Слезы снова полились по щекам. Она самое низкое, самое подлое существо на свете. Если бы можно было как-то предотвратить эту схватку…
Дикая, отчаянная идея завладела Марией. Если бы она была там… Девушка гнала прочь эти мысли, не они мертвой хваткой вцепились в ее сознание. Она должна быть там! Она не должна позволить им убить друг друга!
Мария соскочила с кровати и нервно заходила по комнате. Как осуществить этот невероятный план? Мысли в бешеной скачке сменяли друг друга. Но остановиться на чем-то конкретном ей долго не удавались.
Появление Пилар отвлекло ее. Зная, что прошло слишком мало времени и еще рано ждать новостей она тем не менее с испугом посмотрела на дуэнью.
— Есть новости? Ты что-нибудь слышала? — спросила она враз пересохшими губами.
— Нет, голубка моя, — Пилар понимающе улыбнулась. — Они ушли совсем недавно. Нам предстоит еще долго ждать вестей. — Улыбка исчезла с ее лица, и в глазах появилось напряженное выражение. — А когда мы узнаем новости, они могут оказаться совсем не такими, как бы нам хотелось.
Впервые за все время их знакомства Мария видела Пилар такой расстроенной.
— Что бы ты хотела услышать?
— Что с Зевсом все в порядке, и он скоро будет со мной, — ответила Пилар без колебаний.
— Ты любишь его! — закричала Мария, не веря что эта умудренная опытом, практичная женщина могла так стремительно влюбиться.
— Да! Очень! — Пилар смущенно улыбнулась. — И не спрашивай меня, как это случилось, потому что ; сама ничего не понимаю. Я даже не представляла, что в моем возрасте вообще можно влюбиться, да еще в морского разбойника. Но это правда! Я его безумно люблю, Мария! — Щеки ее покрыл румянец. — Вчера ночью он сделал мне предложение и… — Засмущавшись, она на мгновение замолчала. — В общем, я согласилась.
При этих словах Мария с завистью посмотрела на подругу, но, не желая омрачать ее настроение своими метаниями, улыбнулась и сказала:
— Я так рада за тебя! Когда вы собираетесь обвенчаться и где будете жить? На Ямайке? И он будет продолжать… — она запнулась, не решаясь назвать то, чем занимались Зевс и Габриэль.
— Нет-нет, — сказала Пилар, обнимая Марию за плечи, — он обещал бросить все это и начать нормальную жизнь. У него на Ямайке есть кусок земли, и, поддавшись уговорам Габриэля, он хочет стать почтенным плантатором. Зевс говорит, что если он собирается стать женатым человеком и к тому же отцом семейства, то самое время бросить пиратскую жизнь.
— Отцом семейства? Ты что, беременна? Но за такое короткое время невозможно определить…
Обрадовавшись, что можно поговорить о чем-то что отвлечет ее от мрачных мыслей, Пилар быстро заговорила:
— По мнению Зевса, это все вопрос времени. С Мария! Я никогда не чувствовала себя такой счастливой! И никогда так не боялась. Если с ним что-нибудь случится, я этого не перенесу.
— С ними ничего не должно случиться, — тихо произнесла Мария, уткнувшись в плечо Пилар. — От должны остаться живы! Должны!
Она думала рассказать дуэнье с своем плане, но заранее зная, что та начнет ее отоваривать, решила все сохранить в тайне. Если ей хочется осуществить задуманное, то медлить нельзя, а Пилар все говорил, и говорила о Зевсе. Мария улыбнулась: темнокожий гигант вряд ли узнал бы себя в лих восторженны рассказах. Неожиданно Пилар сказала.
— Ты не возражаешь, если я оставлю тебя? Я чувствую — страхи за его жизнь доведут меня до слез и чтобы отвлечься от грустных мыслей, займусь-ка я домашними делами. — И, поцеловав свою воспитанницу в щеку, дуэнья удалилась.
Если бы мысли Пилар не были заняты одним толь ко Зевсом, столь быстрое согласие Марии насторожило бы ее. Но думы ее были о другом.
Как только Пилар ушла, Мария приступила к осуществлению своего дерзкого плана. Она решила одеться мальчиком, юнгой с пиратского корабля. Возможно, по здравом размышлении, она сама бы испугалась того, что собиралась предпринять, но времени на раздумья не было, напротив, страх и чувство вины подгоняли ее.
