Нет, не может быть – ведь сержант стражи оказался напуган не меньше, чем крыса. Наши ливдинские стражники не так-то легко робеют перед приезжими, это вам не какая-то крыса… Но, так или иначе, все Черные Всадники и Зло из Семи Башен подождут до завтра, а пока что нужно пережить эту ночь. Ручаюсь, далеко не всем моим знакомым посчастливится встретить завтрашний рассвет…
Я свернул с Подковной в свой переулок Заплаток. Навстречу мне из полумрака выступила высоченная тень. Ну вот, накаркал. Я остановился, вглядываясь в приближающуюся фигуру, и перехватил клюку двумя руками. Какие еще приключения припас для меня сегодня проклятый город?..
* * *
В том же самом городишке, у которого произошла схватка, мы и продали мою “добычу”. Поскольку плененный мной пацан формально не мог доказать, что он свободный человек, либо что он принадлежит какому-то сеньору, он превращался в товар. Впрочем, стоил он немного, у “божьих пасынков” сложилась дурная репутация, я слышал, как покупатели переговаривались между собой, относительно того, насколько долго “придется выколачивать из него дурь”.
Наконец и этот эпизод моей службы остался позади. Вскоре отряд покинул барки, чтобы продолжить движение сухим путем. Три дня неторопливого марша – и мы были на месте. Ландшафт здесь был для меня совершенно чужим. Очень много камней, очень мало лесов. Местные говорили, что это следы давнишних экспериментов Гангмара. Когда-то, в незапамятные времена, Темный задумал покрыть всю землю льдами, чтобы извести род людской и всякую жизнь вообще. С севера, с гор Гномов на нынешнюю Фенаду двинулись ледники, неся с собой множество камней. По крайней мере, так записано в здешних летописях и преданиях.
Но по Гилфинговой воле солнце растопило льды, талая вода прорыла здесь каньоны и овраги, а камни так и остались на полях. Так что местным крестьянам приходится ныне отвоевывать место под пашню не у леса, как в моих краях, а у камней. Вдоль каждой межи, по краям полей тянутся своеобразные изгороди, сложенные из камней, снесенных землепашцами.
И крепости здесь строят не так, как у нас. Деревянных укреплений на севере Фенады не возводят вовсе, только каменные замки на вершинах скал. Чтобы остановить гномов требуется очень много камней, поэтому стены здешних укреплений необычайно толстые…
Наш наниматель, граф Альгейнт из Говарха, управлял обширными землями на самом северо-востоке Фенады, где за Великой начинаются горы Гномов. Великая в этих краях – довольно узкая, но зато очень бурная река, я так думаю, что здесь через нее переправиться еще труднее, чем западнее, где она разливается в долинах и в Феллиосте и Приюте достигает, говорят, двухкилометровой ширины. За Великой – гномье царство скал, камней и камушков, край, совершенно чуждый людям. Тамошние горы бедны рудами и не интересны в смысле колонизации. Зато по эту сторону реки, говорят, очень много рудных выходов, которые людям тяжело распознать. Гномы неоднократно обращались к Альгейнту с просьбами дозволить им разрабатывать здешние месторождения, но всегда получали отказ. Граф резонно предполагал, что если гномы зароются здесь в камень – их потом не выкуришь. Тем не менее, нахальные карлики мелкими партиями прокрадывались в пограничный край и на свой страх и риск добывали металл. Говорят, для них удачно организованная шахта с плавильней – это как рыцарский подвиг для наших сеньоров. Ну а поскольку в результате последних войн решилось, что левый берег принадлежит Фенаде, то местным правителям вменяется в обязанность гонять гномьи партии и не позволять расхищать сокровища этой земли.
Такое положение дел определило характер нашей службы. Наш отряд должен двигаться по пограничным землям, патрулировать большой малонаселенный район и выискивать гномьи шайки, обманом проникшие в Фенаду.
Кочевать среди ущелий и груд камней – не очень-то комфортные условия службы, награду граф посулил тоже не слишком щедрую. Когда я понял, какая именно служба предстоит, то попросил у Торна объяснений, почему он нанялся служить графу. В этой службе явно должны были иметься еще какие-то обстоятельства.
– Видишь ли, Писарь, – с ухмылкой ответил мне капитан, – здесь все дело в добыче. Формально мы должны отдать две трети добычи графу, а тот, в свою очередь, половину своей доли – его величеству Гратидиану Фенадскому… Но… Ты ведь понимаешь, что размеры добычи могут быть и невелики?
– Да, капитан, разумеется.
