А в мире Омнисенса даже фотоны могут обладать массой.
Игрок увидел, что спектр излучения зловеще изменился, окрасившись предчувствием смертельной опасности, и одновременно почувствовал, как мчащиеся быстрее мысли частицы впиваются в его тело. Конус света прожег дыру на груди Игрока, и тот ничего не смог с этим поделать — невозможно думать быстрее, чем летит световой корпускул. Чувствуя боль, Игрок закричал, но никто не услышал этого крика, потому что у человека уже не было легких. За бесстрастными лицами «Кустодиев» Игрок увидел свою смерть и поражение в игре. Он попытался бороться, собирая по атомам свое распыляемое на элементарные частицы тело, но это ему не удалось. Да и кто бы мог подумать, что человек может потерять контроль над собственными атомами, обращенными в лишенное молекулярных связей облако пучком невесомых частиц?
Уже за гранью существования, когда борьба была проиграна и тело Игрока перестало существовать как единое целое, он услышал разговор «Кустодиев», чьи тела и лица от жгучего света превратились в ноздреватое подобие ржаного хлеба. Один из них сказал: «Число соискателей сократилось на единицу», на что второй ответил: «Суточный трафик по-прежнему растет», и оба они ушли сквозь стены, дематериализуясь в движении, как тающий видимый след на жидкокристаллическом мониторе. В зеркальной комнате остался лишь Игрок.
Он долго не мог понять, что с ним и почему он продолжает думать, не чувствуя своего тела, — это было неправильно, ведь игра должна была для него завершиться выходом из программы. Постепенно к нему пришли ощущения — он почувствовал холод мраморного пола и скользкую поверхность зеркальных стен, крошечные бугорки плохой полировки и пахнущие сигаретным дымом отпечатки грязных ботинок. Он чувствовал всю эту комнату, каждую мелочь, каждую микроскопическую деталь — и ничего не мог сделать, лишенный какой-либо власти над тем, что заменило ему физическую оболочку. Потом он обратил взгляд внутрь себя — и бессильный немой вопль потряс его существо.
Ибо он был рассеян по атомам комнаты, как аэрозольное напыление на стекле, как осевшее на махровое полотенце облако дисперсной пыли, как пятно цветочной пыльцы на джинсовой ткани. И проникая в глубину своей осознанной беспомощности, он видел там уверенность, вызывающую панику и отчаянный страх, что в таком состоянии ему предстоит пребывать очень долго.
Вечность.
Folder I
C: \Program Files\Обычная жизнь обычного человека
\Count.one
• Wrong command: 'buy elephant'
• Try to ask: 'where is my apple?'
Ламинат на полу после влажной уборки маслянисто блестит, отражая дневной свет. Стеклянные дверцы стенных шкафов белеют косыми прямоугольниками — параллелограммами окон, Медленно и безостановочно качаются стальные шарики настольного perpetuum mobile. Их поверхность ртутно перетекает отражениями комнаты.
Я тихо стою на пороге кабинета, задержав руку на клавише выключателя. Еще полминуты, и комната оживет. А пока можно полюбоваться ее упорядоченной красотой. Ведь офис, лишенный человеческого присутствия, непривычно красив. Игра контрастов — обычно здесь все наполнено жизнью и работой, для того и предназначено это помещение. Еще полминуты. Я все равно пришел первый, как младший по рангу.
Работаю недавно — только-только закончился испытательный срок, и я уже немного освоился на новом месте. Освоился, но пока не стал полноправным членом коллектива, знающим и умеющим столько же, сколько опытные работники. Это вызывает дискомфорт в общении, когда речь касается профессиональных вопросов. Не то чтобы я не любил учиться, но постоянно чувствовать себя учеником в отношениях с людьми, которые и по возрасту меня не старше, и по личным качествам далеко не превосходят, мне не очень-то нравится.
До того, как стать программистом, я какое-то время работал администратором локальных сетей, а еще раньше у меня был период неопределенности, наступивший после окончания вуза. Я тогда барахтался в непонимании собственных потребностей. Ошеломляющие возможности, открывающиеся перед высококвалифицированным техническим специалистом, многочисленные трудности и подводные камни, поджидающие на путях трудоустройства, и собственное неусидчивое «я», мятежное, непостоянное и склонное больше к возведению воздушных замков, нежели к оперированию рациональными категориями, — все это стало причиной того, что я далеко не сразу вышел на проторенную тропу молодого инженера.
