На Иоанн. 20,12 и О началах. I,2,3). Ориген не приемлет, никак не использует и даже ясно отвергает специфически гностические апокрифы, то есть тот круг текстов, который милее всего сердцу современных оккультистов. И именно при обсуждении вопроса о том, каким свидетельствам надо доверять, а каким «евангелиям» верить не стоит, Ориген вспоминает библейское изречение: «Не передвигай межи давней, которую провели отцы твои» (Притч. 22,28; у Оригена – Послание Африкану, 4). Те книги, которые Церковь включила в свой круг чтения, не стоит «дополнять» подделками 1266 «Если же кто укажет нам в данном случае на книжку, называемую „Учение Петра“, где Спаситель, кажется, говорит ученикам: „Я – не демон бестелесный“, то, во-первых, мы должны ответить ему, что эта книга не принадлежит к числу церковных книг, и потом показать, что это писание не принадлежит ни Петру, ни какому-нибудь другому боговдохновенному писателю» (О началах. Введение к I книге, 8).
.
Наконец, Ориген прямо призывал не доверять «апокрифам». О так называемом «Евангелии Петра», составленном гностиками-маркионитами, он, например, писал: «Мы, братья, принимаем Петра и других апостолов, как Христа, но, люди опытные, мы отвергаем книги, которые ходят под их именем, зная, что учили нас всех не так» 1267 Цит. Евсевий. Церковная история. 6,12.
.
Вера Оригена и вера Е. Рерих
Кто же он – Ориген? Христианин? Тайный оккультист? Полуязычник? Провокатор?
Император Юстиниан, по чьей инициативе проходили антиоригеновские соборы VI века, утверждал, будто «богоборец Ориген» включал в свои труды православные суждения лишь для «злонамеренного обмана простаков. Воспитанный в языческих баснословиях и желая распространить их, он прикинулся, будто изъясняет божественное Писание, чтобы таким образом, злонамеренно смешивая непотребное свое учение с памятниками божественного Писания, вводить свое языческое и манихейское заблуждение и приманивать тех, которые в точности не выразумели божественное Писание… Одна и единственная забота была у нечестивого Оригена – поддержать эллинское заблуждение и в души слабых посеять плевелы» 1268 Слово императора Юстиниана, посланное к патриарху Мине против нечестивого Оригена и непотребных его мнений. // Деяния Вселенских Соборов. Т. 5. – Казань, 1889, сс. 233 и 246.
.
Средневековье вообще не признает за человеком (тем более за богословом) права на простую человеческую ошибку; оно во всем видит сознательную злую волю, вредительский замысел. Это своего рода естественный антигностический синдром (в противовес гностикам, учившим о спасении через «знание», христиане говорили о том, что Царство Божие силой, то есть усилием воли берется). Это искривление «естественное», в смысле почти неизбежное. Но в жертву этой своей болезни средневековые христиане принесли слишком много чужой крови…
Император неправ. Ориген – заблуждающийся христианский мыслитель, а не замаскировавшийся оккультист.
Но очень похожая предвзятость в оценке Оригена присуща людям, в остальном совсем не похожим на древнего византийского императора. – Протестантам. Они готовы осуждать в Оригене даже то, что не вызывало нарекания у Юстиниана. В их глазах рецидивом язычества оказывается все то, что не согласуемо с лютеранским рационализмом.
На самом же деле то, что людям, воспитанным на западном богословии, кажется чисто гностическим феноменом, является всего лишь православием. Протестантизм привык к тому, что отношения Бога и человека – это отношения слишком внешние, отношения юридические, отношения повелевания и прощения. Поэтому там, где древние христианские авторы говорят о приобщении человека к Богу, об обожении, о мистериях, об освящении материи, протестантски ориентированные исследователи нередко видят «влияние язычества» или гностицизм. Как заметил оккультно ориентированный исследователь Оригена Питер Дюкофф, «Царство Божие, по Мартину Лютеру – это царство прощения грехов. Напротив, для Оригена – оно царство их преодоления. Пропасть между этими двумя пониманиями, по всей видимости, непреодолима. По Лютеру, грех остается с человеком; Бог же лишь вменяет или не вменяет его человеку в вину. По Оригену, человек стремится освободиться от греха: „Бог не желает исправлять человека, самолично избавляя его от зла, ибо зачем же тогда нужна свободная воля?“ (Против Цельса. IV, 3)» 1269 Дюкофф П. Космическая молитва по Оригену. – СПб., 1994, с. 13.
