Я успел вывалиться наружу, когда Мясник еще только-только с ревом поднимался из-за стола, стряхивая с себя Неспящего. Окровавленный клинок остался у меня в руке, но он не мог служить заменой костылю – слишком короткий и упругий. Поэтому я, то прыгая на одной правой ноге, то приволакивая левую, двигался слишком медленно. Больше всего я боялся, что разойдутся швы на старых ранах, тогда мне конец. Поэтому я избегал опираться на левую ногу всем весом.
Я бросился в подворотню, выскочил в соседний двор. Этот дворик – непростой, из него ведут два выхода, но я не собирался воспользоваться ни одним из них. С одной стороны двор был огражден довольно высоким забором. Забор древний, каменный, очень прочный на вид и совершенно не соответствующий окружающим его хилым современным постройкам. Я перебросил свое оружие через забор, подпрыгнул, ухватился руками… Руки у меня, слава Гилфингу, в полном порядке. Перевалившись через гребень древней стены, я оказался на крыше сарайчика. Этот путь отхода я присмотрел заранее, еще в те времена, когда только-только начинал заниматься своим ремеслом у Восточных ворот – калеке приходится быть слишком предусмотрительным. По другую сторону забора я подобрал свой тесак, замер и прислушался. Тяжелее всего было сдерживать дыхание – мне давно уже не приходилось так быстро перемещаться и пыхтел я, как старый рыцарский конь после турнира.
И минуты не прошло – за стеной послышался топот и ругань Мясника. Счастливец – он мог бежать и сквернословить одновременно, вот что значит хорошее здоровье. Он выскочил на середину двора, топот прекратился. Теперь он, видимо, глядит вправо-влево, оценивая оба выхода из дворика… Выругался еще раз… Затем опять я услышал топот – Мясник бросился в выбранную им подворотню… И все стихло.
Я сел и задумался – что делать теперь? Появление Мясника с Неспящим спутало все мои планы. Идти на встречу с Эрствином слишком опасно, но, с другой стороны, в безопасности я сейчас не буду вообще нигде. А если парнишке удастся провести меня в Большой дом… Да! Пожалуй, это хорошая мысль. В Большом доме меня и Мясник вряд ли достанет. К тому же невежливо не являться на назначенные тобой же свидания, сэр Эрствин будет во мне разочарован, если я не появлюсь в условленном месте. Итак, вперед!
На всякий случай стараясь не шуметь, я сполз с крыши. Еще было достаточно светло, чтобы меня могли заметить и узнать обитатели этих вот домов… Поправив сползший капюшон, я оглядел подслеповатые окошки – вроде бы никого. Да что там – шесть или семь человек в “Шпоре сэра Тигилла” только что видели, кто убил Неспящего. Я подобрал с земли палку подходящей длины и направился к дому ливдинского Совета… Палка была кривая, довольно трухлявая, я опасался опираться на нее как следует, так что идти приходилось медленно. Но я и так боялся торопиться, мне еще нужно было оглядываться по сторонам и старательно прятать под полой свой клинок. Выйдя к людным улицам центра Ливды, я вздохнул с облегчением, уж здесь-то Мясник не будет меня искать.
На углу Корабельной и Каменщиков мне даже не пришлось прятаться в подворотне, юный сэр Эрствин, как заправский заговорщик, торчал на самом видном месте и весьма эффектно оглядывался по сторонам. Я направился прямо к нему. У Эрствина не хватило сообразительности даже на самое малое – разыграть якобы случайную встречу. Заметив меня, мальчик радостно улыбнулся и чуть ли не бегом бросился мне навстречу. Не добежав пары шагов, он затормозил, и его улыбка померкла:
– Хромой, что случилось, ты ранен? У тебя кровь на плаще!
Я проследил, куда он тычет пальцем.
– Тише, малыш, это не моя кровь…
– Не твоя? С тобой точно все в порядке?
– Не совсем. Я полчаса назад убил Неспящего.
– А…
– У меня не было выхода, он собирался убить меня. Он и Мясник. Ты мне поможешь укрыться? Если бы нам все-таки удалось попасть в дом Совета… Там Мясник до меня вряд ли доберется.
