– в наступившей тишине спокойный хрипловатый голос Мясника прозвучал как гром.
Глава 17
Парочка не спеша двинулась в мой угол. Я подозреваю, что они оба – и Мясник, и Неспящий – наслаждались ужасом, который навели на посетителей “Шпоры сэра Тигилла”. А те сидели, боясь шелохнуться, и наверняка предпочли бы залезть под столы, лишь бы не привлекать внимание опасных гостей. Да что там говорить, у меня тоже сердце екнуло – где-то в желудке. Я совершенно не представлял, что им от меня нужно, что им известно, что они затевают. Я оказался не готов к такому повороту. Почему-то в голове возникла абсолютно идиотская мысль: “Почему они вдвоем? Гвениадор должен был отправиться к ведьме один…”
Неспящий плюхнулся на стул напротив меня и уставился прямо в глаза, словно ему не мешала тень капюшона. А может, и в самом деле не мешала… Выглядел он сегодня особенно паршиво. Он и так не был красавцем, но сегодня… Маленькие, вечно воспаленные глазки пылают среди морщин словно два злобных уголька, нос, как обычно красный и лоснящийся, хищно нависает над всклокоченной бородой, в которой запутался всякий мусор… Одежда выпачкана и плащ с одной стороны вроде бы обгорел. И разит от него вином и дымом. Похоже, что он уже успел основательно набраться, пьянство – его обычная проблема, из-за этой-то слабости он и потерял когда-то легальную практику и был вынужден податься к Тощему…
– Хозяин, вина! – не оборачиваясь, потребовал маг.
Мясник, все так же не спеша, огляделся, легко, словно игрушку, поднял довольно тяжелый стул и переставил к моему столику. Стул он установил таким образом, чтобы находиться между мной и выходом из трактира. Лишняя предосторожность – куда мне с моей больной ногой и костылем бежать… А между стойкой Керта и мной – ничего… Черный ход… Но это еще не шанс – вот если бы отвлечь их хоть на минуту… Хоть на полминутки…
– Хромой, у нас есть к тебе одно интересное дельце, – объявил Мясник бесцветным голосом, усевшись на стул.
Его спутник тем временем продолжал буравить меня маленькими злобными глазками. О том, чтобы применить что-то из своего магического арсенала, я и не думал, Неспящий куда сильнее меня в волшбе и сейчас начеку. Никаких шансов.
– Я слушаю, – осторожно ответил я.
Мясник полез в карман и выложил на стол кусочек тисненой кожи – проклятый собачий ошейник. Я молчал. Мясник снова залез в карман. На этот раз на столе возникли изумруды, которые я утром загнал в заведении Тотриника.
– Неспящий проследил весь твой путь, – по-прежнему неторопливо пояснил бандит.
Возможно, меня берут на испуг? В магическом ремесле я не большой мастер, мне многое недоступно – Гангмар его знает, может, такому специалисту, как Неспящий, действительно под силу исполнить подобный трюк – проследить перемещения определенного человека… Сам-то я такого не умею, а мастера вроде Неспящего?.. Гангмар бы взял мою жадность!.. Похоже, я влип. На всякий случай я попытался разыграть идиота:
– Ну да, я стащил эту штучку… Ну, когда они… Я думал, никому не будет вреда, если я… Только не выдавайте меня Обуху…
– Не надо, Хромой, – впервые подал голос Неспящий, – ты был внутри. Поднимался на второй этаж. Ты наследил там. Я точно это знаю, потому что я классный маг, а ты – дерьмо. Ни хрена ты толком не умеешь, а теперь уже и не успеешь научиться.
Я вздохнул. Спорить смысла не было – какой прок отпираться, что это изменит в глазах Мясника, если он уже вынес приговор?
К столику осторожно приблизился Керт и поставил на стол кувшин. Затем отступил на шаг и замер.
– Хозяин, ты устал. Запри дверь и присядь в зале за столик, отдохни, – не оборачиваясь, бросил ему Мясник, – эй, не увлекайся! Ты мне еще нужен.
