— Здесь все улыбаются, но никто не хочет мне помочь. Проявите снисхождение.
— А почему вы не улыбаетесь? — спросила девушка.
— В том-то и дело, — сказал Странник. — У меня мышцы устали с непривычки.
— Могу порекомендовать электрический массаж лица, — начала девушка, но Странник не дал ей продолжить:
— Знаю, знаю. Массаж — это понятно. Но зачем? Зачем все время улыбаться? Я этого не понимаю.
— Какой вы странный! — удивилась девушка; у нее был мелодичный голос и занятная манера растягивать слова. — Неужели вы не знаете, что улыбка — это ключ к хорошему настроению? Если на лице улыбка, то и в душе тоже. К тому же улыбка — это признак счастья. Если вы счастливы, это нельзя скрывать. Публичный смех может позволить себе не каждый, но уж улыбка-то? Это обязательный признак нормальной счастливой жизнедеятельности.
— То есть тут все поголовно счастливы? — недоверчиво спросил Странник.
— Конечно. Познание — основной способ достижения просветления, стало быть, этот процесс приносит счастье. В библиотеке просто грешно не улыбаться. Поэтому мне странно видеть ваше унылое лицо. Вы что, на похороны пришли?
— Нет, но...
— Вам определенно стоит ознакомиться с трактатом Отца Мефодия о формах счастья. Он называется «Сто двадцать один способ достижения просветления». Введите название в строчке поиска на экране.
— Спасибо, я как-нибудь попозже, — отмахнулся Странник.
Девушка не спешила уходить, разглядывая Странника, вызвавшего ее любопытство. Тот, в свою очередь, обдумывал ее слова. «Значит, доктрина общества — быть счастливым, а общественная мораль накладывает определенные рамки на проявление эмоций», — сообразил он. Как бы невзначай Странник спросил:
— Публичный смех, говорите?
— О да, — закивала девушка. — Мой сосед по жилцу вчера получил право на публичный смех за свои достижения в научной области. Он так заразительно смеялся! Мы все за него так радовались!
— Жилец?
— Жилцо, — поправила девушка. — Жилое яйцо, жилище. Ваша квартира.
— А, понятно...
— Вы совершенно не от мира сего, — покачала головой девушка. — Где вы были последние лет двадцать?
— Я... понимаете, я приехал издалека, и для меня здесь все в новинку. — Странник замялся и поспешил перевести разговор на другие рельсы. — А за что вашего соседа наградили?
— Он — талантливый математик. Он внес поправку в фундаментальную теорию математического анализа. Благодаря ему основополагающий труд в этой области увеличился на две строчки. Это небольшое достижение, но для многих оно является пределом мечтаний. Не только поглощать информацию, но и самому дополнять существующие информационные массивы — это высшая ступень просветления. Мы все к этому стремимся.
Произнося эти слова, девушка даже забыла об улыбке, и ее посерьезневшее лицо произвело на Странника большое впечатление.
— Ну да, понятно, век живи — век учись, — пробормотал он. — Еще одна общественная доктрина. Как я понимаю, стяжательство и отступления от духовной жизни не поощряются?
— Вы имеете в виду стремление к материальному обогащению? О, это признак низкой духовности и нравственной бедности. Только аморальные люди стремятся к обладанию материальными ценностями. Их жалеют, им стараются помочь. Конечно, выбор человека не может быть насильственным, но все же большинство из тех, кто встает на путь обогащения, становятся изгоями и рано или поздно опускаются в преступную среду.
— А с преступниками у вас не церемонятся, — хмыкнул Странник. — Изгоняют, травят Артификсами, аннигилируют. Часто у вас казни проходят?
Девушка насупилась.
— Нет, — ответила она коротко. — В нашем обществе редки преступления столь бесчеловечные, что они заслуживают казни. В большинстве случаев нарушителей законов просто изгоняют, и они могут жить по своему усмотрению.
— Ага, в канализации, — заметил Странник, но пробормотал это себе под нос, чтобы не отпугнуть девушку, с которой ему хотелось продолжить беседу.
— Как вас зовут? — спросил он, придержав ее за локоть, когда она собралась уйти.
— Олимпия, — вновь улыбнулась девушка.
— Прекрасное имя. А я — Ник. Скажите, Олимпия, а что, на похоронах не улыбаются?
