Харвуд посмотрел па свою невесту умоляющим взглядом влюбленного до безумия:
– Я хотел бы надеяться, что мисс Беатриса останется на несколько дней в нашем очаровательном Гринхаузе…
Но Бетси Книппс сейчас было не до лирики. Она все еще дрожала и пугливо осматривалась по сторонам.
– Нет, нет, Генри!.. С меня достаточно… Заканчивай те ваши опыты и немедленно приезжайте к нам… Кстати: нельзя ли поставить охрану с пулеметами возле нашего дома?
– Не беспокойтесь, дорогая!.. Вас охраняет могучий интегратор! Спите спокойно!
– Хорошо, Генри, я буду спать спокойно. Но вы поставите хотя бы одного часового, да?
– Да, да, моя дорогая! – Харвуд поцеловал руку невесты, вздохнул так, что ему позавидовал бы не один из провинциальных Ромео, а когда Бетси ушла – выругался: ничего не помогает!
Лишь теперь он мог оценить, что произошло.
«Партизаны! Проклятые туземцы! – думал он, направляясь к лабораторному корпусу. – Но где они взяли бомбардировщик?.. Слава богу, у нас не Индо-Китай!.. Или, может быть, какой-нибудь Джонни спьяну швырнул эти две бомбы, а сейчас докладывает, что разгромил партизанский центр?»
Но дело, конечно, не в этом. Гораздо важнее знать, не поврежден ли интегратор.
– Цел! – обрадованно вскрикнул Харвуд, вбегая в лабораторию. – Цел!
Вероятно, бомба не была крупной. Она разворотила крышу, прогнула стальной потолок, обрушила штукатурку. А главный интегратор, громадное сооружение под колпаком из прозрачной пластмассы, как и прежде, поблескивал стеклом и никелем, – безукоризненная конструкция, шедевр радиотехники.
Отдышавшись, Харвуд надел «радиошлем» и включил интегратор. Но экран оставался холодным и немым.
Харвуд бросился к одному, другому, третьему прибору… Результат был такой же – никакого действия.
Казалось бы, все в порядке. Тусклым розовым светом теплятся бесчисленные миниатюрные радиолампочки. Ни один из индикаторов не показывает какого-либо повреждения схемы.
У Харвуда по спине пополз неприятный холодок: нечто подобное случилось, когда был закончен монтаж главного интегратора. По неизвестным причинам устройство закапризничало, а затем вовсе отказалось работать… Свыше месяца пришлось ковыряться тогда в невообразимой путанице проводов, прежде чем было найдено незначительное повреждение. Сколько же придется затратить времени теперь, когда агрегат вышел из строя после взрыва бомбы?.. Даже имея полную схему и детальную инструкцию, необходимо ощупать каждый проводничок, проверить каждую деталь. А их десятки тысяч.
«Смит… Где же Смит? – думал Харвуд, торопливо проверяя главные узлы интегратора. – Неужели погиб при бомбежке?»
Откровенно говоря, в первые минуты после неожиданной тревоги Харвуд даже пожелал этого. Но сейчас было не до личных счетов: каков ни есть из Смита инженер, все же пригодилась бы и его помощь. «Но где же Смит?»
Харвуд несколько раз подходил к телефону, звонил и в экспериментальную, и в энергоузел, и на сторожевые башни. Смит как сквозь землю провалился.
Он появился лишь перед утром и, войдя в лабораторию, удивленно выпучил глаза на Харвуда:
– Что случилось? Придумал что-нибудь новенькое?… А я вот шел, и вижу…
Харвуд не дал ему договорить:
– Беги быстрее к Вагнеру. Приведи его сюда. Не медленно!
Смит хладнокровно посвистал:
– Поздно! Вагнера уже нет в живых. Я только что оттуда.
Харвуд вскочил как ужаленный:
– Мерзавец! Изверг! Что ты наделал?! Да знаешь ли ты…
– А, мерзавец?! А, изверг?! – Смит выхватил револьвер и выстрелил в Харвуда. Но его рука утратила былую точность движений. Он не попал. А через мгновение на него навалился Харвуд.
Несколько секунд на полу возле интегратора катался сплошной клубок тел. А затем раздался еще один выстрел, и Харвуд поднялся, пошатываясь.
– Идиот! – прохрипел Смит. – Идиот!..
Это были его последние слова.



Глава XIV
Банкрот ищет опасения

Влажная, душная, темная ночь. Ни звездочки, ни проблеска в небе – оно затянуто сплошной пеленой тяжелых туч.