Последнее относилось к Неспящему, который схватил кувшин и сделал несколько торопливых глотков. Как ни странно, старик послушался, поставил кувшин на стол и, утерев бороду грязным рукавом, снова уставился на меня. Мясник тоже глянул мне под капюшон. Возможно, и он видит сейчас мое лицо, Гангмар знает, какие амулеты навесил на него старый пьяница – может и такой, что позволяет видеть в темноте… Бельма у Мясника огромные, неподвижные. Когда он смотрит в глаза, невозможно оставаться равнодушным. Что-то такое у него во взгляде есть. Его нельзя назвать уродом, особой злобы в его взгляде, вроде бы, тоже нет, но когда он смотрит на тебя – словно мороз по коже продирает. Сам Гедор это знает и, кажется, с наслаждением нагоняет страх на собеседников. Что касается меня, то я уже был испуган не на шутку. Единственное, что давало мне некоторую надежду – это то, что меня не прикончили сразу.
– Ну, что скажешь, Хромой? – все тем же спокойным безразличным тоном осведомился Мясник.
– А что я должен сказать? Если Обух велел – разве я мог отказаться? Ты же понимаешь, что у меня не было выхода.
– Выход есть всегда.
Ага. Это было похоже на намек. Я, разумеется, поспешил проглотить предложенную наживку:
– Ты хочешь сказать, что у меня и сейчас есть выход?
– Почему бы и нет, Хромой? Почему бы и нет…
* * *
Срок службы нашего отряда еще далеко не истек, поэтому Торн пробыл в городе недолго, два дня. Затем он отправился в новый поиск, оставив в Дермаде раненых, в том числе и меня. Роди Зубы, у которого была изуродована нога, надолго оставил службу, третий оставшийся с нами солдат, Ральк, тоже был ранен достаточно серьезно. Я, единственный из трех, был вполне боеспособен. То, что я остался в городе, можно было расценивать как своеобразную премию. Торн нашел в Дермаде достаточно знающего колдуна, который взялся вывести шрамы на моем лице. Операция, по словам мага, была долгой и требовала продолжительного курса лечения. Мол, если я желаю вернуть себе нормальную внешность – то я должен получать ежедневные сеансы магической терапии в течение трех-четырех недель, не меньше. Ну и, разумеется, каждый сеанс оплачивался. Последнее обстоятельство наводило на мысль, что мой целитель просто хочет побольше содрать за свою помощь, но веских аргументов в пользу этой версии у меня не было. Да если бы и были – что это меняло? Другого мага, согласного взяться за лечение, в округе все равно нет, а этот – если уж заломил большую плату, то от своего бы все равно не отступился.
Да я и не возражал. Вся эта романтика уже успела мне поднадоесть – слоняться по горам и переворачивать каждый подозрительный валун в поисках гномьей норы, ночевать на камнях, мокнуть под дождем и жариться в кольчуге под солнцем на горном склоне, где нет ни клочка тени… В конце концов, именно я нанес плененному нами гному решительный удар и заслужил отдых. Опять же и лечение тоже необходимо. Я не собирался щеголять всю жизнь с изуродованной рожей. Как и любой наемник, ежедневно рискующий головой, я был уверен, что переживу всех…А значит, рано или поздно мне понадобится мое лицо.
Вскоре в Дермад прибыли представители Королевства-под-Горой, их принял граф Альгейнт, который ради такого случая задержался в городе. Гномов поселили в цитадели, там же проходили переговоры. Понятно, что мне было интересно, чем завершится дельце, но нас, простых солдат, туда, разумеется, не пускали. Так что нам оставалось только бездельничать, ну и я, само собой, каждое утро наносил визит моему целителю. Я поначалу надеялся, что мне удастся разжиться парочкой заклинаний у этого колдуна, но он, похоже, с первого взгляда меня раскусил. Предусмотрительный маг даже не читал надо мной оздоровительных формул вслух, а всего лишь активировал заранее приготовленный амулет и заставлял меня водить им по поврежденным участкам кожи.