— Нет. Это не принято, если вы не являетесь другом покойного. Кстати говоря, многие люди любят посещать чужие похороны. Как будто это может доставлять удовольствие... — она недоуменно пожала плечами.
— И еще какое, — усмехнулся Странник. — Улыбаться-то не надо...
— Послушайте, Ник, — сказала девушка. — Вы очень странно себя ведете. Задаете глупые вопросы, не знаете очевидных вещей. На мальчика вы не похожи, а разговариваете так, будто вчера родились. Я, конечно, не спрашиваю, на какой вы ступени просветления...
Ее тон показывал, что хоть она и готова соблюдать приличия, но отнюдь не прочь похвастать собственной степенью, наверняка достаточно высокой.
— Вы понимаете... — смутился Странник. — Я только сегодня... В общем, неважно. А скажите, Олимпия, что это за распорядок дня такой? В нем много непонятных пунктов.
— Распорядок? Вы были на лекции? Сейчас должна проходить лекция Второго Исполнителя. Я буду слушать лекцию вечером, а у вас, наверное, утренний сеанс?
— Да. Но я там был — это скука смертная. Сотня заспанных меланхоликов сидят на ковриках в большом зале и смотрят на голографический экран, с которого вещает какой-то старикан. Если бы там можно было прилечь, я бы остался — вряд ли я храплю во сне. Но на коврике особенно не разляжешься, он маленький.
Девушка сделала круглые глаза.
— Вы допускаете ошибку, пропуская лекцию. Хотя у вас, возможно, есть оправдание. Особенности восприятия некоторых людей препятствуют эффективному усвоению информации на слух. В таком случае вам надлежит прочесть электронный вариант лекции. Воспользуйтесь монитором...
— И последний вопрос, — взмолился Странник, видя, что девушка порывается уйти. — Что такое дуальное счастье? У меня в распорядке так написано...
Олимпия улыбнулась совсем иначе, чем до этого — загадочно и в то же время как-то игриво.
— Дуальное счастье — это способ совместного получения удовольствия от взаимного времяпрепровождения. Вернее, комплекс способов. Все зависит от того, какой из методов вы предпочитаете.
— А у вас... есть в распорядке этот пункт? — спросил Странник и, увидев молчаливый ответ в глазах девушки, осмелел: — В 19. 45 у меня в жилце...
— Знаете, воспитанные люди не предлагают такое в первый же день знакомства, — сказала Олимпия и ушла, улыбаясь.
Странник какое-то время потоптался посреди зала, потом направился к выходу. И наткнулся на бритоголового человека в просторных апельсинового цвета штанах и рубахе навыпуск, стоявшего, сложив руки на груди, и с легкой улыбкой наблюдавшего за проходящими мимо людьми. Его бледное, но твердое лицо казалось вырезанным из мрамора. На Странника он взглянул насмешливо, но вслед за этим в глазах бритоголового мелькнуло удивление. Странник остановился, и обладатель желтых штанов подошел к нему, поприветствовав вежливым наклоном головы.
— Позвольте представиться, — сказал он. — Моё имя Авессалом. Я локальный администратор этого сегмента. Я рад приветствовать вас как нового пользователя наших информационных систем. Да пребудут в мире ваши байты!
— Да пребудут и ваши тоже... — озадаченно ответил Странник. — Это что, традиционное приветствие?
— Вроде того, — кивнул администратор. — Следовать традициям — одно из правил школы кибердзен, к которой я имею честь принадлежать. Позвольте узнать, есть ли у вас какие-то вопросы относительно настроек информационных систем или способов их использования?
— Я не очень в этом разбираюсь, — признался Странник. — Я тут недавно и еще не успел во все вникнуть.
— Вы были переведены из другого сегмента, — утвердительно сказал Авессалом.
Кто-то из проходящих людей почтительно поклонился администратору; тот ответил небрежным кивком.
— А откуда я был переведен? — с живым интересом спросил Странник.
Взгляд администратора на мгновение расфокусировался, потом вновь уперся в Странника.
— К сожалению, эта информация мне недоступна, — сказал он. — Но вы, несомненно, знаете это?
— К сожалению, нет. Я, скажем так, временно утратил память.