.
Стоит только заметить, что это различие не между Оригеном и Лютером, а между православным онтологизмом и западным юридизмом, в котором, по слову патриарха Сергия, «человек уведомляется о своем спасении, но не участвует в нем» 1270 архиеп. Сергий (Страгородский). Православное учение о спасении. – Казань, 1898, с. 34.
.
Так что имя и труд Оригена приходится защищать и от домыслов Юстиниана, и от рационализма протестантов, и от фантазий теософов…
В системе Оригена много недодуманного. Но если обратиться к перечню основных расхождений между теософией и христианством (см. главу 35), то Ориген по всем названным там позициям будет с христианами, кроме одной: по вопросу о реинкарнации.
У Оригена нет и следа от оккультного пантеизма. Он не уравнивает добро и зло, он не заигрывает с Люцифером, и грехопадение Адама он называет грехом, а не «посвящением». Ориген настаивает на уникальности жертвы Христа (для него она тем более уникальна, что подобной ей не было не только в нашем мире, но и в предшествовавших мирах 1271 «И я даже не знаю, можно ли исчислить, сколько было предшествующих веков, в которых не страдал Христос» (О началах. 2, 3, 5).
). Именно его усилиями была подведена черта под дискуссиями – включать или нет в канон новозаветных книг «Послание к Евреям» 1272 см. Николаев Ю. В поисках Божества. Очерки из истории гностицизма. – Киев, 1995, с. 375.
. Напомню, что основная мысль этого послания – утверждение единичности, исключительности, уникальности Христовой жертвы («Он же однажды , к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею» (Евр. 9,26).
У Оригена было немало противников, готовых в самом невыгодном для него свете перетолковать его философию. И все же никогда Оригена не обвиняли в проповеди пантеизма, в неразличении им Бога и мира, в утверждении безличностности Бога, в проповеди кармической несвободы. По убеждению Оригена, «Каждому человеку безопаснее всего на основании своего собственного разумения никого не считать богом, кроме одного только Иисуса Христа» (Против Цельса. III,37). Интересно, что Ориген полагает, что не только Писание, но и философия, не только вера, но и разум стоят в этом вопросе на стороне христиан. Христиане, «наученные философии», противостоят тем язычникам, «которые презирают истину и противоборствуют ей, которые вообще впадают в заблуждение и так далеко заходят в нем, что желают самих себя считать богами, ангелами Божиими, демонами добрыми или героями, каковыми они, будто бы, делаются через превращение их человеческой души, преисполненной добродетельной жизни» (Против Цельса. III,37).
Здесь – предельно ясное отвержение фундаментального догмата теософии. Нет такого накопления заслуг, которые могут сделать человека ангелом или богом. Нет космической алхимии, нет такой внутримировой реакции, которая из человеческой души, переливаемой в известное количество реторт (тел), могла бы сделать божество. Но есть таинство прощения, искупления и спасения. Бог может подарить себя человеку. Человек не может развиться в Бога.
Короче – Ориген не давал ни малейшего повода для отнесения себя к «теософам». О неогностической системе Рерих Ориген сказал бы, что ее сторонники «призрачными доводами влекутся к самообоготворению» (Против Цельса. III,37).
А это значит, что когда Елена Рерих пишет: «в христианстве я придерживаюсь веры первых отцов христианства» 1273 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2, с. 9. и т. 1, с. 281.
, – она просто лжет.