Уже вскоре проявился неугомонный нрав моего сержанта. Этот деятельный непоседа не мог сидеть без дела. Изувеченная нога не приковала его к постели ненадолго. Он смастерил себе костыль и мгновенно научился весьма ловко скакать, опираясь на него. Он раньше меня облазил весь город и разузнал все о злачных заведениях Дермада. Мы с Ральком не могли сопротивляться его активности, сержант каждый вечер затаскивал нас в кабаки, причем сломанная нога совершенно не мешала ему дебоширить и задирать местных. Он нарочно приставал к дермадским мастерам, надеясь спровоцировать драку – но тщетно. Народ на севере такой тяжелый на подъем и невозмутимый, что подначки Роди не приносили желаемого результата. Меня, кстати, это вполне устраивало – я еще не забыл, что один из моих товарищей в Верделе был убит именно в таком вот кабаке…Ко всему мне еще и приходилось чуть ли не на себе таскать Ралька, который не мог передвигаться без посторонней помощи. К концу недели Роди осознал всю тщетность своих усилий, он оставил в покое местных мастеров и ему захотелось побед на ином поприще, а поскольку он был парень компанейский – то потащил в бордель и меня. Он бы и Ралька взял с собой, будь тот в состоянии. Я снова не нашел в себе сил противиться сержанту, тем более, что на его стороне был, так сказать, и зов плоти…
Денег у нас хватало и когда мы с Роди заявились в веселый дом – нас приняли как долгожданных героев. Да сержант и вел себя соответственно – он принялся орать во все горло, приветствовать девиц шлепками по выпирающим прелестям и требовать внимания. Он вопил, что сюда пришли герои, победители гнусных нелюдей и вот я, самолично взял в плен гнома – того самого, красотки, слышите? – и вот он, мой доблестный командир… И прочее в таком же духе. Его тут же подхватили под руки две барышни солидной комплекции, мне же, как младшему по званию, досталась только одна и, по-моему, невзрачная. Этакая сонная осенняя муха. Она не спеша и довольно-таки равнодушно повлекла меня за собой, медленно (но вовсе не томно, нет!) поднялась по лестнице… Все так же невозмутимо она разделась, повернулась передо мной так и этак, заученно демонстрируя свои прелести…То ли девицу так научили, то ли сама по себе она была такая медлительная – но все свои движения моя партнерша выполняла медленно и сонно. Я тоже разделся, хотя особого возбуждения не чувствовал.
– Свечи оставить? – безразличным тоном поинтересовалась девица.
– Да, пожалуй, – неуверенно ответил я, потому что, говоря откровенно, не знал, что мне положено делать в такой ситуации.
Мы скользнули под одеяло, девица обняла меня и прижалась губами к моему рту. Она, кстати, была старше меня. Через минуту она предложила мне снять повязки, если можно – они ей мешали. Мне, пожалуй, тоже. Да бинт уже и не был нужен, просто я продолжал его носить, потому что стеснялся своего уродства. Сейчас же ласки случайной подружки сделали свое дело, я начал понемногу возбуждаться и мне показалось забавным напугать ее отвратительными шрамами. Но такого результата я предвидеть не мог. Едва увидев отметины на моем лице, девица пришла в страшное возбуждение – она начала судорожно теребить мне волосы, водить кончиками пальцев вдоль змеевидных отметин на щеках, лихорадочно хихикать, прижиматься ко мне всем телом… Шептать какие-то идиотские бессмысленные фразы… Да, впрочем, я и сам вел себя не лучше. Ее возбуждение передалось мне, я прижался к ней губами, прерывая ее лепет. Кажется, сначала сверху был я… Точно не помню, но это и не важно. Время от времени она шептала: “Это же гном тебя ударил топором, да?” Почему-то мои шрамы ее заводили.
Когда я спустился вниз, Роди приветствовал меня, отсалютовав кружкой пива:
– Отлично, солдат! Удары гномьей секиры не усмирили твою плоть.
– И даже наоборот, – скромно подтвердила моя подружка, спустившаяся следом за мной.
Когда мы расплатились и собирались уйти, моя партнерша (я так и не знаю ее имени) прижалась ко мне и несмело спросила:
– А… Этот гном… Ты не мог бы устроить мне встречу с ним, а? Так любопытно…
Кто поймет этих женщин? Должно быть, карлик представлялся ей еще большим чудовищем, чем я. Впрочем, кое-какие основания для этого у девицы имелись – гнома в город мы привели голым…
Я был вполне доволен собой и уже предвкушал отдых в собственной кровати, но наши с Роди приключения на этом не закончились. Едва мы отошли от веселого дома на несколько десятков шагов, как путь нам преградили три силуэта, сзади тоже послышался шум шагов. Роди не раздумывал долго, он отшатнулся к стене дома, опершись на нее спиной и поднял свой костыль. Я с удивлением увидел, как сержант разделяет деревяшку надвое – костыль оказался ножнами, в которых скрывался здоровенный клинок. Очень просто и без всякой магии.
* * *
Я промолчал – пусть Мясник придумает, как выразиться поточнее. Неспящий потянулся было к кувшину, затем покосился на Гедора и убрал руку. Мясник не произнес ни слова, даже не глянул в сторону мага, но Неспящий тем не менее не рискнул сделать ни глотка. Вот, значит, какова была сила запрета его молодого атамана…
Наконец Мясник прервал затянувшуюся паузу:
– Хромой, мне нужно добраться до Обуха. Если отведешь меня к нему, я тебя отпущу, можешь валить на все четыре стороны.
