Панорама была рассечена на несколько прямоугольников светящимися зелеными линиями. Над голографической картой висела голова на мощных плечах и вещала: «Главное – найти доступный портал, обозначенный на местности оранжевой точкой, и проникнуть внутрь… Таким образом…»
– Это еще что? – осведомился Эрккин.
Ррай вздрогнул всем телом и обернулся. Голографическая голова глупо замигала на Гендаля веками, лишенными ресниц, а потом гаркнула:
– Рекогносцировка незнакомой местности, чрезвычайно насыщенной непредвиденными сложностями ландшафта, не должна прерываться!
– Рэм, ну у него и фразочки!.. – протянул Эрккин. – Ты, как я понял, решил узнать, с какой целью Класус прибыл в Избавленные земли двенадцатого ОАЗИСа?
– Более того, он должен был прибыть как раз сюда, в Средне-волжскую губернию, если я еще не говорил… – откликнулся Ррай. – Хорошенькие совпадения! Впрочем, нет ничего более закономерного, чем случайность. Кажется, ты меня и научил этой зауми, верно? Ну, так терпи. Только в следующий раз, когда входишь к облеченному полномочиями лицу, топай погромче и спрашивай, можно ли войти.
– Вживаешься в шкуру бретт-эмиссара? – скептически хмыкнул гвелль, и его низкий голос дал оттяжку в хрип. А изуродованная щека чуть потемнела от прихлынувшей крови. Нет, он вовсе не гневался. Напротив, был доволен тем, как держится Ррай перед предстоящими испытаниями.
А в том, что они будут, лично Гендаль Эрккин и не думал сомневаться.
– Вживаюсь, – пожал плечами Рэмон. – Ну, что я могу тебе сказать: если судить по карте, тут не так далеко ехать. Вот этот квадрат разметки – здесь расположено строение, которое, видимо, раньше было храмом одной из местных религий. Уменьшим масштаб!.. Храм Святого Дьоррья, – добавил он, читая вспыхнувшее у голографической проекции укрупнившегося храма название и всеми мыслимыми фонетическими способами уродуя имя Георгия Победоносца. – Небольшое такое здание. Насколько я понял, конечная цель – не сам храм, а какие-то подземные сооружения, имеющие к нему прямое отношение. А может, церковь рассматривается просто в качестве ориентира. Сейчас спросим у помощника. Кстати, – перебивая сам себя, понизил голос Рэмон Ррай, – на эти данные, которые мы сейчас начинаем просматривать, был наложен блок-код второго уровня. Почти высший уровень защиты, выше только у Предвечных!.. – воскликнул он, и его бледное лицо вспыхнуло желтоватым румянцем. – Если бы не мой лейгумм, ни за что не подобрал бы нужную комбинацию.
– Ты уже один раз подбирал… – проворчал Пес, – когда полез в блокированный ллердом Вейтарводдом канал межпланетной связи. Едва на части не развалился, нагадь на меня Троллоп…
Рэмон ничего не ответил. Он вернулся к занятию, от которого оторвал его приход Гендаля Эрккина. Лысая голоса помощника занудно распространялась: «Ориентировка на местности производится в точном соответствии с представленным трехмерным планом. Главная цель…»
– Ты знаешь, Рэм, по-моему, он просто указывает нам место, но ничего не говорит о том, зачем нам, точнее, Класусу, туда переться, – сказал Гендаль Эрккин.
Его молодой собеседник только фыркнул:
– Да это я и сам понимаю. Только тут так все скомпоновано, что пока не пройдешь один информационный пласт, к другому не подступишься. Так что нам придется слушать все, что этой виртуальной башке заблагорассудится сказать.
– Ну, он, кажись, первый пласт… этот… информационный… пробуравил, что ли, – не очень уверенно сказал Гендаль Эрккин.
И оказался прав.
Виртуальный помощник сделал паузу, детали ландшафта поплыли под ногами Рэмона Ррая, так что у него едва не закружилась голова, настолько зримым и реальным было ощущение того, что под тобой проплывает отделенная от тебя многометровой толщей воздуха земля; он даже вытянул руку, словно удерживая равновесие, и в следующее мгновение скрипучий голос зазвучал снова:
– Ориентировка по местности завершена, начинаю ориентировку по объекту. Справка: даггон – форма разумной жизни в формате силового поля… инкорпорированная инвариантность элиминирующего гравиконцентрата, которая… спиновый магнитный момент…
Дальше Рэмон Ррай заткнул уши, и теперь до него доносился только невнятный бубнеж, да изредка проскакивали, продирались некоторые из особенно свирепых терминов, описывающих природу и составляющие такого сложного понятия, как даггон. Гендаль Эрккин смотрел на него откровенно неодобрительно, а потом приказал виртуальному помощнику заткнуться.