Чтобы понять это, достаточно сопоставить вышеизложенные теософские доктрины – и такое, например, рассуждение Оригена: «Кто предварительно не познал своей слабости и болезни, тот и не считает нужным искать врача, или же, снова получивши здоровье, не будет благодарен врачу, потому что раньше не узнал опасности своей болезни. Точно также кто прежде не узнал пороков своей души и не открыл их исповеданием своих уст, тот не может очиститься и получить разрешение; в противном случае он не знал бы, что по благодати дано ему то, чем он обладает, и божественную милость считал бы собственным добром: а это состояние, без сомнения, порождает, в свою очередь, высокомерие души и тщеславие и снова делается причиною падения. Так именно должно думать о дьяволе: преимущества, какие он имел, он признал своими собственными, а не данными от Бога, и, таким образом, на нем исполнилось изречение, которое гласит, что „всяк возносяйся смирится“. Поэтому-то божественные тайны, мне кажется, скрыты от премудрых и разумных для того, как говорит Писание, „да не похвалится всяка плоть пред Богом“; но они открыты младенцам, или тем, которые сначала сделались людьми и младенцами, то есть возвратились к смирению и простоте младенцев, а потом стали преуспевать и, достигши совершенства, помнят, что они наследовали блаженство не своими силами, но при помощи благодати и по милости Бога» (О началах. 3.1.12).
Практически все основные догматы теософии здесь явно отрицаются Оригеном. Нужно покаяние, и даже более того – церковная исповедь. В Церкви нет такого «гнозиса» («премудрости»), которым можно было бы превозноситься над простыми и смиренными «младенцами», живущими лишь по Писанию. Человек спасается не своими силами и усилиями, но милостью и благодатью Бога. Дьявол согрешил, а отнюдь не спас человечество своим падением, и не «сострадание» было причиной его ниспадения, а гордыня. Почитающий благодать своим имуществом («нервным излучением», на языке Е. Рерих) вновь и вновь отпадает от Бога.
Неужели можно заметить хоть какую-то совместимость приведенных убеждений Оригена с такой ключевой декларацией Е. Рерих: «Никто не может спасти другого. Лишь собственными усилиями подымается дух в сужденные прекрасные миры» 1274 Письма Елены Рерих. 1932-1955, с. 416.
?
Вроде можно увидеть сродство Оригена и теософов в том, что и тот и другие считают необходимым аллегорическое толкование Библии (по мысли Оригена, для того, чтобы читатель не останавливался лишь на поверхностном смысле Писания, но искал более глубокого, волей Бога в историческую канву Писания были включены некоторые несообразности – О началах. 4, 15). Ориген старается возвысить ум читателя над буквой библейского текста. Теософы также видят в Библии аллегорию, которую надо уметь расшифровать.
Получается, будто Ориген и Блаватская пользуются одним и тем же орудием. Но вот цели, а, значит, и плоды у них получаются вполне противоположные. У Оригена орудие аллегорики обращается для извлечения из Библии совершенно иного смысла, чем у оккультистов. Он превращает Библию в рассказ о борьбе с грехом в человеческой душе, о поиске Бога и чистоты, а не в разговор о расах и планетах.
Аллегорический метод в силу своей произвольности зачастую дает представление не столько о том, что действительно таится в самом интерпретируемом тексте, сколько о том, что кроется в душе толкователя. Так вот, при сравнении аллегорий Оригена и теософов видно, что износится ими из своих душ нечто радикально разное.
Приведу толкование Оригеном притчи о добром самарянине (Лк. 10,30). Во-первых, для того, чтобы убедиться в глубоко христианском, глубоко евангельском настрое Оригена-толкователя. Во-вторых, для того, чтобы после столь долгих странствий по оккультным трясинам дать читателю возможность хоть немного подышать чистым воздухом Евангелия.
