Конан -

: де Монфор WWW.CIMMERIA.RU
«Конан и Живой ветер»: Азбука, Терра; Спб; 1995
ISBN 5-300-00044-2
Аннотация
Их звали Конан и Валерия - варвар и женщина-пират. Они бежали от погони, и дорога привела их в самые древние во всем Хайборийском мире гор. Там, в холодных пещерах, обитали Неведомые Существа, которые, казалось, были старше самих небес. Самым опасным из Неведомых был Живой Вечер что выжигал душу человека, оставляя тело живым, но безвольным.
Меч из доброй киммерийской стали и чудодейственные амулеты были бессильны против этого Ветра. Смертельная опасность нависла над Хайборией, и в беспощадной схватке сошлись Конан и Живой Ветер.
Роланд Грин
Конан и Живой ветер
Пролог
Охотник принадлежал к клану Леопарда племени Кваньи. Он родился со зрением и слухом почти столь же острыми, как и у тотема клана. Чувства эти он отточил еще больше за годы, проведенные в лесах между рекой Гао на западе и Запретным городом Ксухотлом на востоке.
Ни зрение, ни слух не предупреждали его ни о чем опасном, и было маловероятно, что в этой части леса ему что-либо угрожает. Это происходило у подножия самой Горы Грома. Охотнику были знакомы местные тропы и ручьи, родники и поваленные деревья еще до того, как его посвятили в мужчины.
Однако охотник несся, будто за ним по следу гналась целая стая драконов вроде того, что он нашел в лесу рядом с Ксухотлом.
Охотник не сбавлял темпа ни на мгновение в течение трех дней. Он бежал до тех пор, пока не мог больше ни бежать, ни идти, ни стоять, а лишь упасть замертво на землю и спать, как удав, проглотивший свинью. Затем он просыпался, пил из ближайшего чистого источника и снова бежал.
Такая скорость не далась даром. Темная кожа была так облеплена грязью, что изображение лапы леопарда на правом плече — татуировка охотника — и рисунок копья на груди — татуировка воина — почти исчезли. Лишь на пятках виднелись ритуальные шрамы, означающие клановую принадлежность и говорящие, что следы оставлены ногами воина племени Кваньи.
Дышал он с трудом. Взгляд его был устремлен только вперед, он ничего не видел вокруг, и свисающие лианы время от времени больно хлестали по телу. Один раз обломок ветки сорвал с него набедренную повязку, так что дальше охотник бежал обнаженным.
Он мог бы бежать быстрее, если бы не тяжелое племени Кваньи — побег железного дерева в рост человека, с треугольным железным наконечником шириной с ладонь. Но расстаться с копьем и в голову не приходило охотнику: пока копье с ним, ни один воин Кваньи усомнится в его храбрости.
Бег охотника неожиданно прервался: стопа зацепилась за торчащий корень, и охотник услышал, как хрустнула кость. Затем его пронзила боль: в голове — от удара о гнилой пень и в поврежденной щиколотке.
Охотник лежал неподвижно до тех пор, пока боль не утихла, а он не убедился, что не потеряет вдруг сознания, — это означало бы смерть. Эта часть леса не представляла опасности для здорового и сообразительного охотника, тем более вооруженного; другое дело — для человека, лежащего без чувств.
Охотник решился наконец пошевелиться, приподнял голову и осмотрел щиколотку. Она уже распухла, и боль снова, будто огненное копье, терзала ногу. Он не сможет передвигаться до того, как придут дожди или вообще никогда, если только люди с Горы Грома, Посвященные богу, не исцелят его. Примочки, слабительное и руки деревенских знахарок мало чем помогут ему.
В следующее мгновение охотник уже сомневался, что вообще доживет до того времени, когда Посвященные богу соизволят уделить ему внимание: там, где он до этого видел лишь лианы и толстые стволы деревьев, стояли четверо. У каждого было копье, один имел также и лук. Набедренные повязки, головные украшения, браслеты на ногах и татуировки — все говорило о это воины клана Обезьяны.
Это ничуть не обрадовало охотника. Чабано, Верховный вождь Кваньи, сам принадлежал к клану Обезьяны. Он не смог бы оставаться вождем в течение двенадцати лет, если бы позволял членам своего клана вступать в междоусобицы с людьми из кланов Леопарда, Паука или Кобры. Однако было известно, что он смотрел сквозь пальцы, когда эти кланы несли незначительный урон — вроде исчезнувшего охотника, о судьбе которого ни люди, ни боги ничего не могли узнать.