И на земле – мрак. Гринхауз – эта современная лаборатория в глубине джунглей – умолк, притаился. Лишь кое-где тускло тлеют небольшие лампочки – энергию нужно беречь. Временный владелец Гринхауза профессор Генри Харвуд – банкрот. Он лишен возможности купить несколько сот тонн горючего, чтобы наполнить опустевшие цистерны. У него нет денег для оплаты лаборантов и охранников. И это тогда, когда нужно собрать все силы, чтобы отремонтировать главный интегратор и закончить монтаж прибора, успешное испытание которого принесет долгожданные миллионы… Бессмысленно обращаться к Паркеру, Книппсу, даже к Бетси. Харвуд нужен им лишь как «Властелин мира», а вовсе не как нищий изобретатель. Им безразлично, какой ценой достался успех: украл, нашел, отнял – все равно. Победителей не судят… Харвуд отпраздновал частичную победу и получил за нее крупный аванс. Теперь приходится расплачиваться по векселям…
Нет, старый Вагнер ошибался: Харвуд вовсе, не был бездарным и даром времени не терял! Он почти закончил постройку «излучателя власти» – портативного интегратора, конструкцию которого начал разрабатывать еще Вагнер. Это было закованное в сплошной стальной панцирь сооружение на гусеничном ходу, с несколькими зеркальными антеннами-рефлекторами на вращающейся башне. Где-то в нутре этого чудовища, копируя причудливые извивы зигзагообразных линий на пленке, будут возникать электромагнитные волны. Узким незримым пучком они вырвутся из антенн, понесутся на сотни километров, чтобы вызывать у всех, встречающихся на пути, чувства ужаса, обреченности, тоски; чтобы расшатывать волю, нарушать те точнейшие процессы, которыми человеческий мозг обеспечивает существование всего организма.
Главный интегратор Вагнера был пройденным этапом. Этот прибор нужен, чтобы с его помощью быстро конструировать что-либо иное. Но он не может служить оружием. Расчеты показали, что, даже увеличив мощность интегратора в тысячу раз, нужного эффекта достичь не удастся: электромагнитные волны распыляются в воздухе, погасают, не достигнув объекта. А Харвуду прежде всего нужна дальнобойность аппарата. И ее даст «излучатель власти» – прибор, который излучает волны короткими импульсами очень большой мощности.
Лишь трое людей знали об «излучателе власти». Даже лаборанты и техники, монтируя этот агрегат, считали, что имеют дело с новым типом радиолокатора. Сейчас, после гибели Вагнера и Смита, придется посвятить в тайну кого-нибудь еще. Одному здесь не управиться… Что же делать?
Как хищник в клетке, Харвуд бегал из угла в угол своего кабинета в поисках выхода.
«Можно взять в качестве помощника Петерсона… Но это равносильно тому, что подписать самому себе смертный приговор… Привлечь русского?.. Натравить одного на другого?.. Соблазнить деньгами, славой, сыграть на честолюбии?.. – лихорадочно обдумывал он возможные комбинации. – Это, пожалуй, приемлемо. Но нельзя дать им возможность договориться…»
Это был риск, но ничего иного не оставалось.
И вот у главного интегратора, за несколько шагов от того места, где пять недель назад Джек Петерсон чуть не убил Генри Харвуда, сидят двое чрезвычайно любезных и вежливых людей.
– Итак, мистер Петерсон, забудем прошлое. Смита я прогнал прочь – это был необычайный подлец. Теперь мне нужен помощник. Я мог бы вызвать любого инженера из Америки, но избрал именно вас и уверен, что не ошибся. В случае моего успеха вас ждет богатство и слава. Неудачу я буду переживать один, это не скажется даже на вашем жалованья… Для уверенности друг в друге мы подписываем соглашение. Вот оно… – Харвуд пододвинул к Петерсону заранее заготовленный текст, – Подпишите. Устраивает ли вас жалованье?
Джек Петерсон слушал Харвуда в странном опьянении. Неожиданный, внезапный поворот судьбы казался ему чем-то невероятным.
Но сомнений нет: черным по белому написано, что на Джека Петерсона, инженера, возлагается вся ответственность за главный интегратор и за опыты, которые будут проведены при помощи этого агрегата.
Еще раз в мозгу Джека мелькнула мысль о тех неисчислимых богатствах, которые может дать интегратор. Но тотчас же ее смяла, вытолкала прочь иная, более яркая и величественная мысль о будущем царстве справедливости.
– Согласен! – сказал он хрипло.