– Нет, Рэм, я вот одного не могу понять, – шевеля тяжелыми плитами скул, произнес он, – ты что, на уроке этой… астрофизики в своей академии, Троллоп ведает какого уровня? Ты что уши затыкаешь? Парень распинается, объясняет, а ты не слушаешь! Может, ты лопнуть должен, но понять, о чем он говорит! Класус, поди, не стал бы харю воротить, а вбил себе в мозг, что к чему.
– Да я могу себе напрямую в мозг загрузить через лейгумм, – недовольно отозвался Рэмон Ррай, – прямо из Инфосферы закачать, ане запоминать всю эту ахинею. Закачаю, а потом переварю. Ну, башка поболит немного, а и ладно – все лучше, чем слушать эту кошмарную чушь.
Гендаль помедлил, а потом махнул рукой, решив, что, быть может, так было бы и лучше:
– А ну, попробуй.
Рэмон Ррай откинулся в кресле и, закрыв глаза, выключился из окружающего пространства. По золотистой нити лейгумма на обнаженной руке забегали быстрые, еле уловимые сполохи неяркого желтого пламени. Гендаль Эрккин по прозвищу Пес, хотя и был многоопытным старым гвеллем, все-таки редко видел в работе это чудо аррантской технологии. В глубине его существа все равно тлело всосанное с молоком матери, с первыми суровыми наставлениями отца почтительное чувство, почти преклонение перед техническим гением аррантов. Почтение было круто замешано на ненависти и страхе, но все-таки глубоко засевшее разве что не в спирали ДНК благоговение побеждало. Человеку, не подкованному в нейропрограммировании и нанохирургии, вроде Гендаля Эрккина, трудно уразуметь принципы действия лейгумма, трудно понять, какие практически неограниченные возможности дает этот прибор владельцу, так или иначе взаимодействующий со всеми важнейшими составляющими его организма! По сути, лейгумм – это третья нервная система знатного арранта, искусственная иннервация, которая… которая…
Размышления Эрккина (куда менее мудреные, конечно) прервал сам обладатель нанотехнологического чуда. Рэмон Ррай открыл замутненные глаза и, скосив взгляд на гвелля, пробормотал:
– Что за… в чем… дело?..
– А что такое?
– Просто… да просто в том, что формулировки понятия «даггон» НЕТ В ИНФОСФЕРЕ!
– Да ну?!
– Точно говорю! И… и понятия «асахи» тоже нет!
У Рэмона были совершенно круглые глаза. Знакомому с анатомией аррантов человеку это показалось бы, мягко говоря, невозможным. Но так оно и было.
«Нет в Инфосфере!» Это звучало примерно так же, как «в океане нет воды» или «в пустыне кончился песок». В Инфосфере есть ВСЁ, начиная от сортов маилового сока и заканчивая трех– и четырехмерными чертежами аннигиляционной бомбы-ловушки – самого сложного объекта, когда-либо созданного пытливым техническим гением аррантов. Самого сложного и – уже запрещенного. Понятие же «даггон», которое, как полагал Рэмон Ррай, не должно было выходить за рамки обычного астрофизического глоссария, – в Инфосфере отсутствовало.
– Ничего не понимаю, – сказал Рэмон и медленно поднялся. Его рот перекосила сардоническая улыбка, но все равно он выглядел растерянным. В этот момент в дверь постучали, и Ррай крикнул:
– Кто там?
– Доброго утра! Это Табачников беспокоит.
– Сейчас открою!
– А там открыто, – выговорил Эрккин, – ты на ночь не запирал, наверно. Я ведь без стука вошел. И без затруднений.
– Эге.
– Ну да… – машинально подтвердил Рэмон Ррай. – Входите, Олег Павлович! Там не… не заперто. – Одновременно он свернул голографическую проекцию…
Громко топоча огромными сапогами, доходящими едва ли не до середины бедра, вошел Олег Павлович Табачников. Он словно бы подслушал рекомендации Рэмона по вопросу того, как следует приходить в гости: грохотал подошвами и не обошелся без стука в дверь.