– Мясник, я… Откуда я могу знать, где… Обух мне…
– Погоди, – Мясник прервал мои неуверенные протесты, – Хромой, ты все еще не понимаешь? Если ты сейчас скажешь мне, что не можешь отвести к Обуху, я убью тебя прямо здесь. Из сочувствия к твоей нелегкой судьбе убью быстро. И учти – я не спешу. Мы можем обойти все места, где мог бы укрыться Обух. Все, что тебе известны, сколько бы времени это не потребовало. Я уверен, что рано или поздно ты меня выведешь точно к этой вонючке. Что теперь скажешь?
Что мне оставалось сказать? Либо он прикончит меня здесь и сейчас – либо я могу попытаться привести его к Обуху. Там тоже неясно. Неизвестно, сможет ли Мясник, даже и при поддержке Неспящего, взять его светлость. Если не сможет – мне придется вскоре иметь дело с Обухом. Атаман не простит, что я привел к нему злейшего врага. Но любая попытка лучше, чем мгновенная смерть здесь в кабаке. К тому же можно бы попытаться вывести Мясника на людную улицу… Или, скажем, к посту стражи, ведь Лысый уже ищет его, верно? Разумеется, полдюжины стражников не остановят Мясника с Неспящим – но под шумок я могу попытаться сбежать… Конечно, это понимал и Мясник – и он будет начеку, но других вариантов не было.
– Ладно, – кивнул я, – хотя я боюсь, что ты меня обманешь.
– Такая возможность имеется, – согласился Мясник, – но ты готов проверить?
– Готов. Последний раз я видел Обуха в Хибарах. Там ты уже был?
– Был.
Это короткое “был” наверняка подразумевало схватку и несколько убитых…
– Ладно, – повторил я и привычным движением подтянул к себе костыль, собираясь встать.
– Стоп! – вдруг скомандовал Мясник, – Неспящий, забери у него палку.
– Мясник, – как можно жалобнее протянул я, – неужели ты собираешься отобрать клюку у инвалида?
– Хромой, перестань дурить, – тон бандита стал холодным и зловещим, – я прекрасно знаю, что такое посох чародея. Вы способны напихать в свои палки такое, что честному человеку и в голову не пришло бы…
Он сказал “честному человеку”, между прочим! Интересно, кого он имел в виду – себя, что ли? И “дурил” при этом я…
– Да какой я чародей… – без энтузиазма буркнул я, протягивая нижний конец клюки Неспящему.
– Да какой он чародей, – так же невыразительно проворчал старый колдун, хватая предложенную ему деревяшку (левой рукой, кстати – правую он оставлял свободной, вот что значит привычка к опасности), – да в этом полене нет ни капли магии…
Дальше все завертелось с бешеной скоростью. Неспящий, глядя не на меня, а на Мясника, к которому он обращался, потянул клюку к себе, я слегка дернул в свою сторону. Колдун машинально потянул сильнее, но он уже сообразил, что ситуация неестественна, я заметил, как он начинает заносить над столом правую руку… Зловеще блеснули перстни – наверняка заряжены смертоносной магией…
В это мгновение я нажал фиксатор на своей клюке – Неспящий, начавший было привставать, рухнул на свой стул, прижимая к груди отскочившую половинку костыля. А я всадил высвобожденный клинок магу в горло – без рывка корпуса, без замаха, одним лишь движением руки. Легко.
