- После вчерашней ночи в Харук чужих не пустят! - проворчал Шамиль. -
С другой стороны, если люди останутся у нас, то от наших запасов
продовольствия не останется ровным счетом ничего! - Капитан раздраженно
пожал плечами. - Поступай, как считаешь нужным, Хезаль. Кому-кому, а тебе
я доверяю. Я же пока приведу в порядок свои доспехи и оружие.
Капитан, пошатываясь, побрел к казармам. Однако не успел он сделать и
трех шагов, как над плацем зазвенел нежный девичий голосок:
- Капитан, дозвольте мне помочь вам! Я видела, как вас ранили в руку,
я умею врачевать такие раны!
Это была Десса, стоявшая неподалеку от Илльяны и Раины. Масуф
находился в стороне и потому никак не мог вмешаться в происходящее. Десса
была одета в длинное, до пят, платье, однако Конан готов был побиться об
заклад, что, кроме этого платья, на ней не было ровным счетом ничего.
Шамиль, вытаращив глаза от изумления, смотрел на совершенно неведомую ему
особу.
Рассмотрев ее получше, он улыбнулся:
- Если я не ошибаюсь, тебя зовут Десса, верно? Если ты на самом деле
сумеешь утолить мучающую меня боль, я буду крайне благодарен тебе! Идем!
- Я сделаю для вас все, что в моих силах! - громко воскликнула Десса
и, подхватив Шамиля под руку, повела его к казармам. Масуф угрюмо наблюдал
за своей суженой и хотел было пойти вслед за ней, но тут Конан схватил его
за руку, а Раина приставила к его животу острый нож.
- Вы - грязные сводники! - зашипел Масуф, пытаясь высвободить свою
руку.
- Ты знаешь сам, что она пошла с этим ублюдком только потому, что
сама захотела этого!
Конан кивнул.
- Пошевели мозгами, Масуф. Боги сотворили Дессу существом
своенравным. Ты никогда не воспитаешь из нее тихую, покорную тебе во всем
супругу. Если тебе нужна жена, останови свой выбор на ком-нибудь другом.
Если же ты хочешь жить именно с Дессой, то приготовься к тому, что она
будет делать только то, что ей нравится!
Масуф наконец освободил свою руку и принялся ругать на чем свет стоит
и Конана, и Шамиля, и Раину. Вослед Дессе он, однако, решил не идти и,
поворчав еще немного, отправился куда-то восвояси.
- Я бы приставил к этому молодому человеку стражника, - заметил
Хезаль, ставший невольным свидетелем этой сцены. Конан улыбнулся. Хезаль
был на год младше Масуфа, но держал себя так, словно тот годился ему в
сыновья. - Вам тоже не помешало бы вести себя поосторожнее. Капитан Шамиль
- бабник известный. Если уж он что-то надумал, он не успокоится, пока...
- Десса успокоит его надолго! - улыбнулась Раина.
- Наверное, вы правы, - кивнул головой Хезаль - Эта пташка
удивительно похожа на Пилу!
- Ты что - знаком с Пилой? - поразился Конан.
- Если с нею знакомы и вы, то она наверняка рассказывала вам историю
о молодом офицере, проведшем в ее постели целую неделю!
- Честно говоря, ничего подобного она мне никогда не рассказывала.
Но, впрочем, женщины - народ скрытный...
Хезаль сделал шаг навстречу Конану и еле слышно прошептал:
- Скажите мне правду - кто вы на самом деле? Мне не хотелось бы
вмешиваться в ваши дела, но...
- Что ты на это скажешь? - так же шепотом обратился Конан к Раине.
Та кивнула и, сняв с груди монетку, служившую своеобразной
верительной грамотой людей Мишрака, протянула ее Хезалю. Тот тут же
посерьезнел, хотя не подал и виду, что увидел нечто неожиданное.
- Теперь мне все понятно. Можете зря не волноваться - открывать вашу
тайну кому-то еще я не собираюсь. Особенно это касается нашего командира.
Поговаривают, что Шамиль - впрочем, с вашего позволения, я не стану
говорить и о нем... Лучше поговорим о другом. Нам сейчас очень не хватает
полевых командиров, не согласились бы вы немного выручить нас, пока вы
находитесь здесь?
- Какой может быть разговор, конечно, мы вам поможем! - тут же
отозвался Конан, которому это однообразное путешествие стало уже
приедаться.