– Мясник? А…
– Они были вдвоем, они хотели меня убить. Я прикончил Неспящего и сбежал. Послушай, малыш, – Эрствин славный парнишка, но ему нужно все объяснять очень подробно, – я не ел еще с утра, я весь день на ногах, а это нелегко для калеки. Мясник преследует меня. Ты поможешь мне укрыться? Хотя бы до утра…
– Д-да… Да, разумеется. Я как раз придумал, как тебе проникнуть в архив. Только нужно дождаться темноты…

* * *

Я оглянулся – сзади из-за угла выскочил только один противник. Должно быть, этот затаился у выхода из веселого дома, поджидая нас – а теперь догнал. Впереди улицу перегородили трое, больше никого не было видно. На продолговатых предметах в их руках не играли отблески лунного света – значит, дубинки. Роди сунул мне в руки нижнюю половину своего костыля, достаточно увесистый кусок дерева.
– Разберись с тем, что сзади, солдат, – уверенным голосом скомандовал Зубы, – а я возьму этих ублюдков.
Я расслышал, как один из нападавших бросил вполголоса своему приятелю:
– Осторожно, Шумли, колченогий вооружен.
– Проклятие, – отозвался второй, – карлик об этом ничего не говорил, нужно было слупить с него побольше…
Наши враги неуверенно топтались на месте, не зная как за нас лучше взяться, сразу видно – дилетанты. Даже я сообразил, что их неуверенностью нужно воспользоваться и ударить первыми. Так что мы с Роди начали одновременно. Я бросился на “своего”, одновременно нанося удар снизу и справа, это выглядит совсем не так эффектно, как с воплями крутить палку над головой (так обычно поступают пьяные крестьяне). Зато это было действенно – мой противник не успел поднять оружие для защиты, он едва смог уклониться от моей дубинки, зато я, разворачиваясь, въехал ему локтем в челюсть. Он не устоял на ногах и отлетел к стене дома, шмякнувшись спиной, я прыгнул следом…
Тем временем Роди одним прыжком сблизился со своими противниками. Больше, чем на один хороший прыжок его бы все равно не хватило – но он сумел достичь цели одним. Широко размахнувшись клинком, он заставил врагов попятиться, Роди неловко переваливаясь, шагнул следом, при этом один из них оказался у сержанта сзади. Не обращая на него внимания, Роди сделал второй невообразимый прыжок, одновременно всаживая тесак в одному из противников между ребер и хватая другого за шею… Это я успел заметить, пока обрабатывал “своего” налетчика дубинкой. После восьмого или девятого удара он перестал пытаться уклониться и тихо пополз по стене вниз. Я обернулся и бросился туда, где на земле копошилась, хрипя и подвывая разными голосами, огромная бесформенная куча – Роди и его противники. Едва разглядев в лунном свете, что Роди не сверху, я принялся молотить дубиной, не целясь особенно. Да все равно было темно!
Под моей дубинкой что-то хрустнуло, кто-то внизу пронзительно взвыл…
Из свалки выкатился человек, поднялся на ноги и бросился бежать, согнувшись и прижимая руки к животу, это, разумеется, не был Роди. Я ухватил за лохмотья другого и, поднатужившись, отшвырнул его в сторону – он остался неподвижно валяться на мостовой. В самом низу я нашел моего сержанта. Зубы тихо ругался, плевал кровью и обломками зубов из разбитого рта, но не размыкал рук, сцепленных на горле третьего противника…
Вдруг как-то очень внезапно все кончилось – нас окружила целая толпа. Девицы из веселого дома, тамошний вышибала с фонарем… Еще какие-то люди… У меня тут же сильно заболела голова и я почувствовал, что ноги меня больше не держат. Мостовая прыгнула мне навстречу, а потом я словно заснул.