Охотник снова пошевелился и, не обращая внимания на боль в затылке и щиколотке, подтянул ноги и поднял копье.
— Ха, ну-ка что у нас тут? — спросил самый высокий из четверых. — Кажется, один из «котяток».
Охотник сдержался и не бросил столь же резкий ответ вроде: «Не твое дело, бабуин кастрированный». Еще будет время умереть с честью, когда он расскажет этим четверым о том, где он был и что видел там.
— Братья... — начал охотник.
Древки копий ударили в поросшую мхом землю.
— Здесь нет для тебя братьев, — прорычал один из воинов.
— Чабано говорит иначе, — ответил охотник, затем начал свой рассказ, не дав им времени оскорбиться. Он начал с того, как нашел мертвого дракона рядом с Ксухотлом, убитого, но что причинило смерть, охотнику осталось непонятным.
Этим он добился внимания самого высокого из Обезьян:
— По слухам, в тех лесах водятся драконы. Но еще больше историй о том, что ничто не может убить дракона. Возможно, непонятная тебе причина была старость или понос!
— Выслушай мой рассказ до конца, затем думай так, если хочешь, — произнес охотник. — Я опишу только то, что видел, и быстро, как только смогу.
Намек помолчать не остался не замеченным предводителем Обезьян. В следующий раз, когда один из воинов попытался прервать рассказ, древко копья, с силой опустившееся на пальцы его ног, восстановило тишину. Строгий взгляд оборвал ропот подчиненного и позволил охотнику продолжать.
Он рассказал, что хотел узнать, можно ли безопасно приблизиться к проклятому Ксухотлу теперь, когда охранявший его дракон мертв. Жизнь, казалось, покинула город, люди по крайней мере. Он рассказал о раскрытых воротах, через которые уже наползают джунгли, чтобы предъявить свои права на проклятый Ксухотл.
— Как далеко ты прошел? — спросил предводитель.
— Не так далеко, как хотел, — ответил охотник. — Я также слышал рассказы об огненных камнях внутри города. Я искал их и обнаружил... — он проглотил слюну, — обнаружил, что проклятие Ксухотла наконец уничтожило его собственный народ.
Он говорил о телах мужчин и женщин, убитых всего несколько дней назад. Одни из них были умерщвлены оружием — мечами, копьями и ножами, были следы даже зубов и ногтей. Других, казалось, поразила молния, и это в подземном зале, куда никакая молния не проникнет, если только не при помощи колдовской силы
— И тогда я понял, что Ксухотл все еще проклят и что я могу тоже погибнуть, если останусь дольше в его стенах, — заключил охотник. — Я побежал из этого зала и из города. Однако я успел заметить, что недавно этим путем ушли и другие.
— Те, кто перебил народ Ксухотла? — Это спросил тот, кого прежде заставили замолчать ударом древка. Сейчас в его тоне слышались уважение и любопытство, а также и немалый страх.
От удовлетворения, что ему удалось завоевать внимание слушателей, охотник почти забыл о боли и ни лотке:
— Этого я не знаю. Могу лишь сказать, что один из них гигант, другой ростом со среднего воина Кваньи. Оба, кажется, снаряженные и обуты в сапоги.
Воины пристально посмотрели друг на друга, затем вокруг себя. Охотнику казалось, что во время рассказаон угадывал их мысли.
— Думаю, поэтому говорящие барабаны ничего не сказали. У колдунов, погубивших Ксухотл, могут быть и другие враги в нашей земле. Узнав о том, что их обнаружили...
Предводитель кивнул, и охотник подумал, не пересохло ли у него в горле тоже. Один из Обезьян отвязал свою флягу из тыквы и передал охотнику.
Охотник налил ритуальные капли на ладонь и окропил ими землю, затем попил. Когда горло вновь порядке, он отдал тыкву.
—Брат, я слышал правду в твоих словах, — сказал предводитель охотнику, затем обратился к своим товарищам. — Сделайте носилки. Мы отнесем его к Посвященным богу. Если промолчали барабаны — он должен с нашей помощью выполнить их работу.
— Если Посвященные богу такие, как говорят... — начал один из воинов.
— Последи за своим языком, а то доболтаешься до того, что окажешься в пещере Живого ветра, — прорычал предводитель.
— Если Посвященные богу такие, как говорят, — все настаивал тот, — то они уже знают.