Глава 18
Я сам не мог поверить, что мне это удалось. Что уж говорить о Мяснике – он обалдел настолько, что потерял несколько секунд. Его оцепенение давало мне шанс – я пихнул хрипящего в агонии мага на Гедора, стряхивая его с клинка. Разорванное горло не могло убить чародея мгновенно, всевозможные амулеты и защитные чары многократно увеличили его живучесть, однако характер раны был таков, что Неспящий уже не мог произнести ни слова. А не произнося заклинаний хотя бы шепотом, невозможно использовать Силу. Немых магов не бывает – но старые заклинания продолжали действовать исправно и Неспящий не умирал. Вернее, умирал, но очень медленно. Рухнув на своего приятеля, старик инстинктивно вцепился в его одежду, заливая Мясника потоками крови, я же использовал инерцию рывка для того, чтобы подняться… Гилфинг, как я бежал… Я так спешил, как только это может делать калека… Приволакивая больную ногу, я допрыгал до стойки, ухватился за нее рукой – дальше пошло веселее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Глава 17
Парочка не спеша двинулась в мой угол. Я подозреваю, что они оба – и Мясник, и Неспящий – наслаждались ужасом, который навели на посетителей “Шпоры сэра Тигилла”. А те сидели, боясь шелохнуться, и наверняка предпочли бы залезть под столы, лишь бы не привлекать внимание опасных гостей. Да что там говорить, у меня тоже сердце екнуло – где-то в желудке. Я совершенно не представлял, что им от меня нужно, что им известно, что они затевают. Я оказался не готов к такому повороту. Почему-то в голове возникла абсолютно идиотская мысль: “Почему они вдвоем? Гвениадор должен был отправиться к ведьме один…”
Неспящий плюхнулся на стул напротив меня и уставился прямо в глаза, словно ему не мешала тень капюшона. А может, и в самом деле не мешала… Выглядел он сегодня особенно паршиво. Он и так не был красавцем, но сегодня… Маленькие, вечно воспаленные глазки пылают среди морщин словно два злобных уголька, нос, как обычно красный и лоснящийся, хищно нависает над всклокоченной бородой, в которой запутался всякий мусор… Одежда выпачкана и плащ с одной стороны вроде бы обгорел. И разит от него вином и дымом. Похоже, что он уже успел основательно набраться, пьянство – его обычная проблема, из-за этой-то слабости он и потерял когда-то легальную практику и был вынужден податься к Тощему…
– Хозяин, вина! – не оборачиваясь, потребовал маг.
Мясник, все так же не спеша, огляделся, легко, словно игрушку, поднял довольно тяжелый стул и переставил к моему столику. Стул он установил таким образом, чтобы находиться между мной и выходом из трактира. Лишняя предосторожность – куда мне с моей больной ногой и костылем бежать… А между стойкой Керта и мной – ничего… Черный ход… Но это еще не шанс – вот если бы отвлечь их хоть на минуту… Хоть на полминутки…
– Хромой, у нас есть к тебе одно интересное дельце, – объявил Мясник бесцветным голосом, усевшись на стул.
Его спутник тем временем продолжал буравить меня маленькими злобными глазками. О том, чтобы применить что-то из своего магического арсенала, я и не думал, Неспящий куда сильнее меня в волшбе и сейчас начеку. Никаких шансов.
– Я слушаю, – осторожно ответил я.
Мясник полез в карман и выложил на стол кусочек тисненой кожи – проклятый собачий ошейник. Я молчал. Мясник снова залез в карман. На этот раз на столе возникли изумруды, которые я утром загнал в заведении Тотриника.
– Неспящий проследил весь твой путь, – по-прежнему неторопливо пояснил бандит.
Возможно, меня берут на испуг? В магическом ремесле я не большой мастер, мне многое недоступно – Гангмар его знает, может, такому специалисту, как Неспящий, действительно под силу исполнить подобный трюк – проследить перемещения определенного человека… Сам-то я такого не умею, а мастера вроде Неспящего?.. Гангмар бы взял мою жадность!.. Похоже, я влип. На всякий случай я попытался разыграть идиота:
– Ну да, я стащил эту штучку… Ну, когда они… Я думал, никому не будет вреда, если я… Только не выдавайте меня Обуху…
– Не надо, Хромой, – впервые подал голос Неспящий, – ты был внутри. Поднимался на второй этаж. Ты наследил там. Я точно это знаю, потому что я классный маг, а ты – дерьмо. Ни хрена ты толком не умеешь, а теперь уже и не успеешь научиться.
Я вздохнул. Спорить смысла не было – какой прок отпираться, что это изменит в глазах Мясника, если он уже вынес приговор?
К столику осторожно приблизился Керт и поставил на стол кувшин. Затем отступил на шаг и замер.
– Хозяин, ты устал. Запри дверь и присядь в зале за столик, отдохни, – не оборачиваясь, бросил ему Мясник, – эй, не увлекайся! Ты мне еще нужен.
Последнее относилось к Неспящему, который схватил кувшин и сделал несколько торопливых глотков. Как ни странно, старик послушался, поставил кувшин на стол и, утерев бороду грязным рукавом, снова уставился на меня. Мясник тоже глянул мне под капюшон. Возможно, и он видит сейчас мое лицо, Гангмар знает, какие амулеты навесил на него старый пьяница – может и такой, что позволяет видеть в темноте… Бельма у Мясника огромные, неподвижные. Когда он смотрит в глаза, невозможно оставаться равнодушным. Что-то такое у него во взгляде есть. Его нельзя назвать уродом, особой злобы в его взгляде, вроде бы, тоже нет, но когда он смотрит на тебя – словно мороз по коже продирает. Сам Гедор это знает и, кажется, с наслаждением нагоняет страх на собеседников. Что касается меня, то я уже был испуган не на шутку. Единственное, что давало мне некоторую надежду – это то, что меня не прикончили сразу.