Хватит обо мне, расскажу лучше о своей конторе. Обычный офис крупной фирмы, ведущей внутренний документооборот в электронном виде и использующей корпоративную интрасеть. Несколько отделов, три этажа и почти сотня сотрудников, по компьютеру на каждого. Четыре администратора плюс еще четыре сменных инженера, которые обеспечивают функционирование всего этого хозяйства.
От любого другого офиса этот отличает только внутренний микроклимат, создавшийся из комбинации характеров работающих вместе людей. Все остальное: навесные потолки в крапинку, напоминающие посыпанную молотым перцем клетчатую скатерть, потертый ковролин на полу, местами сменяющийся линолеумом с узором «под паркет», белые короба вдоль стен, укрывающие пучки проводов, и галогенные лампы под матовыми плафонами — все то же самое можно увидеть и на Мясницкой в центре Москвы, и где-нибудь на Партизанской в Омске.
Хватит стоять — скоро придут другие работники, наполнят офис звуком шагов, разговорами, шорохом бумаги, ползущей через принтер, шелестом вентиляторов и гудением системных блоков. Скоро начнется очередной рабочий день, загружающий тебя ворохом сиюминутных задач, обязательными чаепитиями в компании коллег и необязательным, но почти неизбежным общением в столовой. Круговерть мелких поручений, срочных «запарок» и бессодержательных разговоров.
Иногда мне кажется, что все это придумано для людей, которые не умеют тратить время и нуждаются в том, чтобы кто-нибудь спланировал их скудные будни. Я знаю таких, кто умирает от скуки, когда вынужден сидеть дома во время смены работы. Как будто не существует книг, которые можно читать запоем, многосерийных мультиков, всепоглощающих компьютерных игр, шахматных партий с соседом по лестничной клетке, онлайновых учебников для любителей самосовершенствоваться, немотивированных прогулок по заснеженным скверам и сочинения стихов в пустом вагоне полночного трамвая, игры в гляделки с животными в зоопарке и бесконечных бесед с ценителями искусства на Арбате.
Щелкнув выключателем, я сажусь за свое рабочее место. Набор канцелярских принадлежностей в стакане из черной пластмассы, стопка прозрачных папок с распечатками документов, беспорядочно разбросанные компакт-диски и аккуратно сложенные в горку служебные инструкции и руководства. Среди всего этого хлама только одно мне по-настоящему дорого — крохотные песочные часы, спрятанные в пирамидку из плексигласа. Подарок друга, ценный теми воспоминаниями, которые он привязал к себе, закинув якорь ассоциации в мою память. Не чета всяким безделушкам, наклейкам, игрушечным собачкам и гусеницам на липучках, которыми многие украшают свои столы и дисплеи и которые легко забываются при переезде в другой офис.
Почти бесшумно включается системный блок компьютера, лишь вначале слегка пожужжав. Вспыхивает оживший бегущими строчками тестовых процедур монитор — тонкая чуть вогнутая пластинка, на изящном кронштейне прикрепленная к столу. Все-таки компьютеры у нас уже не то что пару лет назад — развитие информационных технологий не позволяет ни на мгновение расслабиться производителям оборудования. Вычислительные мощности моей персональной машинки поражают воображение — все эти гигагерцы, терабайты, микросекунды и нанометры, атрибуты и производные высоких технологий, воплощенная мечта любого компьютерщика, изготовились к моим услугам по одному мановению пальца.
В прозрачной стойке из цветного пластика серебрятся корпуса дисковых накопителей, чередой обтекаемых капсул прилепились сбоку ячейки флэш-памяти, а где-то в чреве вычислительного гиганта притаился кристалл «Квантум-Ультра» — прототип квантового микропроцессора. Если уж такие компьютеры стоят на столах у рядовых сотрудников фирмы, значит, в качестве сервера используется совершенно непредставимый монстр.