— В таком случае мы не сделаем никакого вреда, — ответил предводитель.— Может, даже будет немного пользы, если покажем, что и мы, рядовые воины, понимаем, какое зло может причинить колдовство.
— А если... — снова начал воин.
— В таком случае им необходима наша помощь в борьбе против колдунов, которые могут убивать драконов и уничтожать все живое в проклятом Ксухотле.
Эта мысль заставила воина замолчать, но, казалось, отнюдь не понравилась ни ему, ни его товарищам. Немного подумав, охотник решил, однако, что это ничуть не ущемляет достоинства воинов Обезьяны. Ему тоже не доставляла удовольствия мысль о колдунах более могущественных, чем Посвященные богу с Горы Грома.
Глава I
В лесу между мертвым Ксухотлом и подножием Горы Грома звериной тропой шли те, следы чьих сапог видел охотник.
Одни следы принадлежали женщине, белая кожа и светлые волосы которой свидетельствовали, что южные леса и холмы — не ее родина. На женщине были рубашка и шелковые штаны, когда-то целые и чистые, но теперь не обладавшие ни одним из этих качеств. Дыры в обеих частях туалета позволяли видеть белизну ее кожи; волосы были повязаны куском красного шелка. Одежда, хотя и изорванная, все же достаточно хорошо подчеркивая роскошную грудь и бедра.
Сапоги ее были морского фасона. Сделанные из морской кожи, с широкими раструбами, они легко снимались, если окажешься в воде. То, что они не годились для ходьбы по звериной тропе в Черных королевствах, было видно по тому, как часто женщина скрежетала зубами.
Шелковый пояс вокруг ее стройной талии держал побитый меч, морской кортик и острый кинжал с рукояткой, украшенной изображениями тварей.
Женщина была высокой и крепко сложенной, однако спутник превосходил ее ростом более чем на голову, а мускулатура свидетельствовала, что он обладает не только ростом, но и силой великана. Одет он был так же, с той лишь разницей, что, поскольку меч его был крупнее, держался он на широком кожаном поясе, на котором также висели три кинжала. Его черные волосы свободно спадали на широкие плечи, глаза цвета голубого льда заставляли вспомнить о Севере.
Глаза эти уже многие годы для немалого числа людей были последним увиденным ими в жизни. Великаном этим был Конан-киммериец, спутницей его — Валерия из Красного братства. Своим одеянием они были обязаны тому, что когда-то были пиратами на Барахас, а своим союзом — многим необычным обстоятельствам, последним из которых была смертельная битва в стенах Ксухотла. Врагами были и люди, и животные, вооруженные и сталью, и заклинаниями. В конце концов бой этот очистил проклятый город от последних остатков нечисти.
Бой этот дал также каждому из них по кинжалу. Ничего больше не хотели они брать из Ксухотла, слишком много зная о секретах города, чтобы с доверием относиться к предметам, захваченным в залах его строений. Залы эти были полны зловония от пролившейся в течение многих веков крови, и произнесенных заклинаний, и страха, который эхом отдавался в освещенным зеленоватым светом огромных помещениях, где пол полированного камня устилала пыль рассыпавшихся скелетов.
Конан и раньше путешествовал по Черным Королевствам, если и не в этих джунглях, то почти в столь же дружелюбных. Он не боялся ни зверей, ни людей. Однако если бы воин Кваньи видел киммерийского странника, он бы рассмеялся, поскольку Конан так же часто оглядывался, чтобы посмотреть, не преследуют ли его какие-нибудь остатки зла из Ксухотла.
* * *
В племени Кваньи было табу, запрещающее оставлять покойников на месте их смерти, какого бы труда ни стоило перенести тело. Оставленное там, где дух покинул его, тело может быть снова найдено тем же духом и стать йаквеле, одним из ходячих мертвецов.
Так что как только люди Кваньи становились достаточно взрослыми, чтобы носить тяжести, они учились делать из подручных средств носилки. Молодые деревца, лианы, даже большие листья шли в дело.
Носилки для переноски трупов могли также сойти и для живых, которые не могли ходить. Охотник не успел бы выпить и тыкву пива, как все уже было готово, и он снова двигался. Двое Обезьян несли его, третий шел следом, в то время как предводитель шагал впереди.
Охотник заметил, что предводитель несет свое копье обеими руками, держа поперек груди, готовый ударить им или бросить его. Это была охотничья экспедиция, так что воины не имели с собой щитов, но, похоже, предводитель не ожидал, что их посещение Горы Грома будет абсолютно мирным.