Она надела найденные в одном из сундуков поношенные штаны и рубаху, туго обмотала грудь под рубахой плотной тканью, подвязалась куском желтого шелка и критически посмотрела на себя в зеркало. Никто бы не мог догадаться о ее принадлежности к женскому полу, если бы не волосы; их Мария заколола большим костяным гребнем и спрятала под старой соломенной шляпой, которую случайно нашла на кухне, там же она раздобыла и небольшого размера потрепанные сапоги, принадлежавшие, видимо, кому-то из слуг. Все, что она надела, было ей непомерно велико, но это ее нисколько не волновало: она уже давно заметила, что члены братства не страдали излишней щепетильностью в выборе одежды. Измазав лицо сажей, она схватила со стола пустое ведро и тихонько выскользнула из дома. Теперь ей осталось миновать стражей, которых Габриэль расставил вокруг дома, но и это оказалось делом несложным. Охранявшие дом пираты получили приказ следить за женщинами, а не за перепачканным сажей мальчиком-слугой.
С сильно бьющимся сердцем Мария заспешила с холма вниз, с трудом веря в свою удачу. Отойдя подальше от дома, она бросила ведро и бегом припустилась к городским воротам.
Найти тропу, которую совсем недавно проложили в джунглях две сотни ног, было несложно, поэтому очень скоро Мария уже шла по ней и, чтобы не сбиться с пути, внимательно вглядывалась в оставленные пиратами следы. Она не хотела думать о том, что будет, когда она их нагонит. “Вот когда найду, тогда и решу”, — легкомысленно думала она.
Чем дальше уходила Мария в джунгли, тем плотнее смыкались над ней зеленые заросли. Кричали загадочные большие птицы, на вершинах деревьев о чем-то “переговаривались” обезьяны, сотни маленьких длиннохвостых попугайчиков перелетали с ветки на ветку. Остановившись, чтобы перевести дух, она осмотрелась. Джунгли полны опасностей: хищники, гигантские питоны, ядовитые змеи. И словно подтверждая ее мысли, то, что она приняла за гибкую лиану, неожиданно соскользнуло вниз. Издав дикий крик, Мария отскочила в сторону и, не помня себя от страха, бросилась в гущу леса.
Как долго она бежала, Мария не помнила, но, остановившись, поразилась странной для джунглей тишине — не было слышно ни звука. С удвоенной осторожностью Мария двинулась вперед, вглядываясь в очертания притихшего леса и стараясь угадать, что же заставило умолкнуть его обычно шумных обитателей. Она настолько увлеклась, что не заметила полусгнившего ствола под ногами, споткнулась и с шумом полетела вперед, упав на лежащего в засаде корсара. Послышалось приглушенное ругательство, и крепкие руки втащили Марию под сень огромного куста.
— Ради Бога, парень! Потише! Ты хочешь указать этим папским собакам, где мы их поджидаем? — прорычал пират.
Мария с перепугу только затрясла головой, не в состоянии вымолвить ни слова и благодаря судьбу за то, что хоть на этот раз шляпа не слетела с ее головы. Пират молча рассматривал ее своим единственным глазом, на другом красовалась черная повязка; его голова была обмотана большим желто-зеленым платком, из-под которого торчали пряди грязных волос, в ухе висела большая золотая серьга; длинные черные усы завершали этот живописный портрет. Таких длинных усов Мария еще никогда не видела.
— Держись старины Дженкинса, парень, и он постарается уберечь тебя от неприятностей, — сказал одноглазый. — Где твое оружие?
От страха Марий не могла вымолвить ни слова, но Дженкинс истолковал ее молчание по-своему и, выругавшись, достал из-за пояса длинный кинжал и сунул его Марии в руку.
Переведя дух, девушка огляделась вокруг. Сначала она не увидела ничего, кроме кустов и деревьев, но, приглядевшись, вскоре различила среди буйной растительности лежащих в засаде пиратов. Подняв голову, она поразилась тому, сколько людей сидело еще и на деревьях; стволы их аркебуз были направлены в одну точку, но за ветвями кустарника Мария не могла различить куда именно. Она раздвинула ветви и… затаила дыхание.
Под ней расстилалось узкое ущелье крутые склоны которого были покрыты густыми зарослями. Даже ее неопытный взгляд сразу оценил, насколько это место было удобно для засады. На противоположном склоне она уже без удивления обнаружила пиратов Моргана, ожидающих приближения появившейся невдалеке цепочки людей.