— Очень интересно. Возможно, это какая-то новая форма дисциплинарного взыскания — уничтожение личного информационного массива? Если к вам были применены подобные формы воздействия, значит, вы совершили какой-то проступок, хотя и не слишком серьезный, иначе последовало бы изгнание. Надеюсь, вы понимаете, что мне придется поставить вас на особый контроль?
— Думаю, это ваша обязанность? — спросил Странник.
— Конечно. Администратор должен знать все о каждом из локальных пользователей. Для блага всей системы, разумеется. Итак, есть ли у вас какие-то вопросы?
— О да. Вот скажите, например, почему я не могу получать информацию через монитор в своей комнате? Ведь он наверняка соединен с общей информационной сетью. Зачем же тогда идти в библиотеку?
— Вы должны понимать, что общество не поощряет индивидуализм и обособленность. Если вы сможете получать любую информацию, не выходя из стен своего персонального жилища, то для вас отпадет необходимость посещать общественные заведения, такие, как информаторий. А мы стремимся дать гражданам возможность участия, хотя бы минимального, в жизни общества. Если вы обратите внимание, то некоторые разделы данных недоступны в нашем сегменте и могут быть считаны только в Центральном Информатории, сокращенно Цинф. Соответственно, посещение Цинфа позволяет вам окунуться в жизнь города, участвовать в общественных событиях, даже если по роду вашей деятельности вы не нуждаетесь ни в чем, кроме информационных услуг.
— А у вас существует сетевое сообщество? Частные информационные ресурсы, принадлежащие отдельным владельцам? Или государство является монополистом в этой области?
Глаза Авессалома сузились, а улыбка исчезла с его губ.
— То, что вы называете сетевым сообществом, — не более чем кучка хакеров, с которыми мы успешно боремся, — сказал он. — Надеюсь, вы знаете, что любой контакт с хакерами, а тем паче пособничество информационным преступлениям, является уголовно наказуемым деянием?
— Все ясно, — сказал Странник. — Государство держит в своих руках контроль над наиболее важным ресурсом — информацией. И с его помощью управляет обществом информационно зависимых людей, проповедуя просветление через познание и ограничивая доступ к информации в зависимости от социального статуса. Я правильно излагаю?
— Мне трудно судить, откуда вы набрались подобной ереси, — брезгливо поморщился администратор. — Ваш уровень доступа, безусловно, недостаточен для того, чтобы читать книги по социологии и строить самостоятельные выводы. Скорее всего вы общались с кем-то из так называемых «проповедников», ведущих антиобщественную деятельность. Я буду вынужден тщательным образом вас проверить.
— Валяйте! — сказал Странник дерзко в приступе какой-то отчаянной радости. — Вы ничего не добьетесь. Я чист как размагниченная дискета. И я говорю то, что думаю, а не то, что от кого-то услышал. Ваше общество фальшивых улыбок опутано цепями тоталитаризма. Кто там у вас во главе? Какой-нибудь Большой Брат? Например, этот Отец Мефодий, который утверждает, что существует всего сто двадцать один способ стать счастливым, а не сто двадцать тысяч, как мне представляется? Или Второй Исполнитель, который читает свои нудные лекции с экранов в тысячах лекционных залов перед зевающими с тоски людьми?
Авессалом быстро оглянулся. На мгновение его лицо приобрело растерянный вид, но тут же затвердело, как воск оплавившейся свечи.
— Ваши слова асоциальны. Я прошу вас замолчать. Я также прошу вас оставаться на месте, пока я проверю ваш статус и уровень допуска.
— А это можно сделать с обычного терминала? — спросил Странник. — Не бойтесь, я не стану подсматривать ваш пароль.
— Вы этого и не сможете сделать, — пожал плечами администратор. — Пароль, как вы выразились, это совокупность биометрических характеристик, уникальных для каждого из нас. А терминал для выхода в сеть мне не нужен — я полностью контролирую интернальный поток информации.
Его глаза посмотрели мимо Странника — и снова сфокусировались на нем.
— Оставайтесь на месте, — сказал администратор. — В ближайшее время появится представитель службы надзора.
— Фу, как пошло! — скривился Странник. — Пара едких реплик — и уже служба надзора на горизонте. И как вы тут живете, на этом празднике сердец? Наверняка практикуете реверансы с учетом цветовой дифференциации штанов. Нет, мне тут однозначно не нравится. Я пошел.
