Проработав несколько часов, Джейсон понял, что так и не упомянул о
тех смутных, но необычайно сильных ощущеньях, которые испытал. Он успокоил
себя тем, что не до конца разобрался в своих чувствах, а когда разберется,
то обязательно опишет их со всеми подробностями.
Наступило время обеда. Стол накрыли в кабинете Меле, и Джейсон
заметил, что она исподтишка за ним наблюдает, но не придал этому особого
значения. В ту ночь и в течение последующих десяти ночей он поддерживал
незримую связь с Катором, все еще возвращавшимся на родную планету:
столицу четырех звездных систем, населенных румлами.
Одна из причин, по которой Джейсона сделали участником эксперимента,
заключалась в том, что он прекрасно рисовал. Ведь именно рисуя, а не
фотографируя животных в естественной среде обитания, натуралист подмечал
многие их особенности, запоминал странные на первый взгляд привычки. И
сейчас у него не было ни минуты свободного времени. Помимо подробнейших
отчетов обо всем, что с ним происходило, он целыми днями рисовал
обстановку скутера, детали пульта управления, инструменты, которыми
пользовался молодой румл.
Довольно скоро Джейсон понял, что не читает мыслей Катора, а просто
испытывает те же эмоции, видит его глазами, чувствует чужое тело, как свое
собственное. К тому же, если в мозгу румла вспыхивали какие-нибудь
отчетливые воспоминания, Джейсон улавливал их всем своим существом,
воспринимая свет, тень, напряжение мышц, ощущенья, разговоры.
Разговоры мучили Джейсона больше всего. В скутере Катору не с кем
было общаться, но беседы с другими румлами, которые он изредка вспоминал,
вызывали у Джейсона чувство раздвоенности. Хриплые низкие голоса казались
ему одновременно и странными, и знакомыми. Челюсти у румлов были вытянуты;
строение горла и неба сильно отличались от человеческого. Они не могли
произносить палатальных и носовых звуков, таких как "м", "н", "с", "дж",
зато "т", "д" и "л" выговаривали толстыми узкими языками таким образом,
что людям никогда не удалось бы повторить их с точностью.
Но самым странным было то, что Джейсон - будучи Катером - прекрасно
понимал смысл сказанного, оставаясь же самим собой и глядя на себя как бы
со стороны никак не мог передать значение разговоров земными словами.
Например, когда Катор был голоден, он считал, что "позволил" себе
проголодаться. И это вовсе не означало, что румл умел управлять своим
телом или нуждался в пище больше, чем Джейсон. Катор думал и чувствовал
по-другому лишь потому, что культура цивилизации румлов коренным образом
отличалась от культуры человеческой цивилизации.
- Я все понимаю, но не всегда могу перевести, и в любом случае мой
перевод будет неточен, - сказал Джейсон Меле как-то вечером. Шел десятый
день эксперимента, они сидели у Меле в кабинете, и Джейсон показывал ей
рисунки, сделанные им в течение дня. - Даже когда я рисую детали пульта
или инструменты, мои наброски не совсем точны. Может, тут дело в том, что
румлы видят мир в другом спектре, чем мы.
- Ты очарован, верно? - неожиданно спросила Меле.
У Джейсона замерло сердце. Он и сам не понял, почему ему вдруг стало
не по себе. Карие глаза Меле - более светлые, чем у него, - смотрели
пытливо, пристально.
- Да, - ответил он, заставляя себя говорить спокойно. - Можно
сказать, что так. Я испытываю такие же ощущенья, как если бы открыл новый
вид животных...
- Ты меня не понял, - перебила его Меле. - Я говорю не о румлах. Мне
кажется, тебя очаровывает сам контакт с Катером.
- Нет... не очаровывает... - с трудом произнес он. Внезапно ему стало
страшно.
- Тогда, может, пугает?
- Да... наверное... - признался Джейсон. - Немного.
- С тобой что-то происходит, - мягко сказала Меле. - Я вижу.
Послушай, Джейс...
- Чего ты хочешь? - резко спросил он, складывая рисунки в пачку.
- Откажись от участия в эксперименте.
- Нет! - выкрикнул Джейсон и сам поразился, как громко прозвучал его
голос. - Видишь ли, - взяв себя в руки, продолжал он, - то, что произошло,
по своему значению сравнимо с открытием огня на заре цивилизации. Я... не
могу объяснить... Как бы то ни было, мы не должны прерывать эксперимент.