Лучи жаркого тропического солнца отражались в стальных шлемах проходящих по дну ущелья испанцев, которые медленно прокладывали себе путь сквозь заросли кустарников. Мария напряженно всматривалась в лица солдат, стараясь разглядеть среди них брата и, не найдя его, беспомощно застонала. Дженкинс метнул на нее злобный взгляд, и Мария пригнула голову, закусив губу от досады, что так глупо привлекла к себе внимание. Она отвернулась в сторону и не видела, как внимательно изучал ее единственный глаз старины Дженкинса. Его подозрения усилились, когда он обратил внимание на ее точеные ноги, красоту которых не могли скрыть даже грубые чулки.
— С какого ты корабля, парень? — подозрительно спросил Дженкинс.
Мария с трудом сглотнула и, надеясь, что ее испанский акцент не очень будет заметен, резко ответила:
— С “Черного ангела”… Корабль Ланкастера…
— А, — тихо произнес Дженкинс. — Странно, что я не узнал тебя, я ведь тоже из этой команды.
— Я новенький, — пробормотала Мария, проклиная судьбу за то, что та привела ее к людям Габриэля.
Она не зря опасалась. Провести Дженкинса ей не удалось. Он с первого взгляда понял что к чему и, внимательно осмотрев ее, отвернулся, стараясь незаметно разглядеть, где притаился капитан. Эта капитанская девчонка — лакомый кусочек! Не найдя Ланкастера и боясь потерять из виду “нового” члена экипажа, Дженкинс приготовился к бою. Кто бы мог подумать, что при таком суровом раскладе — тридцать против одного — он еще должен играть роль ангела-хранителя, оберегая эту глупую девчонку!
Мария в нерешительности наблюдала за происходящим. Внутренний голос твердил ей, что она должна предупредить брата и людей, идущих вместе с ним, о смертельной опасности. Но тогда это будет предательством по отношению к Ланкастеру. Она понимала, что ни разум, ни чувства не хотят подчиняться ей. Одна мысль о том, что придется кого-то предать, парализовала ее. Несколько раз она была готова закричать, но мысль о Габриэле, лежащем где-то рядом в засаде, останавливала ее.
Может быть, Мария, и решилась бы на что-нибудь, но, словно угадав ее мысли, Дженкинс по-своему распорядился сложившейся ситуацией. Вытащив из-за пояса пистолет, он стукнул Марию рукояткой по голове и, когда она упала без чувств, удовлетворенно хмыкнул. Лучше стерпеть гнев капитана за то, что он так обошелся с его девчонкой, чем позволить ей накликать на них беду.
Не успел Дженкинс оттащить Марию подальше от места засады, как раздался ружейный залп — сидевшие на деревьях пираты разрядили свои аркебузы. Послышались крики раненых; испанцы, застигнутые врасплох, в панике заметались, ища укрытия.
Наблюдая за тем, что происходит на дне ущелья, Габриэль внимательно вглядывался в испуганные лица солдат, стараясь разглядеть одного-единственного человека. Уверенность в том, что где-то среди этой хаотичной массы находится Диего Дельгато, только подстегивала его желание поскорее вступить в рукопашный бой. Он очень боялся, что шальная пуля стрелка может лишить его долгожданной возможности рассчитаться со своим злейшим врагом. Его губы скривились в язвительной улыбке — надо же, он молил Бога, чтобы Диего остался невредим… До тех пор пока они не сойдутся один на один…
Наконец момент настал, и пираты во главе со своим капитаном с леденящими душу криками выскочили из засады и яростно набросились на испанцев. Они были безжалостны, сметая все и вся на своем пути, а то, что противник во много раз превосходил их числом, придавало бою особый колорит.
В гуще сражения Габриэль был для испанцев настоящим Черным ангелом. Казалось, он был вездесущ, и везде его сабля сеяла смерть. После каждого удачного выпада, каждого смертельного удара в его голове, как припев какой-то жуткой песни, звучало одно и то же:
"Это за Элизабет! Это за Каролину! Это за неродившегося ребенка! Это за мою несчастную семью!” И припев этот не знал конца, доводя его до исступления. Зеленые глаза горели нездоровым огнем, и на загорелом лице сверкал хищный оскал белых ровных зубов.
Испанцы уже начали беспорядочно отступать, не в силах противостоять натиску пиратов, когда на другой стороне ущелья Габриэль наконец увидел Диего Дельгато, стоявшего с окровавленной саблей над телами поверженных врагов.