– Куда я собираюсь ехать – там болото, сущая трясина, – без предисловий сообщил он. – Вы простите, что я к вам так врываюсь, но мне показалось, что накануне мы говорили о чем-то чрезвычайно важном. Вот я и пришел отметиться: о чем и что?..
Рэмон Ррай еще находился под впечатлением того, что в Инфосфере отсутствует понятие «даггон», как тут же ему пришлось припомнить еще и то, что накануне Табачников употреблял слово «асахи», сыгравшее в жизни Рэмона такую жестокую и неоднозначную роль. Аррант сделал быстрое движение головой, не имеющее эквивалента в земной системе знаков, и сказал:
– Совершенно верно, Олег Павлович.
– У меня мало времени, – повторил Табачников, – я должен ехать на исследования… в Белую рощу, да. Понимаю, у вас свои заботы. Вам некогда наблюдать за работой бывшего профессора, который теперь в одиночку пытается понять, что же на самом деле произошло в Белой роще. Или – глазеть на секту аррантопоклонников, которые расположились на бывшем армейском складе, еще ранее бывшим храмом Святого Георгия. И потому…
– Как вы сказали? Храм святого…
Остановленный голосом и тоном, каким были произнесены эти слова, Олег Павлович удивленно посмотрел на арранта и проговорил:
– Храм Святого Георгия. А что?
Рэмон Ррай сорвался с места и, подкинув в ладони идентификационный знак Высшего Надзора, одним касанием развернул проекцию объемной карты. Он ткнул пальцем в маленькую, отчетливо виднеющуюся церковь и быстро спросил:
– Это он? Сюда вы едете?
– Д-да, – несколько озадаченно ответил Табачников. – Совершенно верно. Хорошая у вас карта, а мне вот по старинке приходится пользоваться бумажной, одномасштабной. Да вот, пожалуйста. Это храм, здесь идут лесополосы, среди которых, вот тут, расположена Белая роща. К северо-западу от церкви, порядка двухсот метров. Здесь крайне интересные в плане археологических раскопок слои почвы… А вот, кстати, и болото, – добавил Олег Павлович, показывая на просторную низину, расположенную к северу от церкви и совсем недалеко от Белой рощи. Низина представляла собой несколько ярко-зеленых лужаек, перемежавшихся низкими холмами, поросшими серовато-бурой, похожей на подшерсток животного растительностью. – Болото, – повторил Табачников, – внешне и не отличишь от местности с нормальным грунтом, правда?…
– Нужно карту на режим почв переключать, наверно, – Рэмон Ррай помолчал. – Хотя не скажу наверняка, я в этом деле мало разбираюсь. Так вы обещали рассказать нам об асахи и о том, что произошло в этой самой Белой роще. Вчера вы начали интригующе, а потом… утомились и попросили коньяк, вот.
– Да, да, – определенно волнуясь, сказал Олег Павлович, и его длинное лицо заметно пошло красными пятнами, – конечно. Это произошло, в общем-то, совсем недавно. Около двух месяцев тому назад, и я все время пытаюсь добиться расследования. Несчастный случай, они говорят о каком-то несчастном случае, а вот свидетели этого кошмара утверждают совершенно другое!.. Например, Дима Нестеров, Саша Климова и… еще Нефедов. Он описал мне, что видел. Морозный дым, вставшая на дыбы плита замороженного грунта, гибель Лекха Ловилля…
И Олег Павлович Табачников, перемежая слова экспансивными междометиями и обильно жестикулируя, рассказал арранту и гвеллю то, что произошло в мае этого года в окрестностях областного центра. О том, как обесцветились и стали светло-серыми, как плохая поваренная соль, все деревья и почвы в радиусе полусотни метров от места гибели арранта Лекха Ловилля. О том, что это светлое пятно, прекрасно видное с воздуха и резко выделяющееся на фоне зеленых холмов, и получило название Белой рощи. Люди боятся туда ходить, приборы зашкаливают, а официальное следствие преступно оперирует понятиями «несчастный случай» и «непредвиденные обстоятельства».
– Так, – сказал Рэмон Ррай, – мне кажется, у нас с вами могут обнаружиться сходные… гм… фронты работы. А что вы…
– Видите ли, – снова заговорил Табачников, – в свое время, будучи в командировках на Аррантидо, я много занимался историей вашей цивилизации. Исторические данные полностью отданы на откуп вашему Храму, светские власти архивируют только текущие дела. Вообще Аколиты очень ревностно относятся к своим архивным фондам…
– Аколиты, – вздрогнув, повторил Рэмон Ррай, а у Пса еле заметно дернулась изуродованная щека.