Столб пламени, взметавшийся вверх на несколько метров, можно было
окрасить в любой цвет, что определялось единственно используемым
заклинанием.
Немного поразмыслив, Эремиус решил сделать пламя не только
бесцветным, но и невидимым. Человек которого бы угораздило забрести сюда
на Зимнее Становище, почувствовал бы неладное лишь тогда, когда языки
пламени начали бы обжигать его... Чем сильнее страх, тем надежнее власть.
Жители окрестных деревень наверняка попытаются скрыться на Заставе Земана.
Он не станет мешать им. Когда пройдет определенное время, людям все равно
придется вернуться на свои земли - иначе они просто передохнут с голоду. И
вот тогда - тогда он испугает их уже по-настоящему! Их страх будет питать
то начало, которое заменяет Трансформам душу, так же как плоть этих
презренных тварей будет питать тела его могучих воинов!
Приподняв посох над землей, Эремиус очертил им в воздухе полукруг,
время от времени прерывая его движение. Из серебряного набалдашника один
за другим вылетели пять изумрудных шаров, что полетели в разные концы
деревни. К утру Зимнее Становище должно было превратиться в пепелище,
подобное тому, что осталось на месте Горячего Ключа. То же самое Эремиус
собирался проделать и с оставшимися тремя деревнями, лежавшими неподалеку.
Эремиус щелкнул пальцами и подозвал к себе человека, носившего кольцо
с Камнем Курага у себя на руке и снимавшего это кольцо лишь в тех случаях,
когда хозяину его, Эремиусу, необходимо было совершить ту или иную
магическую процедуру, в которой без Камня обойтись было просто невозможно.
Подобная осмотрительность и осторожность была не случайна. Эремиус знал,
что любой магический предмет - а тем более магический кристалл - обладает
собственной волей, которая зачастую выходит из-под контроля мага, что
может грозить ему большими неприятностями и даже физической гибелью.
Он приказал слуге снять кольцо с Камнем с посоха и надеть его на
руку. С тех самых пор, как Камень едва не упал наземь, он вел себя как-то
необычно. Эремиуса смущало не только то, что цвет его изменился, ему не
нравился и исходящий от него тончайший писк, который то исчезал, то
появлялся вновь.
Слуга послушно надел кольцо на руку и едва ли не тут же завопил не
своим голосом. Изменившись в лице, он быстро замахал руками, словно
пытаясь взлететь. Попытку эту нельзя было считать совсем уж безуспешной:
Эремиус с изумлением отмел что корчащийся от боли и напряжения бедняга
оторвался-таки от земли и даже смог взлететь на высоту в несколько локтей.
С человеком - а значит, и с Камнем - происходило нечто в высшей степени
странное. Похоже, Камень таким образом сумел отомстить ему, Эремиусу, за
то, что он смог подчинить его себе. Человек захрипел и рухнул наземь
бездыханной аморфной массой.
Эремиус осторожно коснулся Камня посохом. Камень вновь был таким же,
как и всегда. Эремиус принялся снимать кольцо с руки мертвого слуги,
легонько постукивая по нему концом посоха. Когда наконец ему это удалось,
он нанизал кольцо на свой посох и закрепил его прядью своих волос.
Как должен поступить воин, если его меч оживет? Если он выбросит его,
то останется без оружия. Если оставит - меч будет представлять угрозу
прежде всего для него самого.
Эремиус тяжело вздохнул и решил, что ему следует немного передохнуть.

Конан закончил сборы только к утру. Он положил на последнего мула
вьюки с хлебом и вяленым мясом и отправил его в загон, находившийся за
северными воротами.
Вернувшись в казармы, он тут же поспешил в таверну, чтобы пропустить
пару стаканчиков вина и побаловаться напоследок жарким. Выпив второй
стакан, он вдруг загрустил. Всего пару лет назад он не взял бы с собой ни
этих мулов, ни этой поклажи. Тогда к подобным вещам он относился куда
проще...
Илльяна появилась перед ним так неожиданно, что он связал ее
появление с волшебством. Заметив его изумление, она засмеялась.
- Не пугайся, Конан. К магии я прибегаю лишь в самых крайних случаях.
Лучше скажи мне: не видел ли ты сегодня человека, который был бы явно не в
себе? Шамиля из общего числа можешь исключить.
- Ха! За меня это сделала Десса! - Конан, нахмурив лоб, задумался. -
Ты знаешь, Илльяна, наверное, я не смогу сказать тебе ничего
определенного. Я был достаточно занят дли того, чтобы глазеть по сторонам.