Компьютерная техника убежала далеко вперед в своем развитии от всего остального. Взять хотя бы современные мониторы со встроенными голограммными проекторами, сменившие плазменные панели, которые в свою очередь вытеснили допотопных электронно-лучевых гигантов, — и все это на протяжении каких-то пяти-шести лет. За это время дизайн офисной мебели, к примеру, не успел даже мало-мальски измениться, не то что приобрести революционные формы.
Именно информация, эта лишенная физической формы субстанция, занимающая промежуточное положение между материальным миром и его идеальным базисом, оказалась самым важным ресурсом для человечества. Наступило будущее, предсказанное писателями-фантастами, но мы не летаем в автомобилях на гравитационной тяге, не пользуемся нуль-транспортировкой (дорогим и чрезвычайно опасным средством перемещения, не выдерживающим конкуренции с поездами на магнитной подушке), не погоняем мысленными импульсами табуны домашних роботов, не разговариваем с искусственно выведенными разумными хорьками и не глотаем пищевые таблетки, заменяющие завтрак, обед и ужин с полдником в придачу. Человеческий быт довольно консервативен; хотя он и прогрессирует в сторону автоматизации, но до повсеместного внедрения компьютерных мажордомов еще далеко. И только в области информационных технологий человечество мчится галопом, с умопомрачительной скоростью преодолевая путевые отметки и поднимая новые планки технологических рекордов.
Постепенно общество приходит к мысли, что именно передача и обработка информации являются главнейшим процессом в обитаемой Вселенной. Миллиарды людей просто барахтаются в информационном поле, даже не осознавая толком, что они делают и чем пользуются. Миллионы таких, как я, инженеров управляют группами пользователей, словно рулевые на корабле; они видят немногим выше со своего места, но также не в состоянии охватить всю картину целиком. И наверное, нет никого, кто бы видел и прогнозировал глобальные процессы информационного развития.
Я обрываю свои отстраненные размышления. В комнату начинают входить коллеги по работе, обмениваясь традиционными приветствиями. Надо приступать к своим ежедневным обязанностям.
— Ты почту читал? — спрашивает меня товарищ.
— Нет еще, — я быстро цепляю контактные «пальцы» виртуальной клавиатуры и начинаю работать в графической оболочке своей операционной среды.
Работа — это важно. Мозг занят решением насущных задач — так занят, что вечером, после работы, он уже не способен на серьезные размышления. Только и остается, что смотреть развлекательные программы или слушать музыку. Очень удобно — спасает от тяжких и бесполезных раздумий о смысле жизни. Не то чтобы мне не нравилась моя работа, но иногда возникает желание жить какой-то другой жизнью, с иными интересами и иным ритмом. Но увы — по-другому я жить не умею и не знаю, каково это. А может, и хорошо, что не знаю.
— Новый вирус активировался недавно, — говорит один из моих коллег. — Почту посмотри, там предупреждение пришло.
— Неужели кто-то еще пишет вирусы? — удивляюсь я. — Новое поколение нейроактивных сетевых фильтров обезопасило Омнисенс от вирусных атак...
— Представь себе, нет. Оказывается, игровые модули защищены недостаточно хорошо. Сообщают о нескольких пострадавших.
Мне становится чуточку не по себе — будто съел что-то нехорошее и теперь гадаешь, чем это обернется, в смысле, пронесет или запором встанет. Я не пострадал во время вчерашнего сеанса, закончившегося глубокой ночью из-за обрыва связи, но это не значит, что не будет неприятных последствий. Что, если от вирусной атаки поедет крыша? Тогда прощай, работа, здравствуй, психиатрическая лечебница. Нежелательный вариант развития событий. Но пока я в норме.
— Ко мне это не имеет ни малейшего отношения, — отвечаю с равнодушной улыбкой. — Я игрушками не балуюсь.
— Ко мне тоже, — пожимает плечами товарищ. — Просто хотел предупредить.
И мы оба продолжаем работать головой и пальцами.
Омнисенс — это виртуальный мир, смоделированный компьютером. Симулятор мира-без-границ, игровая площадка для тех, кто хочет почувствовать себя властелином физической Вселенной, кто хочет быть Избранным, а не одним из многих. И для тех, кто готов поверить хотя бы на минуту, что видимый мир — всего лишь декорация, прикрывающая истинную суть мироздания. Но я в это не верю, как не верю в то, что реальность может однажды измениться.