Чего же тут непонятного? Конечно, граф получит ровно столько, сколько капитан соизволит ему отдать. Мы одни, никто не видит, сколько гномов мы отыскали, убили и ограбили.
– Вот… Ну, а раз понимаешь, то смекай – гномы пробираются сюда тайно, находят богатое рудой местечко, быстро добывают металл и быстро сматываются. Наш интерес в том, чтобы найти их и взять живьем. Ради того, чтобы выплавить медь или чугун, коротышки вряд ли станут рисковать. Скорее всего, они осядут там, где найдут серебро. Это раз. Дальше мы можем продать тайну этого месторождения фенадским рудознатцам – это два. Ну а три – это сами гномы. Они в кланах крепко держатся друг за дружку, так что не пожалеют монеты, чтобы выкупить из плена своего родича. Это три. Вот у тебя, Писарь, правильный подход, как я вижу. Враг – это добыча. А моим молодцам только бы кровь пускать. Нет, то есть это солдатские доблести и все такое прочее… Но ты старайся гнома взять живьем, понял? Дело это нелегкое и опасное, гномы чересчур здоровы в драке, так что их долго колотить нужно, чтобы утихомирить. Но только все же хорошо бы не перестараться. Выкуп будет знатный. Вот и старайся, как тогда с сопляком этим.
– Да, капитан, я понял, – смиренно ответствовал я, – не извольте сомневаться. Я ведь не зря всю зиму слушал мудрые проповеди отца Томена. Святой отец хорошо научил меня гилфинговым заповедям и вложил человеколюбие в мою душу. Я постараюсь применить эти прекрасные качества и к гномам.
Все наши, кто слышал мой разговор с капитаном, тут же дружно расхохотались. Да, человеколюбие в наше время – это очень остроумная шутка. Тем более, если речь идет об отношении к гномам…
* * *
Долговязый силуэт надвигался на меня из полумрака как-то слишком уж неуверенно. Я только вначале запаниковал и даже нащупал было фиксатор на моей клюке – все-таки день выдался сегодня трудный и нервы были уже напряжены. Однако поведение незнакомца никак не было похоже на засаду или что-либо в этом роде. Я быстро успокоился и опустил костыль, в конце концов, я ведь мог просто сделать несколько шагов назад и снова оказаться на людной улице.
Вот вечерний солнечный свет наконец-то упал на лицо человека в переулке, я узнал Коня. Он был все еще бледен и, похоже, так и не оправился полностью – во всяком случае, так мне показалось. Может, Неспящий вновь завладел его разумом? Маловероятно, но я опять забеспокоился, эту возможность нельзя было исключать, кто знает, насколько надежно я вырубил заклинания Неспящего, да и какие заклинания там были задействованы вообще? Я спросил:
– Конь, ты чего? Тебе бы отдыхать сейчас…
Игнорируя мой вопрос, бандит ответил:
– Хромой, поговорить мне с тобой надо… Очень надо. Пойдем к тебе, а?
Конь всегда был мне неприятен, он слишком бесчеловечный и злой по отношению к окружающим, причем не потому что жесток по природе, а, скорее из равнодушия и тупости. Совершая отвратительные дела, избивая людей и издеваясь над ними, он просто не способен был понять, насколько скверно поступает – а для меня это гадко вдвойне. Мы все не ангелы, но все-таки нужно же осознавать, что творишь. Конь не осознавал, наша святая церковь склонна считать “простоту” смягчающим обстоятельством, я – нет.
Но сейчас в голосе этого вышибалы, обычно очень жестокого и равнодушного, я услышал столько страха и настоящего человеческого волнения, что понял – Неспящий здесь не при чем. Должно быть, страх всколыхнул душу бандита и наверх всплыло то человеческое и искреннее, что таилось там на самом дне. Так что это не чары старого пьяницы, а сам Конь. Но и с настоящим Конем мне дела иметь не очень-то хотелось…
– Конь, тебе нужно отдохнуть, – повторил я, – да и мне тоже. У меня был трудный день.
– Хромой, пожалуйста! Ну, пожалуйста…
Он сказал “пожалуйста”? Два раза? Сильно же его встряхнула эта переделка!
– Ладно, идем.
