боеголовку нет смысла сторожить. Они контролируют входы в здание...
— Логично. Тогда потопали. — У проема Влад встал на четвереньки и осторожно выглянул из за угла. И тут же отпрянул.
— Щас тебе — нет охраны!
— Много? — испуганно выдохнул Григорий.
— Один человек. Сидит и курит. Судя по запашку — притарчивает помаленьку... С «калашом».
— Что будем делать?
— Валить. А ты как думал? Сиди тихо, я сейчас...
Рокотов встал возле самого угла и провел ладонью по бугристой стене.
Зашуршало.
Носатый охранник поднял голову и прислушался.
Влад прошуршал еще раз и тихонько пискнул.
Как крыса.
Кавказец поднялся и неспешно, вразвалку двинулся на звук, повесив автомат на плечо стволом вниз.
Рокотов отвел назад правую руку.
Когда охранник сделал шаг в коридор, Влад саданул ему пятерней в лицо, поставив пальцы в положение «тигровой лапы».
Кавказца отшвырнуло назад.
Страшный удар разнес в мелкие осколки крылья носа и выбил оба глаза. Тело взмыло в воздух ногами вверх. В последнее мгновение Рокотов успел подцепить охранника за плечо и мягко, почти без звука, опустить на пол.
— Мне мама в детстве выколола глазки, Чтоб я в шкафу варенье не нашел. Я не смотрю кино и не читаю сказки, Зато я нюхаю и слышу хорошо, — продекламировал себе под нос биолог и обыскал неподвижное тело.
Из за угла на цыпочках выдвинулся майор.
— Ну как?
— Сам не видишь? Один готов, — Влад ребром ладони рубанул кавказца по горлу. Тело забило ногами и затихло.
— Теперь окончательно. Бери его автомат...
— У меня свой есть.
— Стволы лишними не бывают. Готов?
— Готов, — Бобровский поднял автомат.
— Тогда пошли дальше...
Салман отошел за колонну и достал из кармана пакетик с анашой.
Наплечная кобура, в которой покоился пистолет, немного стесняла движения. Поэтому молодой чеченец снял перевязь и бросил ее на парапет. Извлек из пачки «беломорину», зубами наполовину вытащил картонную гильзу, вытряс табак на подставленную ладонь и принялся растирать его между пальцами, превращая грубо нарубленные волокна в мелкий порошок.
Он так увлекся, что заметил темную фигуру, вынырнувшую из за угла, только тогда, когда она оказалась в полуметре от него.
Удар сложенными щепотью пальцами под челюсть — и Салман без звука свалился на бетонный пол.
Взметнулось облачко перетертой с табаком анаши.
Незнакомец перехватил чеченца за горло и коленом надавил на грудь.
— Пикнешь — прикончу! Арби здесь?
— Да... — пролепетал Салман.
— Где?
— С пацанами...
— Конкретно? — незнакомец не шутил, свободной рукой он выворачивал чеченцу запястье.
— На центральной трибуне...
— Бомба уже здесь?
— Да.
— Во что одет Арби?
— В зеленую куртку... Длинную, с карманами...
За спиной незнакомца возник полный очкарик с двумя «Калашниковыми».
Лицо у очкарика было сосредоточенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28