Я программист, и я не прочь изменить мир — но Бог не потрудился дать мне исходный код.
\Count.two
• Open site 'reality.net'. Attempting to find host...
• Cannot establish connection, try again — attempt number 65535
Потянувшись в кресле, я хрустнул суставами и несколько раз крепко зажмурил глаза. Виртуальные экраны избавили людей от вредного излучения, но во время решения сложной задачи не напрягать зрение, вглядываясь в строчки кода, невозможно. Начальник отдела, сидевший за два стола от меня, заметил мои телодвижения и кивнул:
— Слава, перекур. Смотри не заработайся.
Не без удовольствия я кивнул в ответ:
— Пойду чаю попью, Сергей Викторович. Заодно глаза отдохнут.
Почти напросился. Мое сидячее место уже расплющилось и занемело; требовалось прогуляться. Тут еще один момент есть — для работы с виртуальной «осью» повсеместно используются нейроконнекторы, но наше начальство этого не любит. Когда сотрудник подключен к сети напрямую, без визуализации интерфейса системы, невозможно проконтролировать, чем он занимается — а может, в игрушки играет?
Пара ребят наперекор желаниям начальства используют нейконы — это существенно повышает производительность. Но я лично предпочитаю ничем не вызывать раздражения руководителя. Зачем выделяться, если можно, как все, без хлопот отрабатывать свой хлеб? Нейкон я надеваю только после работы, чтобы выйти в Омнисенс, но теперь с этим придется повременить, пока не прояснится ситуация с новым вирусом.
Коридор выложен серой плиткой, стены из шершавого гипсокартона светятся белизной. Здесь уютно, светло, приятно, пусто и тихо. Неторопливо иду по направлению к столовой, смакуя каждую секунду одиночества. Человеческое общение — это как вода, без которой нельзя обойтись. Но и захлебнуться в нем недолго. В общем, надо соблюдать меру. Особый кайф — это посещение туалета, который утонченные арабы не зря именуют «комнатой отдохновения». В благоухающей ароматизаторами белизне кафельных стен можно забыться на четверть часа, отгородившись от всего мира шпингалетом персональной кабинки.
Есть лишь немного людей, общение с которыми не утомляет. Например, Саныч — хорошо бы его встретить. Как-никак друзья с детства, понимаем один другого с полуслова. Но он в другом департаменте, с ним тяжело пересечься. Если только специально зайти к нему в отдел. Но это лучше сделать ближе к вечеру, когда работы не так много. У менеджеров сейчас самый пик нагрузки — поток клиентов с каждой минутой лишь усиливается. То ли дело мы, программисты: задавил «бага» и гуляй.
Навстречу мне идет девушка. Лена Зайцева, очаровательная секретарша замдиректора, вся лучится доброжелательностью. Встретив ее улыбку, я поневоле подбираюсь, оправляю мешковато висящий свитер. Она — стройная, изящная, элегантная, в аккуратном дорогом костюме, с идеально уложенной прической. Я — расхлябанный, небритый, сутулый, неряшливо одетый. Рефлекторно провожу рукой по волосам, ругая себя за этот идиотский жест. На голове и так воронье гнездо, а Лена это видит прекрасно и понимает, с чего это я вдруг начал волосы приглаживать.
— Мирослав, добрый день. Как поживает наш великий программист?
Да, меня зовут Мирослав. Красивое имя, только оно больше подходит для крепыша с огнем в глазах, чем для такого невзрачного парня, как я.
— Спасибо, нормально поживаю. А вы как?
— Скоро в отпуск поеду, — доверительно сообщает Лена. — Не скучайте тут без меня.
— Не будем, — машинально соглашаюсь я и тут же поправляюсь: — То есть наоборот, как же мы без вас?