Конь засопел с облегчением, тут же повернулся и размашисто зашагал к моей развалюхе. У порога он остановился и подождал, пока я доковыляю следом. Я привычно огляделся, затем скомандовал ему: “Отвернись!”, верзила послушно отвернулся и топтался, старательно глядя вдоль переулка, пока я не отпер дверь. Когда я разрешил ему войти, Конь, осторожно нагнувшись, шагнул в низкую для него дверь и, тут же пройдя к столу, довольно неуверенно поставил на стол небольшой кувшин. Потом он покосился на меня, видимо, ждал, как я отреагирую. У этих людей свои понятия относительно вежливости и правил приличия. Если он пришел ко мне с просьбой, то должен предложить угощение, вина или, допустим, пива. Причем степень его уважения ко мне и важность просьбы определяют дороговизну напитка. Поскольку кувшинчик мал, то содержимое наверняка очень дорогое. И отказываться мне нельзя. Я пожал плечами, достал две стопки – небольшие, под стать кувшину Коня. Затем присел к столу, кивнул гостю на стул напротив и, взяв кувшин, изучил печать на горлышке.
– Ого! Хорошее вино! Дорогое, должно быть, а, Конь?
Бандит смущенно потупился, я распечатал кувшин и понюхал напиток – запах был тонкий и пряный, вино и вправду было дорогое. Я налил и взял стакан. Конь протянул руку, сгреб свой стакан и одним махом сглотнул вино. Невоспитанный он, такое вино полагается пить мелкими глотками, наслаждаясь изысканным ароматом. Я так и сделал, осторожно отхлебнул и откинулся на стуле, ожидая, когда же наконец Конь перейдет к делу.
– Я помню, Хромой, – наконец начал тот, – помню. Там, у Обуха в Хибарах… Ты ж спас меня… Я это… Поблагодарить… Если б не ты…
И снова замолчал, должно быть вспомнил сегодняшнее утро. Я снова наполнил его стаканчик. На этот раз Конь не стал торопиться. Он протянул руку к вину, затем опять убрал ее… Опустил руки под стол… Потом, сжав ладони коленями, подался ко мне и сбивчиво заговорил:
– Страшно мне было. Знаешь, Хромой, очень страшно… Я же не помню ничего. Ничегошеньки я не помню. Как Брюхо умер, как я пришел в Хибары, почему туда – сам не знаю. Когда мы с Брюхом… Ну, когда Обух нас к колдуну послал – это же у Старого рынка было, не в Хибарах. Знаешь хату Обуха у Старого рынка?.. Во-от… Оттуда мы с Брюхом к Неспящему двинули. Хромой, почему я к Обуху в Хибары пришел? Я же не знал… Я был у Старого рынка. Там Обух меня и Брюхо… Мы оттуда… Почему в Хибары? Я же не знал! Стало быть, Неспящий знал… Я же к Обуху в Хибары пришел… Я ничего не помню… Это ты меня расколдовал, Хромой, – и вдруг Конь повысил голос, – помоги мне, Хромой!..
Глава 12
– …Помоги мне, Хромой!
– Постой, Конь, как это я могу тебе помочь?
– Ты маг, – убежденно заявил Конь, – ты чародей, как и Неспящий! Ты мне можешь такой амулет сделать, чтобы меня чары Неспящего не брали!
– Да с чего ты взял, Конь, что я чародей? Ну, я был солдатом, подсматривал кое-чего за колдунами. С амулетиками всякими я наловчился – да, но сам я не…
Я сам чувствовал, что сейчас не в ударе, что мои контраргументы звучат слишком вяло.
– Хромой, я знаю, что ты тоже колдун, – продолжал напирать Конь, – помоги мне, Хромой!
– Ну… Ты даже сам не понимаешь, о чем говоришь.
– Я-то понимаю. Знаешь, Хромой, я ведь у Обуха всякого насмотрелся. Я знаю, что я не большой умник, но только я и не пацан какой. Понимаю кой-чего. Теперь ты меня послушай, Хромой. Неспящий ко мне в голову залез, так? Молчишь… Я знаю, что так. Хромой, если старый пьяница меня еще раз прихватит – значит, сможет опять мне в башку забраться. А если я знаю, что ты колдун, то и он узнает. Тогда и тебе кисло придется. Помоги мне, дай мне амулет, это же и тебе самому нужно, понимаешь?
– Интересно придумано… Кто тебя надоумил, Конь?
– Никто, я сам допетрил. Ты на меня не обижайся, Хромой, но у вас, у колдунов у всех, мозги малость набекрень. Вот я и придумал, как тебя уломать, чтобы ты мне помог. Помоги, Хромой, а? Знаешь, как страшно, когда тебе в башку кто угодно залезть может? Особенно, если такая сволочь, как Неспящий…
– Ладно, Конь, я попробую… Но ты пойми, я не мастер. Неспящий – большой колдун, настоящий, а я так… Мелочь против него. Это как если бы Пуд против тебя драться вышел, понимаешь?
