– А я-то мечтала, когда ты подрастешь, когда тебе и Лейли по двадцать лет будет, поженим мы вас…
От смущения я залился румянцем и с трудом сдержал слезы, готовые вот – вот закапать из глаз.
Потом я вернулся к себе в комнату и погрузился в размышления. Итак, я любил Лейли. Между нашими отцами возник серьезный конфликт, а я до сих пор ничего не сделал для его разрешения. Конечно, верно, что четырнадцатилетнему пареньку подобная задача не по плечу, но если этот паренек влюблен по-взрослому, он должен и защищать свою любовь, как взрослый. И вот я ломал себе голову: что же я могу сделать? Не в моих силах приказать отцу или дядюшке, чтобы они прекратили ссору. Эх, было бы мне столько же лет, сколько Пури, тогда бы я женился на Лейли, и мы бы с ней уехали подальше отсюда! Но, увы, пока что я еще слишком мал. И тем не менее… тем не менее… если я напрягу все свои умственные способности, может быть, мне удастся найти выход из этой запутанной ситуации и помирить дядюшку с отцом… И тут я понял: мне нужно найти себе единомышленника и союзника!
Но сколько я ни перебирал в уме разные кандидатуры, так и не мог остановиться ни на ком, кроме разве что Маш-Касема. А почему бы действительно мне не открыть свою тайну Маш-Касему – он ведь и вправду хороший человек – и не попросить его помочь? Но согласится ли он?
Я потихоньку вытащил из маминого кошелька монетку в один риал и, сказав, что мне надо купить тетрадку, побежал на базар. Там я купил свечку и, зайдя в маленькую мечеть неподалеку от базара, зажег ее.
– Господи! Во-первых, прости меня за то, что я поставил эту свечку на краденые деньги, а во-вторых, помоги уладить ссору между дядюшкой и отцом или сам ее уладь!
Я был уверен, что если бог пожелает мне помочь, то выберет второй предложенный мною путь, то есть будет действовать сам – первый вариант я предложил всевышнему просто из вежливости. Как бы то ни было, я попросил бога прежде всего отыскать пропавшего без вести Дустали-хана.
Рано утром в дверь нашего дома постучали. Я проснулся и прислушался. Отец разговаривал с аптекарем. Отцу принадлежала небольшая аптека возле базара, но все дела в ней вел другой человек, которого и называли аптекарем. Он получал от отца скромное жалование и, кроме того, участвовал в прибылях от торговли лекарствами, а отец взамен был избавлен от забот и регулярно в конце месяца клал в карман выручку.
В голосе аптекаря звучало волнение и тревога:
– Вчера проповедник Сеид-Абулькасем заявил в мечети прямо с минбара, Минбар – кафедра в мечети; амвон.

что в нашей аптеке все лекарства и микстуры делаются на спирту и на водке и пользоваться ими – грех! Ума не приложу, какой негодяй распустил такие слухи! Прошу вас, займитесь этим без промедления, придумайте что-нибудь… Сеид-Абулькасем арендует дом у брата вашей жены. Вы бы поговорили со своим шурином, чтобы он помог утихомирить арендатора, потому что, я уверен, больше никто и через порог нашей аптеки не переступит.
Отец молчал, и аптекарь продолжил:
– То, что лекарства перестанут покупать, это еще полбеды. Но ведь может случиться, что жители квартала подожгут аптеку, а меня разорвут на части!
– Я знаю, чьих рук это дело! – вскипел отец. – Такое ему устрою, что и внуки и правнуки помнить будут! А вы, пока я все не улажу, не обращайте внимания.
– Но я теперь боюсь ее даже открывать!
Речь отца о необходимости проявить отвагу и упорство не возымела никакого действия. В конце концов отец сдался:
– Хорошо, сегодня аптеку не открывайте, подождем до завтра, посмотрим, как дело повернется… Но на дверь обязательно повесьте объявление…
– А что в нем написать?