- Если Ученый Совет придет к выводу, что контакт с иным разумом
опасен...
- Никакой опасности нет, - быстро сказал Джейсон. - И мы просто не
имеем права бросать дело на полпути. Когда Катор встретится в другими
румлами, мне легче будет разобраться, что к чему. Он приземлится завтра
ночью.
Но Катор приземлился в том самый вечер, когда Джейсон разговаривал с
Меле, и в настоящий момент находился в главном здании огромного, в сорок
квадратных миль, космопорта, принимавшего и отправлявшего космические
корабли - от скутеров до звездолетов.
Если б Джейсон не ошибся (видимо, забыв принять во внимание разницу
во времени) и лег бы спать раньше, то он получил бы бесценные сведения о
том, какими средствами защиты располагают румлы. Сейчас этот шанс был
упущен.
Лежа в темной комнатке в подвальном помещении, постепенно погружаясь
в сон, Джейсон ощутил свое покрытое черным мехом, одетое в эластичные
доспехи, тело, находящееся за сотни световых лет от Земли. Катор-Джейсон,
гордый и ликующий, но тщательно скрывающий свои чувства, стоял перед
Инспекторами, сидевшими за столом на небольшом помосте.
Ни один волосок не шелохнулся на бакенбардах молодого румла.
Секретарь только что пригласил его войти, и сейчас он стоял по струнке,
вытянув руки по швам, сомкнув ноги, с бесстрастным выражением на лице.
Подобно Инспекторам, Джейсон делал вид, что не произошло ничего
необычного.
- Я верю, что нахожусь среди друзей, - громко сказал он.
- Ты - среди друзей, - подтвердил председательствующий, сидевший
справа. В голосе его сквозила ирония, но Джейсон не обиделся. Инспекторы
были мужчинами в возрасте, каждый из них имел свою Семью. Их доспехи
украшали многочисленные ордена Чести, в то время, как у Джейсона, помимо
маленького ордена Чести Астронавта и такого же маленького ордена Чести
дальнего родственника Семьи Брутогази, был лишь новый (но большой) орден
Чести Фактора Случайности. И этот последний орден сверкал так ярко, что
выглядел незначительным по сравнению с тусклыми и давно заслуженными
орденами Чести румлов, сидевших за столом.
Инспекторы, по долгу службы выслушивавшие доклады мужчин безупречной
Чести, обязаны были соблюдать общепринятые нормы вежливости со всеми, но
нельзя было требовать, чтобы они обращались с молодым Джейсоном, как с
равным.
- Мы тщательно изучили твой отчет, Катор Троюродный Брат Брутогази, -
сказал председательствующий. - Насколько мне известно, артефакт, который
ты доставил на базу, передан в Исследовательский Центр. Если ты желаешь
сообщить нам какие-нибудь подробности... в особенности о гибели второго
пилота, мы тебя слушаем.
- Я и опомниться не успел, - сказал Джейсон, - как мне пришлось
защищать свою жизнь, а буквально через секунду дверь выходной камеры
захлопнулась. Из-за перепадов давления мне не удалось открыть ее вовремя,
а потом было поздно.
- Понятно, - сказал одни из Инспекторов, и в голосе его проскользнули
нотки уважения к Катору, сохранившему спокойствие и хладнокровие несмотря
на то, что ему было всего два сезона отроду. - Юноша, ты далеко пойдешь и,
может, проживешь жизнь всеми уважаемого мужчины, если и в дальнейшем не
свернешь с намеченного пути.
Джейсон наклонил голову, благодаря за похвалу. Инспектор, к нему
обратившийся, принадлежал (как и все Брутогази) к партии Западни. Внезапно
Джейсон понял, что каждый из Инспекторов очень им доволен, хотя
председательствующий и третий Инспектор, будучи членами партии Хлыста, не
могут выразить ему своего одобрения. От радости у него перехватило
дыхание: он был счастлив и горд собой.
- Что ж, - сказал председательствующий. - Если у моих достопочтенных
коллег больше нет вопросов, мы тебя не задерживаем. Когда понадобится,
тебя вызовут в Исследовательский Центр.
Джейсон вновь наклонил голову, попятился к двери и вышел в приемную.