– Не знаю, может, их подозрительность дала сбой или еще что, возможно, меня просто не посчитали за человека, который может найти в архивах что-то важное… – продолжал Олег Павлович. – Подумаешь, какой-то неотесанный кровожадный зиймаллец, как, верно, сочли в Храме. Словом, меня допустили к фондам, ценность которых не поддается описанию и тем паче – оценке. Вы знаете, что такое архивное хранилище Храма? Громадные подземные лабиринты размером с целый город, миллионы единиц хранения, и всей жизни всех без исключения ученых Земли не хватит, чтобы изучить эти древние документы! Вот что такое архивное хранилище Храма. Но вы, конечно, этого не знаете. Это мало кого интересует – в силу аррантской традиции забывать прошлое. Да и не жалуют братья-Аколиты тех, кто хочет ознакомиться с архивами. В моем случае, наверно, они решили проявить этакую политкорректность: дескать, изучай историю великого Аррантидо, ничтожество, а как вернешься на свою Избавленную планету, расскажи неотесанным соплеменникам об открытости, гостеприимстве и радушии аррантов!.. Уф!.. Простите, – поняв, что немного зарвался, и что бретт-эмиссар Высшего Надзора не самый лучший адресат для низких истин, пробормотал Табачников. – Я, наверно, немного не…
– Продолжайте, прошу вас, – сухо сказал Рэмон Ррай, сжимая кулаки. «Интересно, что сможет рассказать о даггонах этот зиймалльский копатель могильных холмов, раз формулировки нет даже в Инфосфере!»
Олег Павлович продолжал… Он поведал о том, как в процессе работы с аррантскими архивами наткнулся на древние тексты, датируемые какими-то совершенно немыслимыми тысячелетиями. Среди прочего он прочитал красивое предание об АСАХИ и ДАГГОНАХ, именуемое «свитком Халлиома». Носитель информации, с которого Табачников считал предание, датировался приблизительно третьим тысячелетием до начала Эры Близнецов. Когда он подсчитал и сопоставил, волосы встали дыбом. По аррантскому летоисчислению идет XVI тысячелетие Эры Близнецов, а исторический документ датируется III тысячелетием ДО нее. Следовательно, между теми, кто записал предание, и Табачниковым, изучающим его, пролегло около восемнадцати тысячелетий!!!
Мозг ученого, привыкшего к существенно меньшим временным отрезкам, первоначально отказывался воспринимать этот факт. Но Олег Павлович взял себя в руки. Тем более то, что ему удалось прочитать, было потрясающим. Там повествовалось о том, что предки аррантов пришли в свой нынешний мир с планеты желтого светила на окраине Галактики. Межпланетное путешествие носило вынужденный характер: на своей родной планете предки аррантов подверглись страшному нападению существ по имени даггоны. Их красиво именовали «демонами судьбы». Даггоны, насколько понял Табачников, были представителями иной, не белково-молекулярной, а полевой формы жизни. Проще говоря, даггон был разумным (электромагнитным, гравитационным, иным ли?) силовым полем. Поразить его оружием, направленным на разрушение молекулярных конструкций, нельзя. Впрочем, предки аррантов и не пытались. У них были иные средства борьбы. «Только тот, кто уже пал однажды, может убить даггона», – прочитал Олег Павлович и ему припомнилось изречение его собственной, земной, цивилизации, где речь шла о других, более осязаемых и понятных, но все-таки – чудовищах: «Чтобы победить дракона, нужно стать драконом». Интересно, что может означать: «…уже пал однажды»? Мертвые, конечно, сраму не имут, но и с бойцовскими показателями у них как-то не очень… Вот тут-то Олег Павлович и наткнулся на упоминание об асахи. Статус «асахи» нельзя приобрести, им нужно родиться. Асахи – существо с двумя душами, двумя информационными системами самоидентифицирования. Насколько смог понять Табачников, каждый асахи существует на двух ментальных уровнях. Один уровень позволяет ему быть человеком – общаться, говорить, думать, плакать, сознавать себя как единицу общества. Второй подводит его к осознанию себя как части Мировой Души, частицей Вселенной. На втором уровне асахи уже не чувствует себя отдельной личностью, он растворяется в Мировом Астрале. Табачников находил ранее сходные толкования в религиях Земли, например в буддизме… Но в буддизме не дают практических, совершенно конкретных и научно описанных возможностей примыкания второй души к Астралу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Это еще что? – осведомился Эрккин.