По его дурацкой ухмылке я понял – понимает. Слава Гилфингу, наконец-то хоть улыбнулся. А то ведь перепуганный такой сидел… Хотя есть с чего ему перепугаться. Так что я, пожалуй, смогу взять с него плату за свои услуги. А для него это будет платой за страх – или платой за избавление от страха?
– Значит так. Я попробую, Конь. Но на мой амулет ты не очень рассчитывай, лучше беги от Неспящего. Все же ты очень легко магии поддаешься, поэтому у меня и получилось тебя расколдовать… Мы сделаем так – я сейчас займусь твоим амулетом, а ты мне взамен расскажешь о планах Обуха. И не кривись. Сделка есть сделка. Я ведь тоже сейчас здорово рискую, поэтому должен знать, что происходит. Ну как, по рукам?
Конь задумался, опустив глаза. Он повертелся на месте, стул под ним скрипнул. Все так же не глядя на меня, он взял стопочку с вином… Понюхал. Поставил. Снова взял. Выпил вино одним глотком. Снова зачем-то понюхал пустой сосудик. Осторожно поставил его на стол. Видимо, думать с непривычки ему было тяжело. Я не собирался на него давить и молча ждал его решения. Проблема перед бандитом и впрямь стояла серьезная – с одной стороны, ему никак не полагалось выкладывать секреты атамана кому бы то ни было, с другой стороны – он и ко мне обращался с совершенно исключительным делом. Пока он думал, я спокойно допил свое вино и снова наполнил стопки. Возможно, именно это Коню и помогло, а может он вовсе и не думал, а просто тянул паузу, чтобы продемонстрировать, как ему тяжело решиться нарушить правила разбойничьего уклада. Наконец он произнес:
– Согласен. Только ты сам гляди, Хромой – много ли у Обуха теперь ко мне веры? Я теперь и сам себе не верю… Ну и рассказывает он при мне не много-то.
– Это ладно. Ты рассказывай, что знаешь, а я уж сам решу. Ты сиди и рассказывай, а я пока соберу все, что мне понадобится для наведения чар. Сиди-сиди!
Надо же! Конь попытался привстать, когда поднялся я, крепко же ему досталось, если он пытается вести себя в соответствии с правилами приличия…
Я принялся собирать с полок и вынимать из карманов нехитрые приспособления, которые мне должны были пригодиться для изготовления амулета, а Конь вспоминал все, что мог о разработанном его светлостью плане кампании. Из рассказа бандита я узнал не так уж много. Главной целью оставался маг. На эту ночь был назначен решительный штурм берлоги Неспящего. Брать приступом дом колдуна без собственной магической поддержки – гиблое дело, поэтому у Обуха имелась какая-то нестандартная задумка на этот счет. То ли он придумал, как выманить мага наружу, то ли еще что – подробностей Конь не знал. Кроме того, другая команда должна была выследить в городе Мясника – по-моему, это могло бы удаться разве что чудом. Мясник был слишком трудной и опасной добычей. Пока Конь все это излагал, я собрал на столе все, что мне было нужно – крепкую бечевку, медальон, кусочек янтаря из собачьего ошейника, кое-какие специальные ингредиенты… Теперь, подсев к столу, я принялся мастерить. А мой заказчик наконец перешел к самой интересной части своей исповеди:
– …А я, Хромой, во всем этом не участвую. Мне другое будет. Сегодня Обух отдыхать велел, а завтра… Завтра, думаю, в Гаваху я отправлюсь.
– В Гаваху? – я начал догадываться, о чем идет речь. Хороший ход, но… – понятно, там краля Мясника. Как ее зовут, кстати?
– Да… Мясник вроде уже в Ливде, а бабенку свою там оставил. Вот ее я и должен буду… Дела ее звать. Нет, как-то похоже… Делой ее все кличут, а полное имя… Как же?.. А! Денарелла – как в книжке, во! Знаешь, книжка есть такая? Хромой, что с тобой? Ты чего так смотришь?
– А? Нет, все нормально, не обращай внимания. Ты, Конь, выйди погуляй пока, ладно? Я тут пошепчу малость…
– Это я сейчас, ага, – засуетился Конь, всем своим видом желая продемонстрировать уважение к моим чародейским занятиям.