— Дельгато! Сукин сын! Иди, я наконец прикончу тебя! — крикнул он, подбегая и останавливаясь на небольшом расстоянии от испанца…
Глаза Диего широко раскрылись от удивления, и Габриэль ощутил наслаждение, увидев искаженное от ярости лицо врага.
— Ланкастер! — выдохнул Диего, и его клинок поднялся навстречу англичанину.
— Так точно! Ланкастер собственной персоной, — усмехнулся Габриэль, ловко парировав удар. — Хотя, скорее всего, я тебе известен под именем Черного ангела.
По тому, как Диего на мгновение замер, Габриэль понял, что это имя ему знакомо.
— Грязная английская свинья! — закричал Диего. — Меня уверяли, что ты умер! Но теперь-то уж я сам буду иметь возможность убедиться в этом. — И, взмахнув саблей, он сделал опасный выпад.
Они не уступали друг другу ни в храбрости, ни в мастерстве владения оружием, но сознание справедливого возмездия придавало Габриэлю силы. Он несколько раз легко ранил Диего, не торопясь наносить решающий удар и давая понять противнику, что тот у него в руках.
Мария пошевелилась и открыла глаза. Голова гудела, перед глазами плыл туман. В первый момент она даже не поняла, где находится и что происходит вокруг нее. Но мало-помалу звуки, доносившиеся с места сражения, вернули ее к действительности. Охнув, она встала и посмотрела вниз. Дно ущелья, казалось, сплошь было покрыто мертвыми телами, и Мария со страхом и ужасом начала искать Диего и Габриэля. Она увидела их у самого склона прямо перед собой.
Падая и спотыкаясь, она бросилась вниз. Шляпа слетела у нее с головы, и длинные темные волосы развевались на бегу, руки, расцарапанные ветками, за которые она цеплялась, и порезанные травой, кровоточили. Но Мария ничего не замечала, не сводя глаз с двух дерущихся фигур. Она была уже почти у цели, когда бдительный Дженкинс, неожиданно вынырнув из кустов, схватил ее в охапку.
Увлеченный поединком, Габриэль не слышал крика девушки и, только увидев странное выражение лица Диего, понял, что случилось что-то серьезное. Рискнув обернуться, он был поражен, увидев Марию, вырывающуюся из рук боцмана.
Первым очнулся Диего и ловким ударом ранил англичанина в плечо. Тот отскочил и быстро отбил следующий удар, но рана, видимо, оказалась серьезной, и кровь струйкой стекала по руке. Понимая, что не сможет долго драться, Габриэль собрал все силы и заставил противника отступить, решив побыстрее закончить поединок.
— Как она оказалась здесь? — крикнул Диего.
— Она моя пленница, моя невольница. — Габриэль насмешливо улыбнулся, несмотря на боль, — если хочешь, моя вещь, которой я пользуюсь, когда захочу. Как тебе это нравится? Думаю, что не очень, даже совсем не нравится. До последнего дыхания тебя будет мучить и терзать мысль, что она моя!
В пылу схватки они отошли от склона ущелья, попав в самую гущу сражения, и новая волна нападавших внезапно разъединила их. Несмотря на вес попытки, Габриэлю не удалось пробраться сквозь плотные ряды дерущихся к Диего, которого все дальше и дальше уносила волна отступающих солдат. Скоро они потеряли друг друга из виду.
Силы постепенно оставляли Габриэля, но он с героическим упорством продолжал сражаться, не желая думать о том, что жажда мести может остаться неудовлетворенной и Диего сумеет опять избежать смерти. Неожиданный удар в висок сбил его с ног; он отлетел в сторону и упал недалеко от Дженкинса и Марии.
Девушка рванулась к нему, но Дженкинс крепко держал ее.
— Испанская сука! Твоя выходка может стоить капитану жизни! — в бешенстве заорал он.
Но Мария не слышала его, она смотрела на лежащего на земле Габриэля, и в ее памяти всплыло воспоминание о трагическом дне на Эспаньоле. Слезы навернулись ей на глаза. С силой, удивившей их обоих, она вырвалась из рук Дженкинса и подбежала к Габриэлю. Упав на колени, она дрожащими пальцами прикоснулась к нему. И в этот момент поняла, как сильно она его любит! Любит с того самого дня, когда впервые увидела на борту “Санто Кристо”.