- Все ясно. У Раины об этом я уже спрашивала, она ответила мне
примерно то же самое. Осталось задать тот же вопрос Хезалю.
Конан почувствовал, что волшебница хочет сказать ему нечто важное.
Судя по тому, что та никак не решалась заговорить с ним вновь, речь шла о
чем-то из ряда вон выходящем.
- Ты был прав, когда говорил, что мы должны держать ухо востро. Этой
ночью кто-то проник в мою комнату и попытался похитить мой Камень.
- Странное дело - ни я, ни Раина ничего не слышали!
- Ничего странного в этом нет. Я наложила на Камень заклинание,
заставляющее домогающихся его забывать не только о нем, но и о многом
другом. Человек, пытавшийся похитить его, должен быть какое-то время не в
себе. Кстати говоря, это колечко - одно из доказательств того, что чары не
подвели меня и на сей раз, - похититель почему-то решил подарить его мне!
Она поднесла к лицу киммерийца небольшое серебряное колечко. Конан,
не раздумывая, отрицательно покачал головой: видеть это кольцо прежде ему
не доводилось.
- Что у тебя за чары! - усмехнулся он. - Нет бы они обращали вора в
камень или лишали бы его жизни! Неужели ты на это не способна?
- Ох, Конан, Конан, когда ты только поумнеешь! Людям лучше не знать о
том, кто я на деле, иначе мы не оберемся неприятностей. Об этом не должен
знать даже Хезаль!
- Уж я-то это понимаю! Но ты знаешь, Илльяна, мне почему-то начинает
казаться, что этот парень раскусил и тебя! Давненько я не встречал таких
умников, как он!
- Вы друг друга стоите, Конан. Если он действительно умен, он мешать
нам не станет.
В ответ Конан только улыбнулся. Он понимал, что многое так и не было
сказано, однако с него было достаточно и услышанного, - лучше уж чего-то
не знать, чем знать слишком много.
- Откровенно говоря, заклинание должно было, помимо прочего,
запечатлеть на Камне лицо вора.
- Ты хочешь сказать, что этого не произошло?
Илльяна покраснела.
- Да. Почему этого не случилось, я не знаю. Кто знает, может быть,
этого не захотел сам Камень.
Конан кашлянул и, налив в кубок вина, одним махом опорожнил его и тут
же наполнил вновь. На этот раз он протянул его Илльяне.
Замешательство волшебницы было недолгим. Она благодарно кивнула
киммерийцу и, приняв от него кубок, сделала несколько глотков.
Щеки ее тут же зарделись румянцем. Конан поставил бутыль на стол и
тяжело вздохнул. Вот оно, оказывается, как. Камень-то этот еще и с
норовом.

15
Где-то позади заплакал ребенок. "Не та ли это девочка, которую
бросили в доме родители?" - подумал было Бора, но тут же попытался
отмахнуться от этой мысли. Он уже слишком устал для того, чтобы думать о
чем-то подобном.
Ноги повиновались ему с трудом, но не идти ему было нельзя, ибо за
ним шла вся деревня. А как хотелось присесть ему на камень и оставаться
там до той поры, пока мимо него не пройдет эта бесконечная вереница людей!
Он порывался сделать это уже несколько раз, но каждый раз его
останавливала мысль о том, что земляки его сочтут такой поступок
проявлением слабости и незрелости.
Начинало светать, однако идти по горной тропе все еще было непросто:
камни сливались в неясную темную массу, каждую минуту грозившую уйти
из-под ног, обернувшись рытвиной или колдобиной. Останавливаться тем не
менее они не могли. С приходом ночи хозяин демонов должен был вновь
выпустить своих страшных слуг на охоту. Скорее всего, они шли по следу
людей и сейчас.
- Стой на месте! Иначе не сносить тебе головы! - раздалось впереди.
Бора поднял голову, но увидел только лучника, высланного вперед На
всякий случай он снял с пояса пращу и тут вдруг услышал на удивление
знакомый голос:
- Это я - Кемаль. Со мной солдаты с Заставы Земана. Можете не
волноваться.
Горы огласились радостными криками селян, мгновенно забывших о своей
усталости. Бора, будь на то его воля, затанцевал бы от радости, но
нынешнее положение обязывало вести себя иначе. Он важно приблизился к
Кемалю, восседавшему на незнакомом мальчику жеребце.