– Не знаю, но что-нибудь религиозного содержания… Например, можно написать, что аптека временно закрыта в связи с паломничеством аптекаря к святым местам в Кум… Потому что, если вы это не напишете, они какую-нибудь новую пакость придумают.
– Как прикажете. Только, пожалуйста, не забудьте поговорить с вашим шурином, чтобы он повлиял на проповедника.
Стиснув зубы, отец процедил:
– Да, да, я обязательно; что-нибудь ему скажу… Я с ним так поговорю, что из него не один, а семь шуринов получится…
Аптекарь, по всей видимости, не поняв последние слова отца, ушел, а отец принялся нервно расхаживать по двору.
В лагере противника царила мертвая тишина. Вероятно, после удачной атаки Сеид-Абулькасема армия неприятеля отдыхала. В саду не появлялся даже Маш-Касем. Он, наверно, полил цветы рано утром и уже ушел. Эта цепенящая тишина меня беспокоила. Несколько раз я подкрадывался к дверям дядюшкиного дома, но и оттуда не доносилось ни звука. Наконец я увидел Маш-Касема, он приближался по улочке к воротам, неся купленное на базаре мясо.
– Маш-Касем, про Дустали-хана что-нибудь слышно?
– Э-э, милок, зачем мне врать?! Бедняга как сквозь землю провалился. Все вокруг обыскали – нет его!
– Маш-Касем, необходимо что-то придумать. Азиз-ханум собиралась сегодня пойти в полицию. Она думает, что Дустали-хана в вашем доме убили.
– Ох ты ж, господи! Теперь, неровен час, к нам сыщики да полицейские нагрянут! – И не дав мне договорить, он опрометью бросился домой.
Через час я снова увидел Маш-Касема в саду. Поравнявшись со мной, он сказал:
– Милок, я знаю, ты тоже хочешь, чтобы эта ссора кончилась… Ага всем приказал, если придет сыщик, ни слова не говорить, что Дустали-хан водил знакомство с женой Ширали, и про то, что Азиз ос-Салтане собиралась ему – да минует нас чаша сия! – честь отрезать, тоже, молчать велел. Так что ты помалкивай!
– Не беспокойся, Маш-Касем, я ничего не скажу, но…
Маш-Касем, опять не дослушав меня, поспешно вернулся в дом.
Ближе к полудню у нас во дворе раздался визгливый голос Азиз ос-Салтане:
– Теперь они узнают, с кем имеют дело!.. Оказалось, что начальник уголовной полиции с моим покойным отцом в приятелях был… Он говорит: пришлю к вам инспектора Теймур-хана, еще до полудня придет. Это тот самый сыщик, что поймал Али-Асгара… того, который целую кучу народа поубивал… А уж какое мне уважение оказали!.. Ханум, говорит, не волнуйтесь, инспектор Теймур-хан за сутки вашего мужа отыщет – живого или мертвого… Система инспектора Теймур-хана, говорит, и за границей известна…
Отец провел Азиз ос-Салтане в гостиную и закрыл дверь. Сгорая от любопытства, я подбежал к двери гостиной.
– Ханум, дорогая моя, – говорил отец. – Мой вам совет, твердите, что Дустали-хана убили. Скажите, что его тело закопали под большим кустом шиповника. Потому что, если полицейские решат выкорчевать куст, ага тотчас признается, где он прячет вашего мужа. За этот шиповник ага душу отдать готов. Он его больше детей родных любит…
– Но ведь, чтобы закопать такого видного мужчину, как мой Дустали, пришлось бы глубокую яму вырыть А вокруг шиповника-то земля нетронутая – кто же поверит?
– Об этом вы не беспокойтесь. Я ведь к вам всей душой расположен и хочу, чтобы Дустали-хан скорее отыскался, так что все необходимые меры уже предпринял. Главное – чтобы срочно нашли Дустали-хана, потому что, вы сами это лучше меня знаете, его родня мечтает вас с ним развести, чтобы женить на их сестре, на той старой деве, которую еще много лет назад замуж за него прочили.