Ррай вздрогнул всем телом и обернулся. Голографическая голова глупо замигала на Гендаля веками, лишенными ресниц, а потом гаркнула:
– Рекогносцировка незнакомой местности, чрезвычайно насыщенной непредвиденными сложностями ландшафта, не должна прерываться!
– Рэм, ну у него и фразочки!.. – протянул Эрккин. – Ты, как я понял, решил узнать, с какой целью Класус прибыл в Избавленные земли двенадцатого ОАЗИСа?
– Более того, он должен был прибыть как раз сюда, в Средне-волжскую губернию, если я еще не говорил… – откликнулся Ррай. – Хорошенькие совпадения! Впрочем, нет ничего более закономерного, чем случайность. Кажется, ты меня и научил этой зауми, верно? Ну, так терпи. Только в следующий раз, когда входишь к облеченному полномочиями лицу, топай погромче и спрашивай, можно ли войти.
– Вживаешься в шкуру бретт-эмиссара? – скептически хмыкнул гвелль, и его низкий голос дал оттяжку в хрип. А изуродованная щека чуть потемнела от прихлынувшей крови. Нет, он вовсе не гневался. Напротив, был доволен тем, как держится Ррай перед предстоящими испытаниями.
А в том, что они будут, лично Гендаль Эрккин и не думал сомневаться.
– Вживаюсь, – пожал плечами Рэмон. – Ну, что я могу тебе сказать: если судить по карте, тут не так далеко ехать. Вот этот квадрат разметки – здесь расположено строение, которое, видимо, раньше было храмом одной из местных религий. Уменьшим масштаб!.. Храм Святого Дьоррья, – добавил он, читая вспыхнувшее у голографической проекции укрупнившегося храма название и всеми мыслимыми фонетическими способами уродуя имя Георгия Победоносца. – Небольшое такое здание. Насколько я понял, конечная цель – не сам храм, а какие-то подземные сооружения, имеющие к нему прямое отношение. А может, церковь рассматривается просто в качестве ориентира. Сейчас спросим у помощника. Кстати, – перебивая сам себя, понизил голос Рэмон Ррай, – на эти данные, которые мы сейчас начинаем просматривать, был наложен блок-код второго уровня. Почти высший уровень защиты, выше только у Предвечных!.. – воскликнул он, и его бледное лицо вспыхнуло желтоватым румянцем. – Если бы не мой лейгумм, ни за что не подобрал бы нужную комбинацию.
– Ты уже один раз подбирал… – проворчал Пес, – когда полез в блокированный ллердом Вейтарводдом канал межпланетной связи. Едва на части не развалился, нагадь на меня Троллоп…
Рэмон ничего не ответил. Он вернулся к занятию, от которого оторвал его приход Гендаля Эрккина. Лысая голоса помощника занудно распространялась: «Ориентировка на местности производится в точном соответствии с представленным трехмерным планом. Главная цель…»
– Ты знаешь, Рэм, по-моему, он просто указывает нам место, но ничего не говорит о том, зачем нам, точнее, Класусу, туда переться, – сказал Гендаль Эрккин.
Его молодой собеседник только фыркнул:
– Да это я и сам понимаю. Только тут так все скомпоновано, что пока не пройдешь один информационный пласт, к другому не подступишься. Так что нам придется слушать все, что этой виртуальной башке заблагорассудится сказать.
– Ну, он, кажись, первый пласт… этот… информационный… пробуравил, что ли, – не очень уверенно сказал Гендаль Эрккин.
И оказался прав.
Виртуальный помощник сделал паузу, детали ландшафта поплыли под ногами Рэмона Ррая, так что у него едва не закружилась голова, настолько зримым и реальным было ощущение того, что под тобой проплывает отделенная от тебя многометровой толщей воздуха земля; он даже вытянул руку, словно удерживая равновесие, и в следующее мгновение скрипучий голос зазвучал снова:
– Ориентировка по местности завершена, начинаю ориентировку по объекту. Справка: даггон – форма разумной жизни в формате силового поля… инкорпорированная инвариантность элиминирующего гравиконцентрата, которая… спиновый магнитный момент…
Дальше Рэмон Ррай заткнул уши, и теперь до него доносился только невнятный бубнеж, да изредка проскакивали, продирались некоторые из особенно свирепых терминов, описывающих природу и составляющие такого сложного понятия, как даггон. Гендаль Эрккин смотрел на него откровенно неодобрительно, а потом приказал виртуальному помощнику заткнуться.