«Некоторый человек» есть Адам; Иерусалим – рай; Иерихон – мир сей (kosmos). Человек «спускается» из Иерусалима в Иерихон (это и буквально так, ибо Иерихон лежит ниже Иерусалима, а в системе Оригена это тем более значимо, что, по его представлению, нынешний мир сложился в результате падения (katabole) изначального духовного мироздания). Человек добровольно пошел, «спустился» из Иерусалима в Иерихон и попал в руки разбойников. Разбойники – враждебные человеку духовные силы и энергии (antikeimenas energeias) или «лжеучители, пришедшие до Христа». Снятие разбойниками одежды со странника – это «обнажение от нетления и бессмертия» и «лишение всякой добродетели». Удары, полученные им, – это пороки и грехи. То, что разбойники оставили человека «едва живым», полумертвым, означает, что смерть коснулась половины человеческой природы, ибо душа осталась бессмертной. Священник, который не смог помочь раненому – ветхозаветный закон; левит – это пророки, а добрый самарянин – Христос. Самарянин «понес наши грехи». Осел, на которого был возложен раненый, – тело Господа, а гостиница, куда он был привезен – Церковь. Принеся человека в Церковь, принимающую всех, Христос не сразу ушел, но заботился о немощном один день и ночь, исцеляя раны, а наутро ушел, поручив израненного хозяину гостиницы, то есть Ангелу Церкви. Два динария, данные самарянином, – это познание Отца и Сына и ведение того, что Отец – в Сыне, а Сын в Отце 1275 Сидоров А. И. Комментарии. // Творения аввы Евагрия. Аскетические и богословские трактаты. Перевод, вступительная статья и комментарии А. И. Сидорова. – М., 1994, сс. 302 и 340.
.
Итак, аллегории Оригена не уводят человека из Церкви, а подводят к ней. Они учат не презрению к Писанию, а благоговейному чтению его. Теософы же обычно обращаются к «аллегориям» для того, чтобы опровергнуть какое-либо прямое библейское утверждение (например, о том, что грех есть грех). «Посвященный» и «просвещенный» аллегоризм оккультистов полагает, что обращение к библейскому тексту есть худший из всех возможных путей «духовного познания» 1276 Блаватская, например, уверяет, что Библия стала Священным Писанием только после оккультной катастрофы: после того, как Ирод избил 40 000 «Невинных» в смысле «Посвященных». Произошло это за 100 лет до Рождества (см. – Блаватская Е. П. Тайная доктрина. Т. 2, с. 632). Ясно, что новые «посвященные» не испытывают ни малейшей нужды (кроме «маскировочной») в Писании, появившемся таким путем.
. В душе у Оригена гораздо больше подлинной церковности, чем того хотелось бы оккультистам.
В отличие от гностиков и теософов Ориген отказывается аллегорически истолковывать историю макрокосмоса. Он соглашается с буквальной космогонической концепцией книги Бытия (и даже специально настаивает на этом в письме Гобару) 1277 см. Nautin P. Origene. p. 149.
. Но моисееву космогонию он восполняет углублением в «микромир» – в человека. Ориген полагает, что, кроме рассказа о создании видимого мира, Моисеем «в форме аллегории было показано все, что может украсить малый мир, то есть человека» (Беседы на книгу Бытия. I,11).
И тут Ориген набрасывает действительно величественную картину. Твердь, разделяющая воды, – это разделение внешнего и внутреннего человека. Если от души человека отбежали воды – грехи и страсти, – он стал сушей, и эта суша стала землей, и на ней взошел плод чистоты. Теперь уже твердь достойна быть украшенной светилами – и в нашей душе воссияет Солнце-Христос и луна-Церковь. Солнце – это Христос, потому что Им сказано: «Я свет миру». Луна же получает свет от Солнца – так и церковь от Христа. Светила установлены «для знамений». Знамения Церкви – это заповеди Христовы, являемые миру. «Чтобы всякий, получив знамение, знал, как убежать от будущего гнева, чтобы день тот не застиг его как тать». «Христос – свет апостолов, а Апостолы – свет миру». Звезды – это святые (прежде всего Моисей и пророки).
На следующий день одновременно изводятся пресмыкающиеся и птицы – потому что и доброе и злое должны мы представить пред Светом Христовым на Его суд. «Мы, по слову и завету Божию, и то, и это вынесем пред лице Божие и на суд Его, чтобы, будучи просвещаемы Им, мы смогли отделить из доброго все злое, то есть удалить от себя то, что пресмыкается по земле и доставляет приземленные заботы». Птицы наших помыслов должны полететь над твердью, чтобы познать самих себя и узнать, что в нас есть от пресмыкающихся. «Если мы посмотрим на женщину с вожделением – это в нас ядовитое пресмыкающееся; но если есть в нас чувство трезвости, то пусть даже загорится страстью к нам госпожа-египтянка, мы обратимся птицами, и, оставивши в руках ее египетское платье, улетим от грязного коварства. Если какая-то мысль искушает нас к воровству – вот, наихудшее пресмыкающееся; если же в нас такое намерение, что, имея у себя только две лепты, мы их милосердно отдадим в дар Богу, это намерение – птица, не помышляющая ни о чем земном, но крыльями стремящаяся к небесной тверди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
.