– Ишь чего захотели! Как же, держи карман шире!.Ту старую перечницу разве что Азраил Азраил – ангел смерти у мусульман.

себе возьмет! Я их всех так расчехвощу, что об этом еще и в книгах напишут! Сначала с агой счеты сведу, потом и до остальных доберусь!.. А уж князя этого голозадого и вовсе изничтожу! Будет ему «моменто, моменто»!
Почти вслед за этими словами придурковатая Гамар ввела в сад знаменитого сыщика, инспектора Теймур-хана. Отец вышел ему навстречу:
– Добро пожаловать, господин инспектор. Прошу вас, входите… Сынок, быстро принеси чаю!
– Премного благодарен… Но при исполнении служебных обязанностей чай не пью! – сухо отказался инспектор. У него была весьма примечательная наружность. Голова и руки огромные, как у людей, страдающих слоновой болезнью. Пенсне на его необъятном лице казалось совсем крошечным. Он говорил по-персидски со странным акцентом, похожим на индийский.
Опираясь на трость и уставившись в одну точку, инспектор сказал:
– Осмелюсь доложить, что… Лучше сразу же начать розыск. Ханум, прошу вас, проводите меня на место преступления.
– Пожалуйста, пожалуйста, вот сюда.
Но отец не собирался так просто отпускать сыщика:
– Если вы мне позволите, инспектор, я хотел бы разъяснить вам некоторые обстоятельства…
Теймур-хан сухо прервал: его:
– Осмелюсь доложить, что… Никаких разъяснений мне не надо!.. Если понадобится, я расспрошу вас позже, – и следом за Азиз ос-Салтане двинулся к дому дядюшки.
Я и Гамар пошли за ними. Будь что будет, решил я, но надо узнать все до конца, даже если это и вызовет недовольство дядюшки. А кроме того, я надеялся, что хоть мельком снова увижу Лейли.
Маш-Касем осторожно приоткрыл входную дверь. Азиз ос-Салтане оттолкнула его:
– Пошел вон! Это господин сыщик из уголовной полиции!
Не оказав ни малейшего сопротивления, Маш-Касем отступил в сторону. В те времена люди, не только подобные Маш-Касему, но и занимавшие куда более высокое положение, были очень почтительны с полицией. Инспектор Теймур-хан, Азиз ос-Салтане, а за ними Гамар и я вошли в дом дядюшки. Дядюшка, видно, поджидал прихода сыщика, потому что вырядился в военный мундир и «наполеоновские» трикотажные рейтузы, а поверх всего этого накинул на плечи абу. Рядом с ним был и Шамсали-мирза. Я понял, что, узнав о возможном визите инспектора, дядюшка, чтобы не остаться в одиночестве, немедленно призвал к себе Шамсали-мирзу, который, как известно, некогда служил в Хамадане следователем, а теперь вот уж сколько времени ожидал нового назначения. Едва сыщик вошел, дядюшка представил ему Шамсали-мирзу, назвав его «следователем из Хамадана». Теймур-хан поздоровался, но особого уважения не проявил. Увидев меня, дядюшка указал пальцем на дверь:
– А вы вон отсюда!
Но не успел я сделать и шагу, как сыщик запротестовал:
– Нет, нет… пусть останется! – И немедленно приступил к следствию: – Осмелюсь доложить… Скажите, в какой комнате убитый провел последнюю ночь в своей жизни?
Дядюшка и Шамсали-мирза хором изумились:
– Убитый?! Дустали-хан?!
Сыщик тоном человека, поймавшего вора за руку, завопил:
– А откуда вы знаете, что, сказав «убитый», я имел в виду Дустали-хана?.. Ну ладно. – И стремительно повернувшись к Азиз ос-Салтане, попросил: – Покажите мне комнату убитого.