Оставив мне краешек своей улыбки и запах духов, Лена уже уходит, заманчиво, но без капельки вульгарности покачивая бедрами и цокая каблучками дорогих туфель. Я смотрю ей вслед, не замечая глупой улыбки на своем лице. Ну и пусть, что Леночка всем подряд улыбается и со всеми программистами одинаково приветлива. Вот я ее встретил, и мне приятно. Уже и настроение получше стало. Такие пустячки и скрашивают однообразие офисной работы. Сейчас выпью чаю с печеньем, и дела пойдут на лад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Игрок увидел, что спектр излучения зловеще изменился, окрасившись предчувствием смертельной опасности, и одновременно почувствовал, как мчащиеся быстрее мысли частицы впиваются в его тело. Конус света прожег дыру на груди Игрока, и тот ничего не смог с этим поделать — невозможно думать быстрее, чем летит световой корпускул. Чувствуя боль, Игрок закричал, но никто не услышал этого крика, потому что у человека уже не было легких. За бесстрастными лицами «Кустодиев» Игрок увидел свою смерть и поражение в игре. Он попытался бороться, собирая по атомам свое распыляемое на элементарные частицы тело, но это ему не удалось. Да и кто бы мог подумать, что человек может потерять контроль над собственными атомами, обращенными в лишенное молекулярных связей облако пучком невесомых частиц?
Уже за гранью существования, когда борьба была проиграна и тело Игрока перестало существовать как единое целое, он услышал разговор «Кустодиев», чьи тела и лица от жгучего света превратились в ноздреватое подобие ржаного хлеба. Один из них сказал: «Число соискателей сократилось на единицу», на что второй ответил: «Суточный трафик по-прежнему растет», и оба они ушли сквозь стены, дематериализуясь в движении, как тающий видимый след на жидкокристаллическом мониторе. В зеркальной комнате остался лишь Игрок.
Он долго не мог понять, что с ним и почему он продолжает думать, не чувствуя своего тела, — это было неправильно, ведь игра должна была для него завершиться выходом из программы. Постепенно к нему пришли ощущения — он почувствовал холод мраморного пола и скользкую поверхность зеркальных стен, крошечные бугорки плохой полировки и пахнущие сигаретным дымом отпечатки грязных ботинок. Он чувствовал всю эту комнату, каждую мелочь, каждую микроскопическую деталь — и ничего не мог сделать, лишенный какой-либо власти над тем, что заменило ему физическую оболочку. Потом он обратил взгляд внутрь себя — и бессильный немой вопль потряс его существо.
Ибо он был рассеян по атомам комнаты, как аэрозольное напыление на стекле, как осевшее на махровое полотенце облако дисперсной пыли, как пятно цветочной пыльцы на джинсовой ткани. И проникая в глубину своей осознанной беспомощности, он видел там уверенность, вызывающую панику и отчаянный страх, что в таком состоянии ему предстоит пребывать очень долго.
Вечность.
Folder I
C: \Program Files\Обычная жизнь обычного человека
\Count.one
• Wrong command: 'buy elephant'
• Try to ask: 'where is my apple?'
Ламинат на полу после влажной уборки маслянисто блестит, отражая дневной свет. Стеклянные дверцы стенных шкафов белеют косыми прямоугольниками — параллелограммами окон, Медленно и безостановочно качаются стальные шарики настольного perpetuum mobile. Их поверхность ртутно перетекает отражениями комнаты.
Я тихо стою на пороге кабинета, задержав руку на клавише выключателя. Еще полминуты, и комната оживет. А пока можно полюбоваться ее упорядоченной красотой. Ведь офис, лишенный человеческого присутствия, непривычно красив. Игра контрастов — обычно здесь все наполнено жизнью и работой, для того и предназначено это помещение. Еще полминуты. Я все равно пришел первый, как младший по рангу.
Работаю недавно — только-только закончился испытательный срок, и я уже немного освоился на новом месте. Освоился, но пока не стал полноправным членом коллектива, знающим и умеющим столько же, сколько опытные работники. Это вызывает дискомфорт в общении, когда речь касается профессиональных вопросов. Не то чтобы я не любил учиться, но постоянно чувствовать себя учеником в отношениях с людьми, которые и по возрасту меня не старше, и по личным качествам далеко не превосходят, мне не очень-то нравится.
До того, как стать программистом, я какое-то время работал администратором локальных сетей, а еще раньше у меня был период неопределенности, наступивший после окончания вуза. Я тогда барахтался в непонимании собственных потребностей. Ошеломляющие возможности, открывающиеся перед высококвалифицированным техническим специалистом, многочисленные трудности и подводные камни, поджидающие на путях трудоустройства, и собственное неусидчивое «я», мятежное, непостоянное и склонное больше к возведению воздушных замков, нежели к оперированию рациональными категориями, — все это стало причиной того, что я далеко не сразу вышел на проторенную тропу молодого инженера.