Более того, казалось, он желает, чтобы их присутствие не было замеченным. Дважды предводитель поднимал руку с копьем, чтобы остановить движение. Одни он воспользовался охотничьим языком жестов, чтобы заставить всех укрыться в кустарнике.
Охотник понятия не имел, от чего они прячутся и почемy, хотя во время первой остановки он услышал женские голоса и стук кувшинов в сетках из лиан, перекинутыx за спину. Без сомнения, это была группа сестер-пивоварок, несущих кувшины с зерном в пивоварню либо, может быть, возвращающихся с пивом. Но что же заставило предводителя скрываться от них, будто они военный отряд племени Ичирибу?
У охотника не было ответа, по крайней мере такого, который поднял бы настроение. Он даже хотел напомнить предводителю, что Посвященные богу могут знать, что охотник просил позволения прийти к ним.
Посмеют ли воины противиться желанию Посвященных богу? Или они выполняют желание Посвященных богу, неся его на гору втайне?
* * *
Валерия прислонилась к дереву, каких Конан еще не видел. Пупырчатая кора располагалась на нем красными и белыми полосами, а из трещин между ними лезли лишайники и грибы. На вид оно показалось киммерийцу ядовитым, но он напомнил себе, что это может быть просто из-за того, что оно незнакомое.
Он знал кое-что о Черных Королевствах. На самом деле он даже сидел там на троне и назывался почетным именем Лев-Амра. Но это было дальше на юго-восток отсюда, а не в двух днях пути от Ксухотла. Со временем они доберутся до знакомых Конану земель либо до царств, где он известен, но предстоит еще долгий путь.
Пока же киммериец знал меньше, чем ему бы хотелось, об этой земле и ее опасностях. Конечно, никакая опасность в джунглях не может сравниться с тем, с чем он и Валерия столкнулись и что преодолели в Ксухотле. Да и не было у Конана недостатка в знании леса и охотничьем искусстве, в том, что позволит человеку выжить, будь он заброшен голым в необитаемые края.
Но Валерия в этих джунглях была как рыба, вынутая из воды, или, скорее, моряк на суше. Она, несомненно, предпочла бы болтаться на дыбе, чем признаться в этом, но она доверила Конану снова вывести обоих к морю.
Валерия вздохнула и сбросила сначала один сапог, затем другой. Растирая сбитые ноги, она поискала взглядом ручей. Поблизости его не было, но лужа оставшаяся от последнего дождя, давала некоторую надежду.
Одна стройная нога уже готова была погрузиться в воду, когда Конан положил руку на плечо Валерии.
— Лучше оставь в покое стоячую воду. Эти волдыри могут воспалиться или привлекут пиявок.
— Это мои волдыри, Конан.
— Твои, но моя спина потащит твой вес, если ты не сможешь идти. Или, может, предпочтешь, чтобы я тебя бросил?
Это была грубая шутка киммерийца. По тому, как рука Валерии метнулась к кинжалу, взятому из Ксухотла, видно, что шутки она не поняла.
— Спокойно, женщина, я пошутил.
— Шутки твои пахнут не лучше, чем ты весь.
— Себя понюхай, женщина, прежде чем жаловаться на запах другого. Любой из нас, войдя в Золотой якорь в Мессантии, мгновенно распугал бы всех посетителей.
Валерия натянуто улыбнулась и убрала ногу от лужи. Вместо этого она сорвала с низко повисшей ветки пучок листьев и обмакнула их в воду.
— Этого тоже лучше не делать, — сказал Конан. — И слепой, посмотрев на ветку, скажет, что здесь проходили люди.
— И что этот слепой будет делать с этим знанием? — огрызнулась Валерия. По крайней мере, на этот раз она не потянулась к стали.
— Если бы я это знал, то знал бы также, куда нам следует идти, чтобы сбить его или друзей с нашего следа, — ответил киммериец. — Это может нас немного задержать, но...
— Именем Митры, хотела бы, чтобы задержало! — воскликнула Валерия. Она посмотрела на сапоги, будто те нанесли ей смертельное оскорбление. — Любой, увидев, как ты гонишь нас, решил бы, что за нами по следу целое племя этих черномазых головорезов и заклинателей.
— Не могу поклясться, что не идет, — ответил Конан, затем спешно добавил, заметив, как сверкнули глаза Валерии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25