Дядюшка попытался возразить:
– Но, инспектор…
Сыщик оборвал его:
– Молчать!.. Вмешиваться в расследование запрещается!
Азиз ос-Салтане со скорбной миной ответила:
– Да откуда ж мне знать, господин инспектор?! Если б я, несчастная, знала, куда моего мужа ночевать отправили, небось и не горевала бы сейчас… Может, Маш-Касем… Сыщик резко перебил ее:
– Кто тут Маш-Касем?
Маш-Касем смиренно опустил голову:
– Э-э, зачем мне врать?! До могилы-то… Я и есть Маш-Касем. Рад буду услужить.
Теймур-хан смерил его подозрительным взглядом:
– Осмелюсь доложить… Кто тебе сказал, что ты врешь?! Может, и на самом деле соврать собрался?.. Отвечай! Отвечай!.. Говори! Не молчи! Может, тебя подучили, чтоб ты врал? А ну отвечай! Быстро, немедленно, срочно!
– Да, ей – богу, зачем мне врать?! Вы у меня еще ничего и не спросили.
– Тогда зачем врать?
– А зачем мне врать?! До могилы-то… ать, ать… Всего четыре пальца!.. Почему ж это я соврал?
– Я не спрашиваю, почему ты соврал, а спрашиваю, почему сказал «зачем врать»?
Азиз ос-Салтане вмешалась:
– Извините, господин инспектор… У него привычка такая. Что его ни спроси, он всегда в ответ говорит: «Зачем мне врать?!»
– Ладно. Итак, Маш-Касем, где провел последнюю ночь убитый?
– Зачем мне врать?! Убитый в ту ночь в этой самой комнате…
Сыщик поверх пенсне уставился в глаза Маш-Касему:
– Так, значит, ты признаешь, что он убит… что произошло убийство?..
Дядюшка Наполеон сердито крикнул:
– Не ловите моего слугу на слове!
– А вы… молчать! Этот господин сейчас не ваш слуга, а свидетель.
– Но вы же беднягу…
– Молчать!.. Маш-Касем, проводи меня в комнату убитого!
Маш-Касем обалдело поглядел на дядюшку и направился к одной из дальних комнат. За ним двинулись Азиз ос-Салтане, дядюшка и насупленный Шамсали-мирза. Замыкали шествие мы с Гамар.
Войдя в комнату, инспектор Теймур-хан воздел руки кверху, призывая всех замереть на месте и молчать.
– Осмелюсь доложить… Сейчас посмотрим! Где постель убитого?
Маш-Касем ответил:
– Зачем мне врать?! Я утром, как увидел, что господина Дустали-хана здесь нет, так постель и собрал.
Сыщик минуту помолчал. Потом неожиданно схватил Маш-Касема двумя пальцами за подбородок и закричал:
– Кто тебе приказал убрать постель убитого, а? А? Кто? Кто? Отвечай! Быстро!
Совершенно растерявшись, Маш-Касем пробормотал:
– Ей – богу, зачем врать?! До моги…
– Опять врать? Кто тебе приказал врать? А? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно, точно!
Шамсали-мирза возмущенно воскликнул:
– Господин инспектор! Этот метод допроса несколько необычен! Вы хотите, сбивая людей с толка, заставить их говорить то, что вам нужно.
– Осмелюсь доложить, что… Прошу не вмешиваться! Завтра можете навести справки об инспекторе Теймур-хане! Нет на свете такого убийцы, который устоял бы под натиском моей всемирно известной системы мгновенного ошарашивания!.. Господин Маш-Касем, вы не ответили на вопрос! Кто приказал тебе убрать постель убитого?!
– Да зачем же мне врать?! До могилы-то… По утрам мы с матушкой Билкис все постели убираем. Вчера, стало быть, и постель господина Дустали-хана убрали,
– Постель убитого?