Габриэль был бледен, на виске расплывалось безобразное лиловое пятно, руки и одежда были в крови… Кровь, казалось, была везде. Боже! Мария прижала его голову к своей груди, пытаясь рукой зажать кровоточащую рану. Боже! Не дай ему умереть! Не сейчас! Ведь я люблю его! Он не должен умереть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Дикая, отчаянная идея завладела Марией. Если бы она была там… Девушка гнала прочь эти мысли, не они мертвой хваткой вцепились в ее сознание. Она должна быть там! Она не должна позволить им убить друг друга!
Мария соскочила с кровати и нервно заходила по комнате. Как осуществить этот невероятный план? Мысли в бешеной скачке сменяли друг друга. Но остановиться на чем-то конкретном ей долго не удавались.
Появление Пилар отвлекло ее. Зная, что прошло слишком мало времени и еще рано ждать новостей она тем не менее с испугом посмотрела на дуэнью.
— Есть новости? Ты что-нибудь слышала? — спросила она враз пересохшими губами.
— Нет, голубка моя, — Пилар понимающе улыбнулась. — Они ушли совсем недавно. Нам предстоит еще долго ждать вестей. — Улыбка исчезла с ее лица, и в глазах появилось напряженное выражение. — А когда мы узнаем новости, они могут оказаться совсем не такими, как бы нам хотелось.
Впервые за все время их знакомства Мария видела Пилар такой расстроенной.
— Что бы ты хотела услышать?
— Что с Зевсом все в порядке, и он скоро будет со мной, — ответила Пилар без колебаний.
— Ты любишь его! — закричала Мария, не веря что эта умудренная опытом, практичная женщина могла так стремительно влюбиться.
— Да! Очень! — Пилар смущенно улыбнулась. — И не спрашивай меня, как это случилось, потому что ; сама ничего не понимаю. Я даже не представляла, что в моем возрасте вообще можно влюбиться, да еще в морского разбойника. Но это правда! Я его безумно люблю, Мария! — Щеки ее покрыл румянец. — Вчера ночью он сделал мне предложение и… — Засмущавшись, она на мгновение замолчала. — В общем, я согласилась.
При этих словах Мария с завистью посмотрела на подругу, но, не желая омрачать ее настроение своими метаниями, улыбнулась и сказала:
— Я так рада за тебя! Когда вы собираетесь обвенчаться и где будете жить? На Ямайке? И он будет продолжать… — она запнулась, не решаясь назвать то, чем занимались Зевс и Габриэль.
— Нет-нет, — сказала Пилар, обнимая Марию за плечи, — он обещал бросить все это и начать нормальную жизнь. У него на Ямайке есть кусок земли, и, поддавшись уговорам Габриэля, он хочет стать почтенным плантатором. Зевс говорит, что если он собирается стать женатым человеком и к тому же отцом семейства, то самое время бросить пиратскую жизнь.
— Отцом семейства? Ты что, беременна? Но за такое короткое время невозможно определить…
Обрадовавшись, что можно поговорить о чем-то что отвлечет ее от мрачных мыслей, Пилар быстро заговорила:
— По мнению Зевса, это все вопрос времени. С Мария! Я никогда не чувствовала себя такой счастливой! И никогда так не боялась. Если с ним что-нибудь случится, я этого не перенесу.
— С ними ничего не должно случиться, — тихо произнесла Мария, уткнувшись в плечо Пилар. — От должны остаться живы! Должны!
Она думала рассказать дуэнье с своем плане, но заранее зная, что та начнет ее отоваривать, решила все сохранить в тайне. Если ей хочется осуществить задуманное, то медлить нельзя, а Пилар все говорил, и говорила о Зевсе. Мария улыбнулась: темнокожий гигант вряд ли узнал бы себя в лих восторженны рассказах. Неожиданно Пилар сказала.
— Ты не возражаешь, если я оставлю тебя? Я чувствую — страхи за его жизнь доведут меня до слез и чтобы отвлечься от грустных мыслей, займусь-ка я домашними делами. — И, поцеловав свою воспитанницу в щеку, дуэнья удалилась.
Если бы мысли Пилар не были заняты одним толь ко Зевсом, столь быстрое согласие Марии насторожило бы ее. Но думы ее были о другом.
Как только Пилар ушла, Мария приступила к осуществлению своего дерзкого плана. Она решила одеться мальчиком, юнгой с пиратского корабля. Возможно, по здравом размышлении, она сама бы испугалась того, что собиралась предпринять, но времени на раздумья не было, напротив, страх и чувство вины подгоняли ее.
