На поляну опустилась ночь, уютно горел костер, страх и голод исчезли, и на Фэнси снизошло умиротворение. Впервые с того момента, как на них напали Тэкеры, она ощутила себя в безопасности.
Фэнси рассеянно скользнула взглядом по Чансу, сидящему у костра. Этот человек не вызывал у нее особой симпатии. Когда он не раздражал ее, то насмехался над ней. В то же время, зная, что рядом Чанс, она чувствовала себя… — Фэнси на мгновение задумалась — …защищенной. Для нее это ощущение было необычным. Всю свою жизнь Фэнси кого-то защищала и сейчас, находясь под опекой, чувствовала себя неловко. Но долго так продолжаться не будет… В Уокер-Ридж они будут встречаться намного реже, и этот человек, к которому она не испытывает никакой симпатии, перестанет беспокоить ее. Чанс поднялся с места и, подойдя к костру, стал вращать сделанный из кленовой ветви вертел с остатками оленины. В костер он подложил несколько свежих зеленых веток, они трещали и дымились. Высокая тонкая фигура Чанса в свете пламени зачаровала Фэнси.
— Ну, хорошо, — сказал он через некоторое время. — Пусть пока остается так. Тот, кто встанет в караул ночью, добавит сюда еще дров. — Он посмотрел на Хью. — Ну, кто из нас заступит первым — ты или я?
— В караул? — спросила Фэнси, не в силах скрыть удивления. — Что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать, леди Мерривейл, — Чане обернулся к ней, — что мы с Хью будем поочередно охранять нашу стоянку от непрошеных гостей вроде Адедла Тэкера.
— О Господи! — тихо сказала Фэнси, с ужасом вспоминая, что за все время, которое они с Эллен провели в лесу, им ни разу не пришло в голову, что ночью на них может кто-то напасть. — Признаться, я об этом не подумала. — Она тревожно оглянулась по сторонам, всматриваясь в темноту. — Вы думаете, они еще охотятся за нами?
— Вряд ли. — Чанс покачал головой. — Скорее всего подумали, что вы рано или поздно погибнете от голода, и отправились искать другую жертву, которая, — он усмехнулся, обнажив ослепительно белые зубы, — не окажет им такого сопротивления.
Щеки Фэнси мгновенно зарделись. Почему Чанс так смущает ее? Почему, когда он насмешливо смотрит на нее, ее сердце начинает учащенно биться?
Фэнси это очень не нравилось. Странный огонек, порой зажигавшийся в голубых глазах Чанса, повергал ее в смятение. Он похож на… тигра, решила она, на тигра, который выбрал жертву и готовится к прыжку. Фэнси вдруг широко зевнула.
— Извините, — сказала она. — Пожалуй, я действительно очень устала.
Она поднялась на ноги и, ведомая какой-то таинственной силой, старательно обошла Чанса и приблизилась к сидевшему у костра Хью.
— Я буду спать спокойнее, если вы будете охранять наш сон.
Чанс хмыкнул и, отойдя к магнолии, опустился на землю.
— Похоже, баронесса уже решила, кому из нас стоять в карауле первым, — сказал он, обращаясь к Хью. — Так что посиди пока у костра, а когда захочешь спать, разбуди меня. — Он натянул себе на голову одеяло и замолчал.
Укоряя себя за мелочность, Фэнси устроилась на земле рядом с Эллен. Дым от огня отпугивал насекомых, и Фэнси, завернувшись в принесенное Чансом и Хью одеяло и прижавшись к сестре, вскоре заснула. Увы, даже во сне Чанс преследовал ее — его смуглое насмешливое лицо, высокая гибкая фигура…
Чанс был первым человеком, которого Фэнси увидела, проснувшись на следующее утро. Она не удивилась этому, однако, понимая, что выглядит ужасно, откинула со лба прядь темных волос, зевнула и протерла глаза. Только после этого она, наконец, взглянула в его сторону.
Прислонившись спиной к дереву и согнув одну ногу, Чанс сидел всего в двух метрах от Фэнси и неподвижно смотрел на нее. У Фэнси екнуло сердце. На нее и раньше смотрели мужчины — с интересом или сдержанным обожанием. Чанс смотрел совсем по-другому. Ни интереса, ни обожания в его взгляде не было. Фэнси вдруг подумала, что он хочет свернуть ей шею.