Хватит обо мне, расскажу лучше о своей конторе. Обычный офис крупной фирмы, ведущей внутренний документооборот в электронном виде и использующей корпоративную интрасеть. Несколько отделов, три этажа и почти сотня сотрудников, по компьютеру на каждого. Четыре администратора плюс еще четыре сменных инженера, которые обеспечивают функционирование всего этого хозяйства.
От любого другого офиса этот отличает только внутренний микроклимат, создавшийся из комбинации характеров работающих вместе людей. Все остальное: навесные потолки в крапинку, напоминающие посыпанную молотым перцем клетчатую скатерть, потертый ковролин на полу, местами сменяющийся линолеумом с узором «под паркет», белые короба вдоль стен, укрывающие пучки проводов, и галогенные лампы под матовыми плафонами — все то же самое можно увидеть и на Мясницкой в центре Москвы, и где-нибудь на Партизанской в Омске.
Хватит стоять — скоро придут другие работники, наполнят офис звуком шагов, разговорами, шорохом бумаги, ползущей через принтер, шелестом вентиляторов и гудением системных блоков. Скоро начнется очередной рабочий день, загружающий тебя ворохом сиюминутных задач, обязательными чаепитиями в компании коллег и необязательным, но почти неизбежным общением в столовой. Круговерть мелких поручений, срочных «запарок» и бессодержательных разговоров.
Иногда мне кажется, что все это придумано для людей, которые не умеют тратить время и нуждаются в том, чтобы кто-нибудь спланировал их скудные будни. Я знаю таких, кто умирает от скуки, когда вынужден сидеть дома во время смены работы. Как будто не существует книг, которые можно читать запоем, многосерийных мультиков, всепоглощающих компьютерных игр, шахматных партий с соседом по лестничной клетке, онлайновых учебников для любителей самосовершенствоваться, немотивированных прогулок по заснеженным скверам и сочинения стихов в пустом вагоне полночного трамвая, игры в гляделки с животными в зоопарке и бесконечных бесед с ценителями искусства на Арбате.
Щелкнув выключателем, я сажусь за свое рабочее место. Набор канцелярских принадлежностей в стакане из черной пластмассы, стопка прозрачных папок с распечатками документов, беспорядочно разбросанные компакт-диски и аккуратно сложенные в горку служебные инструкции и руководства. Среди всего этого хлама только одно мне по-настоящему дорого — крохотные песочные часы, спрятанные в пирамидку из плексигласа. Подарок друга, ценный теми воспоминаниями, которые он привязал к себе, закинув якорь ассоциации в мою память. Не чета всяким безделушкам, наклейкам, игрушечным собачкам и гусеницам на липучках, которыми многие украшают свои столы и дисплеи и которые легко забываются при переезде в другой офис.
Почти бесшумно включается системный блок компьютера, лишь вначале слегка пожужжав. Вспыхивает оживший бегущими строчками тестовых процедур монитор — тонкая чуть вогнутая пластинка, на изящном кронштейне прикрепленная к столу. Все-таки компьютеры у нас уже не то что пару лет назад — развитие информационных технологий не позволяет ни на мгновение расслабиться производителям оборудования. Вычислительные мощности моей персональной машинки поражают воображение — все эти гигагерцы, терабайты, микросекунды и нанометры, атрибуты и производные высоких технологий, воплощенная мечта любого компьютерщика, изготовились к моим услугам по одному мановению пальца.
В прозрачной стойке из цветного пластика серебрятся корпуса дисковых накопителей, чередой обтекаемых капсул прилепились сбоку ячейки флэш-памяти, а где-то в чреве вычислительного гиганта притаился кристалл «Квантум-Ультра» — прототип квантового микропроцессора. Если уж такие компьютеры стоят на столах у рядовых сотрудников фирмы, значит, в качестве сервера используется совершенно непредставимый монстр.
Компьютерная техника убежала далеко вперед в своем развитии от всего остального. Взять хотя бы современные мониторы со встроенными голограммными проекторами, сменившие плазменные панели, которые в свою очередь вытеснили допотопных электронно-лучевых гигантов, — и все это на протяжении каких-то пяти-шести лет. За это время дизайн офисной мебели, к примеру, не успел даже мало-мальски измениться, не то что приобрести революционные формы.