Когда он вышел, я уставился в закрывшуюся за ним дверь, ворочая в голове неприятные мысли. Значит, дочку покойного Тощего зовут Денарелла… Тощий был романтиком? Дочку назвал именем принцессы из романа… А между прочим настоящее имя Мясника – Гедор. Гедор и Денарелла. “Гвениадор и Денарелла”. Злодей Гонгал похищает Денареллу, а отважный Гвениадор наносит визит ведьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Я свернул с Подковной в свой переулок Заплаток. Навстречу мне из полумрака выступила высоченная тень. Ну вот, накаркал. Я остановился, вглядываясь в приближающуюся фигуру, и перехватил клюку двумя руками. Какие еще приключения припас для меня сегодня проклятый город?..
* * *
В том же самом городишке, у которого произошла схватка, мы и продали мою “добычу”. Поскольку плененный мной пацан формально не мог доказать, что он свободный человек, либо что он принадлежит какому-то сеньору, он превращался в товар. Впрочем, стоил он немного, у “божьих пасынков” сложилась дурная репутация, я слышал, как покупатели переговаривались между собой, относительно того, насколько долго “придется выколачивать из него дурь”.
Наконец и этот эпизод моей службы остался позади. Вскоре отряд покинул барки, чтобы продолжить движение сухим путем. Три дня неторопливого марша – и мы были на месте. Ландшафт здесь был для меня совершенно чужим. Очень много камней, очень мало лесов. Местные говорили, что это следы давнишних экспериментов Гангмара. Когда-то, в незапамятные времена, Темный задумал покрыть всю землю льдами, чтобы извести род людской и всякую жизнь вообще. С севера, с гор Гномов на нынешнюю Фенаду двинулись ледники, неся с собой множество камней. По крайней мере, так записано в здешних летописях и преданиях.
Но по Гилфинговой воле солнце растопило льды, талая вода прорыла здесь каньоны и овраги, а камни так и остались на полях. Так что местным крестьянам приходится ныне отвоевывать место под пашню не у леса, как в моих краях, а у камней. Вдоль каждой межи, по краям полей тянутся своеобразные изгороди, сложенные из камней, снесенных землепашцами.
И крепости здесь строят не так, как у нас. Деревянных укреплений на севере Фенады не возводят вовсе, только каменные замки на вершинах скал. Чтобы остановить гномов требуется очень много камней, поэтому стены здешних укреплений необычайно толстые…
Наш наниматель, граф Альгейнт из Говарха, управлял обширными землями на самом северо-востоке Фенады, где за Великой начинаются горы Гномов. Великая в этих краях – довольно узкая, но зато очень бурная река, я так думаю, что здесь через нее переправиться еще труднее, чем западнее, где она разливается в долинах и в Феллиосте и Приюте достигает, говорят, двухкилометровой ширины. За Великой – гномье царство скал, камней и камушков, край, совершенно чуждый людям. Тамошние горы бедны рудами и не интересны в смысле колонизации. Зато по эту сторону реки, говорят, очень много рудных выходов, которые людям тяжело распознать. Гномы неоднократно обращались к Альгейнту с просьбами дозволить им разрабатывать здешние месторождения, но всегда получали отказ. Граф резонно предполагал, что если гномы зароются здесь в камень – их потом не выкуришь. Тем не менее, нахальные карлики мелкими партиями прокрадывались в пограничный край и на свой страх и риск добывали металл. Говорят, для них удачно организованная шахта с плавильней – это как рыцарский подвиг для наших сеньоров. Ну а поскольку в результате последних войн решилось, что левый берег принадлежит Фенаде, то местным правителям вменяется в обязанность гонять гномьи партии и не позволять расхищать сокровища этой земли.
Такое положение дел определило характер нашей службы. Наш отряд должен двигаться по пограничным землям, патрулировать большой малонаселенный район и выискивать гномьи шайки, обманом проникшие в Фенаду.
Кочевать среди ущелий и груд камней – не очень-то комфортные условия службы, награду граф посулил тоже не слишком щедрую. Когда я понял, какая именно служба предстоит, то попросил у Торна объяснений, почему он нанялся служить графу. В этой службе явно должны были иметься еще какие-то обстоятельства.
– Видишь ли, Писарь, – с ухмылкой ответил мне капитан, – здесь все дело в добыче. Формально мы должны отдать две трети добычи графу, а тот, в свою очередь, половину своей доли – его величеству Гратидиану Фенадскому… Но… Ты ведь понимаешь, что размеры добычи могут быть и невелики?
– Да, капитан, разумеется.
Чего же тут непонятного? Конечно, граф получит ровно столько, сколько капитан соизволит ему отдать. Мы одни, никто не видит, сколько гномов мы отыскали, убили и ограбили.