Она надела найденные в одном из сундуков поношенные штаны и рубаху, туго обмотала грудь под рубахой плотной тканью, подвязалась куском желтого шелка и критически посмотрела на себя в зеркало. Никто бы не мог догадаться о ее принадлежности к женскому полу, если бы не волосы; их Мария заколола большим костяным гребнем и спрятала под старой соломенной шляпой, которую случайно нашла на кухне, там же она раздобыла и небольшого размера потрепанные сапоги, принадлежавшие, видимо, кому-то из слуг. Все, что она надела, было ей непомерно велико, но это ее нисколько не волновало: она уже давно заметила, что члены братства не страдали излишней щепетильностью в выборе одежды. Измазав лицо сажей, она схватила со стола пустое ведро и тихонько выскользнула из дома. Теперь ей осталось миновать стражей, которых Габриэль расставил вокруг дома, но и это оказалось делом несложным. Охранявшие дом пираты получили приказ следить за женщинами, а не за перепачканным сажей мальчиком-слугой.
С сильно бьющимся сердцем Мария заспешила с холма вниз, с трудом веря в свою удачу. Отойдя подальше от дома, она бросила ведро и бегом припустилась к городским воротам.
Найти тропу, которую совсем недавно проложили в джунглях две сотни ног, было несложно, поэтому очень скоро Мария уже шла по ней и, чтобы не сбиться с пути, внимательно вглядывалась в оставленные пиратами следы. Она не хотела думать о том, что будет, когда она их нагонит. “Вот когда найду, тогда и решу”, — легкомысленно думала она.
Чем дальше уходила Мария в джунгли, тем плотнее смыкались над ней зеленые заросли. Кричали загадочные большие птицы, на вершинах деревьев о чем-то “переговаривались” обезьяны, сотни маленьких длиннохвостых попугайчиков перелетали с ветки на ветку. Остановившись, чтобы перевести дух, она осмотрелась. Джунгли полны опасностей: хищники, гигантские питоны, ядовитые змеи. И словно подтверждая ее мысли, то, что она приняла за гибкую лиану, неожиданно соскользнуло вниз. Издав дикий крик, Мария отскочила в сторону и, не помня себя от страха, бросилась в гущу леса.
Как долго она бежала, Мария не помнила, но, остановившись, поразилась странной для джунглей тишине — не было слышно ни звука. С удвоенной осторожностью Мария двинулась вперед, вглядываясь в очертания притихшего леса и стараясь угадать, что же заставило умолкнуть его обычно шумных обитателей. Она настолько увлеклась, что не заметила полусгнившего ствола под ногами, споткнулась и с шумом полетела вперед, упав на лежащего в засаде корсара. Послышалось приглушенное ругательство, и крепкие руки втащили Марию под сень огромного куста.
— Ради Бога, парень! Потише! Ты хочешь указать этим папским собакам, где мы их поджидаем? — прорычал пират.
Мария с перепугу только затрясла головой, не в состоянии вымолвить ни слова и благодаря судьбу за то, что хоть на этот раз шляпа не слетела с ее головы. Пират молча рассматривал ее своим единственным глазом, на другом красовалась черная повязка; его голова была обмотана большим желто-зеленым платком, из-под которого торчали пряди грязных волос, в ухе висела большая золотая серьга; длинные черные усы завершали этот живописный портрет. Таких длинных усов Мария еще никогда не видела.
— Держись старины Дженкинса, парень, и он постарается уберечь тебя от неприятностей, — сказал одноглазый. — Где твое оружие?
От страха Марий не могла вымолвить ни слова, но Дженкинс истолковал ее молчание по-своему и, выругавшись, достал из-за пояса длинный кинжал и сунул его Марии в руку.
Переведя дух, девушка огляделась вокруг. Сначала она не увидела ничего, кроме кустов и деревьев, но, приглядевшись, вскоре различила среди буйной растительности лежащих в засаде пиратов. Подняв голову, она поразилась тому, сколько людей сидело еще и на деревьях; стволы их аркебуз были направлены в одну точку, но за ветвями кустарника Мария не могла различить куда именно. Она раздвинула ветви и… затаила дыхание.
Под ней расстилалось узкое ущелье крутые склоны которого были покрыты густыми зарослями. Даже ее неопытный взгляд сразу оценил, насколько это место было удобно для засады. На противоположном склоне она уже без удивления обнаружила пиратов Моргана, ожидающих приближения появившейся невдалеке цепочки людей.