– Значит, приступайте к работе. Прежде всего нужно проверить интегратор, – тот олух Смит тут что-то натворил. Ковыряться одному – дело гиблое, поэтому с вами будет работать уже знакомый вам мистер Чеклофф. Талантливый инженер, но… но опасный человек. Прошу, следите за ним и не давайте ему воли. Чтобы он не удрал, я приму соответствующие меры.
– Я предпочел бы работать с Гарри Блеквеллом.
– К сожалению, это невозможно, – вздохнул Харвуд. – Блеквелл уволился и выехал в Америку.
Джек не расспрашивал. О судьбе своего друга он узнает позже и попытается ему помочь.
– Хорошо, мистер Харвуд. Пусть будет Чеклофф.
Он умолчал о своих подозрениях относительно Фогеля-Чеклоффа, имея достаточно веские основания считать его одним из надзирателей Харвуда.
…А Щеглов, даже не подозревая о событиях, совершающихся в Гринхаузе, в эти минуты шарил по закоулкам своей тюрьмы. Он теперь превратился в настоящего заключенного и, как каждый заключенный, искал возможности бежать.
Его перенесли сюда спящим. Смит, навещая Вагнера, прежде всего запирал остальные комнаты. Не удавалось даже заметить, откуда он появляется и куда исчезает. А дверей наружу, казалось, не было. Инженер ощупывал все выступы, заглядывал в каждую щелочку – нигде ничего.
В передних кабинетов, за толстыми герметическими задвижками, находились автоматические подъемники. В свое время они, вероятно, использовались для снабжения лабораторий материалами, а теперь заключенные получали с их помощью пищу в термосах. Но в те отверстия смог бы пролезть лишь кролик.
На всякий случай Щеглов решил исследовать это приспособление тщательнее. Нажимая на кнопки управления, он несколько раз поднимал и опускал площадку подъемника. Туда и назад – двадцать секунд. Следовательно, расстояние до верхнего этажа порядочное.
Инженер засунул руку в отверстие, чтобы изучить механизм приспособления, и едва успел выдернуть ее: площадка внезапно двинулась вверх.
Почему?.. Что-то испортилось?.. Или, быть может, сработал защитный прибор?
Однако похожая на неглубокую кастрюлю площадка тотчас возвратилась. На ней лежал небольшой острый нож.
– Странно! – пробормотал инженер и спохватился: нужно бросить опасную привычку рассуждать вслух.
Это могла быть выдумка Петерсона, – недаром он после смерти Вагнера исчез, словно сквозь землю провалился.
«Погоди! – злорадно подумал инженер. – Теперь поиздеваюсь я».
Он торопливо написал по-английски на клочке бумаги: «Нужен револьвер!» – и послал это «письмо» вместе с ножом наверх.
Ответ пришел немедленно. На куске грубой оберточной бумаги было нацарапано торопливым неуклюжим почерком: «Через два часа».
Щеглов растерялся. Если это в самом деле друг, то откуда он мог взяться?.. А если провокация, то с какой целью?.. Нож, конечно, пустяк. Но револьвер…
Там, за стальными стенами этого подземелья, происходило что-то странное. Со дня смерти Вагнера не работал интегратор. Целые сутки Щеглову не давали есть. А теперь вот эта переписка…
Не связано ли все это с медальоном старого профессора?
Щеглов украдкой вытащил из кармана небольшую четырехугольную вещицу. Так себе, ничего необыкновенного. А внутри медальона – совсем крохотный свисток.
«Это – ультразвуковой свисток… – вспомнил Щеглов написанные рукой Вагнера торопливые строчки. – На его тон настроен один из необозначенных на схеме узлов главного интегратора. Включается «адская машина». Харвуд об этом не знает…»
В конце концов, это было вполне вероятным. Щеглов, имея дело с ультразвуком, однажды шутки ради устроил в своей комнате удивительный замок. Дверь открывалась автоматически, как только подуешь в крохотный свисток такого высокого тона, что звук даже не воспринимался ухом. Конструкция работала безукоризненно; подобрать «ключ» к такому замку почти невозможно. Инженер убедился в этом на собственном опыте: потеряв этот свисток, он возился несколько часов, но замок все же не отпер, и был вынужден взломать дверь.
Но почему же Вагнер не воспользовался ультразвуковым свистком?.. Может быть, потому, что отсюда к интегратору не доходит ни единого звука?
Инженер вынул свисток из медальона, дунул в него, прислушался… Ничего не слышно… Ну, пусть полежит до поры до времени.
Щеглов посмотрел на часы – прошло всего лишь тридцать минут.
Чтобы хоть как-нибудь убить время, он вновь заглянул в комнату Петерсона, долго копался среди книг в кабинете Вагнера и наконец, когда прошел назначенный срок, направился к подъемнику.