– Вот… Ну, а раз понимаешь, то смекай – гномы пробираются сюда тайно, находят богатое рудой местечко, быстро добывают металл и быстро сматываются. Наш интерес в том, чтобы найти их и взять живьем. Ради того, чтобы выплавить медь или чугун, коротышки вряд ли станут рисковать. Скорее всего, они осядут там, где найдут серебро. Это раз. Дальше мы можем продать тайну этого месторождения фенадским рудознатцам – это два. Ну а три – это сами гномы. Они в кланах крепко держатся друг за дружку, так что не пожалеют монеты, чтобы выкупить из плена своего родича. Это три. Вот у тебя, Писарь, правильный подход, как я вижу. Враг – это добыча. А моим молодцам только бы кровь пускать. Нет, то есть это солдатские доблести и все такое прочее… Но ты старайся гнома взять живьем, понял? Дело это нелегкое и опасное, гномы чересчур здоровы в драке, так что их долго колотить нужно, чтобы утихомирить. Но только все же хорошо бы не перестараться. Выкуп будет знатный. Вот и старайся, как тогда с сопляком этим.
– Да, капитан, я понял, – смиренно ответствовал я, – не извольте сомневаться. Я ведь не зря всю зиму слушал мудрые проповеди отца Томена. Святой отец хорошо научил меня гилфинговым заповедям и вложил человеколюбие в мою душу. Я постараюсь применить эти прекрасные качества и к гномам.
Все наши, кто слышал мой разговор с капитаном, тут же дружно расхохотались. Да, человеколюбие в наше время – это очень остроумная шутка. Тем более, если речь идет об отношении к гномам…
* * *
Долговязый силуэт надвигался на меня из полумрака как-то слишком уж неуверенно. Я только вначале запаниковал и даже нащупал было фиксатор на моей клюке – все-таки день выдался сегодня трудный и нервы были уже напряжены. Однако поведение незнакомца никак не было похоже на засаду или что-либо в этом роде. Я быстро успокоился и опустил костыль, в конце концов, я ведь мог просто сделать несколько шагов назад и снова оказаться на людной улице.
Вот вечерний солнечный свет наконец-то упал на лицо человека в переулке, я узнал Коня. Он был все еще бледен и, похоже, так и не оправился полностью – во всяком случае, так мне показалось. Может, Неспящий вновь завладел его разумом? Маловероятно, но я опять забеспокоился, эту возможность нельзя было исключать, кто знает, насколько надежно я вырубил заклинания Неспящего, да и какие заклинания там были задействованы вообще? Я спросил:
– Конь, ты чего? Тебе бы отдыхать сейчас…
Игнорируя мой вопрос, бандит ответил:
– Хромой, поговорить мне с тобой надо… Очень надо. Пойдем к тебе, а?
Конь всегда был мне неприятен, он слишком бесчеловечный и злой по отношению к окружающим, причем не потому что жесток по природе, а, скорее из равнодушия и тупости. Совершая отвратительные дела, избивая людей и издеваясь над ними, он просто не способен был понять, насколько скверно поступает – а для меня это гадко вдвойне. Мы все не ангелы, но все-таки нужно же осознавать, что творишь. Конь не осознавал, наша святая церковь склонна считать “простоту” смягчающим обстоятельством, я – нет.
Но сейчас в голосе этого вышибалы, обычно очень жестокого и равнодушного, я услышал столько страха и настоящего человеческого волнения, что понял – Неспящий здесь не при чем. Должно быть, страх всколыхнул душу бандита и наверх всплыло то человеческое и искреннее, что таилось там на самом дне. Так что это не чары старого пьяницы, а сам Конь. Но и с настоящим Конем мне дела иметь не очень-то хотелось…
– Конь, тебе нужно отдохнуть, – повторил я, – да и мне тоже. У меня был трудный день.
– Хромой, пожалуйста! Ну, пожалуйста…
Он сказал “пожалуйста”? Два раза? Сильно же его встряхнула эта переделка!
– Ладно, идем.
Конь засопел с облегчением, тут же повернулся и размашисто зашагал к моей развалюхе. У порога он остановился и подождал, пока я доковыляю следом. Я привычно огляделся, затем скомандовал ему: “Отвернись!”, верзила послушно отвернулся и топтался, старательно глядя вдоль переулка, пока я не отпер дверь. Когда я разрешил ему войти, Конь, осторожно нагнувшись, шагнул в низкую для него дверь и, тут же пройдя к столу, довольно неуверенно поставил на стол небольшой кувшин. Потом он покосился на меня, видимо, ждал, как я отреагирую. У этих людей свои понятия относительно вежливости и правил приличия. Если он пришел ко мне с просьбой, то должен предложить угощение, вина или, допустим, пива. Причем степень его уважения ко мне и важность просьбы определяют дороговизну напитка. Поскольку кувшинчик мал, то содержимое наверняка очень дорогое. И отказываться мне нельзя. Я пожал плечами, достал две стопки – небольшие, под стать кувшину Коня. Затем присел к столу, кивнул гостю на стул напротив и, взяв кувшин, изучил печать на горлышке.