– Ну, что скажешь, Хромой? – все тем же спокойным безразличным тоном осведомился Мясник.
– А что я должен сказать? Если Обух велел – разве я мог отказаться? Ты же понимаешь, что у меня не было выхода.
– Выход есть всегда.
Ага. Это было похоже на намек. Я, разумеется, поспешил проглотить предложенную наживку:
– Ты хочешь сказать, что у меня и сейчас есть выход?
– Почему бы и нет, Хромой? Почему бы и нет…
* * *
Срок службы нашего отряда еще далеко не истек, поэтому Торн пробыл в городе недолго, два дня. Затем он отправился в новый поиск, оставив в Дермаде раненых, в том числе и меня. Роди Зубы, у которого была изуродована нога, надолго оставил службу, третий оставшийся с нами солдат, Ральк, тоже был ранен достаточно серьезно. Я, единственный из трех, был вполне боеспособен. То, что я остался в городе, можно было расценивать как своеобразную премию. Торн нашел в Дермаде достаточно знающего колдуна, который взялся вывести шрамы на моем лице. Операция, по словам мага, была долгой и требовала продолжительного курса лечения. Мол, если я желаю вернуть себе нормальную внешность – то я должен получать ежедневные сеансы магической терапии в течение трех-четырех недель, не меньше. Ну и, разумеется, каждый сеанс оплачивался. Последнее обстоятельство наводило на мысль, что мой целитель просто хочет побольше содрать за свою помощь, но веских аргументов в пользу этой версии у меня не было. Да если бы и были – что это меняло? Другого мага, согласного взяться за лечение, в округе все равно нет, а этот – если уж заломил большую плату, то от своего бы все равно не отступился.
Да я и не возражал. Вся эта романтика уже успела мне поднадоесть – слоняться по горам и переворачивать каждый подозрительный валун в поисках гномьей норы, ночевать на камнях, мокнуть под дождем и жариться в кольчуге под солнцем на горном склоне, где нет ни клочка тени… В конце концов, именно я нанес плененному нами гному решительный удар и заслужил отдых. Опять же и лечение тоже необходимо. Я не собирался щеголять всю жизнь с изуродованной рожей. Как и любой наемник, ежедневно рискующий головой, я был уверен, что переживу всех…А значит, рано или поздно мне понадобится мое лицо.
Вскоре в Дермад прибыли представители Королевства-под-Горой, их принял граф Альгейнт, который ради такого случая задержался в городе. Гномов поселили в цитадели, там же проходили переговоры. Понятно, что мне было интересно, чем завершится дельце, но нас, простых солдат, туда, разумеется, не пускали. Так что нам оставалось только бездельничать, ну и я, само собой, каждое утро наносил визит моему целителю. Я поначалу надеялся, что мне удастся разжиться парочкой заклинаний у этого колдуна, но он, похоже, с первого взгляда меня раскусил. Предусмотрительный маг даже не читал надо мной оздоровительных формул вслух, а всего лишь активировал заранее приготовленный амулет и заставлял меня водить им по поврежденным участкам кожи.