– Я и говорю…
– Так, так… Осмелюсь доложить, что… Ты уже второй раз признал, что убитый, о котором я говорю, и есть тот самый Дустали-хан. Осмелюсь доложить… Это уже шаг вперед, серьезный шаг вперед: факт убийства установлен, но убийца…
Дядюшка запротестовал:
– Инспектор, это же вздор!..
– Осмелюсь доложить, что… Молчать! Маш-Касем, ты заявил, что по утрам убираешь в доме постели. Кто приказал тебе это делать? Твой хозяин? Его жена? Этот господин? Или этот? Кто? Молчать! Можешь не отвечать! Кто последним видел убитого? Ты, Маш-Касем?.. Отвечай! Быстро! Быстро! Ты видел Дустали-хана перед тем, как его убили? Можешь не отвечать!.. Осмелюсь доложить… А почему вообще Дустали-хан здесь ночевал? У него что, своего дома, своей семьи, не было?
– Да я… зачем мне врать…
Дядюшка Наполеон поспешно вмешался в разговор:
– Дустали-хан вчера здесь допоздна…
– А вы… молчать! Маш-Касем, отвечай на мой вопрос!
Маш-Касем оказался в опасном тупике.
– Что вы спросили?
– Я спрашиваю, почему убитый, вместо того чтобы вернуться к себе домой, остался ночевать здесь? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно!
– Зачем же врать?! Здесь вчера все были. И господин Асадолла-мирза, и…
– Кто такой Асадолла-мирза? Отвечай! Быстро!
– Он родственник нашего аги…
– К убитому он также имел отношение?
– Да, с убитым они тоже в родстве…
Дядюшка Наполеон заскрежетал зубами:
– Какой еще, к черту, убитый?! Болван безмозглый! Понимаешь хоть, что говоришь?!
Маш-Касем в отчаянии сказал:
– Ей – богу, ага, не виноватый я. Это меня господин сыщик с толку сбивает. Я хотел сказать, что господин Асадолла-мирза…
Инспектор, пристально глядевший в глаза Маш-Касему, оборвал его:
– А ну-ка расскажи мне про этого Асадолла-мирзу!
–. Да господин сыщик, тут никакой вины Асадолла-мирзы нету!..
– Осмелюсь доложить, что… Когда происходит убийство, я подозреваю всех!.. Убийцей может оказаться любой – вы… он… он… этот мальчик… даже ты сам! Может, ты и убил Дустали-хана?! Да, это ты! Ты!.. Сознавайся!.. Даю слово, что приговор тебе будет смягчен… Ну!.. Быстро, быстро! А?..
Оторопев, но в то же время и обозлившись, Маш-Касем закричал:
– Это я-то убийца?! Господи помилуй! Почему ж это другие ни при чем, а я убийца?
Теймур-хан вплотную приблизил свою огромную физиономию к лицу Маш-Касема:
– Вот как! Другие?.. Кто же эти другие? А ну говори! Говори!
– Да господин хороший, зачем мне врать?! До могилы-то… Я… то есть я… Да я просто так, сдуру сказал! Вы спрашивали меня про господина Асадолла-мирзу, как же потом вдруг получилось, что…
Сыщик снова перебил его:
– Да, да. Что он за человек, этот Асадолла-мирза?
Шамсали-мирза, от гнева потерявший дар речи, с трудом прохрипел.
– Да будет вам известно, что Асадолла-мирза брат вашего покорного слуги!
– Осмелюсь доложить… Так он ваш брат?! А разве ваш брат не может быть убийцей?.. Разве этот ваш Асадолла-мирза не мог убить Дустали-хана?! И вообще, с какой стати вы вмешиваетесь в расследование? А? Отвечайте! Быстро! Быстро!
Казалось, еще немного и Шамсали-мирзу хватит удар. Он уже открыл рот, чтобы что-то ответить, как вдруг со двора раздался громкий голос Асадолла-мирзы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53