Она была недалека от истины. Чанс с удовольствием бы это сделал, но лишь после нескольких часов, дней или месяцев любовных утех. Это желание раздражало Чанса. Он пытался избавиться от него, говоря себе, что перед ним баронесса, настоящая английская аристократка, а, кроме того, невеста Джонатана, однако снова и снова представлял ее прелестное обнаженное тело, изящно изогнутый рот и сладостные губы…
Сменив Хью посреди ночи, Чанс уже несколько часов наблюдал за тем, как Фэнси спокойно и безмятежно спит возле костра. Маленькая крепкая грудь мерно вздымалась под грязным желтым платьем, соблазнительно изгибалось бедро, под тканью угадывались стройные ноги. Лицо Фэнси освещало пламя костра, и Чанс решил, что ее резко очерченный подбородок говорит о сильном характере, а полная нижняя губа — о чувственности. Чанс не хотел поддаваться очарованию баронессы, как, впрочем, и любой женщины, но не смог побороть охватившее его вожделение. На чем свет стоит он стал ругать и себя, и эту проклятую англичанку, и Джонатана. Он, разумеется, так и не заснул до рассвета.
Хыо проснулся с первыми лучами солнца. Эллен уже не спала, и, несмотря на ее робкое сопротивление, Хью повел ее собирать ягоды. Фэнси и Чанс остались одни. Чансу это было очень не по душе, и он даже хотел пойти вместо Хью, но, увидев, как тот смотрит на Эллен, отказался от своего намерения. Чанс, конечно, понимал, что Хью не пара для такой девушки, как Эллен, однако не хотел огорчать своего товарища. Да, Эллен, несомненно, красивая, очаровательная девушка, но она не притягивала его к себе так, как ее сестра. Боже, как хороша Фэнси! Будь она проклята!
— Где Эллен и Хью? — спросила Фэнси, оставшись на поляне наедине с Чансом.
— Ушли за ягодами, — ответил Чанс, поднимаясь на ноги. — Не волнуйтесь, графиня, вам недолго придется оставаться наедине со мной.
— Во-первых, я не графиня! — возразила Фэнси. — А во-вторых, моя фамилия Мерривейл. Вы можете называть меня леди Мерривейл.
— Вот как. А Хью называет вас Фэнси, — усмехнулся Чане.
Фэнси вздрогнула, вспомнив, как неуклюже повела себя вчера Эллен.
— Правда, — сухо ответила она. — Называйте меня Фэнси.
Давая понять, что разговор закончен, Фэнси пошла к реке, чтобы умыться. Вернувшись назад, она обнаружила, что кофе уже готов. Налив себе чашку, она села спиной к Чансу и стала маленькими глоточками пить горячую жидкость, неподвижно глядя в сторону леса. Воцарилось молчание, которое вскоре показалось Фэнси тягостным.
— Мы с Эллен обязаны вам жизнью, — сказала она наконец. — Мне не хотелось бы, чтобы вы считали нас неблагодарными, вы очень много сделали для нас, и мы у вас в большом долгу.
— Неужели? — Голос Чанса раздался совсем близко. Фэнси резко повернулась и широко открыла глаза от изумления: Чанс стоял у нее за спиной. Взяв из рук Фэнси чашку, он поставил ее на землю.
— Что ж, сейчас мы одни, — сказал он, хватая Фэнси за руку и прижимая к себе. — Посмотрим, как вы отблагодарите меня.
Глава 5
По блеску в глазах Чанса Фэнси поняла, что он собирается поцеловать ее, причем его поцелуй будет отнюдь не нежным. Но она была слишком ошеломлена, слишком увлечена и… любопытна, чтобы попытаться оказать сопротивление. Когда их губы соприкоснулись, Фэнси закрыла глаза и, стыдясь признаться в этом даже себе самой, почувствовала нечто похожее на упоение.
За годы замужества она не приобрела никакого любовного опыта и уж точно никогда не испытывала подобных эмоций. Никто не обнимал ее так, как Чанс! Он будто вторгся в нее, сметая все на своем пути. Он неистово прижимал ее к себе: грудью она ощущала его широкую, крепкую грудь, бедрами — мускулистые ноги, а губы… жадные, требовательные и опьяняющие.
Чанс не был деликатным, вел себя скорее грубо, но Фэнси, понимая, что это должно оскорблять ее, почему-то не возмущалась. Охваченная страстью, она наслаждалась прикосновениями его рук, его жгучими поцелуями.
Чанс хрипло застонал и проник языком в теплый рот Фэнси. Он ощутил вкус кофе, и у него закружилась голова. Такого с ним никогда не было. Ведь она заставила его не только забыть обо всем на свете, а всколыхнула в душе чувства, которые он уже давно считал угасшими. Отчаянно пытаясь убедить себя, что с ним ничего не происходит, Чанс все больше терял контроль над собой. Однако вместе с желанием его захлестнула необъяснимая нежность к этой прелестной женщине. Больше не существовали ни вчера, ни завтра, остались ее податливое тело и восхитительные губы. Фэнси…
Чанс внезапно понял, что вплотную приблизился к роковой черте — он был готов поднять ее юбки и… Стиснув зубы, он сделал резкое движение и отшвырнул Фэнси от себя. Грудь его тяжело вздымалась, глаза потемнели.