Наконец, Ориген прямо призывал не доверять «апокрифам». О так называемом «Евангелии Петра», составленном гностиками-маркионитами, он, например, писал: «Мы, братья, принимаем Петра и других апостолов, как Христа, но, люди опытные, мы отвергаем книги, которые ходят под их именем, зная, что учили нас всех не так» 1267 Цит. Евсевий. Церковная история. 6,12.
.
Вера Оригена и вера Е. Рерих
Кто же он – Ориген? Христианин? Тайный оккультист? Полуязычник? Провокатор?
Император Юстиниан, по чьей инициативе проходили антиоригеновские соборы VI века, утверждал, будто «богоборец Ориген» включал в свои труды православные суждения лишь для «злонамеренного обмана простаков. Воспитанный в языческих баснословиях и желая распространить их, он прикинулся, будто изъясняет божественное Писание, чтобы таким образом, злонамеренно смешивая непотребное свое учение с памятниками божественного Писания, вводить свое языческое и манихейское заблуждение и приманивать тех, которые в точности не выразумели божественное Писание… Одна и единственная забота была у нечестивого Оригена – поддержать эллинское заблуждение и в души слабых посеять плевелы» 1268 Слово императора Юстиниана, посланное к патриарху Мине против нечестивого Оригена и непотребных его мнений. // Деяния Вселенских Соборов. Т. 5. – Казань, 1889, сс. 233 и 246.
.
Средневековье вообще не признает за человеком (тем более за богословом) права на простую человеческую ошибку; оно во всем видит сознательную злую волю, вредительский замысел. Это своего рода естественный антигностический синдром (в противовес гностикам, учившим о спасении через «знание», христиане говорили о том, что Царство Божие силой, то есть усилием воли берется). Это искривление «естественное», в смысле почти неизбежное. Но в жертву этой своей болезни средневековые христиане принесли слишком много чужой крови…
Император неправ. Ориген – заблуждающийся христианский мыслитель, а не замаскировавшийся оккультист.
Но очень похожая предвзятость в оценке Оригена присуща людям, в остальном совсем не похожим на древнего византийского императора. – Протестантам. Они готовы осуждать в Оригене даже то, что не вызывало нарекания у Юстиниана. В их глазах рецидивом язычества оказывается все то, что не согласуемо с лютеранским рационализмом.
На самом же деле то, что людям, воспитанным на западном богословии, кажется чисто гностическим феноменом, является всего лишь православием. Протестантизм привык к тому, что отношения Бога и человека – это отношения слишком внешние, отношения юридические, отношения повелевания и прощения. Поэтому там, где древние христианские авторы говорят о приобщении человека к Богу, об обожении, о мистериях, об освящении материи, протестантски ориентированные исследователи нередко видят «влияние язычества» или гностицизм. Как заметил оккультно ориентированный исследователь Оригена Питер Дюкофф, «Царство Божие, по Мартину Лютеру – это царство прощения грехов. Напротив, для Оригена – оно царство их преодоления. Пропасть между этими двумя пониманиями, по всей видимости, непреодолима. По Лютеру, грех остается с человеком; Бог же лишь вменяет или не вменяет его человеку в вину. По Оригену, человек стремится освободиться от греха: „Бог не желает исправлять человека, самолично избавляя его от зла, ибо зачем же тогда нужна свободная воля?“ (Против Цельса. IV, 3)» 1269 Дюкофф П. Космическая молитва по Оригену. – СПб., 1994, с. 13.
.