Лучи жаркого тропического солнца отражались в стальных шлемах проходящих по дну ущелья испанцев, которые медленно прокладывали себе путь сквозь заросли кустарников. Мария напряженно всматривалась в лица солдат, стараясь разглядеть среди них брата и, не найдя его, беспомощно застонала. Дженкинс метнул на нее злобный взгляд, и Мария пригнула голову, закусив губу от досады, что так глупо привлекла к себе внимание. Она отвернулась в сторону и не видела, как внимательно изучал ее единственный глаз старины Дженкинса. Его подозрения усилились, когда он обратил внимание на ее точеные ноги, красоту которых не могли скрыть даже грубые чулки.
— С какого ты корабля, парень? — подозрительно спросил Дженкинс.
Мария с трудом сглотнула и, надеясь, что ее испанский акцент не очень будет заметен, резко ответила:
— С “Черного ангела”… Корабль Ланкастера…
— А, — тихо произнес Дженкинс. — Странно, что я не узнал тебя, я ведь тоже из этой команды.
— Я новенький, — пробормотала Мария, проклиная судьбу за то, что та привела ее к людям Габриэля.
Она не зря опасалась. Провести Дженкинса ей не удалось. Он с первого взгляда понял что к чему и, внимательно осмотрев ее, отвернулся, стараясь незаметно разглядеть, где притаился капитан. Эта капитанская девчонка — лакомый кусочек! Не найдя Ланкастера и боясь потерять из виду “нового” члена экипажа, Дженкинс приготовился к бою. Кто бы мог подумать, что при таком суровом раскладе — тридцать против одного — он еще должен играть роль ангела-хранителя, оберегая эту глупую девчонку!
Мария в нерешительности наблюдала за происходящим. Внутренний голос твердил ей, что она должна предупредить брата и людей, идущих вместе с ним, о смертельной опасности. Но тогда это будет предательством по отношению к Ланкастеру. Она понимала, что ни разум, ни чувства не хотят подчиняться ей. Одна мысль о том, что придется кого-то предать, парализовала ее. Несколько раз она была готова закричать, но мысль о Габриэле, лежащем где-то рядом в засаде, останавливала ее.
Может быть, Мария, и решилась бы на что-нибудь, но, словно угадав ее мысли, Дженкинс по-своему распорядился сложившейся ситуацией. Вытащив из-за пояса пистолет, он стукнул Марию рукояткой по голове и, когда она упала без чувств, удовлетворенно хмыкнул. Лучше стерпеть гнев капитана за то, что он так обошелся с его девчонкой, чем позволить ей накликать на них беду.
Не успел Дженкинс оттащить Марию подальше от места засады, как раздался ружейный залп — сидевшие на деревьях пираты разрядили свои аркебузы. Послышались крики раненых; испанцы, застигнутые врасплох, в панике заметались, ища укрытия.
Наблюдая за тем, что происходит на дне ущелья, Габриэль внимательно вглядывался в испуганные лица солдат, стараясь разглядеть одного-единственного человека. Уверенность в том, что где-то среди этой хаотичной массы находится Диего Дельгато, только подстегивала его желание поскорее вступить в рукопашный бой. Он очень боялся, что шальная пуля стрелка может лишить его долгожданной возможности рассчитаться со своим злейшим врагом. Его губы скривились в язвительной улыбке — надо же, он молил Бога, чтобы Диего остался невредим… До тех пор пока они не сойдутся один на один…
Наконец момент настал, и пираты во главе со своим капитаном с леденящими душу криками выскочили из засады и яростно набросились на испанцев. Они были безжалостны, сметая все и вся на своем пути, а то, что противник во много раз превосходил их числом, придавало бою особый колорит.
В гуще сражения Габриэль был для испанцев настоящим Черным ангелом. Казалось, он был вездесущ, и везде его сабля сеяла смерть. После каждого удачного выпада, каждого смертельного удара в его голове, как припев какой-то жуткой песни, звучало одно и то же:
"Это за Элизабет! Это за Каролину! Это за неродившегося ребенка! Это за мою несчастную семью!” И припев этот не знал конца, доводя его до исступления. Зеленые глаза горели нездоровым огнем, и на загорелом лице сверкал хищный оскал белых ровных зубов.
Испанцы уже начали беспорядочно отступать, не в силах противостоять натиску пиратов, когда на другой стороне ущелья Габриэль наконец увидел Диего Дельгато, стоявшего с окровавленной саблей над телами поверженных врагов.
— Дельгато! Сукин сын! Иди, я наконец прикончу тебя! — крикнул он, подбегая и останавливаясь на небольшом расстоянии от испанца…
Глаза Диего широко раскрылись от удивления, и Габриэль ощутил наслаждение, увидев искаженное от ярости лицо врага.