Именно информация, эта лишенная физической формы субстанция, занимающая промежуточное положение между материальным миром и его идеальным базисом, оказалась самым важным ресурсом для человечества. Наступило будущее, предсказанное писателями-фантастами, но мы не летаем в автомобилях на гравитационной тяге, не пользуемся нуль-транспортировкой (дорогим и чрезвычайно опасным средством перемещения, не выдерживающим конкуренции с поездами на магнитной подушке), не погоняем мысленными импульсами табуны домашних роботов, не разговариваем с искусственно выведенными разумными хорьками и не глотаем пищевые таблетки, заменяющие завтрак, обед и ужин с полдником в придачу. Человеческий быт довольно консервативен; хотя он и прогрессирует в сторону автоматизации, но до повсеместного внедрения компьютерных мажордомов еще далеко. И только в области информационных технологий человечество мчится галопом, с умопомрачительной скоростью преодолевая путевые отметки и поднимая новые планки технологических рекордов.
Постепенно общество приходит к мысли, что именно передача и обработка информации являются главнейшим процессом в обитаемой Вселенной. Миллиарды людей просто барахтаются в информационном поле, даже не осознавая толком, что они делают и чем пользуются. Миллионы таких, как я, инженеров управляют группами пользователей, словно рулевые на корабле; они видят немногим выше со своего места, но также не в состоянии охватить всю картину целиком. И наверное, нет никого, кто бы видел и прогнозировал глобальные процессы информационного развития.
Я обрываю свои отстраненные размышления. В комнату начинают входить коллеги по работе, обмениваясь традиционными приветствиями. Надо приступать к своим ежедневным обязанностям.
— Ты почту читал? — спрашивает меня товарищ.
— Нет еще, — я быстро цепляю контактные «пальцы» виртуальной клавиатуры и начинаю работать в графической оболочке своей операционной среды.
Работа — это важно. Мозг занят решением насущных задач — так занят, что вечером, после работы, он уже не способен на серьезные размышления. Только и остается, что смотреть развлекательные программы или слушать музыку. Очень удобно — спасает от тяжких и бесполезных раздумий о смысле жизни. Не то чтобы мне не нравилась моя работа, но иногда возникает желание жить какой-то другой жизнью, с иными интересами и иным ритмом. Но увы — по-другому я жить не умею и не знаю, каково это. А может, и хорошо, что не знаю.
— Новый вирус активировался недавно, — говорит один из моих коллег. — Почту посмотри, там предупреждение пришло.
— Неужели кто-то еще пишет вирусы? — удивляюсь я. — Новое поколение нейроактивных сетевых фильтров обезопасило Омнисенс от вирусных атак...
— Представь себе, нет. Оказывается, игровые модули защищены недостаточно хорошо. Сообщают о нескольких пострадавших.
Мне становится чуточку не по себе — будто съел что-то нехорошее и теперь гадаешь, чем это обернется, в смысле, пронесет или запором встанет. Я не пострадал во время вчерашнего сеанса, закончившегося глубокой ночью из-за обрыва связи, но это не значит, что не будет неприятных последствий. Что, если от вирусной атаки поедет крыша? Тогда прощай, работа, здравствуй, психиатрическая лечебница. Нежелательный вариант развития событий. Но пока я в норме.
— Ко мне это не имеет ни малейшего отношения, — отвечаю с равнодушной улыбкой. — Я игрушками не балуюсь.
— Ко мне тоже, — пожимает плечами товарищ. — Просто хотел предупредить.
И мы оба продолжаем работать головой и пальцами.
Омнисенс — это виртуальный мир, смоделированный компьютером. Симулятор мира-без-границ, игровая площадка для тех, кто хочет почувствовать себя властелином физической Вселенной, кто хочет быть Избранным, а не одним из многих. И для тех, кто готов поверить хотя бы на минуту, что видимый мир — всего лишь декорация, прикрывающая истинную суть мироздания. Но я в это не верю, как не верю в то, что реальность может однажды измениться.
Я программист, и я не прочь изменить мир — но Бог не потрудился дать мне исходный код.