Рука Авессалома легла на локоть Странника раньше, чем тот успел сделать хоть шаг.
— Я же прошу вас, настоятельно прошу подождать, — вкрадчиво сказал администратор. — Неужели не понятно?
— Понятно, — сказал Странник и смахнул руку со своего локтя.
Авессалом повернул голову, скользнул взглядом по затылкам сидящих в библиотеке людей — и посетители беспорядочной толпой потекли к выходу, побросав работу. На всех мониторах появилась надпись: «Сервер временно недоступен». Администратор внимательно посмотрел на Странника.
— Вам следовало бы знать, — сказал он с расстановкой, — что в своем сегменте сети локальный администратор практически всесилен. И что администраторами не становятся без предварительной всесторонней подготовки.
Он мягко взял Странника за руку, и тот вдруг почувствовал острую боль в локте и согнулся едва ли не пополам, пытаясь от этой боли убежать. Откуда-то сквозь туман бессилия и страха скользнула возвышенная, умиротворяющая картина — выложенный квадратами цветного мрамора просторный зал с высокими сводами, снопы света, льющегося сквозь ажурные решетки на высоких стрельчатых окнах, яркие переливчатые витражи и играющие красками росписи на потолке. И прямоугольник гладко выбритых голов, десятки рук, синхронно рассекающих воздух, десятки ног, утаптывающих шлифованные плиты пола ступнями в мягких сандалиях. Клирики церкви Информационного Просвещения, всезнающие и всемогущие администраторы локальных общественных сетей — правящая каста кибердзенской иерархии.
Странник распрямился. Одним мгновенным слитным движением, осуществленным с помощью концентрированной силы, текучей гибкости и филигранно отточенной техники, он обратил реальность в ее зеркальное отражение, сместив сущности в неизменной функции отношений, и поменялся позицией с обладателем оранжевых штанов, убежденном в своем всесилии. Одно-единственное движение, извлеченное телом, мышцами и суставами из укрытой сумраком отстранившегося сознания памяти, полной неясных секретов, — и уже не Странник, а администратор стоит, пригнувшись к полу, с вывернутой в захвате рукой.
Сколько бы лет ни было Авессалому, большую их часть он провел в тренировках тела и духа, ибо сумел среагировать на контратаку Странника быстрее, чем собственное сознание администратора захлебнулось волной ошеломления от неожиданной смены ролей. Словно завернутый в тряпицу апельсин, который упал и катится по полу, разматывая обмотку, Авессалом кувырнулся через голову, перекатился колобком возле Странника и оказался на ногах, оставив в руках у правдоискателя свою просторную рубаху-балахон цвета недозрелого лимона. И лишь после того, как ноги и руки заняли привычную позицию боевой стойки техно-дзюцу, по лицу администратора, начиная с глаз, заскользила тень недоумения и настороженности.
Но Странник и сам был удивлен. Он не знал, что проснулось в глубинах его памяти, заставив тело сработать как боевой автомат, молниеносно и эффективно. Не знал, но ощущал в себе силу, способную противостоять боевому искусству клирика, неосознанную и бесконтрольную, но надежно защищающую от любой физической атаки. И поэтому чувствовал себя в безопасности.
Авессалом не стал тратить время на разговоры, разведку словами и обмен угрозами. Он бросился в бой, соединив, как учили наставники техно-дзен, тело и душу в единую неделимую струю однополярных зарядов, воплощенное намерение и одухотворенную силу, в поток прямой и чистый, как оптоволокно, быстрый, как кондуктор из сверхпроводников, точный, как лазерный целеуказатель. Только отрешившись от ненужных мыслей и эмоций, можно сохранить информационный массив в чистоте, и только управление лишенной искажений информацией позволит осуществить намерение превзойти противника. Конечно, в том случае, если информационное поле последнего не свободно от посторонних возмущений.
Поле Странника было свободно не только от возмущений, но и от информации. Он ожидал, что знание само придет к нему, а этого не случилось. И когда кулаки администратора врубились в грудь Странника, словно отбойные молотки, взбивающие в крошащееся месиво асфальтовую ткань дороги, а удар ноги в брюшину едва не выбил внутренности сквозь диафрагму прямо к горлу, новорожденный пользователь локальной библиотеки осознал свое бессилие пред гневом системного администратора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— А почему вы не улыбаетесь? — спросила девушка.