– Нет, Рэм, я вот одного не могу понять, – шевеля тяжелыми плитами скул, произнес он, – ты что, на уроке этой… астрофизики в своей академии, Троллоп ведает какого уровня? Ты что уши затыкаешь? Парень распинается, объясняет, а ты не слушаешь! Может, ты лопнуть должен, но понять, о чем он говорит! Класус, поди, не стал бы харю воротить, а вбил себе в мозг, что к чему.
– Да я могу себе напрямую в мозг загрузить через лейгумм, – недовольно отозвался Рэмон Ррай, – прямо из Инфосферы закачать, ане запоминать всю эту ахинею. Закачаю, а потом переварю. Ну, башка поболит немного, а и ладно – все лучше, чем слушать эту кошмарную чушь.
Гендаль помедлил, а потом махнул рукой, решив, что, быть может, так было бы и лучше:
– А ну, попробуй.
Рэмон Ррай откинулся в кресле и, закрыв глаза, выключился из окружающего пространства. По золотистой нити лейгумма на обнаженной руке забегали быстрые, еле уловимые сполохи неяркого желтого пламени. Гендаль Эрккин по прозвищу Пес, хотя и был многоопытным старым гвеллем, все-таки редко видел в работе это чудо аррантской технологии. В глубине его существа все равно тлело всосанное с молоком матери, с первыми суровыми наставлениями отца почтительное чувство, почти преклонение перед техническим гением аррантов. Почтение было круто замешано на ненависти и страхе, но все-таки глубоко засевшее разве что не в спирали ДНК благоговение побеждало. Человеку, не подкованному в нейропрограммировании и нанохирургии, вроде Гендаля Эрккина, трудно уразуметь принципы действия лейгумма, трудно понять, какие практически неограниченные возможности дает этот прибор владельцу, так или иначе взаимодействующий со всеми важнейшими составляющими его организма! По сути, лейгумм – это третья нервная система знатного арранта, искусственная иннервация, которая… которая…
Размышления Эрккина (куда менее мудреные, конечно) прервал сам обладатель нанотехнологического чуда. Рэмон Ррай открыл замутненные глаза и, скосив взгляд на гвелля, пробормотал:
– Что за… в чем… дело?..
– А что такое?
– Просто… да просто в том, что формулировки понятия «даггон» НЕТ В ИНФОСФЕРЕ!
– Да ну?!
– Точно говорю! И… и понятия «асахи» тоже нет!
У Рэмона были совершенно круглые глаза. Знакомому с анатомией аррантов человеку это показалось бы, мягко говоря, невозможным. Но так оно и было.
«Нет в Инфосфере!» Это звучало примерно так же, как «в океане нет воды» или «в пустыне кончился песок». В Инфосфере есть ВСЁ, начиная от сортов маилового сока и заканчивая трех– и четырехмерными чертежами аннигиляционной бомбы-ловушки – самого сложного объекта, когда-либо созданного пытливым техническим гением аррантов. Самого сложного и – уже запрещенного. Понятие же «даггон», которое, как полагал Рэмон Ррай, не должно было выходить за рамки обычного астрофизического глоссария, – в Инфосфере отсутствовало.
– Ничего не понимаю, – сказал Рэмон и медленно поднялся. Его рот перекосила сардоническая улыбка, но все равно он выглядел растерянным. В этот момент в дверь постучали, и Ррай крикнул:
– Кто там?
– Доброго утра! Это Табачников беспокоит.
– Сейчас открою!
– А там открыто, – выговорил Эрккин, – ты на ночь не запирал, наверно. Я ведь без стука вошел. И без затруднений.
– Эге.
– Ну да… – машинально подтвердил Рэмон Ррай. – Входите, Олег Павлович! Там не… не заперто. – Одновременно он свернул голографическую проекцию…
Громко топоча огромными сапогами, доходящими едва ли не до середины бедра, вошел Олег Павлович Табачников. Он словно бы подслушал рекомендации Рэмона по вопросу того, как следует приходить в гости: грохотал подошвами и не обошелся без стука в дверь.
– Куда я собираюсь ехать – там болото, сущая трясина, – без предисловий сообщил он. – Вы простите, что я к вам так врываюсь, но мне показалось, что накануне мы говорили о чем-то чрезвычайно важном. Вот я и пришел отметиться: о чем и что?..