— Если у вас и был долг передо мной, считайте, вы его заплатили, — резко сказал он, еще не совсем придя в себя от пережитых эмоций. — Женщина не может доставить мужчине удовольствие, если пытается сделать это из благодарности. — Его рот искривился в усмешке. — Даже вы, графиня.
Слова Чанса не сразу дошли до сознания Фэнси. Только через полминуты, сбросив с себя оцепенение, она поняла их смысл, и ее охватила ярость.
— Послушайте, вы, наглец, — сказала она, гневно сверкая глазами. — Как вы смеете утверждать, что я пыталась доставить вам какое-то удовольствие? Кто вам вообще сказал, что я стану обниматься с таким отвратительным и низким человеком, как вы, причем для того, чтобы отблагодарить его?
— Попробуем еще раз, графиня? — Чанс усмехнулся. — Давайте, и тогда вы сразу поймете, что говорите вздор.
— Я не графиня, — процедила Фэнси сквозь зубы и дала Чансу пощечину, словно хотела стереть с его лица эту мерзкую усмешку. — Мой муж был бароном Мерривейлом, и я, следовательно, баронесса. Даже самой неотесанной деревенщине пора бы уразуметь это. — Она надменно улыбнулась, слегка приподняв верхнюю губу. — А что касается ваших последних слов, то они еще раз доказывают, что Джонатан был прав, когда однажды назвал вас ублюдком. Вы действительно жестокий, бессердечный негодяй, который не преминет воспользоваться слабостью женщины, если та попадет в его руки.
— Ну и выражения! А я-то думал, в Англии все говорят красиво и изящно, — спокойно ответил Чане. Реплика баронессы доставила ему удовольствие, и он подумал, что спорить с ней так же интересно, как и целоваться, — причем намного менее опасно.
Фэнси глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нет, Чанс невыносим, подумала она, решив, что выиграть словесный бой ей вряд ли удастся. Он настолько самоуверен и спесив, что даже самые резкие слова не действуют на него.
— Мы в Англии обычно говорим то, что думаем, — решительно съязвила она, стараясь казаться холодной и неприступной, — и вполне можем назвать человека негодяем, если он того заслуживает.
Чанс насмешливо поднял брови:
— Но сначала вы назвали меня по-другому, графиня. Вы сказали, что я ублюдок.
— И я повторю это всем и каждому!
— Скажите, — Чанс устремил на нее веселый взгляд голубых глаз, — вы действительно так меня не любите?
— Не люблю? — переспросила Фэнси. — Пожалуй, это слишком мягко сказано — я ненавижу вас!
Чанс хотел что-то ответить, и Фэнси уже ждала, что с его уст вновь сорвется насмешка, но в этот момент, к ее несказанной радости, из-за деревьев показались Хью и Эллен. Судя по выражению их лиц, они слышали последние слова Фэнси. Почувствовав себя неловко, Фэнси улыбнулась.
— А, вот и вы, — радостно сказала она. — Вас так долго не было, что мы уже начали волноваться.
— Вот в чем дело. — Эллен поставила перед собой на землю небольшой чугунный котелок, доверху наполненный ягодами. — Мы хотели набрать побольше, вот и задержались. Знаешь, — она обернулась к Хью, и на ее лице появилась улыбка, — Хью сказал, что, когда они нас нашли, мы выглядели так, как будто побывали в гостях у медведя.
Напряжение начало спадать, и уже через несколько минут Чанс, Хью, Фэнси и Эллен сидели вокруг костра и завтракали. Поев, они начали собирать веши, чтобы отправиться в путь как можно раньше, пока не наступила жара.
Скоро все вошли в лес. Впереди всех двигался Чанс. Он шел довольно быстро, но, памятуя о том, что они с Хью не одни, часто устраивал привалы и незаметно пытался определить, на сколько еще может хватить Фэнси и Эллен. Несколько дней, проведенных в скитаниях и почти без еды, сделали свое дело, и сестры быстро уставали. В то же время они стремились не показывать, что им трудно, и Чанс вновь почувствовал к ним уважение. Хотя, подумал он с грустной улыбкой, баронесса ведь ясно сказала — она ненавидит его. Теперь они с Джонатаном будут всю оставшуюся жизнь обсуждать, какой он негодяй.