— В том-то и дело, — сказал Странник. — У меня мышцы устали с непривычки.
— Могу порекомендовать электрический массаж лица, — начала девушка, но Странник не дал ей продолжить:
— Знаю, знаю. Массаж — это понятно. Но зачем? Зачем все время улыбаться? Я этого не понимаю.
— Какой вы странный! — удивилась девушка; у нее был мелодичный голос и занятная манера растягивать слова. — Неужели вы не знаете, что улыбка — это ключ к хорошему настроению? Если на лице улыбка, то и в душе тоже. К тому же улыбка — это признак счастья. Если вы счастливы, это нельзя скрывать. Публичный смех может позволить себе не каждый, но уж улыбка-то? Это обязательный признак нормальной счастливой жизнедеятельности.
— То есть тут все поголовно счастливы? — недоверчиво спросил Странник.
— Конечно. Познание — основной способ достижения просветления, стало быть, этот процесс приносит счастье. В библиотеке просто грешно не улыбаться. Поэтому мне странно видеть ваше унылое лицо. Вы что, на похороны пришли?
— Нет, но...
— Вам определенно стоит ознакомиться с трактатом Отца Мефодия о формах счастья. Он называется «Сто двадцать один способ достижения просветления». Введите название в строчке поиска на экране.
— Спасибо, я как-нибудь попозже, — отмахнулся Странник.
Девушка не спешила уходить, разглядывая Странника, вызвавшего ее любопытство. Тот, в свою очередь, обдумывал ее слова. «Значит, доктрина общества — быть счастливым, а общественная мораль накладывает определенные рамки на проявление эмоций», — сообразил он. Как бы невзначай Странник спросил:
— Публичный смех, говорите?
— О да, — закивала девушка. — Мой сосед по жилцу вчера получил право на публичный смех за свои достижения в научной области. Он так заразительно смеялся! Мы все за него так радовались!
— Жилец?
— Жилцо, — поправила девушка. — Жилое яйцо, жилище. Ваша квартира.
— А, понятно...
— Вы совершенно не от мира сего, — покачала головой девушка. — Где вы были последние лет двадцать?
— Я... понимаете, я приехал издалека, и для меня здесь все в новинку. — Странник замялся и поспешил перевести разговор на другие рельсы. — А за что вашего соседа наградили?
— Он — талантливый математик. Он внес поправку в фундаментальную теорию математического анализа. Благодаря ему основополагающий труд в этой области увеличился на две строчки. Это небольшое достижение, но для многих оно является пределом мечтаний. Не только поглощать информацию, но и самому дополнять существующие информационные массивы — это высшая ступень просветления. Мы все к этому стремимся.
Произнося эти слова, девушка даже забыла об улыбке, и ее посерьезневшее лицо произвело на Странника большое впечатление.
— Ну да, понятно, век живи — век учись, — пробормотал он. — Еще одна общественная доктрина. Как я понимаю, стяжательство и отступления от духовной жизни не поощряются?
— Вы имеете в виду стремление к материальному обогащению? О, это признак низкой духовности и нравственной бедности. Только аморальные люди стремятся к обладанию материальными ценностями. Их жалеют, им стараются помочь. Конечно, выбор человека не может быть насильственным, но все же большинство из тех, кто встает на путь обогащения, становятся изгоями и рано или поздно опускаются в преступную среду.
— А с преступниками у вас не церемонятся, — хмыкнул Странник. — Изгоняют, травят Артификсами, аннигилируют. Часто у вас казни проходят?
Девушка насупилась.
— Нет, — ответила она коротко. — В нашем обществе редки преступления столь бесчеловечные, что они заслуживают казни. В большинстве случаев нарушителей законов просто изгоняют, и они могут жить по своему усмотрению.
— Ага, в канализации, — заметил Странник, но пробормотал это себе под нос, чтобы не отпугнуть девушку, с которой ему хотелось продолжить беседу.
— Как вас зовут? — спросил он, придержав ее за локоть, когда она собралась уйти.
— Олимпия, — вновь улыбнулась девушка.
— Прекрасное имя. А я — Ник. Скажите, Олимпия, а что, на похоронах не улыбаются?