– Ого! Хорошее вино! Дорогое, должно быть, а, Конь?
Бандит смущенно потупился, я распечатал кувшин и понюхал напиток – запах был тонкий и пряный, вино и вправду было дорогое. Я налил и взял стакан. Конь протянул руку, сгреб свой стакан и одним махом сглотнул вино. Невоспитанный он, такое вино полагается пить мелкими глотками, наслаждаясь изысканным ароматом. Я так и сделал, осторожно отхлебнул и откинулся на стуле, ожидая, когда же наконец Конь перейдет к делу.
– Я помню, Хромой, – наконец начал тот, – помню. Там, у Обуха в Хибарах… Ты ж спас меня… Я это… Поблагодарить… Если б не ты…
И снова замолчал, должно быть вспомнил сегодняшнее утро. Я снова наполнил его стаканчик. На этот раз Конь не стал торопиться. Он протянул руку к вину, затем опять убрал ее… Опустил руки под стол… Потом, сжав ладони коленями, подался ко мне и сбивчиво заговорил:
– Страшно мне было. Знаешь, Хромой, очень страшно… Я же не помню ничего. Ничегошеньки я не помню. Как Брюхо умер, как я пришел в Хибары, почему туда – сам не знаю. Когда мы с Брюхом… Ну, когда Обух нас к колдуну послал – это же у Старого рынка было, не в Хибарах. Знаешь хату Обуха у Старого рынка?.. Во-от… Оттуда мы с Брюхом к Неспящему двинули. Хромой, почему я к Обуху в Хибары пришел? Я же не знал… Я был у Старого рынка. Там Обух меня и Брюхо… Мы оттуда… Почему в Хибары? Я же не знал! Стало быть, Неспящий знал… Я же к Обуху в Хибары пришел… Я ничего не помню… Это ты меня расколдовал, Хромой, – и вдруг Конь повысил голос, – помоги мне, Хромой!..
Глава 12
– …Помоги мне, Хромой!
– Постой, Конь, как это я могу тебе помочь?
– Ты маг, – убежденно заявил Конь, – ты чародей, как и Неспящий! Ты мне можешь такой амулет сделать, чтобы меня чары Неспящего не брали!
– Да с чего ты взял, Конь, что я чародей? Ну, я был солдатом, подсматривал кое-чего за колдунами. С амулетиками всякими я наловчился – да, но сам я не…
Я сам чувствовал, что сейчас не в ударе, что мои контраргументы звучат слишком вяло.
– Хромой, я знаю, что ты тоже колдун, – продолжал напирать Конь, – помоги мне, Хромой!
– Ну… Ты даже сам не понимаешь, о чем говоришь.
– Я-то понимаю. Знаешь, Хромой, я ведь у Обуха всякого насмотрелся. Я знаю, что я не большой умник, но только я и не пацан какой. Понимаю кой-чего. Теперь ты меня послушай, Хромой. Неспящий ко мне в голову залез, так? Молчишь… Я знаю, что так. Хромой, если старый пьяница меня еще раз прихватит – значит, сможет опять мне в башку забраться. А если я знаю, что ты колдун, то и он узнает. Тогда и тебе кисло придется. Помоги мне, дай мне амулет, это же и тебе самому нужно, понимаешь?
– Интересно придумано… Кто тебя надоумил, Конь?
– Никто, я сам допетрил. Ты на меня не обижайся, Хромой, но у вас, у колдунов у всех, мозги малость набекрень. Вот я и придумал, как тебя уломать, чтобы ты мне помог. Помоги, Хромой, а? Знаешь, как страшно, когда тебе в башку кто угодно залезть может? Особенно, если такая сволочь, как Неспящий…
– Ладно, Конь, я попробую… Но ты пойми, я не мастер. Неспящий – большой колдун, настоящий, а я так… Мелочь против него. Это как если бы Пуд против тебя драться вышел, понимаешь?