Он пристегнул к поясу короткий церемониальный меч, оставленный им у
секретаря, окинувшего молодого румла безразличным взглядом. Несмотря на
это, Джейсон протянул ему монетку, достав ее из монетницы, вделанной в
доспехи.
- Да обретешь ты Царство свое, - пробормотал секретарь, низко
поклонившись.
Бедняга! Он ничего на знал! Джейсон вышел из главного здания
космопорта, доехал на транспортере до внутреннего города, где находился
дворец Брутогази. Идти было недалеко. Давно родившие пожилые женщины
работали граблями, убирая мусор с мощенных ракушками тротуаров. Ракушки
блестели в ослепительно-белом свете далекого солнца, встающего над
западными окраинами города. Бассейны причудливых форм с прозрачной голубой
водой походили на оправу для орденов Чести из кристаллов, растущих на дне.
Женщины, убирающие мусор, негромко пели - то были песни благородных
румлов и Песни Основателей Царств. Как прекрасен мой город, подумал
Джейсон, и его народ, и восходящее солнце, и поющие женщины. Он
остановился, чтобы напиться из небольшого бассейна шириной с размах его
рук и глубиной ему по пояс. Рубиновые кристаллы на дне сияли, как орден
невиданной и неслыханной Чести.
- Не лиши меня прохлады, не лиши меня воды, не лиши меня силы, -
прошептал Джейсон молитву, поднимая голову и чувствуя, как капли стекают с
его бакенбардов. Он медленно встал на ноги.
Рядом с ним орудовала граблями одинокая женщина, которая во возрасту
могла быть его матерью, но вряд ли была ею. Мать Джейсона, несомненно, все
еще жила во дворце Брутогази. Когда-нибудь он обязательно найдет ее имя в
списках. Гражданин Чести должен знать, какая именно женщина родила его и
носила спящего в сумке на протяжении семи лет.
Повинуясь необъяснимому чувству - возможно, и тут сыграл роль Фактор
Случайности, - Джейсон достал монетку и подал ее уборщице тротуаров.
- Не споешь ли ты мне песню, плодовитая госпожа? - спросил он. - Об
основании Царства Брутогази.
Она взяла деньги, облокотилась о грабли и запела. У нее был нежный
высокий голос, и, судя по всему, она была старше, чем показалось Джейсону
с первого взгляда.
Она пела о том, как две экспедиции погибли в непроходимых джунглях и
отравленных морях третьей планеты, и о том, как Брутогази - Первенец
Четвероюродного Брата Личена - создал на ней колонию. О том, как он
обвинил своих двенадцать спутников в предательстве, и о том, как в течение
всего одного дня - с восхода до заката солнца - он обманул, а затем убил
их, получив таким образом право стать полновластным хозяином этой колонии
и основать свое Царство.
Женщина умолкла и вновь принялась за уборку мусора, а перед глазами
Джейсона возникали одна картина за другой. Как и он сам, Брутогази был
дальним родственником прославленного главы Семьи... Впрочем, это не имело
значения - великим героем мог стать каждый... И тем не менее нельзя
отрицать, что свойства крови передаются по наследству, а в жилах предков
Джейсона, кем бы они ни были, текла кровь первого Брутогази...
Он подошел к воротам дворца, и привратник, обязанный знать в лицо
каждого члена Семьи, пропустил его внутрь. Джейсон шел по двору, глядя на
окна третьего этажа, где жил Брутогази. На втором этаже, площадью в
четверть квадратной мили, размещались его ближайшие родственники. Сам
Джейсон, будучи Троюродным Братом, занимал крохотную квадратную комнатку
на первом из пятнадцати подземных этажей. Сейчас он вошел в нее и с
облегчением вздохнул, почувствовав, что наконец-то попал домой. Обстановка
была скудной: кровать, сундучок с личными вещами, портрет Брутогази -
того, который основал Царство. Солнечный свет, проникал в высокое узкое
окно, отражался в бассейне для умывания.
Едва Джейсон успел снять с себя доспехи, как дверь сообщила ему, что
за нею кто-то стоит. Он вышел в коридор. Белла Двоюродный Брат, - румл,
старше его на сезон (они были не только родственниками, но и друзьями, и
поэтому относились друг к другу почти без опаски), - с улыбкой протянул
ему небольшой золотой предмет.
- Я - по поручению Брутогази. Завтра можешь переехать на первый этаж.