— Нет. Это не принято, если вы не являетесь другом покойного. Кстати говоря, многие люди любят посещать чужие похороны. Как будто это может доставлять удовольствие... — она недоуменно пожала плечами.
— И еще какое, — усмехнулся Странник. — Улыбаться-то не надо...
— Послушайте, Ник, — сказала девушка. — Вы очень странно себя ведете. Задаете глупые вопросы, не знаете очевидных вещей. На мальчика вы не похожи, а разговариваете так, будто вчера родились. Я, конечно, не спрашиваю, на какой вы ступени просветления...
Ее тон показывал, что хоть она и готова соблюдать приличия, но отнюдь не прочь похвастать собственной степенью, наверняка достаточно высокой.
— Вы понимаете... — смутился Странник. — Я только сегодня... В общем, неважно. А скажите, Олимпия, что это за распорядок дня такой? В нем много непонятных пунктов.
— Распорядок? Вы были на лекции? Сейчас должна проходить лекция Второго Исполнителя. Я буду слушать лекцию вечером, а у вас, наверное, утренний сеанс?
— Да. Но я там был — это скука смертная. Сотня заспанных меланхоликов сидят на ковриках в большом зале и смотрят на голографический экран, с которого вещает какой-то старикан. Если бы там можно было прилечь, я бы остался — вряд ли я храплю во сне. Но на коврике особенно не разляжешься, он маленький.
Девушка сделала круглые глаза.
— Вы допускаете ошибку, пропуская лекцию. Хотя у вас, возможно, есть оправдание. Особенности восприятия некоторых людей препятствуют эффективному усвоению информации на слух. В таком случае вам надлежит прочесть электронный вариант лекции. Воспользуйтесь монитором...
— И последний вопрос, — взмолился Странник, видя, что девушка порывается уйти. — Что такое дуальное счастье? У меня в распорядке так написано...
Олимпия улыбнулась совсем иначе, чем до этого — загадочно и в то же время как-то игриво.
— Дуальное счастье — это способ совместного получения удовольствия от взаимного времяпрепровождения. Вернее, комплекс способов. Все зависит от того, какой из методов вы предпочитаете.
— А у вас... есть в распорядке этот пункт? — спросил Странник и, увидев молчаливый ответ в глазах девушки, осмелел: — В 19. 45 у меня в жилце...
— Знаете, воспитанные люди не предлагают такое в первый же день знакомства, — сказала Олимпия и ушла, улыбаясь.
Странник какое-то время потоптался посреди зала, потом направился к выходу. И наткнулся на бритоголового человека в просторных апельсинового цвета штанах и рубахе навыпуск, стоявшего, сложив руки на груди, и с легкой улыбкой наблюдавшего за проходящими мимо людьми. Его бледное, но твердое лицо казалось вырезанным из мрамора. На Странника он взглянул насмешливо, но вслед за этим в глазах бритоголового мелькнуло удивление. Странник остановился, и обладатель желтых штанов подошел к нему, поприветствовав вежливым наклоном головы.
— Позвольте представиться, — сказал он. — Моё имя Авессалом. Я локальный администратор этого сегмента. Я рад приветствовать вас как нового пользователя наших информационных систем. Да пребудут в мире ваши байты!
— Да пребудут и ваши тоже... — озадаченно ответил Странник. — Это что, традиционное приветствие?
— Вроде того, — кивнул администратор. — Следовать традициям — одно из правил школы кибердзен, к которой я имею честь принадлежать. Позвольте узнать, есть ли у вас какие-то вопросы относительно настроек информационных систем или способов их использования?
— Я не очень в этом разбираюсь, — признался Странник. — Я тут недавно и еще не успел во все вникнуть.
— Вы были переведены из другого сегмента, — утвердительно сказал Авессалом.
Кто-то из проходящих людей почтительно поклонился администратору; тот ответил небрежным кивком.
— А откуда я был переведен? — с живым интересом спросил Странник.
Взгляд администратора на мгновение расфокусировался, потом вновь уперся в Странника.
— К сожалению, эта информация мне недоступна, — сказал он. — Но вы, несомненно, знаете это?
— К сожалению, нет. Я, скажем так, временно утратил память.