Пришел в себя я уже после полудня. Я лежал в своей кровати в нашей комнате, которую мы с Роди и Ральком снимали на постоялом дворе. Надо мной сидела вчерашняя девица, все такая же невозмутимая и слегка сонная – и Ральк. На соседней кровати лежал Роди. Я не понял сразу, что он умирает, но его неподвижность была необычной для нашего непоседы-сержанта. Умирал Роди три дня, его сильно порезали в свалке, но он был крепким парнем и его тело сопротивлялось смерти изо всех сил…
Из четверых подонков, напавших на нас в ту ночь, выжил только тот, с которым я дрался вначале. Я его даже не очень сильно изувечил, потому что спешил к Роди на помощь. Пустяки – несколько сломанных ребер, выбитые зубы. Другого молодчика Роди задушил, третьего (того, что пытался сбежать) тоже крепко располосовал. Его нашли почти сразу по кровавому следу – уже мертвого. Ну а последнему я проломил череп. Что ж, на войне, как на войне. Люди графа Альгейнта допросили пойманного бандита, оказалось, что его наняли специально, чтобы расправиться с наемниками. Наняли гномы из посольства, что привезли выкуп за нашего пленника. Мстители… В город их не выпускали, но если ты набит серебром и чего-то сильно хочешь – способ всегда находится. Они столковались с гарнизонным поваром, а тот подыскал в городе четверых молодчиков, согласных напасть на нас. Даже поразительно, как мало гномы заплатили за наши жизни – в самом деле пустячную сумму. И более того, повар, в свою очередь, надул нанятых им громил, прикарманив больше двух третей серебра. Ну и еще могу добавить, что граф потребовал у гномов компенсацию – за то, что те спровоцировали убийство на его территории. Нелюдям пришлось раскошелиться – и графу они заплатили раз в двадцать больше, чем своим незадачливым убийцам. Я бы счел это справедливым, ведь всем известно – сердце гнома в его кошельке! Я счел бы это справедливым, если бы компенсация досталась нам, но нет – граф прикарманил почти все. Нам он (добровольно, он мог бы и этого не делать!) выделил небольшую сумму. Вот так вот действует графское правосудие в Фенаде, а ведь это мы подверглись нападению, и мы же поймали преступников… И нам перепали гроши. Закон есть закон, ничего не поделаешь…

* * *

Эрствин потащил меня прямо к Большому дому, ему не терпелось поведать свой план. Я испугался, что он просто поведет меня к парадному входу, а ведь там стража. Со стражей мне встречаться не хотелось, особенно сегодня. Но нет, Эрствин привел меня к левому крылу, от входа нас отделял выступ стены и здесь можно было говорить относительно спокойно. Мы стояли в довольно узком переулке, прохожих не было.
Эрствин гордо указал мне на стену Большого дома:
– Гляди!
Ну, я поглядел. Хорошая стена, без тарана мне здесь явно пройти не удастся. Может, окошки? Да нет, куда там, это настоящие бойницы. Юнец вроде Эрствина в них, может, и пролез бы, а мне с моей больной ногой… Значит, все же таран – или какая-то особая хитрость. Наверное, Эрствин ждет моего удивления, непонимания, чтобы затем блеснуть своим чудесным планом. К сожалению, сегодня у меня был слишком тяжелый день, чтобы ему подыгрывать. С другой стороны, лишать моего юного друга заслуженного триумфа тоже не годилось. Я вздохнул, собираясь с силами и так печально, как только мог, произнес:
– Эрствин, к сожалению, у меня нет с собой тарана…
– Что? – парень удивленно посмотрел на меня, – нет, таран не нуж… Ой, ты шутишь?
– Шучу, – гордо подтвердил я.
– Ну, ты даешь… Я думал, тебе будет не до шуток… А ты правда убил чародея? – теперь в его взгляде было подозрение.
– Эрствин, не нужно здесь об этом говорить, – я машинально покосился по сторонам, – давай лучше к делу. Что там с этой стеной?
– А, все очень просто. Там есть черный ход. Отсюда его не видно, стена загораживает. Во-он там, видишь? Или подойдем поближе?
– Нет, я понял, ближе не надо. Да, теперь вижу, там выступ… И за ним, значит… Что за черный ход? Какая-то дверь? Замок?
– Хо! – с энтузиазмом бросил Эрствин, – дверь я открою. Там и замок, и дверь изнутри забита досками. Гвозди во какие были здоровенные. Но я уже все вытащил.
– А замок?
– Я ключ подобрал. Точно как ты учил. Может и не с первого раза, но открывает! Про эту дверь все забыли, ее не видно, а изнутри тоже коридор заброшен. Раньше, я слышал, здесь была главная улица. И вход этот был главным, его удобно оборонять, он как бы в кармане таком, стены с трех сторон. Здесь же и Белая Башня была… А сейчас видишь – все застроили, а главный вход теперь там. Ну и никто здесь не ходит…
– Отлично, Эрствин! Ты молодец! Ты в самом деле такой молодчина!..
Я глядел, как мой приятель заливается краской смущения и надувается от гордости одновременно. Наивный, он сам не понимал, что нашел! Да Обух за подобную находку заплатил бы столько!.. Правда, потом, скорее всего, приказал бы убрать счастливчика… Возможность незаметно проникнуть в дом Совета! С другой стороны, для того, чтобы пользоваться им, нужен союзник внутри – но с этим у его светлости проблем бы не возникло, купить одного из тамошних слуг… Я поймал себя на том, что рассуждаю, как бы поступил на моем месте душегуб Обух. Ну как можно быть такой свиньей! Я поглядел на сияющего Эрствина и мне стало не по себе. Может быть, это называется “стыдно”? Ох, не знаю, не знаю… Но хорошо, что моего лица парнишке не видно.