Стоит только заметить, что это различие не между Оригеном и Лютером, а между православным онтологизмом и западным юридизмом, в котором, по слову патриарха Сергия, «человек уведомляется о своем спасении, но не участвует в нем» 1270 архиеп. Сергий (Страгородский). Православное учение о спасении. – Казань, 1898, с. 34.
.
Так что имя и труд Оригена приходится защищать и от домыслов Юстиниана, и от рационализма протестантов, и от фантазий теософов…
В системе Оригена много недодуманного. Но если обратиться к перечню основных расхождений между теософией и христианством (см. главу 35), то Ориген по всем названным там позициям будет с христианами, кроме одной: по вопросу о реинкарнации.
У Оригена нет и следа от оккультного пантеизма. Он не уравнивает добро и зло, он не заигрывает с Люцифером, и грехопадение Адама он называет грехом, а не «посвящением». Ориген настаивает на уникальности жертвы Христа (для него она тем более уникальна, что подобной ей не было не только в нашем мире, но и в предшествовавших мирах 1271 «И я даже не знаю, можно ли исчислить, сколько было предшествующих веков, в которых не страдал Христос» (О началах. 2, 3, 5).
). Именно его усилиями была подведена черта под дискуссиями – включать или нет в канон новозаветных книг «Послание к Евреям» 1272 см. Николаев Ю. В поисках Божества. Очерки из истории гностицизма. – Киев, 1995, с. 375.
. Напомню, что основная мысль этого послания – утверждение единичности, исключительности, уникальности Христовой жертвы («Он же однажды , к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею» (Евр. 9,26).
У Оригена было немало противников, готовых в самом невыгодном для него свете перетолковать его философию. И все же никогда Оригена не обвиняли в проповеди пантеизма, в неразличении им Бога и мира, в утверждении безличностности Бога, в проповеди кармической несвободы. По убеждению Оригена, «Каждому человеку безопаснее всего на основании своего собственного разумения никого не считать богом, кроме одного только Иисуса Христа» (Против Цельса. III,37). Интересно, что Ориген полагает, что не только Писание, но и философия, не только вера, но и разум стоят в этом вопросе на стороне христиан. Христиане, «наученные философии», противостоят тем язычникам, «которые презирают истину и противоборствуют ей, которые вообще впадают в заблуждение и так далеко заходят в нем, что желают самих себя считать богами, ангелами Божиими, демонами добрыми или героями, каковыми они, будто бы, делаются через превращение их человеческой души, преисполненной добродетельной жизни» (Против Цельса. III,37).
Здесь – предельно ясное отвержение фундаментального догмата теософии. Нет такого накопления заслуг, которые могут сделать человека ангелом или богом. Нет космической алхимии, нет такой внутримировой реакции, которая из человеческой души, переливаемой в известное количество реторт (тел), могла бы сделать божество. Но есть таинство прощения, искупления и спасения. Бог может подарить себя человеку. Человек не может развиться в Бога.
Короче – Ориген не давал ни малейшего повода для отнесения себя к «теософам». О неогностической системе Рерих Ориген сказал бы, что ее сторонники «призрачными доводами влекутся к самообоготворению» (Против Цельса. III,37).
А это значит, что когда Елена Рерих пишет: «в христианстве я придерживаюсь веры первых отцов христианства» 1273 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2, с. 9. и т. 1, с. 281.
, – она просто лжет.
Чтобы понять это, достаточно сопоставить вышеизложенные теософские доктрины – и такое, например, рассуждение Оригена: «Кто предварительно не познал своей слабости и болезни, тот и не считает нужным искать врача, или же, снова получивши здоровье, не будет благодарен врачу, потому что раньше не узнал опасности своей болезни. Точно также кто прежде не узнал пороков своей души и не открыл их исповеданием своих уст, тот не может очиститься и получить разрешение; в противном случае он не знал бы, что по благодати дано ему то, чем он обладает, и божественную милость считал бы собственным добром: а это состояние, без сомнения, порождает, в свою очередь, высокомерие души и тщеславие и снова делается причиною падения. Так именно должно думать о дьяволе: преимущества, какие он имел, он признал своими собственными, а не данными от Бога, и, таким образом, на нем исполнилось изречение, которое гласит, что „всяк возносяйся смирится“. Поэтому-то божественные тайны, мне кажется, скрыты от премудрых и разумных для того, как говорит Писание, „да не похвалится всяка плоть пред Богом“; но они открыты младенцам, или тем, которые сначала сделались людьми и младенцами, то есть возвратились к смирению и простоте младенцев, а потом стали преуспевать и, достигши совершенства, помнят, что они наследовали блаженство не своими силами, но при помощи благодати и по милости Бога» (О началах. 3.1.12).