По его дурацкой ухмылке я понял – понимает. Слава Гилфингу, наконец-то хоть улыбнулся. А то ведь перепуганный такой сидел… Хотя есть с чего ему перепугаться. Так что я, пожалуй, смогу взять с него плату за свои услуги. А для него это будет платой за страх – или платой за избавление от страха?
– Значит так. Я попробую, Конь. Но на мой амулет ты не очень рассчитывай, лучше беги от Неспящего. Все же ты очень легко магии поддаешься, поэтому у меня и получилось тебя расколдовать… Мы сделаем так – я сейчас займусь твоим амулетом, а ты мне взамен расскажешь о планах Обуха. И не кривись. Сделка есть сделка. Я ведь тоже сейчас здорово рискую, поэтому должен знать, что происходит. Ну как, по рукам?
Конь задумался, опустив глаза. Он повертелся на месте, стул под ним скрипнул. Все так же не глядя на меня, он взял стопочку с вином… Понюхал. Поставил. Снова взял. Выпил вино одним глотком. Снова зачем-то понюхал пустой сосудик. Осторожно поставил его на стол. Видимо, думать с непривычки ему было тяжело. Я не собирался на него давить и молча ждал его решения. Проблема перед бандитом и впрямь стояла серьезная – с одной стороны, ему никак не полагалось выкладывать секреты атамана кому бы то ни было, с другой стороны – он и ко мне обращался с совершенно исключительным делом. Пока он думал, я спокойно допил свое вино и снова наполнил стопки. Возможно, именно это Коню и помогло, а может он вовсе и не думал, а просто тянул паузу, чтобы продемонстрировать, как ему тяжело решиться нарушить правила разбойничьего уклада. Наконец он произнес:
– Согласен. Только ты сам гляди, Хромой – много ли у Обуха теперь ко мне веры? Я теперь и сам себе не верю… Ну и рассказывает он при мне не много-то.
– Это ладно. Ты рассказывай, что знаешь, а я уж сам решу. Ты сиди и рассказывай, а я пока соберу все, что мне понадобится для наведения чар. Сиди-сиди!
Надо же! Конь попытался привстать, когда поднялся я, крепко же ему досталось, если он пытается вести себя в соответствии с правилами приличия…
Я принялся собирать с полок и вынимать из карманов нехитрые приспособления, которые мне должны были пригодиться для изготовления амулета, а Конь вспоминал все, что мог о разработанном его светлостью плане кампании. Из рассказа бандита я узнал не так уж много. Главной целью оставался маг. На эту ночь был назначен решительный штурм берлоги Неспящего. Брать приступом дом колдуна без собственной магической поддержки – гиблое дело, поэтому у Обуха имелась какая-то нестандартная задумка на этот счет. То ли он придумал, как выманить мага наружу, то ли еще что – подробностей Конь не знал. Кроме того, другая команда должна была выследить в городе Мясника – по-моему, это могло бы удаться разве что чудом. Мясник был слишком трудной и опасной добычей. Пока Конь все это излагал, я собрал на столе все, что мне было нужно – крепкую бечевку, медальон, кусочек янтаря из собачьего ошейника, кое-какие специальные ингредиенты… Теперь, подсев к столу, я принялся мастерить. А мой заказчик наконец перешел к самой интересной части своей исповеди:
– …А я, Хромой, во всем этом не участвую. Мне другое будет. Сегодня Обух отдыхать велел, а завтра… Завтра, думаю, в Гаваху я отправлюсь.
– В Гаваху? – я начал догадываться, о чем идет речь. Хороший ход, но… – понятно, там краля Мясника. Как ее зовут, кстати?
– Да… Мясник вроде уже в Ливде, а бабенку свою там оставил. Вот ее я и должен буду… Дела ее звать. Нет, как-то похоже… Делой ее все кличут, а полное имя… Как же?.. А! Денарелла – как в книжке, во! Знаешь, книжка есть такая? Хромой, что с тобой? Ты чего так смотришь?
– А? Нет, все нормально, не обращай внимания. Ты, Конь, выйди погуляй пока, ладно? Я тут пошепчу малость…
– Это я сейчас, ага, – засуетился Конь, всем своим видом желая продемонстрировать уважение к моим чародейским занятиям.
Когда он вышел, я уставился в закрывшуюся за ним дверь, ворочая в голове неприятные мысли. Значит, дочку покойного Тощего зовут Денарелла… Тощий был романтиком? Дочку назвал именем принцессы из романа… А между прочим настоящее имя Мясника – Гедор. Гедор и Денарелла. “Гвениадор и Денарелла”. Злодей Гонгал похищает Денареллу, а отважный Гвениадор наносит визит ведьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37