Комнату тебе приготовят. - Он отсалютовал, повернулся и ушел.
Джейсон посмотрел на золотой предмет. Это была медаль - меньший из
двух знаков Чести, которыми глава Семьи мог награждать своих дальних
родственников. У Джейсона перехватило дыхание, на глаза его навернулись
слезы. Он был тронут до глубины души. То, что ему, члену Семьи, Фактор
Случайности подарил артефакт, и то, что он вернулся из экспедиции один, не
прошло незамеченным. Правда, в скутере их было двое, а Брутогази
расправился с двенадцатью, но... на его скромные усилия тоже обратили
внимание.
Все существо Джейсона переполняли чувства любви и гордости. Он присел
на корточки, приняв молитвенную позу перед портретом Брутогази, висевшим в
углу. Руки его были скрещены на груди. Солнечный луч медленно скользил по
полу, но Джейсон оставался недвижим.
- Не лиши меня прохлады... не лиши меня воды... не лиши меня силы...
- молился он.
В подвальной комнатке на Земле спящий проснулся. Подушка его была
мокра от слез.

6
- ...Но почему же он не передает червячка другим румлам? -
раздраженно спросил Торнибрайт на следующем заседании Совета.
- Скажите, Джейс, а вы никак не можете на него повлиять? -
поинтересовался Хеллер.
Джейсон покачал головой.
- Я всего лишь наблюдатель, - сказал он. - Помню, мы не исключали
возможности, что такой человек, как я, смог бы оказать воздействие на иной
разум или даже подчинить его своей воле. - Джейсон сухо усмехнулся. -
Впрочем, я не сомневаюсь, что каждый из присутствующих в глубине души
боится, что Катор может подчинить МЕНЯ своей воле. Вам остается лишь
поверить мне на слово: и то, и другое - невозможно. Когда мы проводили
испытания микродатчиков, и я входил в контакт с другим человеком, он тоже
поступал, как хотел, а я жил его ощущениями, не более.
- Вы не ответили на мой вопрос, - напомнил Торнибрайт.
- Я не могу на него ответить. - Джейсон повернулся к психологу,
сидевшему рядом с Меле, которая хоть и не имела права голоса,
присутствовала на заседании Совета, так как в ее обязанности входило
наблюдение за Джейсоном и оказание ему помощи (в дневные часы) по
составлению отчетов. - Цель Катора - а я говорю о том, к чему он стремится
всеми силами души - ОСНОВАНИЕ ЦАРСТВА.
- Не являются ли эти слова символичными? - вмешался в разговор
Дистра, пытливо глядя на Джейсона. - Быть может, он хочет поднять
восстание против глав Семей и захватить власть, устроив нечто вроде
революции?
- Нет. Конечно, нет. - Джейсон покачал головой. - Вы не знаете
общественный строй румлов так, как знаю его я. Революция... немыслима. Не
невозможно, а... - он попытался подобрать нужное слово и вновь повторил, -
...немыслима. Румлы - законченные индивидуалисты. Они подчиняются
существующим авторитетам не по каким-либо социальным причинам, а чисто
инстинктивно. - На Джейсона снизошло вдохновение. - Если бы перед вами,
например, стоял сейчас Катор, и вы объяснили бы ему, что такое "поднять
восстание", он уставился бы на вас, и в конце-концов спросил бы: "Против
кого?" Допустим, какой-нибудь румл, обезумевший неизвестно отчего, получит
неограниченную власть над своими согражданами. Уверяю вас, это ровным
счетом ничего не будет для него значить.
- Ничего не будет значить? - как эхо повторил Торнибрайт.
- Мне трудно объяснить... - Джейсон запнулся. - Румлы думают не о
власти, а о Чести. Честь - понятие абстрактное, и поэтому они носят
ордена, каждый из которых делает им Честь; стремление получить эти ордена
связано у румлов, опять же инстинктивно, с выживанием и эволюцией расы.
- Вы хотите сказать, - мягко произнес Торнибрайт, - что румлы не
мыслят эволюции расы без такого понятия, как Честь и без орденов,
являющихся выражением этой Чести?
- Да... - неохотно признался Джейсон. - Но мне бы не хотелось
ограничиваться простым утверждением. То, что вы сказали, верно, и тем не
менее Честь для румлов - понятие религиозное, мистическое, связанное с
самыми благородными порывами души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18