Рэмон Ррай еще находился под впечатлением того, что в Инфосфере отсутствует понятие «даггон», как тут же ему пришлось припомнить еще и то, что накануне Табачников употреблял слово «асахи», сыгравшее в жизни Рэмона такую жестокую и неоднозначную роль. Аррант сделал быстрое движение головой, не имеющее эквивалента в земной системе знаков, и сказал:
– Совершенно верно, Олег Павлович.
– У меня мало времени, – повторил Табачников, – я должен ехать на исследования… в Белую рощу, да. Понимаю, у вас свои заботы. Вам некогда наблюдать за работой бывшего профессора, который теперь в одиночку пытается понять, что же на самом деле произошло в Белой роще. Или – глазеть на секту аррантопоклонников, которые расположились на бывшем армейском складе, еще ранее бывшим храмом Святого Георгия. И потому…
– Как вы сказали? Храм святого…
Остановленный голосом и тоном, каким были произнесены эти слова, Олег Павлович удивленно посмотрел на арранта и проговорил:
– Храм Святого Георгия. А что?
Рэмон Ррай сорвался с места и, подкинув в ладони идентификационный знак Высшего Надзора, одним касанием развернул проекцию объемной карты. Он ткнул пальцем в маленькую, отчетливо виднеющуюся церковь и быстро спросил:
– Это он? Сюда вы едете?
– Д-да, – несколько озадаченно ответил Табачников. – Совершенно верно. Хорошая у вас карта, а мне вот по старинке приходится пользоваться бумажной, одномасштабной. Да вот, пожалуйста. Это храм, здесь идут лесополосы, среди которых, вот тут, расположена Белая роща. К северо-западу от церкви, порядка двухсот метров. Здесь крайне интересные в плане археологических раскопок слои почвы… А вот, кстати, и болото, – добавил Олег Павлович, показывая на просторную низину, расположенную к северу от церкви и совсем недалеко от Белой рощи. Низина представляла собой несколько ярко-зеленых лужаек, перемежавшихся низкими холмами, поросшими серовато-бурой, похожей на подшерсток животного растительностью. – Болото, – повторил Табачников, – внешне и не отличишь от местности с нормальным грунтом, правда?…
– Нужно карту на режим почв переключать, наверно, – Рэмон Ррай помолчал. – Хотя не скажу наверняка, я в этом деле мало разбираюсь. Так вы обещали рассказать нам об асахи и о том, что произошло в этой самой Белой роще. Вчера вы начали интригующе, а потом… утомились и попросили коньяк, вот.
– Да, да, – определенно волнуясь, сказал Олег Павлович, и его длинное лицо заметно пошло красными пятнами, – конечно. Это произошло, в общем-то, совсем недавно. Около двух месяцев тому назад, и я все время пытаюсь добиться расследования. Несчастный случай, они говорят о каком-то несчастном случае, а вот свидетели этого кошмара утверждают совершенно другое!.. Например, Дима Нестеров, Саша Климова и… еще Нефедов. Он описал мне, что видел. Морозный дым, вставшая на дыбы плита замороженного грунта, гибель Лекха Ловилля…
И Олег Павлович Табачников, перемежая слова экспансивными междометиями и обильно жестикулируя, рассказал арранту и гвеллю то, что произошло в мае этого года в окрестностях областного центра. О том, как обесцветились и стали светло-серыми, как плохая поваренная соль, все деревья и почвы в радиусе полусотни метров от места гибели арранта Лекха Ловилля. О том, что это светлое пятно, прекрасно видное с воздуха и резко выделяющееся на фоне зеленых холмов, и получило название Белой рощи. Люди боятся туда ходить, приборы зашкаливают, а официальное следствие преступно оперирует понятиями «несчастный случай» и «непредвиденные обстоятельства».
– Так, – сказал Рэмон Ррай, – мне кажется, у нас с вами могут обнаружиться сходные… гм… фронты работы. А что вы…
– Видите ли, – снова заговорил Табачников, – в свое время, будучи в командировках на Аррантидо, я много занимался историей вашей цивилизации. Исторические данные полностью отданы на откуп вашему Храму, светские власти архивируют только текущие дела. Вообще Аколиты очень ревностно относятся к своим архивным фондам…
– Аколиты, – вздрогнув, повторил Рэмон Ррай, а у Пса еле заметно дернулась изуродованная щека.