Практически все основные догматы теософии здесь явно отрицаются Оригеном. Нужно покаяние, и даже более того – церковная исповедь. В Церкви нет такого «гнозиса» («премудрости»), которым можно было бы превозноситься над простыми и смиренными «младенцами», живущими лишь по Писанию. Человек спасается не своими силами и усилиями, но милостью и благодатью Бога. Дьявол согрешил, а отнюдь не спас человечество своим падением, и не «сострадание» было причиной его ниспадения, а гордыня. Почитающий благодать своим имуществом («нервным излучением», на языке Е. Рерих) вновь и вновь отпадает от Бога.
Неужели можно заметить хоть какую-то совместимость приведенных убеждений Оригена с такой ключевой декларацией Е. Рерих: «Никто не может спасти другого. Лишь собственными усилиями подымается дух в сужденные прекрасные миры» 1274 Письма Елены Рерих. 1932-1955, с. 416.
?
Вроде можно увидеть сродство Оригена и теософов в том, что и тот и другие считают необходимым аллегорическое толкование Библии (по мысли Оригена, для того, чтобы читатель не останавливался лишь на поверхностном смысле Писания, но искал более глубокого, волей Бога в историческую канву Писания были включены некоторые несообразности – О началах. 4, 15). Ориген старается возвысить ум читателя над буквой библейского текста. Теософы также видят в Библии аллегорию, которую надо уметь расшифровать.
Получается, будто Ориген и Блаватская пользуются одним и тем же орудием. Но вот цели, а, значит, и плоды у них получаются вполне противоположные. У Оригена орудие аллегорики обращается для извлечения из Библии совершенно иного смысла, чем у оккультистов. Он превращает Библию в рассказ о борьбе с грехом в человеческой душе, о поиске Бога и чистоты, а не в разговор о расах и планетах.
Аллегорический метод в силу своей произвольности зачастую дает представление не столько о том, что действительно таится в самом интерпретируемом тексте, сколько о том, что кроется в душе толкователя. Так вот, при сравнении аллегорий Оригена и теософов видно, что износится ими из своих душ нечто радикально разное.
Приведу толкование Оригеном притчи о добром самарянине (Лк. 10,30). Во-первых, для того, чтобы убедиться в глубоко христианском, глубоко евангельском настрое Оригена-толкователя. Во-вторых, для того, чтобы после столь долгих странствий по оккультным трясинам дать читателю возможность хоть немного подышать чистым воздухом Евангелия.
«Некоторый человек» есть Адам; Иерусалим – рай; Иерихон – мир сей (kosmos). Человек «спускается» из Иерусалима в Иерихон (это и буквально так, ибо Иерихон лежит ниже Иерусалима, а в системе Оригена это тем более значимо, что, по его представлению, нынешний мир сложился в результате падения (katabole) изначального духовного мироздания). Человек добровольно пошел, «спустился» из Иерусалима в Иерихон и попал в руки разбойников. Разбойники – враждебные человеку духовные силы и энергии (antikeimenas energeias) или «лжеучители, пришедшие до Христа». Снятие разбойниками одежды со странника – это «обнажение от нетления и бессмертия» и «лишение всякой добродетели». Удары, полученные им, – это пороки и грехи. То, что разбойники оставили человека «едва живым», полумертвым, означает, что смерть коснулась половины человеческой природы, ибо душа осталась бессмертной. Священник, который не смог помочь раненому – ветхозаветный закон; левит – это пророки, а добрый самарянин – Христос. Самарянин «понес наши грехи». Осел, на которого был возложен раненый, – тело Господа, а гостиница, куда он был привезен – Церковь. Принеся человека в Церковь, принимающую всех, Христос не сразу ушел, но заботился о немощном один день и ночь, исцеляя раны, а наутро ушел, поручив израненного хозяину гостиницы, то есть Ангелу Церкви. Два динария, данные самарянином, – это познание Отца и Сына и ведение того, что Отец – в Сыне, а Сын в Отце 1275 Сидоров А. И. Комментарии. // Творения аввы Евагрия. Аскетические и богословские трактаты. Перевод, вступительная статья и комментарии А. И. Сидорова. – М., 1994, сс. 302 и 340.