\Count.two
• Open site 'reality.net'. Attempting to find host...
• Cannot establish connection, try again — attempt number 65535
Потянувшись в кресле, я хрустнул суставами и несколько раз крепко зажмурил глаза. Виртуальные экраны избавили людей от вредного излучения, но во время решения сложной задачи не напрягать зрение, вглядываясь в строчки кода, невозможно. Начальник отдела, сидевший за два стола от меня, заметил мои телодвижения и кивнул:
— Слава, перекур. Смотри не заработайся.
Не без удовольствия я кивнул в ответ:
— Пойду чаю попью, Сергей Викторович. Заодно глаза отдохнут.
Почти напросился. Мое сидячее место уже расплющилось и занемело; требовалось прогуляться. Тут еще один момент есть — для работы с виртуальной «осью» повсеместно используются нейроконнекторы, но наше начальство этого не любит. Когда сотрудник подключен к сети напрямую, без визуализации интерфейса системы, невозможно проконтролировать, чем он занимается — а может, в игрушки играет?
Пара ребят наперекор желаниям начальства используют нейконы — это существенно повышает производительность. Но я лично предпочитаю ничем не вызывать раздражения руководителя. Зачем выделяться, если можно, как все, без хлопот отрабатывать свой хлеб? Нейкон я надеваю только после работы, чтобы выйти в Омнисенс, но теперь с этим придется повременить, пока не прояснится ситуация с новым вирусом.
Коридор выложен серой плиткой, стены из шершавого гипсокартона светятся белизной. Здесь уютно, светло, приятно, пусто и тихо. Неторопливо иду по направлению к столовой, смакуя каждую секунду одиночества. Человеческое общение — это как вода, без которой нельзя обойтись. Но и захлебнуться в нем недолго. В общем, надо соблюдать меру. Особый кайф — это посещение туалета, который утонченные арабы не зря именуют «комнатой отдохновения». В благоухающей ароматизаторами белизне кафельных стен можно забыться на четверть часа, отгородившись от всего мира шпингалетом персональной кабинки.
Есть лишь немного людей, общение с которыми не утомляет. Например, Саныч — хорошо бы его встретить. Как-никак друзья с детства, понимаем один другого с полуслова. Но он в другом департаменте, с ним тяжело пересечься. Если только специально зайти к нему в отдел. Но это лучше сделать ближе к вечеру, когда работы не так много. У менеджеров сейчас самый пик нагрузки — поток клиентов с каждой минутой лишь усиливается. То ли дело мы, программисты: задавил «бага» и гуляй.
Навстречу мне идет девушка. Лена Зайцева, очаровательная секретарша замдиректора, вся лучится доброжелательностью. Встретив ее улыбку, я поневоле подбираюсь, оправляю мешковато висящий свитер. Она — стройная, изящная, элегантная, в аккуратном дорогом костюме, с идеально уложенной прической. Я — расхлябанный, небритый, сутулый, неряшливо одетый. Рефлекторно провожу рукой по волосам, ругая себя за этот идиотский жест. На голове и так воронье гнездо, а Лена это видит прекрасно и понимает, с чего это я вдруг начал волосы приглаживать.
— Мирослав, добрый день. Как поживает наш великий программист?
Да, меня зовут Мирослав. Красивое имя, только оно больше подходит для крепыша с огнем в глазах, чем для такого невзрачного парня, как я.
— Спасибо, нормально поживаю. А вы как?
— Скоро в отпуск поеду, — доверительно сообщает Лена. — Не скучайте тут без меня.
— Не будем, — машинально соглашаюсь я и тут же поправляюсь: — То есть наоборот, как же мы без вас?
Оставив мне краешек своей улыбки и запах духов, Лена уже уходит, заманчиво, но без капельки вульгарности покачивая бедрами и цокая каблучками дорогих туфель. Я смотрю ей вслед, не замечая глупой улыбки на своем лице. Ну и пусть, что Леночка всем подряд улыбается и со всеми программистами одинаково приветлива. Вот я ее встретил, и мне приятно. Уже и настроение получше стало. Такие пустячки и скрашивают однообразие офисной работы. Сейчас выпью чаю с печеньем, и дела пойдут на лад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33