– Не знаю, может, их подозрительность дала сбой или еще что, возможно, меня просто не посчитали за человека, который может найти в архивах что-то важное… – продолжал Олег Павлович. – Подумаешь, какой-то неотесанный кровожадный зиймаллец, как, верно, сочли в Храме. Словом, меня допустили к фондам, ценность которых не поддается описанию и тем паче – оценке. Вы знаете, что такое архивное хранилище Храма? Громадные подземные лабиринты размером с целый город, миллионы единиц хранения, и всей жизни всех без исключения ученых Земли не хватит, чтобы изучить эти древние документы! Вот что такое архивное хранилище Храма. Но вы, конечно, этого не знаете. Это мало кого интересует – в силу аррантской традиции забывать прошлое. Да и не жалуют братья-Аколиты тех, кто хочет ознакомиться с архивами. В моем случае, наверно, они решили проявить этакую политкорректность: дескать, изучай историю великого Аррантидо, ничтожество, а как вернешься на свою Избавленную планету, расскажи неотесанным соплеменникам об открытости, гостеприимстве и радушии аррантов!.. Уф!.. Простите, – поняв, что немного зарвался, и что бретт-эмиссар Высшего Надзора не самый лучший адресат для низких истин, пробормотал Табачников. – Я, наверно, немного не…
– Продолжайте, прошу вас, – сухо сказал Рэмон Ррай, сжимая кулаки. «Интересно, что сможет рассказать о даггонах этот зиймалльский копатель могильных холмов, раз формулировки нет даже в Инфосфере!»
Олег Павлович продолжал… Он поведал о том, как в процессе работы с аррантскими архивами наткнулся на древние тексты, датируемые какими-то совершенно немыслимыми тысячелетиями. Среди прочего он прочитал красивое предание об АСАХИ и ДАГГОНАХ, именуемое «свитком Халлиома». Носитель информации, с которого Табачников считал предание, датировался приблизительно третьим тысячелетием до начала Эры Близнецов. Когда он подсчитал и сопоставил, волосы встали дыбом. По аррантскому летоисчислению идет XVI тысячелетие Эры Близнецов, а исторический документ датируется III тысячелетием ДО нее. Следовательно, между теми, кто записал предание, и Табачниковым, изучающим его, пролегло около восемнадцати тысячелетий!!!
Мозг ученого, привыкшего к существенно меньшим временным отрезкам, первоначально отказывался воспринимать этот факт. Но Олег Павлович взял себя в руки. Тем более то, что ему удалось прочитать, было потрясающим. Там повествовалось о том, что предки аррантов пришли в свой нынешний мир с планеты желтого светила на окраине Галактики. Межпланетное путешествие носило вынужденный характер: на своей родной планете предки аррантов подверглись страшному нападению существ по имени даггоны. Их красиво именовали «демонами судьбы». Даггоны, насколько понял Табачников, были представителями иной, не белково-молекулярной, а полевой формы жизни. Проще говоря, даггон был разумным (электромагнитным, гравитационным, иным ли?) силовым полем. Поразить его оружием, направленным на разрушение молекулярных конструкций, нельзя. Впрочем, предки аррантов и не пытались. У них были иные средства борьбы. «Только тот, кто уже пал однажды, может убить даггона», – прочитал Олег Павлович и ему припомнилось изречение его собственной, земной, цивилизации, где речь шла о других, более осязаемых и понятных, но все-таки – чудовищах: «Чтобы победить дракона, нужно стать драконом». Интересно, что может означать: «…уже пал однажды»? Мертвые, конечно, сраму не имут, но и с бойцовскими показателями у них как-то не очень… Вот тут-то Олег Павлович и наткнулся на упоминание об асахи. Статус «асахи» нельзя приобрести, им нужно родиться. Асахи – существо с двумя душами, двумя информационными системами самоидентифицирования. Насколько смог понять Табачников, каждый асахи существует на двух ментальных уровнях. Один уровень позволяет ему быть человеком – общаться, говорить, думать, плакать, сознавать себя как единицу общества. Второй подводит его к осознанию себя как части Мировой Души, частицей Вселенной. На втором уровне асахи уже не чувствует себя отдельной личностью, он растворяется в Мировом Астрале. Табачников находил ранее сходные толкования в религиях Земли, например в буддизме… Но в буддизме не дают практических, совершенно конкретных и научно описанных возможностей примыкания второй души к Астралу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47