Уже вскоре проявился неугомонный нрав моего сержанта. Этот деятельный непоседа не мог сидеть без дела. Изувеченная нога не приковала его к постели ненадолго. Он смастерил себе костыль и мгновенно научился весьма ловко скакать, опираясь на него. Он раньше меня облазил весь город и разузнал все о злачных заведениях Дермада. Мы с Ральком не могли сопротивляться его активности, сержант каждый вечер затаскивал нас в кабаки, причем сломанная нога совершенно не мешала ему дебоширить и задирать местных. Он нарочно приставал к дермадским мастерам, надеясь спровоцировать драку – но тщетно. Народ на севере такой тяжелый на подъем и невозмутимый, что подначки Роди не приносили желаемого результата. Меня, кстати, это вполне устраивало – я еще не забыл, что один из моих товарищей в Верделе был убит именно в таком вот кабаке…Ко всему мне еще и приходилось чуть ли не на себе таскать Ралька, который не мог передвигаться без посторонней помощи. К концу недели Роди осознал всю тщетность своих усилий, он оставил в покое местных мастеров и ему захотелось побед на ином поприще, а поскольку он был парень компанейский – то потащил в бордель и меня. Он бы и Ралька взял с собой, будь тот в состоянии. Я снова не нашел в себе сил противиться сержанту, тем более, что на его стороне был, так сказать, и зов плоти…
Денег у нас хватало и когда мы с Роди заявились в веселый дом – нас приняли как долгожданных героев. Да сержант и вел себя соответственно – он принялся орать во все горло, приветствовать девиц шлепками по выпирающим прелестям и требовать внимания. Он вопил, что сюда пришли герои, победители гнусных нелюдей и вот я, самолично взял в плен гнома – того самого, красотки, слышите? – и вот он, мой доблестный командир… И прочее в таком же духе. Его тут же подхватили под руки две барышни солидной комплекции, мне же, как младшему по званию, досталась только одна и, по-моему, невзрачная. Этакая сонная осенняя муха. Она не спеша и довольно-таки равнодушно повлекла меня за собой, медленно (но вовсе не томно, нет!) поднялась по лестнице… Все так же невозмутимо она разделась, повернулась передо мной так и этак, заученно демонстрируя свои прелести…То ли девицу так научили, то ли сама по себе она была такая медлительная – но все свои движения моя партнерша выполняла медленно и сонно. Я тоже разделся, хотя особого возбуждения не чувствовал.
– Свечи оставить? – безразличным тоном поинтересовалась девица.
– Да, пожалуй, – неуверенно ответил я, потому что, говоря откровенно, не знал, что мне положено делать в такой ситуации.
Мы скользнули под одеяло, девица обняла меня и прижалась губами к моему рту. Она, кстати, была старше меня. Через минуту она предложила мне снять повязки, если можно – они ей мешали. Мне, пожалуй, тоже. Да бинт уже и не был нужен, просто я продолжал его носить, потому что стеснялся своего уродства. Сейчас же ласки случайной подружки сделали свое дело, я начал понемногу возбуждаться и мне показалось забавным напугать ее отвратительными шрамами. Но такого результата я предвидеть не мог. Едва увидев отметины на моем лице, девица пришла в страшное возбуждение – она начала судорожно теребить мне волосы, водить кончиками пальцев вдоль змеевидных отметин на щеках, лихорадочно хихикать, прижиматься ко мне всем телом… Шептать какие-то идиотские бессмысленные фразы… Да, впрочем, я и сам вел себя не лучше. Ее возбуждение передалось мне, я прижался к ней губами, прерывая ее лепет. Кажется, сначала сверху был я… Точно не помню, но это и не важно. Время от времени она шептала: “Это же гном тебя ударил топором, да?” Почему-то мои шрамы ее заводили.
Когда я спустился вниз, Роди приветствовал меня, отсалютовав кружкой пива:
– Отлично, солдат! Удары гномьей секиры не усмирили твою плоть.
– И даже наоборот, – скромно подтвердила моя подружка, спустившаяся следом за мной.
Когда мы расплатились и собирались уйти, моя партнерша (я так и не знаю ее имени) прижалась ко мне и несмело спросила:
– А… Этот гном… Ты не мог бы устроить мне встречу с ним, а? Так любопытно…
Кто поймет этих женщин? Должно быть, карлик представлялся ей еще большим чудовищем, чем я. Впрочем, кое-какие основания для этого у девицы имелись – гнома в город мы привели голым…
Я был вполне доволен собой и уже предвкушал отдых в собственной кровати, но наши с Роди приключения на этом не закончились. Едва мы отошли от веселого дома на несколько десятков шагов, как путь нам преградили три силуэта, сзади тоже послышался шум шагов. Роди не раздумывал долго, он отшатнулся к стене дома, опершись на нее спиной и поднял свой костыль. Я с удивлением увидел, как сержант разделяет деревяшку надвое – костыль оказался ножнами, в которых скрывался здоровенный клинок. Очень просто и без всякой магии.
* * *
Я промолчал – пусть Мясник придумает, как выразиться поточнее. Неспящий потянулся было к кувшину, затем покосился на Гедора и убрал руку. Мясник не произнес ни слова, даже не глянул в сторону мага, но Неспящий тем не менее не рискнул сделать ни глотка. Вот, значит, какова была сила запрета его молодого атамана…
Наконец Мясник прервал затянувшуюся паузу:
– Хромой, мне нужно добраться до Обуха. Если отведешь меня к нему, я тебя отпущу, можешь валить на все четыре стороны.