Но не успел он подойти к своей комнате, как сзади послышался легкий шорох, а вслед за этим бодрый голос Харвуда:
– Хеллоу, мистер Чеклофф! Вы не сердитесь на меня?
Щеглов искоса взглянул на Харвуда, отметил про себя место, где могла находиться потайная дверь, и пошел дальше.
Пистолет!.. Вот тебе и пистолет!.. А нож возвращать не следует.
Проходя мимо отверстия подъемника, Щеглов не удержался и заглянул туда. Заглянул, и застыл пораженный. Там действительно лежал крохотный, почти игрушечный пистолет.
Не приходилось рассуждать, что да как. Быстрым движением он схватил оружие и спрятал в карман. Это было сделано вовремя: через несколько секунд после этого в переднюю вошел Харвуд.
– Хеллоу, мистер Чеклофф!.. У вас очень мрачный вид – так, словно вы собираетесь меня убить!
Если бы Щеглов имел хоть малейшую уверенность в том, что пистолет заряжен, он выпустил бы в Харвуда всю обойму. Но теперь пришлось еще раз напрячь волю, погасить вспышку гнева, сделать невозмутимое лицо.
– Вы не ошибаетесь, мистер Харвуд. Я сделал бы это с наслаждением, но без приговора суда не имею права.
– Я подожду, подожду, мистер Чеклофф! – захохотал Харвуд. – Прошу прощения за невнимательность к вам. Надеюсь, теперь мы будем видеться ежедневно.
– Вот как! – насмешливо сказал Щеглов. – Следовательно, вас привлекает молитвенная тишина этого подземелья?
– Нет. Я предлагаю вам выбраться отсюда на чисты» воздух и стать моим помощником.
– Н-да! – Щеглов сел в кресло и, как стопроцентный американец, положил ноги на стол. – Итак – повышение? Чему обязан?
– Случайному стечению обстоятельств. – Харвуд устроился в той же позе рядом со Щегловым. – Я прогнал Смита за то, что он испортил главный интегратор. Ну, да и еще за некоторые делишки. Теперь, как настоящий джентльмен, я хочу предоставить вам блестящую возможность показать свои способности. Отремонтируете интегратор – выиграете. Не отремонтируете – проиграете. Но и я проиграю вместе с вами, ибо потеряю время, в течение которого первоклассный специалист обязательно справился бы с этой сложной задачей.
– О, мистер очень наивен! – любезно улыбнулся Щеглов. – Мистер считает, что советский инженер сломя голову помчится доказывать свое превосходство над американским, да?
– Да, – вздохнул Харвуд. – Гол в мои ворота. Начнем атаку с иной стороны. Нужно срочно отремонтировать интегратор, а…
– …а Вагнера уже нет! – очень серьезно продолжил Щеглов.
– Да. Два – ноль в вашу пользу. Вагнер действительно знал агрегат, как свои пять пальцев. У меня есть более важные дела. Интегратор поручаю вам. Отремонтируете – изучите в совершенстве. А через три года…
– …Вы хотели сказать – через пять тысяч рабочих часов?
– О, вы сумели извлечь из Вагнера даже это?! Поздравляю вас! Три – ноль… Может быть, старик намекнул вам и про «адскую машину» под интегратором?
До сих пор Щеглов мысленно издевался над Харвудом: все его ухищрения и впрямь были наивными. Теперь приходилось признать, что Харвуд хитрее и дальновиднее, чем это казалось на первый взгляд. Ну что ж, пусть беседа продолжается в прежнем тоне.
– Один в вашу пользу, мистер Харвуд. Был об этом разговор, был. Но не только об этом. Вагнер рассказал мне также, что вторую «адскую машину» он предусмотрительно установил у вас под кроватью, и она вот-вот взорвется.
– А, чепуха! – шутливо отмахнулся Харвуд. – Я ее уже давно выбросил прочь… Ну, так как же, дорогой… – он по-панибратски толкнул Щеглова в грудь. – Согласны?
Щеглов сделал то же самое в ответ, но тотчас же отдернул ладонь:
– Мистер носит панцирь?
– О, да! – ничуть не смутился Харвуд. – С некоторого времени. Советую и вам. Нагрудник из молибденовой стали. Удобно, надежно.
– Пуля пробивает? – деловито поинтересовался инженер.
– Не всякая, – Харвуд встал и сказал уже иным тоном. – Итак, спрашиваю в последний раз: согласны ли вы стать моим помощником?
– А если не согласен? – Щеглов тоже встал и, прищурив глаза, посмотрел на Харвуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21