— Очень интересно. Возможно, это какая-то новая форма дисциплинарного взыскания — уничтожение личного информационного массива? Если к вам были применены подобные формы воздействия, значит, вы совершили какой-то проступок, хотя и не слишком серьезный, иначе последовало бы изгнание. Надеюсь, вы понимаете, что мне придется поставить вас на особый контроль?
— Думаю, это ваша обязанность? — спросил Странник.
— Конечно. Администратор должен знать все о каждом из локальных пользователей. Для блага всей системы, разумеется. Итак, есть ли у вас какие-то вопросы?
— О да. Вот скажите, например, почему я не могу получать информацию через монитор в своей комнате? Ведь он наверняка соединен с общей информационной сетью. Зачем же тогда идти в библиотеку?
— Вы должны понимать, что общество не поощряет индивидуализм и обособленность. Если вы сможете получать любую информацию, не выходя из стен своего персонального жилища, то для вас отпадет необходимость посещать общественные заведения, такие, как информаторий. А мы стремимся дать гражданам возможность участия, хотя бы минимального, в жизни общества. Если вы обратите внимание, то некоторые разделы данных недоступны в нашем сегменте и могут быть считаны только в Центральном Информатории, сокращенно Цинф. Соответственно, посещение Цинфа позволяет вам окунуться в жизнь города, участвовать в общественных событиях, даже если по роду вашей деятельности вы не нуждаетесь ни в чем, кроме информационных услуг.
— А у вас существует сетевое сообщество? Частные информационные ресурсы, принадлежащие отдельным владельцам? Или государство является монополистом в этой области?
Глаза Авессалома сузились, а улыбка исчезла с его губ.
— То, что вы называете сетевым сообществом, — не более чем кучка хакеров, с которыми мы успешно боремся, — сказал он. — Надеюсь, вы знаете, что любой контакт с хакерами, а тем паче пособничество информационным преступлениям, является уголовно наказуемым деянием?
— Все ясно, — сказал Странник. — Государство держит в своих руках контроль над наиболее важным ресурсом — информацией. И с его помощью управляет обществом информационно зависимых людей, проповедуя просветление через познание и ограничивая доступ к информации в зависимости от социального статуса. Я правильно излагаю?
— Мне трудно судить, откуда вы набрались подобной ереси, — брезгливо поморщился администратор. — Ваш уровень доступа, безусловно, недостаточен для того, чтобы читать книги по социологии и строить самостоятельные выводы. Скорее всего вы общались с кем-то из так называемых «проповедников», ведущих антиобщественную деятельность. Я буду вынужден тщательным образом вас проверить.
— Валяйте! — сказал Странник дерзко в приступе какой-то отчаянной радости. — Вы ничего не добьетесь. Я чист как размагниченная дискета. И я говорю то, что думаю, а не то, что от кого-то услышал. Ваше общество фальшивых улыбок опутано цепями тоталитаризма. Кто там у вас во главе? Какой-нибудь Большой Брат? Например, этот Отец Мефодий, который утверждает, что существует всего сто двадцать один способ стать счастливым, а не сто двадцать тысяч, как мне представляется? Или Второй Исполнитель, который читает свои нудные лекции с экранов в тысячах лекционных залов перед зевающими с тоски людьми?
Авессалом быстро оглянулся. На мгновение его лицо приобрело растерянный вид, но тут же затвердело, как воск оплавившейся свечи.
— Ваши слова асоциальны. Я прошу вас замолчать. Я также прошу вас оставаться на месте, пока я проверю ваш статус и уровень допуска.
— А это можно сделать с обычного терминала? — спросил Странник. — Не бойтесь, я не стану подсматривать ваш пароль.
— Вы этого и не сможете сделать, — пожал плечами администратор. — Пароль, как вы выразились, это совокупность биометрических характеристик, уникальных для каждого из нас. А терминал для выхода в сеть мне не нужен — я полностью контролирую интернальный поток информации.
Его глаза посмотрели мимо Странника — и снова сфокусировались на нем.
— Оставайтесь на месте, — сказал администратор. — В ближайшее время появится представитель службы надзора.
— Фу, как пошло! — скривился Странник. — Пара едких реплик — и уже служба надзора на горизонте. И как вы тут живете, на этом празднике сердец? Наверняка практикуете реверансы с учетом цветовой дифференциации штанов. Нет, мне тут однозначно не нравится. Я пошел.