Чане немного замедлил шаг, и теперь впереди оказался Хью, за которым почти по пятам следовала Эллен. Фэнси тоже опередила Чанса, и он некоторое время наблюдал за ней сзади. Волосы Фэнси, заплетенные в длинную косу, почти достигали талии. При ходьбе коса слегка колыхалась, и Чанс был не в силах отвести от нее глаз. Какая очаровательная и опасная женщина, думал он. И как он ни сопротивлялся, она пленила его сердце.
К своему глубокому разочарованию, Чанс обнаружил, что воспоминания о поцелуе Фэнси не так легко выбросить из головы, а резкие слова и надменный тон баронессы не делали ее менее привлекательной. Даже говоря о своей ненависти, она продолжала оставаться для него заманчивой и желанной. Здесь, правда, был и иной мотив — Фэнси собиралась стать женой Джонатана. Вспоминая, что этот человек в свое время совратил его жену, Чанс думал, что вправе отплатить своему недругу тем же.
Чансу стоило больших усилий перестать думать о мести — речь шла не только о том, чтобы поквитаться с Джонатаном, но и о том, чтобы обладать Фэнси. Он признавал, что стремится овладеть баронессой, но ему было очень трудно отделить мечты о любви от планов мщения. Чанс не был уверен, что, если однажды ему удастся завоевать баронессу, он найдет в себе силы отпустить ее. Он нахмурился и решил, что ненавидит Фэнси так же сильно, как и она его.
Пожалуй, только Хью обратил внимание на то, что Чанс стал мрачным и вспыльчивым. Фэнси уже привыкла к плохо скрываемому презрению их спасителя и не рассчитывала на другое отношение. В то же время его поведение беспокоило ее. Почему он так расстроен? Ведь не она бесцеремонно схватила его за руку и стала страстно целовать. Видимо, Джонатан прав: Чанс на самом деле отвратительный, грубый и заносчивый человек, которому ничего не стоит оскорбить тех, кто находится рядом с ним. И нечего думать о нем! Но к неудовольствию Фэнси, ее мысли все время возвращались к Чансу, и она снова и снова переживала сладостный миг поцелуя.
Фэнси чувствовала бы себя более уверенно, если бы Чанса все время не было рядом. Но избавиться от его общества она не могла — день шел за днем, а они по-прежнему оставались вчетвером. Сознание того, что именно Чансу она обязана своим спасением, смущало Фэнси. Ей казалось, что она обошлась с ним нелюбезно, и всякий раз, когда он возвращался на стоянку с подстреленной дичью или пойманной рыбой, помогал ей перебраться через какую-нибудь корягу или ручей, ей было невыносимо стыдно. По ночам, ложась спать, она думала, что Чанс дает им все — одеяла, еду, а, кроме того, охраняет их сон. Угрызения совести мучили Фэнси.
Но наибольшие страдания причиняло Фэнси не чувство стыда или вины и даже не необходимость целыми днями видеть перед собой Чанса, а сны, в которых она предавалась с ним плотским наслаждениям. Как обидно и унизительно, что даже во сне Чанс возбуждал ее больше, чем покойный Спенсер! Ей очень хотелось, чтобы скитания по лесу, доставлявшие ей столько мучений, поскорее закончились, а Чанс Уокер навсегда ушел из ее жизни.
Фэнси вряд ли смогла бы оставаться спокойной, если бы рядом не было Эллен и Хью. Их жизнерадостность, неистощимая энергия и искренняя привязанность друг к другу помогали легче переносить все тяготы пути и отвлекали от грустных переживаний. Глядя на то, как они сидят возле костра, обмениваясь веселыми репликами и шутками, Фэнси радовалась: сестра полностью избавилась от непонятного высокомерия, с которым она встретила их спасителей.
Фэнси усмехнулась. Если судить по внешним признакам, то и Чанс Уокер кажется довольно симпатичным человеком. Он не только предупредителен и безукоризненно вежлив, но и красив, обаятелен. Порой Фэнси находила в Чансе что-то такое, чего не хватало Джонатану, но она упорно отгоняла от себя эту мысль, признавая, впрочем, что Чанс очень привлекателен.
За все время пути Чанс и Фэнси ни разу не позволили своей взаимной антипатии привести их к открытому конфликту. Днем скрыть ее было довольно просто — всегда находились дела, мешавшие начать разговор. Но вечером было труднее. Фэнси всякий раз с ужасом думала о том, как они с наступлением темноты усядутся у маленького костра и окажутся совсем близко друг к другу. Чанс всегда садился напротив нее, и она как завороженная смотрела на его освещенное огнем лицо, широкий лоб, крупный нос и резко очерченный рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37