- Куда ты подевал Бурана? - спросил Бора.
- Он остался в крепости. Капитан Конан пожалел нашу лошадку и
отправил ее в конюшню. Меня же он снабдил этим красавцем!
Бора перевел взгляд на спутников Кемаля - дюжего черноволосого детину
и изящную женщину, одетую в боевые доспехи. Судя по звукам, доносившимся
из-за их спин, за ними следовал целый полк пеших солдат.
Бора вздохнул и, собравшись с силами, произнес:
- Благодарю вас, капитан Конан!
Черноволосый великан по-кошачьи легко спрыгнул с коня и посмотрел в
глаза мальчику.
- Благодарить меня будешь тогда, когда мы покинем эту гору. Смогут ли
твои люди пройти хотя бы милю? Сколько в твоем отряде воинов? Остался ли
кто-нибудь на тропе?
- Я...
- Оставь свое "я" при себе, парень! Если уж ты взялся командовать
людьми, то кому, как не тебе, знать ответы на эти вопросы?
- Конан, не надо так! - обратилась к своему спутнику женщина. - Это
его первая битва, да и бился он не с людьми, а с самыми настоящими
демонами! Ты разговариваешь с этим молодым человеком так, как Хаджар с
провинившимся новобранцем!
Несмотря на сумерки, Бора заметил, с каким вожделеньем и любовью
смотрит на своего спутника незнакомка. Мальчик был крайне тронут тем, что
она решила заступиться за него, и едва не стал благодарить ее вслух.
Капитан Конан был старше него самого лет на пять-шесть, однако Боре он
казался едва ли не ровесником его отца.
- Я думаю, до реки твои люди дойти смогут, - важно ответствовал Бора.
- Запасы воды у нас кончились. Провианта у нас тоже нет. На последний же
ваш вопрос могу пока ответить только так: на закате все наши люди были с
нами. Какое-то оружие есть у сорока человек, - среди них и мужчины, и
женщины. По-настоящему же вооружена только дюжина: у этих имеются и мечи,
и луки.
Конан удовлетворенно кивнул:
- Прекрасно. Если, как ты говоришь, все твои люди здесь, нам не
придется посылать в горы наших людей. Теперь ответь и на такой вопрос: что
делается для спасения людей, живущих в соседних деревнях?
- Как?! Их тоже надо спасать?
- Ну а как же ты думал, мальчик?
Бора потупил глаза и густо покраснел.
- Возьми! - Женщина протянула ему флягу с водой, от которой пахло
неведомыми мальчику благоуханными травами. Стоило Боре сделать всего пару
глотков, как голова его прояснилась.
- Да хранят вас боги, госпожа!
- Нашел, кого госпожой называть! Меня зовут Раина - просто Раина. Что
до задевших тебя слов моего друга, то они совершенно справедливы. Мы
должны подумать и об остальных.
То ли вода во фляге была необычной, то ли во всем были повинны травы,
но мальчик ощутил вдруг чрезвычайный подъем сил.
- Я послал гонцов во все окрестные деревни. Трое вернулись, трое -
нет.
- Все понятно, - с нетерпением в голосе произнес капитан. - Ну а что
ты скажешь о демонах?
- Они сожгли нашу деревню дотла. Мы видели с тропы дым. Преследовать
же нас они почему-то не стали. Что касается наших соседей, живущих
поблизости, то они оказались в куда более сложном положении: мы покинули
свою деревню намного раньше, чем это смогли сделать они. Можно только
гадать, что могло приключиться с ними за это время.
- Помимо прочего, они могли и не поверить твоим гонцам, - с горькой
усмешкой на устах пробормотал Конан. С минуту он стоял молча, затем улыбка
его заметно потеплела, и он вновь обратился к мальчику: - А ты молодец,
Бора. Признаться, я и не ожидал от тебя такой прыти! Твой отец вправе
гордиться тобой!
- Вы не смогли бы замолвить словечко за моего отца Рафи? Наш плотник
Якуб обещался сделать это, когда отправлялся в Аграпур, да его самого
что-то след простыл.
- И в чем же твой отец повинен?
Бора вкратце рассказал историю злоключений своего отца. Киммериец
слушал его, покачивая головой и то и дело поглядывая на Раину.
- Знал бы ты, мальчик, что говорил о твоем отце командующий той
крепостью, к которой мы теперь и направимся! - сказала Раина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22