Рука Авессалома легла на локоть Странника раньше, чем тот успел сделать хоть шаг.
— Я же прошу вас, настоятельно прошу подождать, — вкрадчиво сказал администратор. — Неужели не понятно?
— Понятно, — сказал Странник и смахнул руку со своего локтя.
Авессалом повернул голову, скользнул взглядом по затылкам сидящих в библиотеке людей — и посетители беспорядочной толпой потекли к выходу, побросав работу. На всех мониторах появилась надпись: «Сервер временно недоступен». Администратор внимательно посмотрел на Странника.
— Вам следовало бы знать, — сказал он с расстановкой, — что в своем сегменте сети локальный администратор практически всесилен. И что администраторами не становятся без предварительной всесторонней подготовки.
Он мягко взял Странника за руку, и тот вдруг почувствовал острую боль в локте и согнулся едва ли не пополам, пытаясь от этой боли убежать. Откуда-то сквозь туман бессилия и страха скользнула возвышенная, умиротворяющая картина — выложенный квадратами цветного мрамора просторный зал с высокими сводами, снопы света, льющегося сквозь ажурные решетки на высоких стрельчатых окнах, яркие переливчатые витражи и играющие красками росписи на потолке. И прямоугольник гладко выбритых голов, десятки рук, синхронно рассекающих воздух, десятки ног, утаптывающих шлифованные плиты пола ступнями в мягких сандалиях. Клирики церкви Информационного Просвещения, всезнающие и всемогущие администраторы локальных общественных сетей — правящая каста кибердзенской иерархии.
Странник распрямился. Одним мгновенным слитным движением, осуществленным с помощью концентрированной силы, текучей гибкости и филигранно отточенной техники, он обратил реальность в ее зеркальное отражение, сместив сущности в неизменной функции отношений, и поменялся позицией с обладателем оранжевых штанов, убежденном в своем всесилии. Одно-единственное движение, извлеченное телом, мышцами и суставами из укрытой сумраком отстранившегося сознания памяти, полной неясных секретов, — и уже не Странник, а администратор стоит, пригнувшись к полу, с вывернутой в захвате рукой.
Сколько бы лет ни было Авессалому, большую их часть он провел в тренировках тела и духа, ибо сумел среагировать на контратаку Странника быстрее, чем собственное сознание администратора захлебнулось волной ошеломления от неожиданной смены ролей. Словно завернутый в тряпицу апельсин, который упал и катится по полу, разматывая обмотку, Авессалом кувырнулся через голову, перекатился колобком возле Странника и оказался на ногах, оставив в руках у правдоискателя свою просторную рубаху-балахон цвета недозрелого лимона. И лишь после того, как ноги и руки заняли привычную позицию боевой стойки техно-дзюцу, по лицу администратора, начиная с глаз, заскользила тень недоумения и настороженности.
Но Странник и сам был удивлен. Он не знал, что проснулось в глубинах его памяти, заставив тело сработать как боевой автомат, молниеносно и эффективно. Не знал, но ощущал в себе силу, способную противостоять боевому искусству клирика, неосознанную и бесконтрольную, но надежно защищающую от любой физической атаки. И поэтому чувствовал себя в безопасности.
Авессалом не стал тратить время на разговоры, разведку словами и обмен угрозами. Он бросился в бой, соединив, как учили наставники техно-дзен, тело и душу в единую неделимую струю однополярных зарядов, воплощенное намерение и одухотворенную силу, в поток прямой и чистый, как оптоволокно, быстрый, как кондуктор из сверхпроводников, точный, как лазерный целеуказатель. Только отрешившись от ненужных мыслей и эмоций, можно сохранить информационный массив в чистоте, и только управление лишенной искажений информацией позволит осуществить намерение превзойти противника. Конечно, в том случае, если информационное поле последнего не свободно от посторонних возмущений.
Поле Странника было свободно не только от возмущений, но и от информации. Он ожидал, что знание само придет к нему, а этого не случилось. И когда кулаки администратора врубились в грудь Странника, словно отбойные молотки, взбивающие в крошащееся месиво асфальтовую ткань дороги, а удар ноги в брюшину едва не выбил внутренности сквозь диафрагму прямо к горлу, новорожденный пользователь локальной библиотеки осознал свое бессилие пред гневом системного администратора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33