– Мясник, я… Откуда я могу знать, где… Обух мне…
– Погоди, – Мясник прервал мои неуверенные протесты, – Хромой, ты все еще не понимаешь? Если ты сейчас скажешь мне, что не можешь отвести к Обуху, я убью тебя прямо здесь. Из сочувствия к твоей нелегкой судьбе убью быстро. И учти – я не спешу. Мы можем обойти все места, где мог бы укрыться Обух. Все, что тебе известны, сколько бы времени это не потребовало. Я уверен, что рано или поздно ты меня выведешь точно к этой вонючке. Что теперь скажешь?
Что мне оставалось сказать? Либо он прикончит меня здесь и сейчас – либо я могу попытаться привести его к Обуху. Там тоже неясно. Неизвестно, сможет ли Мясник, даже и при поддержке Неспящего, взять его светлость. Если не сможет – мне придется вскоре иметь дело с Обухом. Атаман не простит, что я привел к нему злейшего врага. Но любая попытка лучше, чем мгновенная смерть здесь в кабаке. К тому же можно бы попытаться вывести Мясника на людную улицу… Или, скажем, к посту стражи, ведь Лысый уже ищет его, верно? Разумеется, полдюжины стражников не остановят Мясника с Неспящим – но под шумок я могу попытаться сбежать… Конечно, это понимал и Мясник – и он будет начеку, но других вариантов не было.
– Ладно, – кивнул я, – хотя я боюсь, что ты меня обманешь.
– Такая возможность имеется, – согласился Мясник, – но ты готов проверить?
– Готов. Последний раз я видел Обуха в Хибарах. Там ты уже был?
– Был.
Это короткое “был” наверняка подразумевало схватку и несколько убитых…
– Ладно, – повторил я и привычным движением подтянул к себе костыль, собираясь встать.
– Стоп! – вдруг скомандовал Мясник, – Неспящий, забери у него палку.
– Мясник, – как можно жалобнее протянул я, – неужели ты собираешься отобрать клюку у инвалида?
– Хромой, перестань дурить, – тон бандита стал холодным и зловещим, – я прекрасно знаю, что такое посох чародея. Вы способны напихать в свои палки такое, что честному человеку и в голову не пришло бы…
Он сказал “честному человеку”, между прочим! Интересно, кого он имел в виду – себя, что ли? И “дурил” при этом я…
– Да какой я чародей… – без энтузиазма буркнул я, протягивая нижний конец клюки Неспящему.
– Да какой он чародей, – так же невыразительно проворчал старый колдун, хватая предложенную ему деревяшку (левой рукой, кстати – правую он оставлял свободной, вот что значит привычка к опасности), – да в этом полене нет ни капли магии…
Дальше все завертелось с бешеной скоростью. Неспящий, глядя не на меня, а на Мясника, к которому он обращался, потянул клюку к себе, я слегка дернул в свою сторону. Колдун машинально потянул сильнее, но он уже сообразил, что ситуация неестественна, я заметил, как он начинает заносить над столом правую руку… Зловеще блеснули перстни – наверняка заряжены смертоносной магией…
В это мгновение я нажал фиксатор на своей клюке – Неспящий, начавший было привставать, рухнул на свой стул, прижимая к груди отскочившую половинку костыля. А я всадил высвобожденный клинок магу в горло – без рывка корпуса, без замаха, одним лишь движением руки. Легко.
Глава 18
Я сам не мог поверить, что мне это удалось. Что уж говорить о Мяснике – он обалдел настолько, что потерял несколько секунд. Его оцепенение давало мне шанс – я пихнул хрипящего в агонии мага на Гедора, стряхивая его с клинка. Разорванное горло не могло убить чародея мгновенно, всевозможные амулеты и защитные чары многократно увеличили его живучесть, однако характер раны был таков, что Неспящий уже не мог произнести ни слова. А не произнося заклинаний хотя бы шепотом, невозможно использовать Силу. Немых магов не бывает – но старые заклинания продолжали действовать исправно и Неспящий не умирал. Вернее, умирал, но очень медленно. Рухнув на своего приятеля, старик инстинктивно вцепился в его одежду, заливая Мясника потоками крови, я же использовал инерцию рывка для того, чтобы подняться… Гилфинг, как я бежал… Я так спешил, как только это может делать калека… Приволакивая больную ногу, я допрыгал до стойки, ухватился за нее рукой – дальше пошло веселее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37