Я торопливо спросил:
– Факелы? Это место ночью освещено?
– Нет, что ты. Ни фонарей, ни факелов. И окна в домах все закрывают на ночь ставнями! Здесь ночью должно быть темно, как у Гангмара в заднице! – и с гордостью покосился на меня, как мол, я оценю его манеру изъясняться.
К сожалению, теперь мне было уже совсем не до тонкостей. Значит, окна в домах все закрывают на ночь ставнями… Конечно, закрывают. В нашем городе нужно закрывать на ночь окна даже в двух шагах от Большого дома. Итак, окна буду закрыты, свет на стену дома Совета не падает. Факелов нет.
– Эрствин, ты в самом деле молодчина! Я даже не знаю, как тебе сказать, какой ты молодчина… Но, друг мой, никому об этом ходе – ни слова! Если хочешь жить, то, когда все кончится, забей опять этот вход и понадежнее запри замок. И забудь о том, что ты знаешь об этой двери.

Глава 19

До того как стемнеет совершенно и можно будет действовать, оставалось не меньше двух часов. Спешить я не собирался ни за что – незаконное проникновение в дом Совета слишком опасное предприятие, чтобы я мог позволить себе спешку. Поэтому мы сговорились с Эрствином, что он в полночь незаметно улизнет из своей комнаты и проберется в заброшенный коридор, оканчивающийся этой самой заколоченной дверью…
А пока что я решил спрятаться где-нибудь поблизости и спокойно дождаться темноты. Кроме всего прочего, я очень устал и у меня разболелась нога. Лучшего места, чем подворотня на углу Корабельной и Каменщиков, мне поблизости было не найти. Там меня вряд ли кто-то побеспокоил бы – подворотня не вела никуда. За ней, насколько мне было известно, находился заброшенный дворик пустующего дома. Обычное дело в этом умирающем городе – большое шикарное здание, настоящий замок в самом центре Ливды – в двух шагах от Большого дома, престижное же место, Гангмар возьми! – пустует потому, что прежний хозяин больше не имеет средств на его содержание. Я проковылял на улицу Корабельщиков, дождался, чтобы никого не оказалось поблизости и шмыгнул в темноту арки. Все было как обычно – одна створка ворот отсутствовала, а другая, полуоторванная, косо висела на нижней петле, перегораживая половину портала. Пахло мочой и еще какой-то гадостью. На всякий случай я выглянул во двор – все в порядке, никого. Правда, мне показалось, что буйно разросшаяся в дворике трава сильно примята, но это ведь ничего не значило. Просто, по-видимому, кто-то из желающих справить нужду побрезговал делать это в вонючей подворотне и прошел во двор. Да, этот неизвестный был прав. И мне незачем торчать там, в смраде и тьме… Можно ведь отыскать местечко поуютнее прямо здесь, во дворе – да хотя бы на ступеньках крыльца… И прислониться спиной к шикарной двери, нагретой солнышком… Стоп! Дверь приоткрыта на пару сантиметров! Гангмар возьми, я уверен, что она всегда была заперта или, по крайней мере, плотно закрыта.
На улице, за моей спиной, послышались шаги. Ноги понесли меня сами и я нырнул под перекошенную створку ворот – в заплетенную паутиной вонь. И, надо сказать, вовремя – в подворотню вошли двое. Я сидел ни жив, ни мертв, боясь даже сдуть с носа липкую дрянь, а пришельцы, как назло, остановились в портале. Нашли место…
– Подождем немного, я хочу убедиться, что никто не следовал за нами, – вроде бы знакомый голос. Интересно, кто это? Но выглядывать я, разумеется, не решился.
– Да кто здесь может быть, кому это захочется за нами следить? – о, этого я узнал, это отец Эрствина, его милость барон Леверкойский. Ему-то что здесь надо? – Почтеннейший, если вы так опасаетесь слежки, то зачем вам понадобилось прятать нашего друга в этом приметном доме?
– Ну, хотя бы для того, чтобы иногда иметь возможность видеться с ним. С нашим, Гангмар его забери, старым приятелем, – он как-то странно выделил голосом слово “старым”, – я ведь обязан целый день просиживать в нашем проклятом Совете… А сейчас у меня мало времени, если я попаду домой слишком поздно – опоздание тоже вызовет подозрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37