.
Итак, аллегории Оригена не уводят человека из Церкви, а подводят к ней. Они учат не презрению к Писанию, а благоговейному чтению его. Теософы же обычно обращаются к «аллегориям» для того, чтобы опровергнуть какое-либо прямое библейское утверждение (например, о том, что грех есть грех). «Посвященный» и «просвещенный» аллегоризм оккультистов полагает, что обращение к библейскому тексту есть худший из всех возможных путей «духовного познания» 1276 Блаватская, например, уверяет, что Библия стала Священным Писанием только после оккультной катастрофы: после того, как Ирод избил 40 000 «Невинных» в смысле «Посвященных». Произошло это за 100 лет до Рождества (см. – Блаватская Е. П. Тайная доктрина. Т. 2, с. 632). Ясно, что новые «посвященные» не испытывают ни малейшей нужды (кроме «маскировочной») в Писании, появившемся таким путем.
. В душе у Оригена гораздо больше подлинной церковности, чем того хотелось бы оккультистам.
В отличие от гностиков и теософов Ориген отказывается аллегорически истолковывать историю макрокосмоса. Он соглашается с буквальной космогонической концепцией книги Бытия (и даже специально настаивает на этом в письме Гобару) 1277 см. Nautin P. Origene. p. 149.
. Но моисееву космогонию он восполняет углублением в «микромир» – в человека. Ориген полагает, что, кроме рассказа о создании видимого мира, Моисеем «в форме аллегории было показано все, что может украсить малый мир, то есть человека» (Беседы на книгу Бытия. I,11).
И тут Ориген набрасывает действительно величественную картину. Твердь, разделяющая воды, – это разделение внешнего и внутреннего человека. Если от души человека отбежали воды – грехи и страсти, – он стал сушей, и эта суша стала землей, и на ней взошел плод чистоты. Теперь уже твердь достойна быть украшенной светилами – и в нашей душе воссияет Солнце-Христос и луна-Церковь. Солнце – это Христос, потому что Им сказано: «Я свет миру». Луна же получает свет от Солнца – так и церковь от Христа. Светила установлены «для знамений». Знамения Церкви – это заповеди Христовы, являемые миру. «Чтобы всякий, получив знамение, знал, как убежать от будущего гнева, чтобы день тот не застиг его как тать». «Христос – свет апостолов, а Апостолы – свет миру». Звезды – это святые (прежде всего Моисей и пророки).
На следующий день одновременно изводятся пресмыкающиеся и птицы – потому что и доброе и злое должны мы представить пред Светом Христовым на Его суд. «Мы, по слову и завету Божию, и то, и это вынесем пред лице Божие и на суд Его, чтобы, будучи просвещаемы Им, мы смогли отделить из доброго все злое, то есть удалить от себя то, что пресмыкается по земле и доставляет приземленные заботы». Птицы наших помыслов должны полететь над твердью, чтобы познать самих себя и узнать, что в нас есть от пресмыкающихся. «Если мы посмотрим на женщину с вожделением – это в нас ядовитое пресмыкающееся; но если есть в нас чувство трезвости, то пусть даже загорится страстью к нам госпожа-египтянка, мы обратимся птицами, и, оставивши в руках ее египетское платье, улетим от грязного коварства. Если какая-то мысль искушает нас к воровству – вот, наихудшее пресмыкающееся; если же в нас такое намерение, что, имея у себя только две лепты, мы их милосердно отдадим в дар Богу, это намерение – птица, не помышляющая ни о чем земном, но крыльями стремящаяся к небесной тверди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126