— Ланкастер! — выдохнул Диего, и его клинок поднялся навстречу англичанину.
— Так точно! Ланкастер собственной персоной, — усмехнулся Габриэль, ловко парировав удар. — Хотя, скорее всего, я тебе известен под именем Черного ангела.
По тому, как Диего на мгновение замер, Габриэль понял, что это имя ему знакомо.
— Грязная английская свинья! — закричал Диего. — Меня уверяли, что ты умер! Но теперь-то уж я сам буду иметь возможность убедиться в этом. — И, взмахнув саблей, он сделал опасный выпад.
Они не уступали друг другу ни в храбрости, ни в мастерстве владения оружием, но сознание справедливого возмездия придавало Габриэлю силы. Он несколько раз легко ранил Диего, не торопясь наносить решающий удар и давая понять противнику, что тот у него в руках.
Мария пошевелилась и открыла глаза. Голова гудела, перед глазами плыл туман. В первый момент она даже не поняла, где находится и что происходит вокруг нее. Но мало-помалу звуки, доносившиеся с места сражения, вернули ее к действительности. Охнув, она встала и посмотрела вниз. Дно ущелья, казалось, сплошь было покрыто мертвыми телами, и Мария со страхом и ужасом начала искать Диего и Габриэля. Она увидела их у самого склона прямо перед собой.
Падая и спотыкаясь, она бросилась вниз. Шляпа слетела у нее с головы, и длинные темные волосы развевались на бегу, руки, расцарапанные ветками, за которые она цеплялась, и порезанные травой, кровоточили. Но Мария ничего не замечала, не сводя глаз с двух дерущихся фигур. Она была уже почти у цели, когда бдительный Дженкинс, неожиданно вынырнув из кустов, схватил ее в охапку.
Увлеченный поединком, Габриэль не слышал крика девушки и, только увидев странное выражение лица Диего, понял, что случилось что-то серьезное. Рискнув обернуться, он был поражен, увидев Марию, вырывающуюся из рук боцмана.
Первым очнулся Диего и ловким ударом ранил англичанина в плечо. Тот отскочил и быстро отбил следующий удар, но рана, видимо, оказалась серьезной, и кровь струйкой стекала по руке. Понимая, что не сможет долго драться, Габриэль собрал все силы и заставил противника отступить, решив побыстрее закончить поединок.
— Как она оказалась здесь? — крикнул Диего.
— Она моя пленница, моя невольница. — Габриэль насмешливо улыбнулся, несмотря на боль, — если хочешь, моя вещь, которой я пользуюсь, когда захочу. Как тебе это нравится? Думаю, что не очень, даже совсем не нравится. До последнего дыхания тебя будет мучить и терзать мысль, что она моя!
В пылу схватки они отошли от склона ущелья, попав в самую гущу сражения, и новая волна нападавших внезапно разъединила их. Несмотря на вес попытки, Габриэлю не удалось пробраться сквозь плотные ряды дерущихся к Диего, которого все дальше и дальше уносила волна отступающих солдат. Скоро они потеряли друг друга из виду.
Силы постепенно оставляли Габриэля, но он с героическим упорством продолжал сражаться, не желая думать о том, что жажда мести может остаться неудовлетворенной и Диего сумеет опять избежать смерти. Неожиданный удар в висок сбил его с ног; он отлетел в сторону и упал недалеко от Дженкинса и Марии.
Девушка рванулась к нему, но Дженкинс крепко держал ее.
— Испанская сука! Твоя выходка может стоить капитану жизни! — в бешенстве заорал он.
Но Мария не слышала его, она смотрела на лежащего на земле Габриэля, и в ее памяти всплыло воспоминание о трагическом дне на Эспаньоле. Слезы навернулись ей на глаза. С силой, удивившей их обоих, она вырвалась из рук Дженкинса и подбежала к Габриэлю. Упав на колени, она дрожащими пальцами прикоснулась к нему. И в этот момент поняла, как сильно она его любит! Любит с того самого дня, когда впервые увидела на борту “Санто Кристо”.
Габриэль был бледен, на виске расплывалось безобразное лиловое пятно, руки и одежда были в крови… Кровь, казалось, была везде. Боже! Мария прижала его голову к своей груди, пытаясь рукой зажать кровоточащую рану. Боже! Не дай ему умереть! Не сейчас! Ведь я люблю его! Он не должен умереть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39